Елизавета

Королева Елизавета была дочерью Генриха VIII и Анны Болейн. Возможно, она чем-то напоминала своего отца, хотя ей и не приводилось обезглавливать своих мужей. Может быть, по той причине, что мужей у нее не было и ей, увы, приходилось обезглавливать людей посторонних.

Уж поверьте, она вовсе не намеревалась обезглавливать Мери, королеву Шотландии, и графа Эссекского. Однако каким-то образом оно так получилось.[406]

Королева Шотландии была очень красива, но и королева Елизавета в свои лучшие времена не слыла дурнушкой. Как-то само собой укоренилось представление, будто Елизавета всегда была старой леди с продолговатым лицом, выступающими скулами и резко очерченным носом. К тому же в неизменном красном парике. Таковой она была не всю свою жизнь. Когда-то была она и нежной шестнадцатилетней девушкой. И, смею заверить, довольно миловидной.[407]

Своё детство Елизавета провела вне закона. Но уже в 1534 году Парламент постановил, что считать её вне закона – чистой воды предательство. А вот, начиная с 1536 года, таким же предательством считалось почитание её в законе. Подход к ее статусу, наконец, изменился в 1543 году, но через десять лет его вернули на место. После этого можно поверить во что угодно.

Королеву Елизавету называли «девственной королевой» или еще «хорошей королевой Бесс». И, вероятно, вполне заслуженно. Она была самой интеллигентной женщиной своего времени. Посудите сами, она отказывала претендентам на её руку на девяти языках. Хотя сам процесс, когда делали предложения, ей определенно нравился. Но, к сожалению, со всеми её мужчинами было что-то не так. К тому же ей непременно хотелось быть единственной любимой. Такой вещи в те времена просто не существовало.

Королева Елизавета отличалась горячим темпераментом. Очевидно, по этой причине её эндокринный баланс был нарушен. Она ненавидела дантистов, длинные проповеди, Летис Кнолли и графиню Шрусбери. Но зато любила подарки, комплименты, танцы, признания в любви, хитрости, ручных медведей, похлебку с цикорием, эль, пиво и владельцев породистых лошадей.[408]

Лестер и Эссекс таковыми являлись. У Эссекса были очень длинные ноги, тонкая талия и маленькая головка. Он носил шляпу шестого размера и был человеком Кембриджа. Эссекс свято верил в то, что может чем-то помочь Ирландии. Однако, как известно, Ирландии ничем помочь нельзя.

Сэр Волтер Ралей носил плюшевую накидку, был отменно вежлив[409] и основал колонию в Северной Каролине. Но люди там оказались настолько ужасными, что он предпочел уехать назад.[410]

Многие годы принц Эрик Шведский неизменно и всюду сопровождал Елизавету, однако она не верила в заигрывания по-шведски. На этом языке она не только не разговаривала, но даже не желала ему обучаться.[411] Однажды Эрик послал ей восемнадцать пегих лошадей, и тоже без результата. Немного погодя Эрик сделал предложение шотландской королеве Мери, а женился на Кейт по прозвищу «крепкий орешек». И это не принесло ничего хорошего. Сам Иван Грозный тоже делал предложение королеве Елизавете.[412]

Всю свою сознательную жизнь королева Елизавета преимущественно занималась флиртом. В конце концов, у нее развилась скверная привычка мять своим партнёрам уши, приговаривая при этом: «Клянусь Господом, я отшибу им головы!» Что, возможно, отбивало охоту к дальнейшему общению с ней у наиболее чувствительных ухажёров.[413]

Подданных королевы Елизаветы называли елизаветинцами. Их нельзя было ничем очаровать.[414] Большинство елизаветинцев были оружейниками, изготовителями оловянной посуды, казначеями, шахтёрами, скорняками и кожевенниками. И таких насчитывалось около четырех миллионов.

Елизаветинцы экспортировали большое количество шерсти во Фландрию, и никто не знает, что дальше с ней делали. Они также грабили испанцев, обращали в другую веру язычников, а также разгромили «Непобедимую армаду» для того, чтобы прежде всего доказать свою правоту. В 1601 году был принят Закон о бедных, который объявлял преступниками бедных людей за то, что они не имели видимых средств к существованию.[415]

Главные интересы Елизаветы крутились вокруг нарядов, подарков от друзей и новых знакомств.[416] Хорошая королева Англии по прозвищу Бесс считала Новый год самым большим праздником календаря по простой причине: вести о том, что в этот день она ожидает много подарков, распространялись довольно быстро. И попытайтесь угадать, кто пускал эти слухи? Она никогда не упускала случая реализовать их в полной мере.

Елизавете нравилось получать драгоценности целыми горстями только затем, чтобы начать год удачно, но она принимала любые подарки в любое время, были ли это восемнадцать лошадей от Эрика XIV из Швеции, несколько верблюдов от Екатерины де Медичи, три ночных колпака от ее заключенной кузины Мери – шотландской королевы, шесть вышитых носовых платков от миссис Хагинс или маленькое подношение денег от Тома, Дика и Гарри.[417]

Более того: во время визита к лорду Киперу в 1595 году, после того как она была уже нагружена дорогими подарками, она не упустила своего с «солью, ложкой и вилкой из сносного агата». Одна из её маленьких шуток, без сомненья.[418]

Она писала королеве Шотландии Мери: «Когда люди достигают моего возраста, они берут всё, что они могут взять обеими руками, и отдают их только мизинцем».[419]

Елизавета сгорала от постоянного желания получать новые, более экстравагантные одежды. В детстве у неё никогда не было много одежды. Когда же ей было около семидесяти, у нее насчитывалось три тысячи ночных рубашек и восемьдесят париков с различной окраской волос.[420]

Когда она действительно принималась за дело, то влазила во всё, к чему только могли прикоснуться ее руки. Она носила бушель[421] «жемчуга» и, за Горацием Вальполем, «широкий воротник и ещё более широкую юбку с фижмами».[422]

Вполне естественно, что украшения, часть из которых она носила на себе, по пути могли с неё спадать.

17 января 1568 года она потеряла в Вестминстере свою первую золотую сережку. В июне она уронила четыре драгоценные пуговицы. 17 ноября она потеряла золотого тритона. И 3 сентября 1574 года она потеряла со своей шляпки маленькую золотую рыбку, инкрустированную бриллиантами.[423] За свою жизнь она потеряла кварту[424] или около того жемчуга. А вы подумали, что она припрятала их на черный день?

Её одежды были наиболее ценным достоянием Елизаветы, и, когда она бывала в настроении, она иногда демонстрировала их на себе. Однажды она показала французскому послу мсье де Мейсу, как распахивается спереди сверху и донизу её ночная сорочка.[425] Она не могла открыть воротник.

В другом случае она продемонстрировала свои шелковые чулки другому французскому послу мсье Бомону.[426] Очевидно, французские послы выводили королеву из себя.

Елизавета не была первой правительницей Англии, которая владела парой шелковых чулок. И Генри VIII, и Эдвард VI имели их также. Она была первой королевой Англии, которая их имела.

Королеве Бесс нравилось иметь мужчин при дворе; она воспринимала их как вещи, которые делают атмосферу более веселой. Когда она впервые встретила Эссекса в 1587 году, ей было пятьдесят три, а ему было девятнадцать.[427]

Другие, кроме Лестера, Эрика да Ивана, были вечно обеспокоенный бюджетом испанец Филипп II; эрцгерцог Чарлз, у которого была слишком большая голова;[428] сэр Кристофер Хаттон, барристер, которому Елизавета однажды поднесла поссет;[429][430] и дюк Аленконский и Анжуйский, который носил сережки и кружева и очень любил свою мать Екатерину де Медичи.[431] Затем был дон Иоган из Австрии, который писал своему двоюродному брату Филиппу II Испанскому: «Я краснею от стыда, когда пишу эти строки, думая о принятии заигрываний от женщины, чья жизнь и образцы облачений дают столько пищи для сплетен».[432] Дон Иоган сам был маменькиным сынком.

Елизавета отвела Лестеру соседствующую с ней спальню.[433] Королевская спальня была оснащена рогом единорога, особым чучелом райской птицы и иногда хозяином коня.[434]

Елизавета не была гурманом, но она знала что ей нравится. Во время визита к Колчестеру она смаковала устрицами так усердно, что они после ее отбытия послали воз моллюсков поставщику королевского стола для неё.

На Новый год, в дополнение к обычной дани, она иногда получала съедобные подарки – зеленый законсервированный имбирь, марципан, айвовый пирог и, возможно, какие: то торты с засахаренными сливами, которые она особенно любила.[435]

Для того чтобы все это запить, она предпочитала пиво. Вино она пила очень редко и то вместе с едой, и затем смешивала с водой, половина на половину. Она опасалась того, что её выдающиеся способности могут быть ослаблены и дать фору своим оппонентам. Её любимым напитком был медок – смесь меда и воды, сдобренная множеством приправ, трав и лимоном.[436]

За истинным блеском невозможно состязаться с Царственным Удовольствием Кенилворта – развлечения, устроенное королеве Елизавете в 1575 году Робертом Дадли, графом Лестером.[437] Развлечение стоило немалых денег, но граф мог себе это позволить, поскольку его почетный гость, в дополнение к ранее полученным подаркам, столь многочисленным, чтобы их перечислять, недавно принес ему доход в пятьдесят тысяч фунтов. Вот поэтому он и организовал вечеринку на самом деле. (А вы можете придумать лучшую причину?) Только одна вещь застряла в моем мозгу среди всех этих банкетов, масок, кусающихся медведей и других грандиозных выходок – это тот факт, что во время бахвальства перед королевой мужики при Кенилворте употребили триста двадцать хогехедов[438] пива Елизаветы.

Добрая королева Бесс в своё время, скорее всего, не только совмещала еду и питье, но и наилучшим образом разбрасывалась королевскими жестами. Однажды, после выступления в Кембридже на безупречной латыни, она информировала канцлера на великолепном английском, что если бы тут было лучше налажена поставка эля и пива, она бы задержалась здесь до пятницы.

Елизавета умерла 24 марта 1603 года на семидесятом году жизни и на двадцать четвертом году её правления.[439] Её унаследовал Джеймс I. Все было готово для Порохового заговора, Дня Гая Фокса,[440] Тридцатилетней войны, английского перевода Библии,[441] заселения Вирджинии, появления сигарет, радио, тестов вслепую и молчаливых дворецких.