Гейдар Джемаль ИМЕЮЩИЙ УШИ ДА УСЛЫШИТ (События, с которыми мы вступили в новый год, заставляют задуматься, чем же он для нас завершится
…Когда умрет последний человек
И Время прекратит свое всевластное всесмертное теченье
Останется во всей Вселенной только одинокий Бог навек
Да куст миндальный у родной моей у обездвиженной реки Варзобдарьи
Замрет навек оцепенеет в ледяном неслыханном неопадающем неосыпнoм цветеньи…
ДЕРВИШ СКАЗАЛ:
— Американцы носят бросают разносят по миру горящие уголья и поджигают народы... Это костры в камышах... В народах-камышах... Это костры гражданских и иных войн в народах-камышах… Федаины-смертники сорвали с Америки шляпу… сорвут и голову слепую хмельную от собственной силы...
Дервиш сказал:
— Воины, которые убивают другие народы, которые не в состоянии им равноценно ответить — это не воины, а палачи-расстрельщики... Это не рыцари — а воры убийцы...
Европа была страной рыцарей, а стала пристанищем палачей…
А американцы относятся ко всем людям земли как к покоренным индейцам...
Дервиш сказал:
— Всегда в тяжкие рухнувшие времена Истории, когда гибнет святая Пирамида Иерархии и лев становится стриженой льстивой собакой, а собака — лживым львом, на свет как скорпион из-под майского камня является вечнопагубная вечнособлазнительная Идея Мирового Господства.
И вот Идея Мирового Владычества вновь обольстительно язвительно искусительно вышла на свет как майский скорпион из-под мшистого камня…
О Аллах!.. Но несметные овцы и бараны вольно и сладко едят скорпионов на необъятных пастбищах...
О Аллах!.. Но несметные народы-овцы опять съедят Идею Мирового Владычества и слепых правителей предателей как бараны едят скорпионов…
Но много будет неповинной пролитой крови… Много!.. Ойхххо!..
А я Мухаммед Кандиль Халиль Науфаль тринадцатилетний мальчик... Из дальнего горного кишлака афганского Баракат в провинции Кандагар.
А ночь уже многозвездная многоплеядная растеклась распростерлась раскидалась неоглядно.... Над нашим кишлаком в дальних дальних святых лазоревых горах бездонных кандагарских...
Но ночь осенняя просветлая а я с поющим кекликом-куропаткой Хуршиком моим всевечным другом пернатым поднялся по тропе сыпучей на вершину родной моей осыпчивой дремучей горы Чарохх...
Отсюда с вершины нагой горы моей ближе и страшней американские самолеты авиаматки которые уже много дней висят чадят над бедным многажды уже убиенным кишлаком моим.
Мечут они сотни ядовитых сатанинских слепых бомб как дурные сонные рыбы обдаются густой больной икрой не дойдя до места нереста.
Мой кишлак давно уже мертвый... Весь насквозь мертвый...
Моя мать Зайнаб-оя и отец Одиль-бек и четыре сестры Муниффа Муборак Муфизза Майрам и три брата Курбон Камил Кахрамон давно уже убитые лежат внизу в глиняных истерзанных кибитках а я поднялся на вершину горы чтоб не видеть их и не чуять утлый промозглый дух убитых…
И еще там внизу лежат убитые застывшие оцепенелые оледенелые мои соседи и коровы и собаки и кибитки глиняные и арыки разбитые размытые.
Никто из нас никогда ничего не слышал о террористах и Бен Ладене и за что же убили нас и наших коров и наших собак?
Айх! Эти американские бомбы убивают растворяют даже камни… И чтo тут хрупкая человеческая плоть когда плавятся камни...
... Но мальчик Мухаммед Кандиль лежит в белой сасанидской ночной веющей от вечного горного ветра рубахе на вершине горы Чарохх вместе со своим кекликом Хуршиком покорно удивленно ослепшим от взрыва американской бомбы.
А ночь осенняя многозвездная теплая струящаяся еще таящая мириады непогубленных жизней. И всякая жизнь свята и божественна!
А Мухаммед Кандиль лежит на теплых оплывших от взрывов камнях валунах горных. Тепло в ночи утробной родной!..
От звезд родных несметных роящихся от их дальнего огня колосистого сиянья полыханья тепло тепло тепло...
Ночь нощь — это вселенский звездный алмазный дикобраз!.. Айя!
… А Мухаммед Кандиль чуткий отрок нежный часто взбирался на вершину родной горы Чарохх
И долго лежал медоточиво блаженно на горе утратив устремив бездонные очи в херувимские прикровенные богоблаженные кандагарские смарагдовые небеса небеса небеса
Где плавали снежные чистопородные грифы и ленные орлы бородачи и орлы ягнятники и орлы могильники
И еще Муханмед Кандиль — птичья струящаяся летучая душа — любил струящиеся журчащие как хрустальные небесные арыки серебряные прохожие самолеты
Которые плыли рядом с орлами не мешая их струенью вечному биенью броженью небесному.
Но вот прилетели эти американские авиаматки и мальчик возненавидел самолеты.
А орлы его возлюбленные надмирные друзья ушли от горы Чарохх к горам Памира и Тянь-Шаня покинув тысячелетние свои сокровенные небесные дороги...
А один орел бросился на американский самолет, но пламя турбин смертельно дохнуло на него
И он упал на гору.
Он долго падал биясъ виясь безвольными чужими уже сгоревшими крыльями.
И когда он упал черным обгорелым еще живым камнем с небес а орлы живучи как кошки как камышовые протяжные почти бессмертные коты
Мухаммед Кандиль впервые зарыдал и набрал горсть камней острых и стал швырять камни в небеса где стоял бродил рождая несметную икру бомб адов американский самолет.
И долго мальчик бессильно бессмысленно бросал в небеса камни...
А отец Мухаммеда Кандиля был кишлачный учитель Одиль-бек...
И учил он детей только Корану и Святым Книгам.
А сам он всю жизнь пешком ходил в Святую Мекку.
И говорил что человек мусульманин должен всю жизнь только идти пешком к Каабе и не задерживаться в утлых гнездах-кибитках.
А быть пешеходом странником Аллаха! Только!..
А еще он говорил:
— Иудеи захватили власть на земле.... Это они носят горящие сионские уголья ветхозаветных костров древнебиблейских Святых Пророков по странам и народам…
Это они не дают уснуть народам в сытых равнодушных снах и днях...
Это они гонят народы суетные бренные в Царствие Небесное Вечное…
Это они превращают земную жизнь в караван-сарай, в горький тлен, в пыль, в прах пред Вечным Царствием Небесным...
Это они не дают уснуть изойти бесследно народам в историческом плотском сне.
Это они движут Историю… Ойххх!..
И Мухаммед Кандиль редко видел своего вечного пыльного путника отца
но слезно прилипчиво любил его как редкого родного гостя...
И когда смертельные бомбы осыпали дотла сожгли кишлак Баракат, отец предсмертно спокойно сказал:
— Вот я задержался в гнезде в утлом доме моем и напрасно сгорел. А если бы шел пешком в диких горах и долинах пустынях к Аллаху моему — остался бы жить...
Хотя чтo мне эта жизнь если безвинно горят близкие родные человеки мои и глины родные мои и деревья и коровы и рыбы амударьинские лопатоносы реликтовые лежат недвижно в расплескавшихся разбитых изуродованных заповедных реках и ручьях...
Айхххха!..
… А однажды при жизни великий муравей-пешеход Аллаха Одиль-бек принес из Святого Ирана Святого Аятоллы Имама Хомейни древнюю зороастрийскую Книгу Заклятий Книгу Огнепоклонников.
И он прятал Её от Мухаммеда Кандиля но мальчик тайно часто читал Книгу из тибетских выделанных бараньих шкур...
Особенно хорошо было читать Ее по ночам — при свете луны и горных ярких звезд — Её письмена наполнялись звездным светом и излучали дикий древний огнь перекликаясь со звездами ибо Звездные Письмена — это тоже чье-то Послание. А чье? А чье? А чье?..
А вдруг Самого Бога?..
И вот Мухаммед Кандиль лежит в ночи на вершине горы Чароххх
И при свете близких полыхающих звезд читает Книгу Заклятий
И шепчет лунными пересохшими переголодавшими перегоревшими губами древние Слова Заклятий: "Если ты о сонный двуногий взовешь к Вечному Богу своему и тысячи раз повторишь: "О Великий Небесный Бог! Убей Скорпиона Зла! Убей Скорпиона который сосет жалит и убивает меня и мой безвинный беззащитный кишлачный овечий горный народ — то Всемогущий исполнит муравьиную просьбу твою!"…
Тогда мальчик шепчет в небеса к звездам к небесам ночным к Хозяину Небес и Звезд и Ночей и Творцу Звездных Письмен Плеяд.
Тогда мальчик шепчет:
— О Великий Небесный Бог! Убей Скорпиона Зла! Убей американский самолет которые убил весь мой древний неповинный кишлак!
Который убил ослепил всех моих родных отца мать сестер братьев соседей возлюбленную тайную кизинку-девочку соседку пуштунку Кумуш Кобру Персик Алычу которая унесла в иной мир мой первый медовый. Поцелуй!
Убей убей убей американский самолет!
Который убил умертвил удавил всех моих стрекоз муравьев коров ослов змей рыб!
Который ослепил навек моего певчего родного кеклика Хуршика, который от ослепленья от боли слепой теперь вечно кричит а не поет... И не дает мне даже задремать!..
А ночные небеса мечут бездонный звездопад!
А ночные небеса мечут метеорный необъятный опасный метеоритный ливень! метеоритный колодезный дождь!
А нынче не земле стоит плодоносный месяц-мурдад! Месяц-август! Месяц плодопадник звездопадник!..
А Мухаммед Кандиль безумными бессонными губами шепчет слова Древнего Заклятья.
Мальчик почти спит почти он бездыханный от голода от боли от одиночества которое пришло мертвым огнем охватило камышовую душу ребенка.
Но не может он уснуть умереть потому что надо ему тысячи раз произнести Слова Древнего Заклятья.
Да и слепой кеклик раздирающе вопиет кричит от рези глазной боли а не поет он от радости бытия птичьего травяного и не дает мальчику уснуть звереть уйти в смерть глухо
Айх!..
Да и Господь чутко щедро сыплет с небес метеорные ливни и полыхают они огненные и от них тепло мальчику в древней ночной, согдийской рубахе...
Айх!..Айхххх!.. Ай!..
А каким еще теплом согреваться на земле бездонному сироте на дне Бездонной Вселенной?
Каким еще теплом согреваться безбожным беззащитным сиротам-нам?
— О Великий Небесный Бог! Убей скорпиона зла! Убей убийцу! Убей американский самолет...
Ай!.. Айе!.. Айёхх!
Когда Мухаммед Кандиль в тысячный раз произнес прошептал пролепетал Древлее Заклятье — метеорные ливни стали гуще яростней ослепительней жарче!.. Словно огненная вулканическая лава истекали они...
И тут вдруг враз яро Книга Заклятий задымилась занялась задышала
погибельно ожила…
Запахло тошной душной паленой кожей Её ветхих страшных страниц…
И Мухаммед Кандиль с предсмертным ужасом ночным сонным увидел
Что письмена на Её желтых тяжких страницах дрогнули зашевелились
как змея кобра в вешней траве и наполнились зароились заплясали.страшным ползучим колосистым звездным бегучим переимчивым нестерпимым живым огнем! блеском! сияньем! полыханьем!..
И от их огня древляя тусклая овечья кожа задымилась сгорбилась затрещала
И паленый дух кожи ударил вполз в очи в ноздри в легкие в душу мальчика и слепой кеклик в плетеной ивовой клетке стал кричать еще больнее и раздирающе и метаться смертно и душно избивая изминая избывая издирая себя о прутья клетки
Айх! Айих!.. Ай!..
И ТОГДА ТОГДА ТОГДА ВО ГЛУБИНЕ небес во нимбе полыханье метеорных обильных ливней Исполинский Лик Нечеловеческий и Человеческий неизъяснимый неизреченный Лик на миг разверзся явился проступил в несметном звездном Колодезе Вселенной на миг Явился Лик в Нимбе падучих и непадучих звезд Явился несметный небывалый Вселенский Лик!..
Почудилось мальчику что это лик его отца Одиль-бека вечного пешехода Аллаха — только в мириады раз больше…
Но это Иной Лик в Нимбе Звезд был... Редко кому является Он Он Он...
Тут Мухаммед Кандиль содрогнулся сокрушился замаялся потому что Лик в Звездах в метеорных ливнях сразу исполински необъятно истаял
Но в метеорных ливнях вдруг явился пополз загорелся текучим бегучим огнем новый близкий метеор падучий!.. Падучая метеорная текучая звезда новоявленная родилась!..
Айх!.. А...
Это был горящий вспыхнувший жадно жарко долгожданно американский
ночной самолет… Айх!..
… А они издалека прилетали приходили ночью бомбить убивать древлие спящие колыбельные афганские обнаженные кишлаки и города
Ибо они гуманисты всечеловеки говорили что смерть в ночи во сне сладка...
Смерть смешанная со сном как вода с вином...
… И вот этот самолет посланник глобалистов гуманистов попал в метеоритный ливень и метеоритным падучим ливнем метеором звездой быстро вспыхнул стал стал стал... растворился… пал пал пал... сгорел как мой родной кишлак Баракат... как жертвенный, ослепительный крест в мусульманском небе…
Айх!.. А убийца прежде всего убивает сам себя...
... А Мухаммед Кандиль всем высохшим сиротским тельцем затрясся содрогнулся как глиняная кибитка утлая в десятибалльное землетрясенье погребающее хрупкую ломкую жизнь удушающее разрывающее навек навек
навек
А мальчик сирота то ли от радости? то ли от боли? то ли от горя?
зарыдал потому что жаль ему было самолет-убийцу который горел метеором и остро слезно жаль горящих летчиков-метеоров в нем...
И необъятно неистово предсмертно или посмертно вольно сладко горько полноводно полновольно стало ему во всем этом горящем звездном мире в кишащей кипящей Вселенной на вершине родной горы Чароххххх как некогда Моисею на горе Синай
Тут была божья полнота земного и небесного двубытия двубытья
Тут на миг мальчик— был в двух царствах — в Земном и Небесном
А потом Мухаммед Кандиль убоялся что останки обломки горящего самолета упадут на гору Чарохх и на него и на вопленно кричащего так и не смирившегося со слепотой кеклика
Но обломки упали на другие горы
Огненный столп водопад истаял в исполинской циклопической ночи Азии как спичка нищая…
Йиххх!..
Но тут мальчик вспомнил вязкое неотступное море кладбище-мазар убитых человеков зверей дерев рыб вод камней убитых море которое теперь вместо сгоревшего кишлака навек окружало язвило убивало заживо умеряло не отпускало его...
Но тут мальчик вспомнил как однажды не тайной сумеречной пыльно плывущей медовой улочке глиняного своего хрустального херувимского кишлака встретил он яростную свою соседку девочку пуштунку Кумуш— Кобру-Алычу
И она была в глухой парандже и чачване жены хотя была она подросток-девочка и огромная материнская паранджа сладостно вольно плескалась на ней как персидский ковер на пенной ветви вешнего миндаля
И тогда Мухаммед Кандиль схватил её за руки-прутья вешние которые были одни открыты и лучисты и по-кошачьи притягательны
И стал целовать кусать её горящие мраморные ладони и горного хрусталя пальчики персты нагие одни одни нагие
И пальчики персты ответно нежно пугливо гладили ласкали по-кошачьи его и она душно свято зашептала из колодца паранджи:
— Мальчик, что ты кусаешь, жалишь меня как пчела медовая?.. Айх!.. А я люблю медовых пчел!.. И никакая паранджа не спасет меня от них!.. Бери мои руки, мальчик!.. Ведь они одни нагие одни открыты одни твои мальчик… Айхххххха!.. Медовый мальчик! Пчелиный мальчик! Осиный мальчик!..
... Айх!.. А теперь Кумуш-Кобра мертвая ледяная
Айх!.. А теперь её мраморные горящие ладони и персты пальчики горного хрусталя стали как ледяные ломкие сосульки вечных ледников
Айх!.. А теперь те медовые осы пчелы поцелуи мертвые ледяные…
Айх! А может Аллах разгневался на нас за то что мы нарушили паранджу?..
Тогда Мухаммед Кандиль вновь взял с земли древлюю страшную Книгу Заклятий которая вдруг потухла померкла поникла и перестала чадить когда утихли метеоритные ливни звездопада и упокоились на далеких и ближних горах обломки самолета
Тогда мальчик взял в руки обгоревшую Книгу Огнепоклонников и стал шептать повторять Слова Нового Заклятья…
— О Великий Небесный Бог! Убей Змею Зла как Ты убил Скорпиона Зла! Убей американского Президента который послал этого скорпиона! Убей американского президента! Эту Змею Зла который послал самолет убийцу на мой кишлак!.. Который послал самолеты скорпионы ночные на мою лазоревую девичью нежную щедрую спящую колыбель люльку гахвару землю!..
И раньше мать афганская пела хрустальную песню над колыбелью а теперь бомбы американские свистят ревут кипят над люлькой святой Афганистаном моим! айхайх!
И мальчик вновь опрокинулся на костлявую спину сироты и. упустил. погрузил бездонные очи сироты в звездный колодезь Вселенной
— О Великий Небесный Бог! Убей Змею Зла! Убей Змею Зла! Убей! Убей! Убей...
Сколько дней и ночей, шептал мальчик страшные эти Слова как шепчут в тайных пещерах тибетские золотые ламы молитвы родниковые бездыханные буддийские неземные свои — никто не знает…
И зачем неземные молитвы звучат на земле?
Иль затем чтобы соединять вечное царствие Небесное и страшное своей сладостной текучестью Царство обольстительное Земное?
И чтобы Царствие Небесное не ушло от нас навек?..
А молитвы — это песни к Богу а если не будет песен этих — Бог покинет землю
Где никто не говорит с Ним и Он от одиночества уйдет на бескрайние ледяные стези Вселенной
Где нет дыханья человечьего и иного... Да!
Как досрочно уходит в могильн
ое одиночество отец которого уже при жизни забыли дети чада его... Ойхххо!..
Уже и мальчик спал спал спал бездонно
Айхххха!..
…Но тут вновь задымилась взялась ожила Книга Заклятий!
И тускло чадно загробно адово запахло потянуло духом паленой древлей бараньей шкуры кожи
И Мухаммед Кандиль открыл тяжкие неповоротливые глаза и ослепительно увидел что в ночных небесах уже опять встали и текли метеоритные реки моря
И полыхали мириадами падучих хвостатых звезд
И страшные Письмена в Книге Заклятий опять зароились загорелись!..
Горели небеса!
И от них горела Книга обугливаясь сворачиваясь!
Горели Письмена!
Горели Заклятья Огнепоклонников!
И от падающих звезд метеоров и от горящей Книги было уже не тепло а обжигающе а иссушающе жарко...
И Мухаммед Кандиль стал задыхаться от этого кишащего несметного жара близких небес и близкого чада горящей Книги Заклятий Огнепоклонников Звездопоклонников
Но! Но! Но!
Он не знал — во сне ли он увидел явно ясно? иль въявь с горы Чарох необозримо осыпанной мириадами звезд и метеоров он увидел далекую незнакомую чужую что ли землю… какой-то богатый нетронутый дом... травяную луговую нежную изумруд-лужайку и серебряную гладь, стекло ночного смарагд-бассейна и в бархате ночной воды скользили плескались струились гладкие желанные нетронутые женщины и дети и девочка похожая на убитую Кумуш-Кобру-Алычу и печальный похожий на задумчивого белоголового памирского сипа сидел облитый сединой человек опустив голые ногн в плоть воды текучую.
И почудилось Мухаммеду Кандилю что это его нетронутый отец сидит у воды а в воде плещутся его убитые братья и сестры.
И тут мальчик вспомнил древнюю мудрость: "Убивающий убивает прежде всего самого себя…"
Там царил был плыл богатый нетронутый беспечный мир… мир мир… Мир-убийца...
Но человек тревожно глядел в ночные небеса где разыгрались неслыханные метеоритные ливни
И среди полыхающих потоков плыл огромный ликующе серебряный военный брюхатый самолет
И Мухаммед Кандиль увидел как белоголовый Сип бесшумно вскочил на ноги и ноги у него были кривые бедные жалкие старые рыхлые несчастные как у только что родившегося каракулевого барашка и Сип стал воздевать к небесам полыхавшим руки словно хотел защитить оградить бедными нищими человечьими своими руками своих близких беспечно льющихся нежащихся в воде
Потому что огромный самолет горел пылал полыхал пропадал горящим крестом в необъятном метеоритном потоке и горящее его скачущее спотыкающееся в небесах чреватое беременное как у вечных мусульманских жен туловище рыбье серебристое неслось погибельно истребительно неотвратимо на дом на лужайку на бассейн на Сипа на девочку похожую на Кумуш-Кобру-Алычу…
Уже!..
...Тогда от великой радости иль от великого горя опять великое чувство воли и слезного восторга безумья опьяненья нашло на мальчика на вершине ночной осиянной полыхающей в океане падучих метеоритов и звезд горы Чароххххх
И мальчик разрывчиво сладко горько необъятно на всю Вселенную зарыдал
"Блаженны плачущие ибо утешатся", — сказал Иисус Христос.
И мальчик на горе утешился…
Жаль что не с кем ему было поделиться своими обильными вселенскими чувствами…
И некому было вытереть слезы с его детских щек…
А ТУТ ПОВЕЯЛО С ДАЛЬНЫХ НОЧНЫХ памирских и тянь-шаньских ледников и джайлоо ночным хладом хладом
И мальчику стало зябко в его вольной рубахе
И тогда он протянул дрожащие свои руки к чадящей Книге Заклятии и стал сладостно обжигающе рыться в свежем нежном обволакивающем пепле недогоревшей еще Книги
И тут с хребтов Чалтау и Хирманджоу и Хазратишох повеяло понесло неистребимыми животными сладчайшими запахами горного чеснока и циклопического дикого укропа
И эти ветры досрочно от бомб американских понесли над горой Чарохх в далекую матерь Индию на зимовье сладчайших нетронутых но перепуганных насмерть — до брошенных в гнездах яиц — птиц.
Уйяхххх!..
…О Аллах! они еще были живы и упругокрылы и их не ослепили не сожгли сатанинские американские "ковровые" бомбы... Но они бросили насмертъ яйца в гнездах и улетели страшно утратив инстинкт отца и матери… святого самца и святой самки…
…И от запахов дикого чеснока и горного укропа Мухаммед Кандиль почуял обильную ройную горячую голодную слюну во рту
Но от крыл плещущих уцелевших летящих; птиц и их животворных. ночных вскриков промельков всхлипов мальчик забыл о голоде
Но потом вспомнил как мать его Зайнаб-оя варила творила в огромном кабульском казане бараний кандагарский. плов и всегда ставила на соседний глиняный дувал большую касу-пиалу с жарким духмяным пловом и накрывала его кундузской кунжутной лепешкой
Это был плов — дар извечный — для соседей — для родителей пуштунки Кумуш-Кобры-Алычи, а отец Мухаммеда Кандиля был таджик, а мать узбечка
И вот чудо! — этот соседский плов никогда не остывал — даже в горные зимние ледяные ночи!.. Сколько бы он ни ждал ни стоял на дувале!..
И мудрец-отец пешеход муравей сгоревший Аллаха Необъятного Одиль-бек говорил сыну:
— Тo что ты отдаешь людям — никогда не умирает! не остывает! не пропадает!.. И на любом азиатском дувале ждет тебя неостывающий плов... да!.. да!.. Аллах Акбар!.. Аллах велик! И Он следит чтобы этот плов не остыл!..
И вот мальчик вспомнил этот неостывающий плов для соседей…
Ойххх!.. О сейчас бы отведать этого вечногорячего плова.... Но и этот плов вечный убит растерзан был американским самолетом... Ойх!..
…Тут небеса померкли и унялись погасли великие метеоритные дожди и изник неистовый несметный звездопад
И Книга Заклятий перестала тлеть чадить
И от ночной росы и ветра ледников стела сырой мокрой
И Древние Письмена Её не все были убиты спалены небесным огнем
И Древние Заклятья Пророчества Огнепоклонников не все свершились и ждали Часа Своего
Мухаммед Кандиль мальчик уже иссушающе исчах истомился и всеми голодными костьми распростерся раскидался на хладной голой вершине горы Чарохх и бездонно колодезно хотел уйти в сон или в смерть где хотел встретить убитых горячих родных своих
Но неисполненные Письмена недогоревшей Книги Заклятий влекли его еще больше чем сон чем смерть желанная уже уже уже
Ибо месть уже не жалила его а уже насытила его
Ибо на горе в ночном вселенском ветре он почуял что безнадежно до самых потаенных жил и костей голодных любит и жалеет всех людей на земле — и убийц и убиенных… и злых и добрых… И еще он подумал что падучие звезды и метеориты — это далекие самолеты погибших во грехе нелюбви и насилия запредельных цивилизаций... Ийхххххххх!..
Но Книга Заклятий обреченно влекла его
Тогда он взял Книгу покоробленную но еще живую! еще живучую! Еще чреватую неотвратимыми Пророчествами...
— О Великий Небесный Бог! Убей Зверя Зла! Убей Шатану Шайтана! Убей Эльджессаса с головой быка! с глазами поросенка! с ушами слона! с рогами оленя! с шеей страуса! с грудью льва! с хвостом барана! с ногами верблюда! с жезлом Моисея с печатью Соломона
О Великий Небесный Бог! Убей убийцу народов и стран и деревьев и камней и вод и птиц и рыб! Убей Америку!.. Пусть падут на нее все горящие самолеты! И станут песком забвенья все ее хищные падучие небоскребы!..
Низведи на неё необъятные несметные падучие всесжигающие звездопады и метеоритные ливни.
Низведи ввергни в океаны мириады падучих звезд и метеоров
И от них океаны вспухнут восстанут поднимутся и уйдут из берегов и затопят неправедную кишащую злыми человеками землю страну народ
И это будет Встреча Огня и Воды! Пламени и Потопа! Останутся только пастухи со стадами пахучими кормильными своими на высоких снежных горах...
Тут слепой кеклик очнулся в смертной сырой ивовой клетке и неожиданно свежо неповрежденно запел забился изошел хрустальными чистшими первозданными родниковыми переливчатыми гортанными трелями
И трели эти не давали мальчику уснуть или умереть
На главную 1
2
3 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 32 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
33
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]