БЕСЧИНСТВА «ПОБЕДИТЕЛЕЙ»

В десять вечера 30 июня Гитлер вместе со своей свитой возвращается в Берлин. Там на аэродроме Темпельгоф его встречают Геринг, Гиммлер, Рейхенау и генерал полиции Далюге. Они продолжают начатое кровавое дело в Берлине. Расправы произойдут и в других частях Германии. К примеру, в Силезии фюреров СА согнали в танцевальный зал, оттуда отвезли в Дойч-Лиссу и, связав их вместе, при свете автомобильных фар расстреляли. Убедившись, что лишенные руководства и обескураженные молниеносной расправой над их высшими командирами штурмовики парализованы и сопротивления не оказывают, Гитлер, Геринг и Гиммлер приказывают начать серию расстрелов около полуночи на 1 июля 1934 г. Прежде всего ликвидируется берлинская штаб-квартира Рема. Свидетель тех событий, генерал Э.Рерихт в своей книге «Долг и совесть. Воспоминания немецкого генерала с 1932 по 1944 гг.» рассказывает, как вел себя Геринг: «“Наступил мой день!” — торжествует Геринг, расхаживая взад и вперед в парадной форме еще не существующих германских ВВС и с саблей на боку... Далюге, один из высших фюреров СС, в прошлом занимавшийся в Берлине вывозом нечистот, с важным видом громоздит на стол одно донесение за другим... Все обставлено так, словно дело происходит на холме, с которого полководец руководит битвой, в действительности не имевшей места, ибо не было противника. Время от времени “полководец” отрывистым голосом диктует донесения в “Коричневый дом”»[109].

На следующее утро, 1 июля, к фюреру в рейхсканцелярию является министр рейхсвера фон Бломберг и поздравляет его с успешно проведенной операцией. Мимо окон Гитлера под звуки Баденвейлеровского марша проходит рота берлинского охранного батальона.

Но фюрер не выполнил еще одной важной задачи: все еще жив его друг и бывший начальник Эрнст Рем, который сидит в Штадельхайме. Гейдрих телеграфирует в Мюнхен приказ фюрера. Приказ должен выполнить комендант концлагеря Дахау гауптштурмфюрер СС Теодор Эйке. Вместе с ним отправляется в Штадельхайм гауптштурмфюрер СС Липперт. Рем все еще не верит, что с ним может произойти что-то неладное. Как свидетельствует в своем дневнике Альфред Розенберг, «Рем велит принести к нему в камеру обильный завтрак и съедает его до последней крошки. Он требует ковер и хочет говорить с фюрером. Но сейчас это ни к чему: в “Истории государственного изменника” (написанных Ремом мемуарах о своем участии в путче 9 ноября 1923 г.) дописывается теперь последняя глава. Эйке оставляет ему пистолет. Приходят снова. Еще раз дают ему возможность покончить самоубийством. Рем ничего не предпринимает. Тогда его расстреливают прямо в камере — все-таки честная пуля, а не веревка, которую он заслужил, кладет конец его жизни»[110].

В полночь Гитлер приказывает к семи часам утра прекратить расстрелы. До сегодняшнего дня, судя по донесениям, расстрелян 191 человек. В своей речи в рейхстаге 13 июля 1934 г. Гитлер официально объявил, что был расстрелян 71 человек, в том числе 50 высших и старших фюреров СА. На самом же деле, как свидетельствуют В.Герлиц и Г. Квинт в своей книге «Адольф Гитлер. Биография»[111], число убитых на самом деле превысило 1076, а арестованных 1124 человека.

Родственники расстрелянных получили компенсацию из фонда, которым заведовал генерал СС Брейтхаупт. Гитлер обещал сестре Рема, что ни она, ни ее мать нив чем не будут нуждаться. Компенсации за утерю (вернее, убийство) мужей и отцов — фюреров СА — выплачивались в зависимости от чина убитого и колебались от 1000 до 1600 марок в месяц. Лонни фон Шлейхер, падчерица генерала фон Шлейхера, до 21 года получала 250 марок в месяц. Сын расстрелянного генерала фон Бредова, Карл Хассо фон Бредов, получал ежемесячное пособие, составлявшее 150 марок. Его мать, вдова генерала, никак не могла выхлопотать себе пенсию за мужа, потому что в Берлине было невозможно найти учреждение, которое захотело бы выписать ей свидетельство о смерти мужа, якобы убитого в транспорте. Правительство как бы признало, что казненные были неповинны в заговоре против рейха, но Гитлер пытался предстать в глазах их родных великодушным.

Когда в середине июля 1934 г. сестра Рема приехала к Гитлеру и заявила: «Мой брат ничего не замышлял против вас, мой фюрер», Гитлер чрезвычайно смутился, что-то пробормотал насчет измены и прибавил поспешно: «Вы и ваша матушка, гнедиге фрау, получите надлежащую компенсацию». «Мы весьма признательны вам, мой фюрер. Но кто вернет нам нашего любимого брата и сына?» Воздев руки к небу и закатив глаза, Гитлер сокрушенно покачал головой. Он и сам поверил, что скорбит о несчастье.

2 июля рейхспрезидент Гинденбург направляет приветственные телеграммы Гитлеру и Герингу. Их текст гласит: «Из сделанных мне сообщений я усматриваю, что своим решительным вмешательством и смелыми личными действиями Вы в зародыше задушили все изменнические происки. Вы спасли немецкий народ от большой опасности. Выражаю Вам мою глубокую благодарность и признательность. С сердечным приветом — фон Гинденбург, рейхспрезидент». Секретарь Гинденбурга д-р Мейсснер, составивший текст телеграммы, до того, как он отправил ее, получает от фон Бломберга донесение, согласно которому фон Шлейхер совершил акт государственной измены и вступил в сговор с Ремом. Поскольку при аресте он оказал сопротивление, то был застрелен.

3 июля собирается срочное заседание кабинета. Фон Бломберг от имени членов правительства выражает фюреру благодарность. Единогласно принимается следующее решение: «Признать законными в качестве акта необходимой государственной защиты меры, принятые 30 июня и 1 и 2 июля для подавления изменнических покушений на государство».

Однако неделю спустя, видя неприличную радость по поводу убийств, которую проявляют чины вермахта в кабинетах министерства и в казино, фон Бломберг заявляет: «Немыслимо, чтобы можно было так радоваться гибели людей и обсуждать этот вопрос в казино. Смерть должна вызывать трепет».

Подобную же деликатность проявил и Геринг, проводивший «железной метлой» акцию устрашения в Берлине. Он возмущался эксцессами, которые, к примеру, позволяли себе в Силезии эсэсовцы под командованием группенфюрера СС Удо фон Войрш. За другом Хейнеса, заместителем полицай-президента Бреслау Энгельсом охотились словно за зайцем и, нашпиговав ему живот дробью, оставили его умирать медленной смертью в лесу. Геринг исключил Войрша из состава Прусского государственного совета.

Однако гауляйтер и обер-президент Силезии Брюкнер был не настолько чувствителен. После 30 июня он заявил: «Это же невероятно: господин фон Папен и его секретарь Чиршский сидят себе живы-здоровы в Берлине. Окажись они в Силезии, их бы уже не было в живых. Ищейка Войрш позаботился бы об этом».

Впрочем, гауляйтер Брюкнер недолго занимал эту должность. В январе 1935 г. некий обер-лейтенант из силезского рейхсвера предстал перед земельным судом Лигница по обвинению в совершении преступления, предусмотренного статьей 175 уголовного кодекса. Обер-лейтенант был признан виновным и назвал суду имя гауляйтера Брюкнера как одного из его сексуальных партнеров. Брюкнер был смещен с постов гауляйтера и обер-президента и приговорен к шести месяцам тюрьмы. А между тем Рема и других высших руководителей СА обвиняли в этом же преступлении те, кто над ними расправлялся!

3 июля 1934 г. имперский кабинет принял свыше двадцати законов, начиная с промыслового уложения и кончая налогами на сахар. И была принята еще одна статья: «Меры, направленные на подавление преступных и изменнических выступлений, принятые 30 июня, 1 и 2 июля, следует считать актом необходимой государственной защиты».