Глава 15 СТО ИМЕН

Глава 15

СТО ИМЕН

Одной из самых забавных сказок, рассказанных Анатолием Чубайсом, Александром Лившицем, Егором Гайдаром и прочими (многие из этих прочих уже фигурируют в американских и швейцарских следственных материалах), была сказка о «первоначальном накоплении». Рассказывалась она примерно так: жил-был русский капитализм, был он бедный, очень нуждался в деньгах после коммунистического погрома экономики, продолжавшегося (сколько, вы думаете? — правильно) семьдесят лет, чтобы войти в силу, ему нужна была стартовая площадка. Узнав об этих его потребностях и решив их удовлетворить, великий экономист Борис Ельцин дал позволение немного пограбить государственное добро (в одних случаях с применением оружия, в других — полагаясь на неистощимое русское терпение) с тем, чтобы некоторые потенциальные капиталисты сделались настоящими капиталистами, экономика бурно пошла в рост, появился средний класс и страна с триумфом, как принято было выражаться, вступила в семью цивилизованных народов.

Эта сказка рассказывалась до 17 августа 1998 года миллионы раз, и каждый раз у нее находились доверчивые слушатели. Они, купив несколько тысяч, если не целый миллион, государственных краткосрочных обязательств (ГКО), спокойно засыпали в своих удобных кроватях и видели во сне причитающиеся им во веки веков дивиденды в 150–200 % годовых. Сказка заканчивалась не обычным присловьем — «и стали они жить-поживать, да добра наживать», — но не менее утешительным обещанием, что с преступностью, без которой пограбить бы не удалось, очень скоро будет покончено: новые русские, окончательно разбогатев, отложат в сторону пистолеты, автоматы, гранатометы, ножи и яд и станут законопослушными гражданами, заинтересованными в общественном порядке, установление которого необходимо, чтобы обеспечить им спокойное и безмятежное владение их благоприобретенной собственностью.

А разве не верно, черт возьми, — вопрошали сказочники, — что западный капитализм тоже вырос из грязи и крови, из насилия и самой зверской эксплуатации, в том числе эксплуатации детского труда? Разве Чикаго тридцатых годов, столько раз виденный в американских фильмах, не был битком набит пистолетами, гангстерами и мафиози? И разве потом вся эта публика (или хотя бы некоторая ее часть) не сумела отмыться? И американское общество не предстало глазам всего мира стерильно чистым как символ правового государства? И разве в европейских странах (в Англии, Германии, Швейцарии) этот процесс не занял несколько столетии? Русские — так обычно заканчивались подобные рассуждения — не будут второй раз выдумывать велосипед: они сделают то же самое, но много быстрее. Их выбор — не гений и безрассудство, но гений и быстрота.

И дело пошло. В 1992–1994 годах под формальным руководством Анатолия Чубайса и по указке советников из Гарварда (среди которых нужно упомянуть Джеффри Сакса и Андерса Аслунда) была осуществлена «ваучеризация» советской экономики. Осуществлена со скоростью кавалерийской атаки, в мгновение ока лишив собственности 140 миллионов россиян. Они, никогда не владевшие никакой собственностью, в первый момент даже не поняли, что произошло. Но это было еще не все. Как гласит пословица, аппетит приходит во время еды. Размеры русского пирога оказались невероятными, необъятными — даже для воров. Так что со временем новые русские капиталисты открыли в себе невероятную, необъятную, фантастическую алчность вместе с поразительной способностью все попавшее им в руки пускать по ветру, обращать в пыль. Можно полагать, что получили они эту способность в наследство от советского планового хозяйства, но, не исключено, что она восходит и к более отдаленным временам — когда, например, в столице Российской Империи потреблялось больше французского шампанского, чем в Париже.

Конец сказки оказался не таким счастливым, как ожидалось. И не столько потому, что дивиденды ГКО не устояли под натиском поистине раблезианской алчности, сколько потому, что грабеж продолжал идти с той же интенсивностью и продолжается до сих пор. Продолжается, когда я пишу эти строки, несмотря на всемирный скандал, в который оказалась вовлечена вся российская верхушка, включая Кремль. И никаких признаков того, что олигархи решили наконец осуществить переход к правовому государству, не обнаруживается.

Надо заметить для сведения читателей, что вышеописанная «сказочка» до сих пор в ходу на Западе: ею пользуются, дабы оправдать «ошибки» в анализе ситуации или (дабы) получить возможность утверждать, что при всех ошибках другого выхода не было: иначе у власти оказались бы коммунисты и разрушили бы все. Вот один пример такого подхода, который стоит всех прочих. Мистер Фред Хайетт, недавно возглавивший редакцию «Вашингтон Пост», как будто повинуясь приказу, требует «исторически честной» дискуссии, учитывающей «неравные условия, в которые была поставлена Россия, ее возможные перспективы и то, что все могло сложиться хуже, чем сложилось». Он говорит об «оправданном риске» и предостерегает против критиков, которым для начала «следовало бы поведать, какие имелись у реформаторов в начале их деятельности альтернативы». «Если критики полагают, — продолжает Хайетт, — что наилучшим решением было бы избавиться от Ельцина и позволить, более того, помочь коммунистам захватить Кремль, то это не самая конструктивная позиция. Может быть, Россия во главе с Геннадием Зюгановым или Владимиром Жириновским сейчас находилась бы в лучшем положении. Но те, кто так думает, должны объяснить, почему они в этом уверены». Да, действительно, мы наблюдаем «нищету, которая лишь возрастает, падение уровня жизни, тревожную нестабильность, всепроникающую коррупцию, беззаконие, маскирующееся под реформы». Да, президент Клинтон повинен в том, что «поддержал варварскую войну, развязанную Ельциным в Чечне, да еще сравнивал ее с борьбой Авраама Линкольна за единство Соединенных Штатов», но это был «оправданный, разумный риск» (The Moscow Times. 1999. 3 сентября).

Ясно, что аргументы, приведенные Хайеттом, слабоваты, а альтернативы, указанные им, абсолютно иллюзорны, они никогда не существовали. Российские демократы действительно размахивали ими как красной тряпкой перед всем миром, но отсюда вовсе не следует, что за ними стоит какая-нибудь реальность. Это доказывает, в частности, эволюция Жириновского. Неужели Хайетт не заметил, что ныне Владимир Вольфович — единственный в Думе союзник Ельцина? И как такое могло случиться? На пути в Дамаск его посетило озарение свыше? Или его подкармливали с самого начала, чтобы он служил пугалом для Фреда Хайетта и ему подобных?

Но не это главное, а то (чего не замечают слишком многие как на Западе, так и в России), что такая власть ставит под серьезное сомнение не только создание в будущем в России правового государства, но и само существование России как государства. Суверенного государства, разумеется. Поэтому для иллюстрации «нашей сказочки» мне показалось нелишним рассказать о том, как работал механизм ограбления, остановившись лишь на самых показательных примерах. Это, во-первых. Во-вторых, не мешает рассмотреть поближе лицо российской элиты (о которой уже шла речь в восьмой главе) с точки зрения конкретных биографий ее отдельных, но выразительных представителей — это те сто имен, которые дали название данной заключительной главе. Наконец, в-третьих, надо затронуть вопрос об иностранных сообщниках грабежа, о том множестве вторых лиц, которые хорошо погрели здесь руки, о тех банках и международных организациях, которые прекрасно знали, что происходит, но, не желая вступать в противоречие с Вашингтоном, закрывали глаза, ослабляли контроль, подпитывали коррупцию. И здесь придется ограничиться отдельными примерами, потому что список только одних банков, замешанных в этом деле, потребует целого тома. Какое еще нужно доказательство, чтобы убедиться в лицемерии тех, кто сваливает только на Россию и русских ответственность за то, что здесь происходит?

Первый случай, о котором я хочу рассказать, весьма конкретен, но при этом совершенно фантастичен: даже в современной России грабители общественного достояния редко осмеливались доходить до такого. Я беру материал из превосходной статьи В. Ширяева (Новые Известия. 1999. 24 марта) об акционерном обществе «Нафта-Москва». Обреталась некогда в Москве организация «Союзнефтеэкспорт», разумеется, государственная, и через нее проходило примерно 70 % всего советского экспорта сырой нефти и ее продуктов. У гиганта нефтяного сектора имелось все необходимое для экспорта всей этой благодати божьей, столь важной и необходимой для процветания экономики и для поддержания стабильности в стране: разветвленная инфраструктура за рубежом, филиалы по всему миру, транспортные — предприятия, нефтехранилища. Все это стоило весьма недешево, если учитывать колоссальные масштабы советского нефтяного экспорта. В начале 1990 года, последнего года в истории СССР. «Союзнефтеэкспорт» имел 10 дочерних предприятий за границей: в Финляндии (два), Бельгии, Голландии, Германии, Дании, Италии, Великобритании и Иране. Два финских, «Тебойл» и «Суомен Петрооли», контролировали около половины нефтяного рынка в стране. Понадобилось четыре года, чтобы подобраться к этому лакомому куску. В 1994 году «Союзнефтеэкспорт» был переименован в «Нафта-Москва», превращен в «открытое» акционерное общество, в котором всеми акциями владело государство, и назначен к приватизации.

Кому надлежало определить его цену? По закону (как ни странно, но закон имелся) это было делом Госкомимущества — комитета, который до 5 ноября этого фатального 1994 года возглавлял господин Чубайс и который и в дальнейшем остался в руках его доверенных лиц. Так вот Госкомимущество определил, что две находящиеся в Финляндии и принадлежащие «Нафта-Москва» компании стоят 10 млн. 177 тыс. рублей — на момент продажи меньше чем 2 тыс. долларов. Нет, это не опечатка. Самый общий инвентарный список имущества двух финских компаний включал, среди прочего, нефтехранилище вместимостью 800 тыс. м3, завод по производству масел, 300 бензозаправочных станций. Если бы имущество финских компаний ограничивалось только последними, то и тогда его покупатели могли бы гордиться тем, что приобрели каждую станцию но цене меньше чем 7 долларов. В действительности они заплатили еще меньше.

По оценке независимых экспертов, «Тебойл» и «Суомен Петрооли» стоили от 600 млн. до 1 млрд. долларов. Оставшаяся собственность «Нафта-Москва» была оценена в 15 млн. 635 тыс. рублей, что но курсу того времени соответствовало примерно 3 тыс. долларов США; реальная стоимость 1 млрд. 200 млн. — 2 млрд. долларов.

А сколько было в кассе предприятия? Госкомимущество утверждает, что 2 млрд. 890 млн. рублей (578 тыс. долларов). На самом деле на счетах компании было 1 млрд. 200 млн. долларов, как потом было установлено абсолютно точно. Но тогдашние руководители компании умудрились «убедить» государственный комитет (вот уж поистине волшебники!), что это были деньги клиентов. Никому после этих «убеждений» не пришло в голову (?!) проверить, как могли на счетах компании, экспортировавшей в 1994 году нефти на сумму 3 млрд. 105 млн. долларов, а в 1995 году — на сумму 3 млрд. 191 млн. долларов, оказаться какие-то копейки.

В итоге общая стоимость «Нафта-Москва» была определена в 829 млн. 354 тыс. рублей, что на то время соответствовало 165 тыс. 708 долларам, что утверждено, подписано и заверено господином Анатолием Чубайсом и его присными, стоявшими во главе Госкомимущества. В нормальной стране такой документ послужил бы достаточным основанием для судебного расследования которое, если бы и не обнаружило в действии кремлевских чиновников состава преступления, все равно неминуемо завершилось бы их отставкой — ввиду отсутствия головы на плечах. Хотя очень похоже, что голова-то у них как раз есть.

Как бы то ни было, Россия — страна ненормальная. Даже немного забавно слушать сегодня американского вице-президента А. Гора, когда он заявляет, что «решение быстро приватизировать российскую экономику было мудрым, хотя было ясно, что переходный экономический период окажется очень трудным. Hyжнo было сдслать все возможное, чтобы сжечь мосты, ведущие назад, к коммунизму» (Usa-Today. 1999. 7 сентября). Мосты были сожжены в спешке, а о том, чтобы провести приватизацию хоть сколько-нибудь прилично, и мысли не возникло. Организаторы приватизации знали, говорит А. Гор, что переходный период будет «очень трудным», что он ударит но большинству нaceлeния, но главное было — «сжечь мосты». А подумали ли при этом о русских? Конечно, но только об одной их категории — друзьях Соединенных Штатов. Другие просто не принимались в расчет.

Интересно все же познакомиться с продолжением истории, а именно: кому достался подарок? Во время преобразованмя Нафта-Москва» в АО 51 % акций вполне демократично достался коллективу компании. И тут все происходило по закону (другое дело, считать его плохим или хорошим), который был принят с тем, чтобы сохранить контроль за акционерными обществам в руках трудовых коллективов. Так что отсутствие законов оправданием кражи в данном случае быть не может. Тем временем, Госкомимущество по неизреченной своей благости решил повысить первоначальную оценку стоимости на 1.8 %. Поскольку трудовой коллектив состоял из трехсот челочек, легко подсчитать, что каждый из них, не шевельнув пальцем, становился счастливым обладателем нескольких миллионов реальных долларов. Но погодите за них радоваться, 51 % акций отнюдь не разошелся в равных долях между тремястами работниками компании. Распределение акций велось на основе «закрытого списка», в который были включены только начальники. Таким образом, десяток человек завладел двадцатью-тридцатью процентами акций. Кроме того, в ход пошли давление, угрозы, сила, и остальные акции как бы поступили в «свободную продажу», а на самом деле достались двум брокерским конторам, работавшим по указке иностранных советников, которые были «друзьями» чьих-то «друзей». Таким путем еще 28 % акций оказались в тех же руках, которые уже владели первыми тридцатью. Наконец, эта группа новых владельцев, обладавших уже относительным большинством, проголосовала за выделение кредита государству в размере 20 млн. долларов, получив от него в залог еще 15 % акций. Где они нашли 20 млн. в общем-то понятно: в результате «первоначального накопления по-русски?». Для окончательного завладения собственностью имелась еще одна уловка, применявшаяся новыми олигархами во всероссийских масштабах: государство-должник обязывалось рассчитываться быстро; по истечении срока оно теряло все права на акции, данные в залог, и они переходили к кредиторам.

В 1995–1996 годах сотни миллиардов долларов достались олигархам подобными путями. В правительстве у них были свои люди, с которыми они делились добычей. Победа Ельцина на выборах 1996 года и завоевание им второго президентского мандата оплачены огромными суммами, составлявшими, однако, малую часть этих денег. Произошло что-то вроде гигантской ростовщической операции, где закладом были крупнейшие государственные предприятия, жертвой — на все согласное российское государство, а ростовщиками — новые хозяева жизни. И какое определение такой операции можно дать? Коррупция? Какая уж тут коррупция: это что-то несравненно более масштабное — создание нового государства, новой власти, основанной на насилии и беззаконии. И ради подобного произведения искусства стоило «жечь мосты»? Американский вице-президент и «друг Билл» хотят убедить нас, что они выбрали меньшее из зол: на самом деле они выбрали Москву, в которой правят их лакеи — жадные, вороватые, но преданные. Если в конце концов все обернется катастрофой (для России и всего мира), будем по крайней мере знать, что она — не случайность, а сознательный выбор. «Политика Запада в отношении России, начиная с 1990 года, была проникнута дилетантизмом, карьеризмом и невежеством: она полностью подчинялась финансовым интересам американских корпораций, которые при администрации Билла Клинтона достигли такого влияния на правительство, которое не имеет прецедентов во всей американской истории» (Pfaff W. Великий обман на пути России к реформе // International Herald Tribune. 1999. 8 сентября).

Второй случай, о котором я хочу рассказать, в том числе и в подтверждение последнего утверждения, связан с компанией «Фимако», т. е. финансовой менеджерской компанией (Financial Management Company). Быть может, читатель уже будет знать ответы на какие-нибудь из многочисленных вопросов, которые здесь будут поставлены, если только в дело не вмешаются весьма могущественные лица, причастные к этому скандалу. Действительно, скандал с «Фимако» куда значительнее других, успевших разразиться к тому моменту, когда я пишу эти строки. Он связан с 15 млрд. долларов, прокачанных через Нью-Йоркский банк, и касается швейцарских счетов семейства Ельцина. Но и в том случае, если ответов не будет, небесполезно задать вопросы на будущее.

История такова.[16] 2 февраля 1999 года генеральный прокурор Российской Федерации Юрий Скуратов в послании, направленном спикеру Думы Геннадию Селезневу, сообщил, что российский Центробанк в течение пяти лет (с 1993 по 1998 год) перевел за границу в одну оффшорную компанию ни много ни мало — 50 млрд. долларов валютных резервов. Оффшорная компания называется «Фимако» и основана в 1990 году (еще во время существования СССР) со стартовым капиталом в 1 тыс. долларов (не опечатка!) на острове Джерси (из группы Нормандских островов). Довольно странная процедура: почему Скуратов пишет Селезневу, вместо того чтобы непосредственно приступить к выяснению возможной административной или уголовной ответственности? На самом деле ничего странного нет: Скуратов ищет поддержки, прекрасно понимая, чем все это ему может грозить, и одновременно застраховывается от того. что дело будет немедленно похоронено и он вместе с ним. Он делает правильно. В январе запускается в производство серия расследований в отношении никак не конкретизированной «группы высокопоставленных служащих Центрального банка», Обвинения: отмывка денег и использование служебной информации в осуществлении операций с ГКО. Отослав письмо. Скуратов в тот же день пойдет в отставку и ложится в больницу.

Каким образом Скуратов получил эти сведения? И почему? С «почему» мы разберемся чуть позже, а «каким образом» — известно. Российская Счетная палата — одно из немногих государственных учреждений, которое, видимо, из-за рассеянности друзей Ельцина могло функционировать в эти мутные годы относительно свободно, — обратила внимание на «внутреннюю» инспекцию, затрагивающую операции Центрального банка в 1993–1997 годах. Разыскания, предпринятые Счетной палатой, прежде всего показали, что проведению инспекции всячески препятствует руководство Центрального банка. Его председатель Виктор Геращенко, несмотря на протесты контролеров Счетной палаты, наложил гриф секретности на их заключение. Но несмотря на все препоны, удалось выяснить, что: а) отсутствуют данные о доходах. полученных от оффшорных инвестиций, т. е. что Центральный банк не осуществлял надлежащего контроля за использованием средств, направляемых за границу; б) Центральный банк использовал часть валютных резервов для приобретения (посредством «Фимако», формально считавшимся иностранным инвестором) облигаций ГКО (дававших головокружительный процент дохода), что было противозаконно: иностранные инвесторы были допущены на рынок ГКО только осенью 1996 года. тогда как «Фимако» приобрел облигации на весьма внушительную сумму (855 млн. долларов) в период с 29 февраля но 28 мая 1996 года.

Первые реакции на это открытие весьма показательны. В. Геращенко, председатель Центрального банка: «Эта история не заслуживает такого внимания». М. Задорнов. министр финансов: «Это дело не следует обсуждать на публике». С. Кириенко, бывший премьер-министр: «Я не в курсе дела, но выглядит это чудовищно»… Международный валютный фонд, казалось бы, должен был проявить беспокойство, ибо кредиты, им выделяемые, частично направляются в Центральный банк и незаконное использование валютных резервов может непосредственно затрагивать его интересы. Но он реагирует очень вяло: всего лишь просит «разъяснений» в письме от 12 февраля 1999 года. И… не получает их. Лишь один из вице-президентов Центрального банка — Олег Можайсков заявил, что МВФ известно о существовании оффшоров Центробанка и что валютные резервы использовались для приобретения посредством «Фимако» облигаций, выпущенных российским Министерством финансов.

Хотя российские средства массовой информации, почти все находящиеся под контролем олигархов, остерегались задавать слишком много вопросов, все же какой-то ответ дать было надо, обрушивая одновременно «компромат» на Скуратова. Поэтому и действующий председатель Центрального банка Геращенко. и его предшественник Сергей Дубинин объясняют, что целью создания «Фимако» в 1990 году было лишить иностранных кредиторов возможности блокировать российские счета в случае каких-либо осложнений. В общем главные финансисты России открыто заявляют, что Россия скрывает свои деньги, чтобы ввести в заблужденис кредиторов. А крупнейший из кредиторов (МВФ) и бровью при этом не повел, что очень странно. Не менее странно, что другой кредитор — Лондонский клуб, одолживший еще Советскому Союзу 27 млрд. долларов, согласился на реструктуризацию российского долга в январе 1999 года, именно в тот момент, когда Скуратов начал свое расследование. Это решение мотивировалось тем, что у России нет денег платить по долгам. В Лондоне, похоже, не обратили внимания на то, что Россия утаивает свои валютные резервы. Российские кредиторы ведут себя очень снисходительно, опровергая тем самым несколько упрощающий тезис Роберта Музиля: «деньги — это сила абсолютно беспощадная».

Так что же представляет собой «Фимако»? Из общих сведений: по оценкам Государственного департамента США, Нормандские острова относятся к тем оффшорным территориям, на которых широко практикуется отмывание денег: комиссия Евросоюза в своем отчете называет их «идеальным местом для сокрытия незаконных финансовых операций». Геращенко в еще одном приливе откровенности оправдывает создание иностранного финансового оператора тем обстоятельством, что Центральный банк не располагал в то время экспертами, способными грамотно распоряжаться валютными резервами. Возможно. Но такие операции относятся к самым доходным, и за право их осуществлять бились бы насмерть самые солидные инвестиционные банки мира. И кто усомнится в том, что они способны обеспечить абсолютную секретность и самую высокую квалификацию персонала. Тем не менее Центробанк остановил выбор на безвестной «Фимако», причем без объявления какого-либо тендера, без всякой попытки выяснить, не будет ли более удобных и выгодных предложений. Интересно узнать, что за финансовые волшебники работали в компании с капиталом в одну тысячу долларов?

Выяснить не удается. Остаются без ответа следующие вопросы. Кто основал «Фимако»? Сколько денег было через нее прокачено? С какими доходами и убытками сводился ее баланс? По сообщению официального источника из Центробанка, «Фимако» была собственностью Евробанка, т. е. парижского филиала Центробанка. Может быть, нелишне напомнить, что Евробанк имеет среди своих акционеров такие компании, как «Юкос» и «Алроса», а также другие частные предприятия. Так вот: «Юкос» принадлежал Михаилу Ходорковскому, т. е. бывшему банку Менатеп, а ныне — группе Роспром-Юкос. «Алроса» (т. е. «алмазы России и Саха-Якутии») — в кармане у Владимира Потанина, владельца разорившегося Онексимбанка, сейчас возглавляющего группу Интеррос, и у Павла Бородина, управделами президента.

Из расследования, проведенного «Moscow Times» — мы на него уже ссылались, — следует, что властям Джерси ничего не известно о принадлежности «Фимако» Евробанку: по их сведениям, тысяча акций, ценой каждая в один доллар, зарегистрированные 27 ноября 1990 года. разделялись между двумя никому не известными компаниями — «Оджье Номиниз Лимитед» (997 акций) и «Оджье Секритериз Лимитед» (3 акции). Расследование на этом остановилось. Может быть. удастся еще что-нибудь раскопать французским судебным органам, которые начали в сентябре проверку Евробанка. А мы тем временем двинемся дальше, собирая те скупые сведения, которые время от времени сами руководители Центробанка роняют сквозь зубы.

Общая установка была такая: компания «Фимако» работала отлично и вернула все до последней копейки. По словам бывшего — заместителя председателя Центробанка Сергея Алексашенко, «Фимако» осуществила успешные и надежные инвестиции в боны американского казначейства. А на пресс-конференции 16 февраля 1999 года он сообщил, что через «Фимако» прошли 37 млрд. долларов (что согласуется со сведениями Скуратова, который писал и говорил именно о 37 млрд. долларов, но добавлял к ним еще 13 млрд. в других валютах). К сожалению, Алексашенко невольно опровергает тот официально выдвинутый В. Геращенко тезис, согласно которому «Фимако» служила только для сокрытия российских валютных резервов и на счетах «Фимако», но его словам, никогда не было больше 1 млрд. 400 млн. долларов.

Если С. Алексашенко говорит правду и если вспомнить, что российские валютные резервы, по официальным данным, составляя 6 млрд. долларов и 1993 году, достигли в 1997 году максимума к 24 млрд., то можно заключить, что «где-нибудь в другом месте» были «спрятаны» как минимум 4 млрд. 600 млн. и как максимум 22 млрд. 600 млн. долларов. И так как у Центробанка есть еще филиалы в Вене, Франкфурте, Лондоне и Сингапуре, возникает законный вопрос: сколько еще таких «Фимако» разбросано по миру? И если дело было таким выгодным, почему Центробанк перестал использовать «Фимако»? И отчего Кириенко так резко о ней отозвался? Вот комментарий Бориса Федорова, который был министром финансов в 1993–1994 годах, т. е. в то время, когда В. Геращенко занимал пост председателя Центрального банка: «Это был скромный, приятный, дружеский способ распределять комиссионные. Ты разрешаешь своим друзьям организовать в Париже какую-нибудь компанию, проводишь через нее солидные капиталы, конечно, за определенные комиссионные — скажем, одна десятая или сотая процента, — и эти миллиарды долларов рождают миллионы».

Александр Шохин, вице-премьер в 1991–1994 годах, вспоминает: «Летом 1998 года у меня состоялся резкий разговор с тогдашним председателем Центробанка Сергеем Дубининым. Мне стало известно, что Центробанк поместил 1 млрд. долларов в Евробанк без всяких процентов». Похоже, что об этом был поставлен в известность и председатель правительства, но безрезультатно. В общем хотя российские средства массовой информации и российская политическая элита (как, впрочем, и МВФ, и вашингтонская администрация) предпочитали помалкивать, материал для расследования имелся и в Москве. Имелись еще силы, заинтересованные в том, чтобы дело не было сдано в архив. И тут Центробанк делает ловкий ход: приглашает одну из самых авторитетных аудиторских фирм мира «Прайсуотерхаус Куперс» (PWC) провести у себя «проверку». За этим скрыта хитрость: PWC обещано щедрое вознаграждение не за собственно аудит, что предполагает самостоятельно проведенную проверку счетов, а за то, чтобы составить отчет по данным, которые предоставлены самим Центральным банком, без всякой их экспертизы. PWC, заботящаяся о своей репутации, специально уточняет, что это не «окончательный» отчет, что он предназначен «для внутреннего использования» Центральным банком, что он основан на сведениях, «предоставленных Центральным банком», что фирма не располагает данными, «позволяющими судить о достоверности отчета», наконец, что фирма не имела никаких других задач, кроме «помощи Центральному банку в оценке деятельности «Фимако». На все эти детали, как правило, не обращается внимания, и у большинства возникает впечатление, что проведена полноценная и независимая экспертиза. Этот «обман зрения» сознательно поддерживается Центральным банком и МВФ, которые ссылаются на отчет «Прайсуотерхаус Куперс» как на свидетельство, полностью обеляющее ЦБ. Но в данном документе спрятана настоящая «бомба»: например, «Монд», основываясь на его анализе, пришел к заключению, что «Центральный банк занимался неправомерным использованием денег международного сообщества в целях обогащения некоторых олигархов… о чем было прекрасно осведомлено руководство МВФ».[17] Мишель Камдессю, исполнительный директор МВФ, будет вынужден оправдываться на страницах того же «Монда», утверждая, что МВФ не утаивал никакой имеющейся в его распоряжении информации от PWC и что в отчете нет оснований для подобных выводов. Отчет действительно не преследовал таких целей. Тем более, что российский Центральный банк (мы в этом вскоре убедимся с помощью профессора Питера Экмана) скрыл важнейшую информацию именно от PWC. По крайней мере составители отчета прямо утверждают, что «Ост-Вест Хандельсбанк», немецкий филиал Центрального банка, ответил отказом на просьбу о разъяснениях. И это окончательно подтверждает тот факт, что независимой оценки операций Центрального банка России и соответствующих операций МВФ до сих пор не существует.

Тем не менее отчет «Прайсуотерхаус Куперс» поднимает следующие вопросы, пока остающиеся без ответа: а) имеется чек Центрального банка, выписанный на «Фимако», на сумму в 1 млрд. 7 млн. долларов; на чеке — подпись, которую эксперты PWC считают подложной или внушающей подозрения. Почему Центральный банк не позволил им провести проверку этой подписи? б) Сколько денег, полученных от МВФ, было дано через «Фимако» в кредит (и тем самым потеряно) российским коммерческим банкам, которые впоследствии обанкротились? Где полный список этих банков и предоставленных им кредитов? в) Почему Центральный банк выделял кредиты в долларах и через «Фимако», а не в рублях и в Москве? г) Почему Центральный банк в период между 1 июля и 1 сентября 1998 года продавал доллары российским банкам по среднему курсу 6 руб. 33 коп. за доллар, тогда как средний официальный курс был 6 руб. 97 коп.? д) Как были использованы 4 млрд. 800 млн. долларов, выделенных МВФ в июле 1998 года? е) Утверждение, что «каждая копейка, прошедшая через «Фнмако», вернулась обратно», абсолютно ложно. 29 февраля 1996 года компания «Фимако» с прямым нарушением российского законодательства приобрела (на средства Центрального банка) боны российского казначейства на сумму 500 млн. долларов. Девять дней спустя она перепродала их с убытком в 400 тыс. долларов. Центральный банк по непонятным причинам компенсирует «Фимако» эту сумму, но в графу убытков вместо 400 тыс. заносит 3 млн. 800 тыс. долларов. Почему?

К этим вопросам можно прибавить еще два, обращенные непосредственно к руководству МВФ. Господин Камдессю сообщил «Монду» то же самое, что А. Лифшиц говорил мне (La Stampa. 1999. 3 сентября), а именно, что в 1996 году ЦБ представил ложные сведения о российских валютных резервах. Председателем ЦБ в то время был Сергей Дубинин. Какие меры были предприняты МВФ? Насколько разнятся ложная и истинная информации? Считается, что у МВФ есть собственные возможности контроля, которые он использует, если какое-нибудь правительство предоставляет сомнительные данные. Спрашивается, почему в этом случае не были использованы такие возможности? Или: почему использование их не дало результата?

И последнее соображение, которое связано с тем, что рассказал Б. Федоров, вспоминая об обстоятельствах, приведших 17 августа 1998 года к российскому банкротству (Коммерсант». 1998. 16 декабря). Кто принял это решение? По словам Федорова, «Кириенко, Дубинин, Алексашенко с его заместителем Потемкиным, Задорнов с его заместителем Вьюгиным, Чубайс и Гайдар» собрались 15 августа на даче Кириенко, чтобы обсудить план действий. Кириенко, зная, что Федоров занимает особую позицию, попросил его приехать, чтобы изложить ее остальным. Федоров рассказывает, что сразу после этой встречи он отправился в гостиницу «Метрополь», где находилась делегация МВФ, чтобы просить ее членов вмешаться и оказать поддержку Кириенко, на которого явно оказывали давление. Федоров утверждает, что он встретился с Джоном Одлинг-Сми, директором второго европейского отдела Фонда, и подчеркивает: «Сейчас они, конечно, могут говорить вес что угодно, но факт тот, что они били проинформированы о происходящем». В связи с этим возникает очередной вопрос: что делали «реформаторы» Анатолий Чубайс и Егор Гайдар на даче Кириенко? Гайдар был в то время уже частным лицом, а Чубайс — олигархом на госслужбе (он возглавлял всероссийскую энергетическую компанию и одновременно был специальным представителем Бориса Ельцина в Международном валютном фонде). Очень милая компания, состав ее бросает свет на то, как в те годы принимались судьбоносные для России решения.

Третий и последний камешек в складывающейся занимательной мозаике — Управление делами президента, организация, следы которой уже замечались в нашем рассказе. Царь и бог и этой организации — Павел Бородин. Во время падения советского режима он работал в Якутске председателем исполкома, иными словами, входил в периферийную бюрократическую номенклатуру. Ельцин берет его в Кремль весной 1993 года. И ставит перед ним задачу создать структуру, которая сосредоточила бы в руках президента все организации, занимавшиеся в советские времена обслуживанием и снабжением высшего аппарата, — структуру, которая находилась бы вне сферы какого-либо государственного контроля и не подчинялась никому, кроме самого президента, т. е. нечто напоминающее знаменитый Общий отдел ЦК КПСС, но с еще более широкими возможностями. Она должна объединять функции, исполнявшиеся аналогичными департаментами советского правительства и республиканских правительств, а также четвертым отделом Министерства здравоохранения СССР.

Эта структура — Управление делами президента — была создана Бородиным, она не подчиняется ни правительству, ни даже администрации президента, что ставит возглавляющего ее человека в совершенно особое положение: он ни от кого не зависит и ни кому, кроме президента, не дает отчета. Он возглавляет удельное княжество, которое не значится в Конституции и с юридической точки зрения, можно сказать, не существует, но выполняет огромный объем работы, так что, как мы вскоре убедимся, речь идет отнюдь не о синекуре.

Управление делами обслуживает все важнейшие государственные учреждения: президента и администрацию президента, правительство, обе палаты Федерального Собрания, Счетную палату, Конституционный суд, Верховный суд, Верховный арбитражный суд, Генеральную прокуратуру, Центральную избирательную комиссию и целый ряд министерств и ведомств. В целом услугами Управления делами пользуются около 12 тысяч государственных чиновников и депутатов различных уровней; номенклатура предоставляемых услуг включает около четырехсот названий. Услуги оплачиваются соответствующими учреждениями из выделенных им средств бюджета. Данной структуре принадлежит около 300 зданий только в Москве, среди которых весь комплекс Кремля, Белый дом (в настоящее время — резиденция правительства), 3 большие гостиницы («Президент-Отель», «Арбат», «Золотое кольцо»), 18 гоcyдарствснных резиденций в окрестностях Москвы и все другие государственные резиденции, в том числе Думы и Совета Федераций, около 4 тыс. дач, более 100 зданий на Кавказе, в Крыму, Сочи и еще 715 зданий в 78 зарубежных странах. К этому надо добавить 7 гаражей с 5 тыс. автомобилей, президентскую авиакомпанию «Россия» с 67 самолетами, корабль «Россия», а также бесчисленное множество производственных и обслуживающих предприятий –5 продовольственных (одно из которых, «экологическое», обслуживает исключительно кремлевскую верхушку, и это после той битвы с привилегиями, с которой Ельцин начал свою карьеру «демократа»), ателье, фотоателье, прачечная, 3 поликлиники, 2 аптеки, мебельная фабрика, 10 ремонтных предприятий. 8 сельскохозяйственных, похоронное бюро. И en^: финансовые компании «Госинвест», «Русьинвест», «Финансово-промышленная группа по реконструкции и развитию», акционерное общество «Федеральная финансовая группа», издательства «Известия» и «Пресса», кремлевский балетный театр. По некоторым оценкам, в системе Управления делами работают 120 тыс. человек. Суммарная стоимость собственности Управления делами колеблется между 1300 млрд. долларов (по оценкам ЦРУ) и 600–800 млрд. (но оценке самого Павла Бородина).

В общем можно сказать, что в недрах российского государства существует некий гигантский конгломерат, чей юридический владелец — лично президент, а управляющий — Павел Бородин. От него прямо, без всяких там профсоюзов, организаций и должностных лиц зависят жизнь и деятельность, зарплата и благосостояние всей российской политической верхушки. Что-то подобное могло встречаться на Филиппинах при Маркосе, или в Индонезии при Сухарто, или в каком-нибудь африканском государстве из числа самых отсталых, или в империях далекого прошлого — в египетской или ассиро-вавилонский. Но если приглядеться поближе к деятельности российского финансового колосса, нельзя не обратить внимание, что его феодальный дух прекрасно сочетается с самыми современными финансовыми технологиями, используемыми для сокрытия тех операций, законность которых может вызвать сомнения.

Вот, к примеру (и это действительно один из множества примеров, которые предоставляет деятельность Управления делами), история закрытого акционерного общества «Согласие», единственным учредителем которого до 1997 года было всемогущее Управление делами. Заметим, что Бородин входит также в контрольный совет компании «Алроса» («Алмазы России и Республики Саха»), которую мы ранее обнаруживали среди акционеров Евробанка. Уже любопытно, правда? «Согласие» интересуется алмазами и становится акционером АО «Североалмаз» — государственной компании, основанной и 1992 году для разработки Ломоносовского рудника под Архангельском. Бородин поначалу осторожничает и покупает всего 10 % акций «Североалмаза». Потом но его инициативе «Алроса» и «Де Бирс» образуют совместное предприятие, и «Де Бирс» получает контроль над российским алмазным экспортом и возможность регулировать мировые цены на алмазы. Наконец, он идет на «Североалмаз» приступом, а тараном служит принадлежащее ему «Согласие» (часть которого он, правда, сначала великодушно уступает «Де Бирсу»).

Обратите внимание на то, как изобретательно запутываются все следы — образуются новые владельцы собственности, она дробится, объединяется, передается. И вот на сцене появляется сельскохозяйственное предприятие «Назарево», которое также принадлежит Управлению делами (это тот самый комбинат по производству экологически чистого продовольствия, который обслуживает кремлевских едоков). «Назарево» приобретает 20 % акции «Согласия», еще 40 % покупает загадочная юридическая контора, именуемая «Свобода» (о, эта магия имен!). Тем самым Бородин становится прямым владельцем 60 % акций «Согласия», остальные 40 % делят поровну две компании —»Галл Марин ЛТД», зарегистрированная на Виргинских островах, и «Эджилейн Инвестмент ЛТД». зарегистрированная на острове Мэн, неподалеку от острова Джерси. Обе — партнеры «Де Бирса» по архангельскому проекту. В январе 1998 года «Согласие» получает контрольный пакет «Ссвероалмаза» — 53 %. а в конце февраля 1999 года рождается на свет компания «Согласие — Де Бирс Майнинг Инвестмент». Она тут же бросается на розыски кредита в 750 млн. долларов для разработки Ломоносовского рудника. «Де Бирс» дает 50 млн. — большое ему спасибо. А потом — но тут, конечно, нет никаких официальных подтверждении — Борис Ельцин подписывает «секретное распоряжение, на основе которого «Североалмаз» получает в кредит алмазы общим весом 10 млн. 200 тыс. каратов» (Мухин А. Коррупция и группы влияния. Кн. 1. М.: СПИК-Центр. 1999.0.56).[18]

Последний рассказ, самый короткий, позволит нам непосредственно заглянуть в святилище ста имен и познакомиться с теми хитроумными махинациями, посредством которых олигархи завладели российским добром. Речь идет об АО «Аэрофлот — Российские международные линии», учрежденном постановлениями правительства № 527 от 28 июня 1992 года, № 267 от 1 апреля 1993 года и № 314 от 12 апреля 1994 года. Российское государство выступило в качестве учредителя, сохранив за собой 51 % акций сроком на три года. В 1998 году объявленный капитал АО составлял 3 млрд. 164 млн. 149 тыс. рублей (по курсу того времени-около 640 млн. долларов).

Интересно взглянуть на список его главных акционеров, кроме российсского государства. Это «Креди Суисс — Ферст Бостон», «Онексимбанк» (Владимир Потанин), «Креди Суисс-Ферст Бостон Секьюритис», «Чейз Манхэттен Бэнк Интернейшнел», «Лоринг Трейдинг ЛТД», «АБН Эмро Бэнк», «Кроуфорд Холдинг ЛТД», «Пруэтт Интерпрайз ЛТД», «Линдселл Интерпрайз ЛТД». Генеральный директор — Валерии Окулов, летчик, женат на Елене Ельциной, в политической жизни участия не принимал.

Очень интересен способ, каким здесь делались деньги, быстро и без всякого риска. Круговая порука была столь сильна и крепка, что ни о каком контроле просто не могло быть и речи. Команда Бориса Березовского (политическая биография в советскую эпоху не представляет интереса) — главного. хотя и тайного (через подставных лиц) акционера, разработала весьма хитроумную схему по выкачиванию денег, обходу фискальных органов и — при случае — отмыванию грязных денег. Она такова.

Первым делом образуется подручное акционерное общество — «Андава» с резиденцией и Лозанне и филиалом в Москве ФОК (Финансовая объединенная компания). В мае 1996 года дирекция Аэрофлота направляет во все свои зарубежные представительства распоряжение переводить на счета «Андавы» 80 % всей валютной выручки. Эти переводы нужны для того, чтобы присвоить часть выручки под видом банковских комиссионных. Другая часть «и только часть, разумеется, — переводится на официальных основаниях (согласно лицензии российского Центрального банка «за № 12-00-048/97) в Россию, но теперь это уже деньги как бы швейцарской компании, т. е. иностранные деньги, но освобожденные от таможенных обложений. Чтобы представить себе масштаб операций, довольно одной суммы: только за один месяц 1997 года «Андава» перевела в Россию 50 млн. долларов.

Тот, кто хочет понять источники богатства Бориса Березовского, банкира № 2 в новой России, человека, которого называют московским крестным отцом, обнаружит, что первый куш он отхватил еще несколькими годами раньше, когда Аэрофлот, возглавлявшийся в то время В. Тихомировым и бывший еще государственным предприятием, в лице своего административного совета назначил «Автоваз», т. е. банк. выбранный Березовским в качестве стартовой площадки, своим официальным уполномоченным банком. Олигарх, тогда еще большой друг Анатолия Чубайса, ввел в Аэрофлот своих людей — группу человек в тридцать. Их имена имеет смысл назвать — это поможет установить, какие родственные связи имеются у них и у их шефа с советской номенклатурой. Достаточно посмотреть на даты рождения Николая Глушкова, председателя административного совета Аэрофлота Геннадия Сайзева, исполнительного директора Владимира Потапова, коммерческого директора Самата Жабоева, а также генерального директора Валерия Окулова: все они к моменту падения советского режима были в возрасте до 40 лет, и никто из них не занимал никаких крупных партийных постов. Самое большое — они состояли в комсомоле, но без этого обойтись было почти невозможно. Так что партийная номенклатура здесь ни при чем. Это новые люди во всех смыслах этого слова.

А если мы посмотрим на окружение Анатолия Чубайса? Здесь мы встретим таких людей, как Сергей Беляев, Альфред Кох, Максим Бойко, Петр Мостовой, Александр Казаков, Руслан Орехов, Яков Уринсон, Аркадий Евстафьев, Борис Немцов, Сергей Кириенко. Борис Бревнов и др. Все они, за редкими исключениями, оказались героями различных шумных скандалов, благополучно потушенных генеральными прокурорами, верными режиму; все они полновластно распоряжались российской государственной собственностью и распределяли ее по своей воле и желанию, извлекая из этого доходы, которые никто не в состоянии измерить, но, разумеется, не маленькие. И все они считаются безупречными «реформаторами»: такими их считают западные правительства, крупные западные инвестиционные банки, госдепартамент США и вся клинтоновская администрация. В 1990 году этим господам было самое малое 22 года, как Бревнову. и самое большее — 46 лет. как Орехову. Как они могут быть связаны с партийной номенклатурой? Никак, это понятно. Они тоже во всех отношениях новые люди.

С олигархами (наиболее удачливыми из них) тоже все ясно. Самый старший среди них — Рэм Вяхирев, 1934 года рождения; его корни, как и у В. Черномырдина, тянутся к средней советской номенклатуре. Потом идет Борис Березовский, 1946 года рождения. Все прочие — от Бориса Авена и Михаила Фридмана (группа «Альфа») до Вагита Алекперова (Лукойл), Гусинского (группа «Мост»). Бориса Йордана (группа «МФК-Ренессанс»), Сергея Лисовского (телевидение), Владимира Потанина (группа «Интеррос»), Александра Смоленского (группа «Союз»), Михаила Ходорковского (Роспром-Юкос) — едва вышли из комсомольского возраста, когда Советский Союз и КПСС пошли ко дну. Все они, как один, само собой разумеется, великие «реформаторы».