Естество

В старинном соборе Орвието на фресках Орканьи имеются торжественные, радостные возношения праведных в райские кущи. Под ними, внизу, демоны тащат за волосы грешников на адские терзания. Ангелы не влекут в рай насильно, за волосы. Насильно увлекают за волосы в ад. Старинная пословица о том, что «за волосы в рай не тащат», имеет глубокое и всегда памятное значение. Поистине, насильно в рай не притащить.

Естеству противно все неестественное. Также во степенях восхождения. Уместиться в них могут те, кто так или иначе в сознании своем уже воспринял это размещение. Если кто почему-то не может дышать горным воздухом, то насильно вы не можете заставить его пойти против естества своего. Мешок кислорода поможет лишь на короткое время. Впрочем, он не столько поможет, сколько даст иллюзию помощи. Как только искусственный кислород кончится, так недостача его почувствуется удесятеренно сильнее.

Если у кого-то от высот разрываются сосуды, то, значит, он на этих возвышенностях и не мог бы существовать. Естество его оказалось неприспособленным. Может быть, посредством длительных, постепенных, вполне осознанных упражнений кровообращение и приспособилось бы к новому бытию. Но насильно, скоропостижно нельзя отягощать естество, не приспособленное многими и длительными опытами.

Всякие искусственные, вернее сказать, насильственные меры обычно производят лишь грубую реакцию, разрушительное восстание, которое ни к чему доброму не приводит. Естественность будет в настоящей соизмеримости и планомерности. Восстания бывают тоже в разной степени сознательности. Конечно, можно наблюдать восстания вполне сознательные, как планомерное выражение для обдуманной цели. Но чаще всего это может быть названо просто бунтом грубой материи, вообще противоречащей возможности естественных улучшений. Восставший часто не даст никакого определенного ответа, почему, а главное — для чего он поднялся и старается сокрушить нечто, ему самому малоопределенное. Он просто пытается нарушить нечто, будто ему препятствующее. Но по неопытности, или, проще говоря, по невежеству, он, желая разбить что-то, прежде всего наносит себе страшные, а иногда и смертельные удары.

Очень слабо будет оправдание в том, что или какие-то внешние условия, или какая-то наследственность мешают естеству восходить естественно, планомерно. Самооправдываться — это уже, значит, самообвинять. Недаром тоже вошло в пословицу: «Кто оправдывается, тот самообвиняется». Есть и другая пословица, почему-то приуроченная Юпитеру: «Юпитер, ты сердишься, — значит, ты неправ». Конечно, под этой «сердитостью» нужно понимать не справедливую суровость, а дребезжащую и сквернословную надутость.

Когда советуется хранить заботливо данное естество, это не значит избегать всякой опасности, всякой возможности подвига. Хранение естества вовсе не есть препятствие к самоотвержению и героическому действу. Под хранением естества следует понимать открытие всех возможностей для совершенствования, для улучшения. Именно в этом порядке естество и будет направлено естественно. Можно всеми тончайшими способами напоминать об этом естественном пути. Но неразумно хотя бы отчасти насильствовать, если какие-то вещества, противные для восхождений, еще не изжиты.

Мудрый наставник никогда не будет заставлять читать какие-либо определенные книги. Он предоставит возможность ознакомиться с полезными источниками, но принуждать, хотя бы косвенно, он не станет. Да и какой будет толк, если прочтенное воспримется под знаком недоброжелательства или недоверия? Отзывы о книгах являются тому доказательством. Сразу вы почувствуете, который отзыв дан непредубежденно, в прямом желании осветить данный труд, и когда к отзыву приступлено уже в темном предрассудке, сказать не о том, что написано, но именно о том, что не написано. Предрассудок является противником и губителем естества. Если почему-то сердце, это хранилище естества, окажется закрытым или залитым гноем, то никакое естественное, справедливое суждение и не может возникнуть. Тьма подскажет множество сомнений, недоумений, которые даже для ребяческого ума могли бы быть разрешимы. Но тьма наложит крепкий затвор свой.

Конечно, всякие наркотики, от самых смертоубийственных до общепринятых, являются нарушением и извращением естества. Доза таких наркотиков, конечно, совершенно различна. Вы можете часто слышать соображение о том, что на соседа даже большее количество наркотиков не оказало видимого влияния. Во-первых, что есть видимое, для какого глаза видимое? А во-вторых, мы не знаем, насколько забронирован был этот сосед какими-то своими, другими накоплениями. Употребление наркотиков вообще доказывает ослабление воли, иначе говоря, неестественное состояние естества.

Естество отпускается очень планомерно и справедливо. Сами люди стараются исковеркать и умалить его. Хранение естества вовсе не есть ни магия, ни что-то сверхъестественное. Наоборот, это состояние и будет самым естественным. В нем-то и будет естественным порядком укрепляться воля, будет развиваться психическая энергия и будет она самоприменяться естественно. Зачем обращаться к каким-то неестественным заклятиям там, где возможно самое естественное и плодородное устроение совершенствования? Прежде всего, добротворчество, во всех его применениях, будет тоже естественным выражением жизни. Всякое освобождение от грубости и предубежденности будет тоже ближайшим подспорьем в хранении естества.

Естество не должно быть понимаемо как естество только материальное. Так как материя есть лишь одно из состояний духа, то и естество является определением всех естественных состояний. Сердце работает естественно тогда, когда мы его не замечаем. Все прочие органы, производя сложнейшую химическую работу, производят и совершают ее незаметно. Также и естественное состояние естества будет благонезаметно. Как высшее напряжение электричества, оно будет благотворно распространяться, но обычный глаз и обычное ухо не познают его. Тем самым видно, что всякое насилие, всякое выведение из естественности состояния — неприложимо.

Часто требуется значительное время и устремление к непосредственному улучшению. Часто могут произойти вспышки когда-то накопленные, но позабытые в тайниках вещества, много дается возможностей… лишь бы они воспринимались. Часто само напряжение труда или жизненные препятствия выводят сознание на естественный путь. Недаром часто указывается на полезность трудового пота. А ведь и пот может быть понимаем различно: и грубо, и духовно.

Двери и окна должны быть доброжелательно открыты. Пути не должны быть заграждены ядовитыми газами. С неба не должны падать смертоубийственные снаряды. Но пушечными залпами нельзя вернуть естество доброе. О естестве добром, к добру назначенном, радостно думать. Можно встретиться в доброй беседе обо всем, что ведет к добротворчеству. Не будем пугаться нагромождения и повторения определительных о добре. Добро нужно. Добро неотложно. Добром держится твердь.

5 августа 1935 г.

Тимур Хада

Данный текст является ознакомительным фрагментом.