Часть 15. ГОРБАЧЕВСКАЯ КАТАСТРОФА САМОЛЕТА С ДВУМЯ КРЫЛЬЯМИ - РУССКИМ И ЕВРЕЙСКИМ

Часть 15. ГОРБАЧЕВСКАЯ КАТАСТРОФА САМОЛЕТА С ДВУМЯ КРЫЛЬЯМИ - РУССКИМ И ЕВРЕЙСКИМ

Сейчас, оглядываясь далеко назад и ища коренную причину, почему мы, русские, при Горбачеве и Ельцине проиграли русско-еврейскую войну и допустили падение советской власти и развал Советского Союза, я, как это кому-то ни покажется странным, вынужден признать, что мы сделали катастрофу сами - своими русскими руками.

И еще более неожиданно скажу: тут не «войну» с евреями мы проиграли, потому что евреи, хотя и были, как всегда, страшно активны, хотя бежали, как всегда, впереди паровоза, но красный паровоз скатили-то под откос мы, русские. Мы сами допустили падение советской власти, потому что - как это ни кощунственно прозвучит для многих! - сами этого подспудно весьма хотели.

Советский Союз именно как союз России с другими нациями тоже развалили прежде всего мы сами. Член Президентского Совета при Горбачеве выдающийся русский писатель и властитель дум Валентин Распутин озвучил первым обуявшую нас идею «избавиться от присосков». Кому-то покажется, что я говорю страшные вещи, но и «предательские» Беловежские соглашения были нами, русскими националистами, подспудно «запланированы». Отделиться от всех «окраинных» республик-присосков, превративших Российскую Республику в экономического донора и пьющих кровь русской нации. Остаться только вчетвером - три славянские республики Россия, Белоруссия, Украина плюс, по населению больше чем наполовину русский, Казахстан. Этого мы очень хотели. То есть Борис Ельцин сделал то, чего мы от него хотели. Сделал дурно, непродуманно. Помощнички его, вроде Бурбулиса, что-то сознательно не сообразили, оформили не так и не так договорились. А Украина потом подставила нам ножку - уже 1 декабря 1991-го года провела референдум о суверенитете и практически вышла из Беловежских соглашений. Развалила четверку -развалила планировавшую нами славянскую Россию без «инородческих» присосков. Но ведь это нам, русским, тоже надо было просчитать.

Увы, мы всегда плохо знали и понимали Украину. Только, пожалуй, книжка Сергея Семанова «Махно» объяснила нам не лакированную, вечно «братскую», а разрываемую духовно изнутри многострадальную русскую «окраину» («украину»), издавна траченную, как тлей, «жидовствующими», склонную равно как к жесточайшим еврейским погромам (знаменитые Киевский, Одесский - в России таких беспощадных никогда не было), так и к угодничеству перед Западом и наивному преклонению перед духом либерального всеотрицания. Украина - мученица духа. На Украине противостояние между Третьим Римом, как наследником византийского ортодоксального православного духа, и «западничеством» прямо вылилось в противостояние восточных и западных областей. На Украине уже давно играли в коварные «унии». А мы, имея активный «Славянский собор» на Украине и сильную прорусскую, православную, минимум, половину населения республику, увы, не доработали - позволили западным, антирусски настроенным, ополяченным, католицизированным областям сыграть именно свою крапленую игру.

Но и этого мало. Мы не только грубо просчитались на Украине. Мы, русские, провалили политический расклад сил и внутри самой России. Когда Ельцин баллотировался в президенты, то взял себе в пару как бы «нашего», на словах русского Руцкого - тогда весьма активного в патриотических кругах, первого зама московского «Отечества» (еще не лужковского, еще тогда «нашего»!). Когда Лужков баллотировался в мэры Москвы, то себе в пару он взял в вице-мэры тоже как бы «нашего» Шанцева - первого секретаря Краснопресненского райкома, крепкого русского мужика, тогда активно патриотичного. Только благодаря таким хитрым упряжкам Ельцин и Лужков первый раз прошли с оглушительными под 80 % результатами.

Стали практически «всенародно-избранными». Чем потом и козыряли.

А мы где в это время были? Увы, мы все опять надеялись на брежневский баланс сил. Мы опрометчиво жили инерцией брежневского державного орла с двумя головами и двумя крыльями в то время, как забежавшие вперед паровоза евреи активизировались в своем «всеотрицании» и по живому отрезали от брежневского орла русское крыло.

Мы полностью потеряли контроль над горбачевским и ельцинским окружением, вот нас «они» и макнули головой в кровь.

Как же мы до этого скатились? Оглянусь назад.

Пришел в генсеки Горбачев, и стало ясно, что Андропов трагически ошибся с подготовленным им молодым преемником. Потому что при «меченом» Горбачеве (у него по всему лбу, как дьявольская россыпь, будто даже мистически обнажились крупные черные родимые пятна) управление государством было почти полностью утрачено.

Спросите, почему же «Русская партия внутри КПСС» не «просветила» заранее Горбачева с его Раечкой или Ельцина с его Наиной? Но у них с молодости не было сомнительного окружения. Они считались без примесей! Мы, русские националисты, последовательно симпатизировали приходу к власти и Горбачева, и Ельцина. Увы, это горькая, но правда.

Не разобрались. Не предвидели. Хотя, ну, что, я, например, мог знать о студенте юридического факультета МГУ Мише Горбачеве и его дорогой «философине» (с философского факультета) Раечке Титаренко? Ну, учился я одновременно с ними в гуманитарном корпусе МГУ - маленьком четырехэтажном старинном зданьице напротив Кремля и Манежа на Моховой, где все были, как на ладони, и все всех знали? А что бросалось в глаза? Да только то, что они были заядлые театралы. На общей любви к театру и сошлись. Поженились в сентябре 1953-го, и свадьба была, как тогда у всех на Стромынке, в общежитии, шумной, но скромной. Миша по натуре -сам артист, в самодеятельности брался за большие роли. Мечтал стать великим трагиком, как Михоэлс. Умирал по аплодисментам публики, мечтал о больших залах с ослепительными огнями рампы. Но подвел язык -малороссийский корявый «волапюк» с диким произношением и неправильными ударениями, который он никак в Москве выправить не мог. Оказался совершенно не способен к языкам. Так вот и пришлось ему, вместо школы-студии МХАТ, поступить на юрфак.

Еще про Горбачевых мы знали, что, как все мы, они переболели хрущевской «оттепелью». Но единственный реальный «оттепельный» компромат был на Мишу лишь в том, что Миша не разлей вода был с будущим крупным диссидентом-«шестидесятником» Зденеком Млынаржем, одним из закоперщиков «пражской весны», а после 1968 года злым эмигрантом - рупором антисоветских сил. Зденек Млынарж даже гостил у Миши в Ставрополье. Едва Миша станет генсеком, как Зденек Млынарж сразу начнет наезжать в Москву, станет для Горбачева окном в Европу и первым консультантом. Но кто же это мог предвидеть?

Напротив, мы тогда сочувствовали, что комсомольскому вожаку Мише оказался закрыт престижный путь в КГБ, куда он рвался, потому что в оккупацию дом Миши выбрали для постоя фашисты, и он часами ощипывал гусей, уток и кур для их стола. Тогда уже выглядел услужливым «лучшим немцем». Но сейчас я говорю с иронией. А тогда я сочувствовал, что, «замаливая оккупационные грехи», Миша вынужден был после университета распределиться «всего лишь на комсомольскую работу».

Уже позже были слухи, что у молодого Горбачева кличка в Ставрополе «Миша - конвертик» (с намеком, на то, что без конвертика к нему не приходи). Но весь этот компромат в глазах того же кадровика Черненко, которому докладывали о сомнениях в «Русских клубах», пересиливался тем, что Мишу тащит сам «гебешник» Андропов, который уж должен был бы тут его тщательно проверить. Проверил ли? Или решил, что с такими пятнами не только на лбу, но ив биографии да еще с дедом «Моисеевичем» всегда будет Мишу крепко на привязи держать?

Сейчас легко склониться к версии, что Горбачев был завербован. Но все же я не верю в мифы о том, будто изначально Горбачев наметил сознательно развалить партию и государство. Нет, поначалу он лишь «артистически» (выступать он сразу начал, как артист, до упоения, до хмельного сценического счастья от огней рампы!) надеялся стать любимцем народа на некоем переиздании хрущевской «оттепели». Он мечтал повторить трагическую фигуру Хрущева на новой исторической сцене. Идеологию «оттепели» Горбачевы пронесли с собой через всю жизнь. Мы благодаря «Русской партии внутри КПСС» опомнились - они с Раечкой остались на периферии с шумными оттепельными «шестидесятническими» идеями «гласности» и «обновления» (то есть «перестройки» - что абсолютно то же самое по конспирологической масонской терминологии).

Итак, переиздание «оттепели»? На этом, я убежден, споткнулась и была повязана «ими», всегда бегущими впереди паровоза, провинциальная чета Горбачевых. Они думали (а они думали всегда вместе, Миша и Раечка!) бурную новую «оттепель» раскрутить. Однако как ее раскрутить, да еще при неминуемом в таких случаях, естественном, весеннем грязном разливе, со всеми оттаявшими нечистотами, плохо контролируемом, власть удержать?

Своих близких, заранее проверенных и особо доверенных людей, - тонкого слоя «тайных советников» - суперпрофессионалов-контрпропагандистов, на которых можно всецело положиться, у Горбачева, как и у Хрущева, увы, не было (может быть, потому оба вождя так легко «сгорели»). Горбачев, как ни хитрил, был весь на виду, как и хитрован Хрущев. Хитрецы, ловкачи, но без решающей тайной власти.

Черненко, придя к власти, подстраховываясь, просто не передал Горбачеву, как своему второму рабочему секретарю на хозяйстве, особо важные доверенные кадровые списки из личного сейфа. Да и не знаю, насколько большие тайные кадры были они у него. Ведь Черненко все-таки был «всего лишь» общий отдел. Знал все, просвечивал все кадры. Но кадры не свои собственные, а выдвигаемые по линии других, «отраслевых» отделов. Сам он был всегда только милым другом Костей - тенью Брежнева. Тайны особо доверенной партийной «К» - контрпропаганды у Черненко уже, пожалуй, и не было. Она исчезла, растворилась, как столбик дыма над кучкой пепла, вместе со смертью Суслова и его зиявшими пустотой сейфами. Только в КГБ тогда «их» своя собственная «К» и оставалась. Но тоже уже была не без греха. Про ее основателя и предателя Олега Калугина, живущего сейчас в Америке, я уже рассказывал.

Отсутствие своей собственной тайной «идеологической охраны», на мой взгляд, и предрешило, что Горбачев был умело «окуклен», продуманно дезинформирован, осторожненько подтолкнут в рыцари Мальтийского Ордена. Но подчеркиваю: в этом была его трагедия, не преступный замысел.

Горбачев был трагически, роково лишен правдивой информации о внутреннем «закулисном» положении в партии - раз ни Суслов, ни Андропов, ни Черненко не передали ему никаких «ключей». Поэтому Горбачев, как и Хрущев до него, вынужден был действовать сугубо по формальной партийной лестнице. А партийная лестница у нас давно прогнила, на ее ступеньках стояли либо карьеристы, либо всем удобные русские «тюфяки». Да и партийная лестница, как иерархия власти, одна мало чего стоит без тайной опоры. Тут неминуемо свалят, спихнут - вопрос только в том, сколько лет сумеешь «на весу» продержаться. Умная Раечка это болезненно понимала, но подменить собой всю партийную разведку не смогла.

Меченый хитрил, вертелся, пытался всех «наколоть», но все это на уровне деревенского мужичка-кулачка - кто его и как подставляет, толком ни он, ни его Раечка информированы не были. Так ведь уже было с вероломным, но дешевым хитрецом Хрущевым, за спиной у которого стоял лишь сын Сергей. Тоже к концу правления Хрущевы остались «одинокой парочкой». Как только умерла Ванда Василевская, умер Куусинен, отошла в сторону обиженная верная подруга Фурцева, так в тот же год свалили Хрущева. Даже зять Аджубей повел совсем другую - свою «младотурецкую» (= масонскую) игру, надеясь выкинуть тестя и повести, сев на его место со своей молодой и крайне амбициозной «младотурецкой» компанией, свою собственную политику. Аджубей не был масоном, но удочки к масонству закидывал, масонству страшно подражал, как и все его окружение. Знал ли обо всем таком печальном опыте Хрущева Горбачев? Знал. Не мог не знать. Но, видимо, недостаточно прочувствовал. Вот потому все так же точно, как под копирку, и стало с ним - с политическим переизданием болтуна Хрущева в тоже жутко скользком «хитроване», но тоже не слишком далеком и лишенном какой бы ни было собственной лично «необходимой просвечивающей оглядки», таком же «упоенном болтуне» Горбачеве. Кроме лучшей советчицы Раечки - всерьез ведь впрямь у Миши Меченого не было никого. Яковлев, Черняев, Шахназаров - ближайшие советники Горбачева отнюдь не были ему верными друзьями. Они были просто не из его партии. «Жидовствующие», они делали свою игру. А русские? Даже первый помощник и начальник аппарата Болдин оказался в душе своему шефу скрытым идейным противником. Иначе не случилось бы ГКЧП.

Вот и вышло, что куклу «Горби» оказалось несложно запрограммировать. Осталось только опытным кукловодам с Запада подергать «Горби» за ниточки.

«Двойные агенты», вроде Яковлева и Калугина, уже, видимо, докладывали заокеанским хозяевам, что все у них готово, что они поведут «Меченого козла» на заклание. А сам Горбачев в это время наивно мечтал, как раскрутить вторую хрущевскую «оттепель». Как дать вторую жизнь косыгинским реформам 60-х годов.

Самое естественное решение - мобилизовать всех сохранившихся при деле «шестидесятников». Но как их пробудить из спячки - поднять на волну? «Через печать и телевидение» - услужливо подсказывал «хромой бес» Яковлев.

Но и хочется и колется. Горбачев все тянул, никак не решался. Вроде бы предпочел сохранить неизменной апробированную брежневскую политику.

Ох, уж этот двуглавый орел! Он до сих пор, как сакральный знак, который пытаются каждый раз наполнять новым содержанием! Даже теперь «Литературная газета» устами Анатолия Салуцкого (№ 38-39, 2004) еще зовет к возврату: «Птица исторического российского сознания всегда была о двух крылах; пока в обществе существует монополия одной группы, птица не взлетит, и о мобилизации нации мечтать бессмысленно».

При Горбачеве «Иудейскую партию внутри КПСС» возглавил Яковлев, а «Русскую партию внутри КПСС» - вроде бы крепкий мужик, но слишком уж простоватый Егор Кузьмич (имя и отчество-то какие сермяжные, свои!) Лигачев. Оба с самого начала оказались в одной упряжке с Горбачевым и тянули все в разные стороны, как лебедь, рак да щука. Не «птица» была уже, а кикимора адская. Какой тут полет?!

Известно, что «хромой бес» вышел на Горбачева через его помощника Болдина, с которым сам Яковлев был связан давней аппаратной дружбой в Большом Доме. Именно через Болдина Яковлев «затащил Горбачева к себе в Канаду», где отбывал брежневскую ссылку в послах, и «у себя» в Канаде «обработал». Известно, что к Тэтчер с «секретной картой» на просмотр лояльности к Западу Горбачев ездил уже на пару с Яковлевым, организовавшим эту роковую для СССР встречу. Поэтому никого из «посвященных» не удивило, что уже 11 марта 1985 г., сразу же после своего избрания генсеком, Горбачев предложил Яковлеву должность своего помощника. Но тот отказался. Выморочил для себя должность в руководстве Большого Дома и поднялся аж до члена Политбюро, хотя все это время оставался практически лишь на положении одного из помощников - главного «спичрайтера». Координатора горбачевской бесовской говорильни на сцене. Что-то вроде главного суфлера.

Яковлев сам остро чувствовал, что ему надо менять поприще. Он не раз взывал на Политбюро:

- Ну, поймите меня, почему мне ни разу не дали ни одного участка работы, где бы можно было действовать самостоятельно?

Но Горбачев - давайте уж договаривать правду до конца - боялся довериться «двухголовому». Последнее - не моя острота. Это характеристика Яковлева самим Андроповым. Есть свидетельства, что на настойчивые просьбы Миши Меченого за Яковлева - чтобы вернуть того в «эту страну», на все безумные похвалы Миши в адрес «этой головы!» еще Андропов веско предупредил: «Это верно, голова у него есть, и даже не одна, а две. Поэтому с ним надо все взвешивать и не спешить».

Однако Горбачев оказался настойчив и таки настоял - добился от Андропова возвращения Яковлева, пусть хоть не в аппарат ЦК, но в престижное директорское кресло Института мировой экономики и международных отношений. Мол, раз с Западом крепко повязан, пусть через Институт и налаживает нам связи.

Андропов однако строго предупреждал Горбачева, что максимум, куда можно допускать «двухголового» - это служить «связным» с Западом. В конце концов, на такой роли может вполне использоваться даже человек, подозреваемый в том, что он «двойной агент».

Но кто бы тогда писал длинные и пустые, как порожняя посуда, бесконечные, как бег белки в колесе, многочасовые речи для трагического артиста Горбачева, который, как его идеал Хрущев Кузькина Мать, ударился в сплошные публичные выступления? Практически ведь и не работал, а только выступал, выступал, выступал.

Дело осложнилось тем, что на Яковлева Горбачев очень скоро получил в свои руки тяжелый криминал - обвинение в государственной измене от преемника Андропова Крючкова.

Объяснюсь. Яковлев, считалось, что-то делал для разведки. Он сам любил утверждать, что (цитата!), «учась, в Колумбийском университете, роясь в специфической университетской библиотеке и встречаясь с американскими учеными, я добывал такую информацию и отыскивал такие ее источники, за которыми наша агентура охотилась не один год». Его усердие тогда сразу оценили, и во многом именно за это усердие в первые годы правления Брежнева его сделали первым замом в отделе пропаганды ЦК КПСС. Он распространял о себе мнение, что уж он-то по-настоящему узнал в лицо идеологического противника и лучше других, поучившись в Америке, теперь знает, как с ним бороться. И в это сперва поверили.

Характерно, что Болдина он познакомил на собственной даче с В.А. Крючковым - тогда шефом внешней разведки. Они все очень дружили. И вдруг - гром небесный. В «Записках из «Матросской Тишины»» (газета «Завтра» № 35, 1991 год), переданных помощником Горбачева Болдиным, когда того посадили туда за ГКЧП, засвидетельствовано: «Докладывал В.А. Крючков М.С. Горбачеву о связи А.Н. Яковлева с зарубежными спецслужбами. Впервые я услышал об этом от В.А. Крючкова, который направлялся на доклад по этому вопросу к генсеку. Поскольку Крючков, как и я, был хорошо знаком с Яковлевым, Владимир Александрович рассказал мне вкратце о сути своего предстоящего сообщения Горбачеву. Такое известие меня буквально шокировало. Я сказал тогда Крючкову, что идти с подобной новостью можно только, будучи очень уверенным в бесспорности фактов. Помню, Крючков ответил мне так:

- Мы долго задерживали эту информацию, проверяли ее и перепроверяли, используя все наши самые ценные возможности. Факты очень серьезные».

Начальник Генерального штаба С.Ф. Ахромеев тоже подтвердил, что военная разведка располагает приблизительно такими же данными, как и КГБ. Но какую позицию занял М.С.Горбачев? Снова цитирую Болдина: «Спустя какое-то время Горбачев спросил меня: «Ты знаешь о том, что за Яковлевым тянется колумбийский хвост? Может, и ты примешь участие в беседе?» Михаил Сергеевич любил делать вот такие ходы - все неприятное спихивать на кого-то другого... Как же, зная все, повел себя Горбачев? Существовала группа особо секретных документов, и Горбачев сам расписывал, кого с ними ознакомить. Как правило, это было две-три, иногда четыре фамилии. Специальный сотрудник приносил их члену Политбюро в кабинет и ждал, пока тот при нем прочитает информацию. Так вот, Горбачев стал ограничивать Яковлева в подобной информации, а с уходом его из Политбюро и вовсе запретил направлять ему сколько-нибудь секретные материалы, иных мер, по-моему, он не принимал. Иногда спрашивал меня: «Слушай, а неужели его действительно могли «прихватить» в Колумбийском университете?» Однажды, подписывая решение Политбюро на поездку Яковлева то ли в Испанию, то ли еще какую-то страну, он в полушутливом тоне сказал: «Видимо, его туда вызывает резидент». Ну, как это следовало воспринять?» - задним числом возмущается Болдин.

А в самом деле - как? Да, все слишком просто. Юристу Горбачеву «агент американского влияния» был нужен. Он мечтал о таких же триумфальных поездках в Америку, какие делал Никита Сергеевич Хрущев - его кумир со времен «шестидесятничества». За такие поездки на Запад он и особенно его Раечка готовы были душу черту продать.

Такова правда об А.Н.Яковлеве. С положением «Иудейской партии внутри КПСС» при Горбачеве все ясней ясного.

А «Русская партия внутри КПСС»? Она-то при Горбачеве что делала?

По распределению обязанностей она должна была пристально заниматься идеологией - эта позиция по традиции закреплялась за вторым секретарем, кем стал у Горбачева Егор Кузьмич Лигачев. Был у Лигачева и полный единомышленник, тоже из «Русской партии», севший на экономику Рыжков. Да и все остальное Политбюро в подавляющем большинстве (за исключением кавказца и давнего друга Меченого министра иностранных дел Шеварднадзе, сдавшего Горбачева Европе!) стояло на крепких русских позициях. Поддерживало именно Лигачева и Рыжкова.

Но у обоих провинциалов, как и у Горбачева, не нашлось своих кадров. Все пришли голенькими. Оба суетились, говорили правильные вещи. Но, будучи по природе несколько наивными «тюфяками», на жесткую бескомпромиссную смертельную идеологическую борьбу с «Иудейской партией» не решились. Такая не на жизнь, а на смерть борьба начинается именно и только с кадров - как говорил еще Сталин, «кадры решают все!». Но и Лигачев и Рыжков будто витали в облаках. Все уговаривали, увещевали «жидовствующих» геростратов. Но последовательно одного за другим выгонять «их» и упрямо, - несмотря на все вопли о «недемократических», «непрогрессивных» гонениях! - расставлять всюду на ключевых постах только своих, только из «русской партии» - на такую жесткую, «сталинскую» кадровую борьбу Лигачев и Рыжков «мягкотело» не решились...

Потрясающий пример. Иудейские «Московские новости», обнаглев и подталкивая партию и страну к крушению, было, взяли уже на мушку и самого Горбачева. Тот терпел все, кроме критики в собственный адрес, и взбесился. Потребовал от Лигачева остановить «Московские новости». Кажется, для Лигачева самый удобный момент жесткими мерами привести желание Горбачева в действие. Но Лигачев все медлил, все уговаривал, все произносил громовые речи, а никаких реальных жестких кадровых перестановок не делал. В результате иудеи успели отмобилизоваться на защиту «своего» рупора. Всей сворой иудейской «четвертой власти» встали на защиту «Московских новостей» - и Горбачев вместе с Раечкой дрогнули, дали задний ход. Горбачев стал жалко заискивать перед разгулявшейся прессой, просить пощады.

Так было и с телевидением. Главный урок Второй октябрьской революции (октябрь 1993 года), осуществленной руками «Иудейской партии», состоит в том, что вооруженный переворот был сделан не столько стрелявшими по Верховному Совету танками Ельцина (это уж трагикомическая точка с позором на весь мир, транслировавшимся телевизионными камерами CNN, установленными на крышах вокруг Дома Советов), сколько телевизионным оружием - олигархов СМИ председателя российского Еврейского Конгресса Гусинского и Березовского - огромным останкинским вколотым в русское небо чудовищным «наркотическом шприцем». В народе про телевидение уже иначе и не говорили как «тель-авидение». Штурмовать его и уничтожить, как наркотическую иглу, было мечтой каждого русского патриота.

Когда я там поработал главным редактором, «насладился» воочию, какой на окраине Москвы в Останкине выстроен «Новый Тель-Авив». Было там несколько русских людей, вроде видного сценариста, автора многих хороших детских фильмов и знаменитого мультика «Капитан Врунгель» Ивана Алексеевича Воробьева. Мы иногда собирались вместе - ахали, охали, что «еврейня творит». Но небольшой кучке русских людей, работающих на телевидении, не по силам оказалось бороться с засильем «демократического», «иудейского» лобби при тюфяке Лапине. Я сам это на собственной шкуре испытал.

Еще только став членом Политбюро и немного пообтершись в секретарях ЦК, Горбачев уже осознал, что главная опасность для сохранения крепкой власти идет от превратившегося в особой город и разгулявшегося не в ту степь, ставшего совсем тлетворным «тель-авидения». Оседлаешь телевидение - удержишь бразды правления. А выйдет останкинский «Тель-Авив» в статус вольного города с катальным самоуправлением - все развалится.

И Горбачев доверил курировать телевидение «крепкому мужику» Лигачеву. Но лучше бы не доверял.

Конкретный случай, начавшийся еще во времена Черненко. Тот лично курировал опасное телевидение. Часто лично смотрел телепрограммы, имел хорошую информацию о внутренних телеразборках. И, будучи генсеком, намекнул, что только нужна озабоченная телеграмма SOS снизу, из самого останкинского «Тель-Авива» для реорганизации телевидения и проведения определенной кадровой зачистки от неуправляемых элементов. Почему телеграмма? Да потому что телеграммы трудящихся по заведенному в ЦК порядку ложатся прямо на стол Самому.

И вот в декабре 1984-го (Черненко еще жив, но работает на партийном штурвале, правит бал на секретариатах уже Горбачев!) развертываются события, как в классической комедии положений. Вместе с художественным руководителем студии Владимиром Мотылем (тем самым автором «Белого солнца пустыни» и других замечательных лент) я принимаю и выпускаю на голубой экран румынскую сатирическую классическую комедию «Осиное гнездо» в постановке Московского Драматического театра им.Станиславского. В театре спектакль шел под названием «Матушка Аннет» с блистательной Маей Менглет в главной роли - «матушки», главы местечкового семейства, обустраивающей своих деток по принципу все продается и покупается и, прежде всего, чувства. На сцене была громадная гротескная постель, вокруг которой совершались бесчисленные сделки совести. Актеры не стеснялись шаржировать портреты «под Одессу», что резко усилило сатирический эффект. А мы при экранизации восстановили резко оценочное авторское название «Осиное гнездо», да еще ввели прямо в действие рядом с актерами характерный еврейский оркестрик, беспрерывно наигрывающий что-то вроде «семь-сорок». Сатира получилась злая и беспощадная. Экранизацию специально поставили на субботний день, няне удержался, позвонил Константину Устиновичу с приглашением вволю похохотать «над Одессой»: «они», мол, так сами себя приложили, что не сразу сообразят, что в комедийном фриволье натворили.

Но вскоре выяснилось, что звонил в субботу Константину Устиновичу не один я, а что после просмотра «они»-таки все сообразили, и «их общественность» засыпала ЦК гневными звонками. Возникло состояние шока, и тут же подключенная цензура сняла все рецензии на «Осиное гнездо» в печати - не появилось ни одного отклика, хотя хохотала над «одесситами» вся страна. Сработал старый механизм - «Ревизор», осмеивающий русских балбесов крути хоть с утра до ночи, а вот «Осиное гнездо», осмеивающее балбесов «ихних» и в «их» исполнении, - это уже табу. Табу, как само слово «еврей», - прав был в своем предупреждении Зеев Жаботинский.

Через несколько дней редактор фильма Екатерина Маркова расписалась в отделе кадров «Экрана» за строгий выговор, и меня вызвали в управление кадров Гостелерадио расписаться за выговор. Владимира Мотыля, видимо, как еврея помиловали.

Но в управлении кадров генерал Никитин, вместо того, чтобы прочитать мне мораль, вдруг начал долго и с удовольствием при всех, глядя на меня, хохотать. Мы и раньше были с ним в хороших отношениях. У меня всегда с кадрами были распрекрасные отношения. Кадровики если и не знают тонкостей (не всё ведь даже укрепленным гебешниками кадрам положено знать, за ними тоже всегда был партийный глаз нужен), то нюхом чуют, кто за кем стоит. Но тут все хохотали так, словно сотрудники управления собрались не сочувствовать, а меня дружно поздравить.

- Ну, дали вы «Осиным гнездом» по «ним» шороху! Давно так за животы не хватались!

А когда сотрудники разошлись, генерал Никитин веселым шепотком сообщил мне, что и наверху сатирическая комедия по душе пришлась:

- Выговора всем «подельникам», конечно, мы дать вынуждены. Достали вы «их» крепко. Но с удовольствием сообщаю, что тебя лично ждет повышение. Заходи послезавтра к Лапину. Ха-ха-ха! Ну, вы дали по «ним».

Я вышел из управления кадров в состоянии какого-то «сюра».

Но события еще только набирали силу. Меня вызвали в ЦК и сообщили, что к ним пришла подробная развернутая телеграмма SOS изнутри ТВ. И даже не от русского, а от «национала» («черносотенцы» уже заранее не при чем!) - от видного телефункционера, печатающегося в любимом Черненко «Огоньке», к тому же отпрыска популярного Народного артиста СССР. То есть не от какого-то безвестного «ванька», а от варящегося целиком в «их» соку и все-все про них со всеми потрохами потому знающего. Телеграмма же с тревогой - с прямым текстом о засилье «сионистов», бредящих государственным поворотом к капитализму, и никакой критики в свой адрес не воспринимающих - даже «Осиное гнездо», осмеивающее погоню за золотым тельцом, нагло принявших сатиру в штыки.

Я ждал реакции Черненко. Он давно искал повода почистить «Новый Тель-Авив». Теперь вроде бы остается лишь самая черновая профессиональная работа. На живца и зверь бежит - надо дать лишь возможность «лоббистам» наброситься на «живца» и посмотреть, кто как из тайных окопов вылезет. Каждую засветившуюся фигуру затем взять на учет, установить за каждой контроль. Провести силами ГБ и контрпропаганды партии тщательную проверку связей. А затем - тотальную провести «SOS-зачистку».

Поэтому, признаюсь, я даже немного позавидовал молодому коллеге, подавшему знаковую телеграмму SOS про телевидение, - теперь его уж точно ждет оглушительная профессиональная карьера. Какое осиное гнездо разворотил! Я не ошибся в карьерном прогнозе. Молодому коллеге тут же дали премию Ленинского Комсомола, в советское время приравнивавшуюся к государственной премии. Приняли в Союз писателей. А вскоре и сделали генеральным директором крупной фирмы в Фонде культуры под крылом Раечки Горбачевой. Чего еще желать молодому борцу за справедливость?!

Все произошло по тому же сценарию, как при Брежневе со мной или с Кунаевым.

За бдительность и идейную стойкость наградили, воздаянием не обошли. «Русская партия внутри КПСС» никогда не забывала своих, независимо от того, русский это или «национал».

Но ведь важны-то не воздаяния за храбрый сигнал, а само дело. Как с ним?

При Брежневе телега медленно ехала, но непременно таки прибывала к месту назначения. В АПН, когда я «жертвенно» (я головой рисковал - даже самые продуманные сценарии часто дают сбои и при этом сильные мира сего отыгрываются на стрелочниках, каким был я; меня в любую секунду могли сдать, если бы переменился ветер!) поднял вопрос о его засоренности, была даже не одна, а две последовательные чистки. Я не буду утверждать, что все в АПН стало распрекрасно. Но несомненно, что опухоль, язвившую этот громадный и сложный идеологический механизм, вырезали. На какое-то время навели хотя бы относительный порядок.

А при преемниках Брежнева? Как эти восприемники реагировали на острейшую ситуацию с телевидением? На SOS, которого сами же так ждали?

Да никак! Затянули и заболтали. Ударили кулаком по воздуху. Сам Черненко приболел. Телеграмму - сигнал SOS из «Тель-Авива» положили на стол тогда второму лицу Горбачеву - возьми на жесткий контроль и передай уж никак не кураторам ЦТ в аппарате ЦК (у них рыльце в пуху, о чем в телеграмме тоже написано!), а «своим людям», чтобы разобрались. Но где у Горбачева «свои люди»? Да и думает он не о деле, а о том, что заболел Черненко и, даст Бог, не выкарабкается. Горбачев органически не любит неприятностей и. устраивает в Отделе пропаганды ЦК коллективное обсуждение ЧП. И вижу, кто уже знает о телеграмме? Даже инструктор Евгений Серафимыч Велтистов, курирующий ЦТ, - на телевидении хорошо подкормленный - заказом на не поставленный (там было нечего ставить!), а «списанный» с выплатой немалого аванса многосерийный сценарий про «челюсти саранчи». Он сам «саранча». С «Серафимыча» начинать чистку надо. А он уже знает. Такого промаха, утечки информации ни Суслов, ни Черненко никогда бы не допустили. Но горбачевская «гласность»: как же! Будем все вместе разбираться!

Я стойко подтверждаю факты из телеграммы SOS. Но, думаю, дальше мне на телевидении работать - это с головой в петле. Какие там теперь выдвижения, перемещения в иерархии. Не дадут! «Осиное гнездо» еще, может быть, и стерпели бы. Все-таки очень смешно! Но моя поддержка сигнала SOS о разгуле сионизма на телевидении - это уже «их» ответная борьба со мной не на жизнь, а на смерть. Раз меня Велтистов в ЦК видел, то я еще доехать назад в Останкино не успею, как меня завтра же «пчелиный рой» зажалит до больницы. Почему «пчелиный рой»? Ну, потому что, как я уже рассказывал, на ЦТ еврейское лобби возглавлял их главный «сборщик» телережиссер Леонид Пчелкин. Все еврейство на ЦТ уже и так за обиженного Пчелкина, вынужденного из-за моей несговорчивости через Смоктуновского выкручиваться и «отстегивать» артисту, настроено против меня. И вот теперь уж, раз меня на поддержке антисионистской телеграммы засекли, то «пчелиный рой» со мной счеты сведет. Никакое мое закулисное прошлое их не испугает. Будут биться, как над пропастью. Начнут на опережение исключать из партии. Ну, например, за недоплату партвзносов. Отработанный у кагала прием! Писал я всегда много, где только не печатался; а где напечатали - даже не всегда сам мог и уследить, и какие-то гонорары даже просто годами не получал, это ведь надо ехать в определенные часы и день, а с работы не всегда вырвешься. Так что у писателя всегда можно какие-то блохи при уплате трех процентов с гонораров найти, которые коммунист должен, как бухгалтер, скрупулезно высчитывать и платить партии сам. Бредовая система - на психологию шейлока-крохобора, за деньгу дрожащего. Поэтому я старался всегда на всякий случай в парткассу переплачивать. Для страховки. Но ведь ведомость у «них», и ведомость можно задним числом просто подменить, если уж очень-очень надо врага угробить. КПК, конечно, разберется, в обиду не даст. Председателя Гостелерадио русского «тюфяка» Лапина снимут. Но я-то уже в операции не помощник. Мне самому придется отмазываться. Кого-то назначат вместо Лапина?

Так оно почти досконально и было. На ближайшем же партсобрании на меня хорошо организованное «лобби» собак спустило. Пчелкин открыто дирижировал. Пока буквально с кулаками цапались, перенервничал. Прямо с собрания увезли с инфарктом в больницу на несколько месяцев. Пока лежу в больнице, происходит-таки смена власти. Черненко хоронят, Горбачев берет бразды в свои руки. Идеология теперь у второго секретаря Лигачева. Но что он творит? Да ничего. Все развивается медленно, бездумно. Ведь даже самый-самый чисто русский, сибирский, без примеси «тюфяк» наверху - он все-таки и есть «Тюфяк». Ну, сам не понимаешь - помощников подбери профессионалов. А нет у Егора Кузьмича надежных людей. Лишь пустая периферийная номенклатура, не вкусившая специфических идеологических московских проблем. Кинули на ЦТ, вместо Лапина, непрофессионала. Кравченко пытался что-то сделать, кого-то поменял, пригласил русского писателя Станислава Рыбаса на главную редакцию литературнохудожественных телепрограмм. Еще пару своих. Но что пара своих в громадном отдельном городе?

Реорганизацию ЦТ толком не провели. Да и кому проводить? Любой, кого в Останкино не спусти, да же с опытом, с серьезного пришедший поста, окажется здесь чужим, как без языка в Тель-Авиве. Если он придет без батальона своих людей, без своей мощной кадровой опоры, ему пыль в глаза пустят, скомпрометируют, закрутят текучкой, обманут. Вот телевидение Егор Кузьмич и профукал. Он продолжал работать методом «втыка» - ему кажется, что голову поменяет - все тело начнет правильно работать. А на телевидении на председателя Гостелерадио давно плевали - там свой кагальный закон давно правит бал. И пусть все осиные гнезда были выявлены, и все было подготовлено для чистки «Нового Тель-Авива». Но -вот наше русское бессилие! - последовательно приходившие для этой зачистки Кравченко, Аксенов, Ненашев, опять Кравченко (да несть им числа, кто только еще не перебывал - председатели Гостелерадио менялись, как перчатки, - наивная надежда, что один человек может что-то сделать?!), последовательно свою задачу провалили.

Ах, эта унылая бессильная череда снятий-назначений. Кравченко с Аксеновым не выдержали. 17 мая 1989 г. Был издан Указ Президиума Верховного Совета о назначении Ненашева Михаила Федоровича председателем Гостелерадио СССР. Напомню, что этот указ вышел в момент крайнего обострения политической борьбы между «Иудейской» и «Русской партией внутри КПСС».

Ненашева, - имевшего опыт работы на контрпропаганде (да, да! напомню, он даже ее, особо доверенную, какое-то время, правда, не очень энергично, скорее растерянно, смотря на «чудо заморское» со стороны, возглавлял в ЦК КПСС), затем в газете «Советская Россия» (восемь лет!), затем в Комитете по делам издательств, полиграфии и книжной торговли, ставили уже в полуотчаянии: что же делать с останкинским Новым Тель-Авивом? Двинули его, вроде бы уж самого проверенного из «Русской партии». Но вот что он сам признает в своей книге, цитирую: «Полтора года пребывания в Гостелерадио СССР меня не оставляло ощущение беспомощности в желаниях что-то радикально изменить в деятельности этого гигантского информационно монстра». Расписался в беспомощности и сложил ручки на груди, как живой труп на лавке.

У него и сейчас в голове каша. Цитирую: «Даже так называемый брежневский застой все-таки сохранял и накапливал энергию для самой перестройки. Согласитесь, в ней (особенно в 85-86 годах) были здравые идеи. В том числе «социализма с человеческим лицом», в которое мое поколение шестидесятников искренне верило. Честно сказать, оно и сейчас верит. Причем эта энергия накапливалась с хрущевской «оттепели». Сейчас мы начинаем трезво оценивать, что прошедшее 15-летие оказалось, по существу, разрушительным, а не созидательным».

Он, хотя сам был тогда во власти, разводит руками: «Мы как раз больше всего разрушили и опустошили наше общественное сознание... но то время было парадоксальное. С одной стороны, пока еще сохранялась КПСС и был президент, который пытался усидеть на двух стульях. Но!.. Само положение средств массовой информации было совершенно удивительным. Критикуя и являясь основными разрушителями советского строя, СМИ вместе с тем получали от него все, что могли и хотели. Имели полное финансовое обеспечение, ни один главный редактор в течение пяти лет не был снят с должности за крамолу».

Неудивительно, что при таких «русских» (!) тюфяках-руководителях наркотический шприц обкалывал народ на потоке. Горбачев только руками разводил: «Я ваших ставлю, а что толку!» Идеология КПСС при беспомощных «Ненашевых», расставляемых наивным тюхой «Егорушкой», лопнула, как мыльный пузырь.

Экономика тоже трещала по швам. Рубль обеспечивался товарами лишь наполовину. Через год после того, как пролез во власть Меченый, - грянула Божья кара - в апреле 1986-го мир содрогнулся от Чернобыля. Бюджет страны полетел в тартарары. А тут еще совершенно идиотская борьба за всеобщую трезвость по инициативе Раечки (она научно-философски специализировалась на этой теме), которая разрушила государственную монополию на производство алкогольной продукции. Бездумно вырубались виноградники. В Молдавии, в Крыму и на Кавказе, традиционно зарабатывавших на виноделии, народ пошел по миру. Вот когда загноилась кавказская язва! Началось массовое самогоноварение, на подпольном производстве алкоголя уже не трудовой, а мафиозный Кавказ делал те капиталы, на которые потом скупит пол страны! Отстегивалось ли что Горбачеву, получившему прозвище «конвертик», - вряд ли кто теперь чего докажет. Да и думаю, что нет. Была просто благоглупость. Но государственный бюджет потерял последние стабильные десятки миллиардов рублей дохода. Раечка поставила научный эксперимент, а рубль превратился в десять копеек. Доехали!

Что делает в этот критический момент глава русского лагеря (по положению своему) Е.К. Лигачев? Он только все осаживал покровителя крамольников А.Н. Яковлева, когда надо было решительно действовать самому. Потому что Горбачев только по собраниям болтал, а реальная власть была у второго рабочего секретаря Лигачева. Есть много свидетельств, что -цитирую: «Отношения Е.К. Лигачева и А.Н. Яковлева все более ухудшались. Скоро произошел и полный разрыв между ними. Причины этого конфликта были глобальными и выражались в разных подходах к деятельности средств массовой информации. В то время, как Яковлев активно поддерживал «Огонек», «Московские новости», некоторые литературные журналы и столь же активно не принимал «Наш современник», «Молодую гвардию», «Правду» и другие издания, Лигачев занимал прямо противоположные позиции. Все это отражалось на деле, выливалось в ослабление управления идеологией. И Е.К. Лигачев, и А.Н. Яковлев докладывали о сложившейся ситуации Горбачеву, но Михаила Сергеевича пока эта борьба устраивала. Когда конфликт перешел из стадии внутренней борьбы на Политбюро, дело резко осложнилось: не было ни одного заседания, где в адрес идеологов не слышалась бы критика. Иногда Е.К. Лигачев сам начинал разговор о публикациях в печати, иногда это делал Н.И. Рыжков, и многие присоединялись к критике, отмечая беспомощность руководства идеологическим отделом. После нескольких выступлений «Московских новостей» и «Огонька», прямо или косвенно критиковавших политику М.С. Горбачева, судьба А.Н. Яковлева была предрешена. генсек, видя негативное отношение к руководству идеологией большинства членов Политбюро и ЦК КПСС, начал искать нового Суслова».

Лигачев явно не справляется? Только «новый Суслов», хитрый, лукавый, цепкий демагог спасет! Но где было Горбачеву уже такого сильного «серого кардинала» себе найти, когда не только идеология, но вся страна практически треснула пополам? И «Русская» и «Иудейская партия внутри КПСС» уже могли сойтись не за столом взаимных уступок ради равновесия, а только в прямом бою на баррикадах.

Как первая дама страны Раиса Максимовна Горбачева патронировала благотворительные фонды. Она много сделала для становления Всероссийского фонда культуры во главе с его председателем, выдающимся русским писателем Петром Лукичем Проскуриным. Я у него был председателем контрольно-ревизионной комиссии Фонда, а поскольку речь всегда шла о денежных расходах - сметах, финансовой помощи, ремонте, то на встречи с Раисой он меня брал с собой. Ну, и еще о прекрасной студенческой молодости в великом МГУ можно вспомнить! Однажды она заехала, чтобы лично убедиться, в каком катастрофически запущенном состоянии находится наше здание на Сретенском бульваре. Особняк, старинный, даже с росписями, с лепкой она нам выбила. Но потолок уже обваливается, росписи трескаются. Нужен немедленный ремонт. А на какие шиши? Молили помочь Раечку. Петр Лукич Раечке явно нравился. Он был видный мужчина, и мы чуть-чуть поддали. Раечка раскраснелась, требовала поклясться в верности Михаилу Сергеевичу. А мы слово за слово осторожно свернули разговор на окаянного А.Н. Яковлева. Намекнули, что, мол, именно его поддержкой пользуются люди, которые пытаются сейчас развалить всю русскую культуру. Что вот, мол, Брежнев устойчиво держался на политике двуглавого и двукрылого державного орла, потому и продержался до своего смертного часа как царь-батюшка.

Неожиданно Раечка ответила, что нас вполне понимает: «Но вы не представляете, как Михаилу Сергеевичу сейчас все сложно? Михаил Сергеевич всегда помнил завет Наполеона: «Надо ввязаться в бой, а там посмотрим!» - и вы же видите: теперь оттепель-то уже идет не фиктивная, как в «шестидесятые» при Хрущеве, а настоящая со всеми ее плюсами, но и жуткими негативами. Грязь-то вся, в брежневскую вялую зиму накопившаяся, тоже проступила. Грузными кучами повсюду лежит. А помощников, чтобы расчищать завалы, у Михаила Сергеевича практически нет. Снуют все сомнительные личности с «пятым пунктом». Но те, из иудейского лагеря, хоть активны. А «ваши» русские все только высокие должности просят - попредставительствовать. «Ваш» ведь Егор Кузьмич, уж такой русский, такой коренной. Даже кряхтит по-русски. Михаил Сергеевич его вторым сделал. Второй должен весь организационный воз на себе тянуть. А Егор явно не Суслов. Суслов умел найти ходы, как потихоньку противников убрать, без шума. А этот прет, как танк. Да все впустую. Не туда ломится. И Михаила Сергеевича под истребительный огонь прессы постоянно подставляет. А журналистам бы ведь только визг поднять. И все-все на одного Михаила Сергеевича валится. Обостряет только и так трудную обстановку. Никакой у Егора Кузьмича нет гибкости. И, главное, людей у него нету. Речи говорит правильные, а дела конкретного никакого нет. Проверить исполнение хочет, но не может и не умеет. И никто к нему надежными помощниками из вашего же русского лагеря не идет. Даже непосредственно в штат на хорошую оплату с дачей, «авоськой» и «кремлевкой» не хотят. С «тюфяком», которого вот-вот сожрут (сколько его Михаилу Сергеевичу можно спасать?! своим телом прикрывать?!), себя ценящие профессионалы не работают. А, не вздыхайте сочувственно! Вот вы же, Петр Лукич, не пойдете Егору готовить доклады? Да вы бы и к Михаилу Сергеевичу «спичрайтером» не пошли. Себя слишком цените. Только бы другие за вас всю перестройку сделали. А «они» идут и работают. Яковлев не гнушается руководить «спичрайтерской» группой. Вот я вам и закрыла тему!..»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.