Мариэтта Чудакова Русским языком вам говорят! Часть третья

Мариэтта Чудакова

Русским языком вам говорят!

Часть третья

…Первый раз попала я в Горный Алтай весной 1996 года. Правда, тогда приземлилась не в Барнауле, а в Новосибирске - летела военным бортом из Тюмени, а на борту был груз - 300 кг (так что никакой самолет, кроме военного, его бы не взял) книг для сельских школьных библиотек (столько же было роздано в Тюменской области). И всю ночь - 9 часов - везли меня на машине в неведомую мне доселе Республику Алтай.

С тех пор прилетала и приезжала туда без счета - раз 25, не меньше: говорят старожилы, что на Алтае «тяжелая земля» - притягивает к себе. И всякий раз узнавала, что еще один или двое из ветеранов афганской войны (главные мои сотоварищи с первого же приезда, когда мы объехали с ними одиннадцать районов из двенадцати) покончили счеты с жизнью. И одновременно (это была вторая половина 90-х) узнавала, что местная власть закрыла одно, а затем и другое отделения детского туберкулезного санатория в поселке Эликмонар Чемальского района; денег у власти хватало только на себя.

А Чемал - вот что заставило меня действовать, потому что насколько я люблю абсурд в литературе, настолько же не люблю в жизни, - это у нас в России, после того как Ялта и курорт Боровое оказались в других странах, - единственное на всю страну место, где от туберкулеза лечит воздух! Такой микроклимат. Сомневалась - не легенда ли. И специально поехала выяснять вопрос к главному врачу взрослого санатория, фтизиатру с большим стажем.

- Иван Григорьевич, так правда это - про воздух?

Махнул рукой - с некоторой неадекватной безнадежностью.

- Господи! Приезжает алкаш, каждый день валяется под скамейкой рядом с пустой бутылкой. Где достает ее, окаянную, не знаю; пить ему совсем нельзя. Через две недели здоров, мерзавец!

Так что лишать детей лечения в таком климате было не только абсурдно, но и преступно.

Мы с «афганцами» открыли (как сопротивлялась местная власть, включая министра здравоохранения!… Не могла понять - почему, пока умные люди не объяснили) сначала закрытое отделение для детей от 3 до 7, а потом и от года до трех - уже на «американском», как я старалась, уровне. Для того чтобы выдержать задуманный уровень (его там никто себе не представлял: «Купим 70 см вот этого коврика - ноги вытирать. - Да что вы, М. О., - тряпку у двери бросим!»), пришлось в тот год приезжать туда - на самолете и на машине - шесть раз. И когда явилась смотреть новооткрытую хатку (стены-то - бревна такие, что не обхватишь, - мы оставили старые) комиссия из новосибирского Института туберкулеза, то сказали врачам:

- У нас к вам замечаний нет: ваше отделение - лучшее в Сибирском округе.

Не скрою, что долгое время ужасно гордилась. Сейчас мы с «афганцами» начинаем строительство двух новых одноэтажных (боятся землетрясения) корпусов для самых маленьких.