Вместо заключения. Генри Киссинджер о будущем мирового правительства

Вместо заключения. Генри Киссинджер о будущем мирового правительства

Перед окончанием срока действия администрации Дж. Буша-младшего Г. Киссинджер сделал следующий прогноз относительно будущего развития мирового сообщества цивилизаций с позиции тайного правительства Запада. В его интервью «Три революции» Г. Киссинджер говорит: «Общенациональные дебаты о национальной безопасности, о необходимости которых говорят уже давно, все никак не начнутся. По сути, вопросы тактики затмили самую важную проблему, с которой столкнется новая администрация США, а именно, как «вычленить» некий новый мировой порядок из трех революций, которые сейчас одновременно происходят на нашей планете: это а) преобразование традиционной государственной системы Европы; б) угроза радикального исламизма, бросающего вызов исторически сложившейся концепции суверенитета; и в) смещение «центра тяжести» международных отношений с Атлантики к Тихому и Индийскому океанам.

По распространенному мнению, корнем разногласий между Европой и Америкой является гипотетическая доктрина однополярности, которой придерживается президент Буш. Но вскоре после смены администрации США станет очевидно, что главное разногласие между двумя сторонами Атлантики состоит в другом: Америка остается традиционным национальным государством, и ее население откликается на призывы чем-то пожертвовать ради национальных интересов, понимаемых намного шире, чем в Европе.

Государства Европы, истощенные двумя мировыми войнами, согласились передать Европейскому союзу важные аспекты своего суверенитета. Однако, как оказалось, узы политической верности, которые ассоциируются с национальным государством, автоматической передаче не поддаются. Европа переживает переходный период — она на полпути между своим прошлым, от которого стремится уйти, и будущим, которого еще не достигла.

В ходе этого процесса подвергся метаморфозе характер европейского государства. Поскольку страны больше не мыслят себя как имеющие индивидуальное будущее, но сплоченность Евросоюза пока не подвергалась испытаниям на прочность, большинство европейских правительств теперь намного менее способно просить свое население чем-то пожертвовать. Государства, дольше всего существующие как преемственные структуры, — например, Великобритания и Франция — наиболее охотно берут на себя международные обязательства, связанные с применением военной силы.

Все это видно на примере разногласий вокруг использования сил НАТО в Афганистане. После 11 сентября 2001 года Совет НАТО, действуя без каких-либо просьб со стороны ООН, призвал к взаимопомощи на основе 5-й статьи Североатлантического договора. Но когда НАТО приступило к практической реализации обязательств, касающихся военной сферы, многие союзники были вынуждены, подчиняясь ограничениям в законодательстве своих стран, сократить численность воинского контингента и сузить количество миссий, сопряженных с опасностью для жизни. В результате Североатлантический альянс находится в процессе перерождения в двухъярусную систему — этакую структуру с гибкими правилами членства, потенциальная способность которой к слаженным действиям не отвечает ее общим обязательствам. Со временем произойдет трансформация либо в одну, либо в другую сторону: общие обязательства будут пересмотрены или будет формально закреплена двухъярусная система, где политические обязательства и военный потенциал будут как-то уравновешиваться путем некой системы альянсов по доброму согласию.

В Европе традиционная роль государства уменьшается, поскольку так сознательно решили правительства. На Ближнем Востоке сужение роли государства заложено в том, как были основаны местные государства. Государства, которые стали преемниками Оттоманской империи, были учреждены державами-победительницами после окончания Первой мировой войны. Их границы, в отличие от границ европейских государств, отражают не рубежи расселения народностей или распространения определенных языков, а соотношение сил между европейскими державами, споры которых не имели прямого отношения к данному региону.

Сегодня этим и без того хрупким государственным структурам угрожает радикальный ислам, что выражается в фундаменталистском понимании Корана как основы некой универсальной политической организации. Джихадистский ислам отвергает национальный суверенитет, основанный на моделях светской государственности; он стремится распространять свое влияние на все районы, где значительная доля населения — мусульманского вероисповедания. Поскольку в глазах исламистов не имеет законного статуса ни структура международного сообщества, ни внутренние структуры существующих государств, эта идеология почти не оставляет места для западных концепций переговоров или равновесия в регионе, который жизненно важен для безопасности и благополучия промышленно-развитых государств. Эта схватка имеет эндемический характер; мы не имеем возможности от нее отстраниться. Мы можем отступить из какой-то отдельно взятой области — например, из Ирака, — но это лишь вынудит нас оказывать сопротивление на других огневых позициях, которые, вероятно, будут для нас еще менее выгодными. Даже приверженцы идеи одностороннего вывода войск из Ирака говорят о том, что надо оставить там некий контингент, дабы предотвратить новое усиление «Аль-Каиды» и радикализма.

Эти преобразования происходят на фоне третьей тенденции — смещения «центра тяжести» международной политики с Атлантики к Тихому и Индийскому океанам. Как это ни парадоксально, такое перераспределение мощи благоволит части мира, где страны пока сохраняют черты традиционных европейских государств. Основные государства Азии — Китай, Япония, Индия, а со временем, возможно, Индонезия — смотрят друг на друга так, как участники европейской системы сил и противовесов в былые времена: как на конкурентов по определению, даже когда изредка участвуют в совместных делах.

В прошлом подобные перемены в структуре мощи обычно влекли за собой войны; так случилось после укрепления Германии в конце XIX века. Сегодня многие встревоженные комментаторы приписывают сходную роль Китаю, который усиливается. Верно, что в китайско-американских отношениях неизбежно будут содержаться классические элементы геополитического соперничества и конкуренции. Не следует упускать их из виду. Но есть и другие элементы, которые служат противовесами. Экономическая и финансовая глобализация, срочные задачи, касающиеся окружающей среды и энергетики, а также разрушительная мощь современного оружия — все это требует активно заняться международным сотрудничеством, особенно между США и Китаем. Если эти страны будут видеть друг в друге противников, обе они окажутся в том же положении, что и Европа после двух мировых войн, когда другие страны заняли то видное место, которое стремились занять европейские страны путем саморазрушительных конфликтов друг с другом.

Еще ни одному поколению человечества не приходилось иметь дело с несколькими различными революциями, одновременно происходящими в разных частях света. Попытка разработать единый, универсальный рецепт — это погоня за химерой. В мире, где единственная сверхдержава отстаивает прерогативы традиционного национального государства, где Европа застряла на промежуточной стадии, где Ближний Восток не вписывается в модель национального государства и находится на грани революции по религиозным мотивам, где государства Южной и Восточной Азии до сих пор практикуют принцип баланса сил, — как должен выглядеть в этом мире международный порядок, способный удовлетворить все эти разнородные перспективы? Какую роль следует играть России, которая декларирует понимание суверенитета, сравнимое с американским, и стратегическую концепцию баланса сил, сходную с азиатской? Годятся ли в этих обстоятельствах уже существующие международные организации? Какие реалистичные цели Америка может поставить перед собой и перед мировым сообществом? Достижимо ли внутреннее преобразование крупнейших стран? Каких целей следует добиваться сообща, и в чем состоят чрезвычайные обстоятельства, оправдывающие односторонние действия?

Вот о чем нам следует дискутировать, а не о слоганах, разработанных с расчетом на целевые группы и попадание в заголовки газет»[162].

* * *

Фундаментальные тенденции, отмеченные Киссинджером, имеют ключевое значение для глобальной политики и мировой экономики. Ведь современная «рыночная экономика» представляет собою громадный всемирный пузырь, созданный по рецептам заигравшихся в экономику неолибералов. «Все это способствует уменьшению глобалистской эйфории, а также снижению активности мантрических танцев вокруг возведенного в культ постиндустриально-цифрового общества, зиждущегося на кредитно-долговых пузырях. Те государства, которые некоторое время назад добровольно отказались от собственных идей национального развития… начинают задумываться над самоидентификацией, источниками и векторами формирования стратегических приоритетов собственной внутренней и внешней экономической политики»[163].

Все дело заключается в том, что усеченный суверенитет влечет за собой ограниченное пространство, необходимое для политических и экономических маневров. Знаменательно признание Г. Киссинджера, которое показывает то, что происходит в данный момент в мире, и особенно на Ближнем Востоке. (Это признание было сделано Киссинджером 16 января 2012 года, оно размещено в Интернете). «Соединенные Штаты минимизируют Китай и Россию, и последним гвоздем в их гроб будет Иран, который, конечно же, главная цель Израиля. Мы позволили Китаю увеличить свою военную мощь, дали России время, чтобы оправиться от советизации, дали им ложное чувство превосходства, но все это вместе быстрее приведет их к гибели. Мы как отличный стрелок не нуждаемся в выборе оружия, подобно новичкам, и, когда они попытаются, мы сделаем «банг-банг». Грядущая война будет настолько серьезной, что только одна сверхдержава может выиграть, и это будем мы. Вот почему ЕС так торопились, чтобы сформировать свою сверхдержаву, потому что они знают, что грядет, и чтобы выжить, Европе придется быть единым целым сплоченного государства. Эта безотлагательность говорит мне, что они хорошо знают, что ждать от нас. О, как я мечтал об этом восхитительном моменте».

Г. Киссинджер затем добавил: «Если вы обычный человек, то вы можете подготовится к войне, переехав в сельскую местность, но вы должны взять оружие с собой, так как повсюду будут бродить орды голодных. Хотя элита будет иметь собственные убежища и приюты для специалистов, они должны быть столь же осторожными во время войны, как рядовые граждане, так как их убежища тоже будут под угрозой».

Сделав паузу в несколько минут, чтобы собраться с мыслями, г-н Киссинджер продолжил: «Мы говорили нашим военным, что нам придется взять на себя семь ближневосточных стран из-за ресурсов, и они практически завершили свою работу. Вы знаете, какого я мнения о наших военных, но я должен сказать, что они выполняли приказы излишне рьяно этот раз. Это всего лишь последняя ступенька, т. к. Иран действительно нарушает баланс. Как долго Китай и Россия будут стоять и смотреть, как Америка убирает их? Великий русский медведь и Китайский дракон будут вынуждены пробудиться от спячки, и в это время Израиль должен будет бороться изо всех сил, чтобы убить как можно больше арабов — сколько, сколько он сможет. Надеюсь, если все пойдет хорошо, половина Ближнего Востока станет израильской.

Наша молодежь обучалась за последнее десятилетие или около того в компьютерных играх, это интересно видеть по новым играм Call of Duty и Warfare 3, которые отражает именно то, что грядет в ближайшем будущем с его интеллектуальным программированием. Наша молодежь, в США и на Западе готовы, потому что они были запрограммированы, чтобы быть хорошими солдатами, пушечным мясом, и когда им прикажут выйти на улицы и бороться с теми сумасшедшими китайцами и русскими, они будут подчиняться приказам.

Из пепла мы будем строить новое общество, и в нем останется только одна сверхдержава, и это будет глобальное правительство, которое выигрывает. Не забывайте, что Соединенные Штаты имеют лучшее оружие, которого не имеет никакой другой народ, и мы покажем это оружие миру, когда придет нужное время»[164].

В данном случае будет использована не концепция «управляемого хаоса», которая исчерпала себя и испытала трагический провал в Ираке, — ее плодотворным последствием является качественно новая и эффективная стратегия «неуправляемого хаоса», которую «мы видим в Северной Африке и которую еще увидим не только в Сирии, но и в Израиле»[165]. Иными словами, будут использоваться технологии, апробированные в арабских «революциях весны», против существующих правительств, которые способны хаотизировать ситуацию в стране[166].

* * *

Особенности предложенной Киссинджером стратегии «неуправляемого хаоса» обусловлены тем, что здесь используется косвенное управление (типично еврейская социальная технология), когда создаются условия для возникновения хаоса в системе государства.

Вторым существенным положением приведенного пассажа является то, что представители глобальной элиты (глобального суперкласса) должны опасаться населения, которое способно их уничтожить. Это население противостоит глобальному управляющему классу и стремится «к сохранению естественного образа жизни и суверенитета»[167]. Действительно, такова логика исторического процесса, вытекающая из культурного разнообразия мира, не меньшего, чем разнообразие в природе.

Наконец, в этом пассаже Киссинджера дет речь о том, что в будущем будет существовать американское глобальное правительство, управляющее воссозданным из пепла нового общества. Данная концепция вполне согласуется с такой концепцией Торы, как «Срединная опора мира», основанная на противоположностях и синтезирующая их.

В этом плане заслуживает внимания позиция Е.М. Примакова, согласно которой несостоятельными оказались попытки Америки создать однополярный мир в современных условиях. «Нужно сказать, — пишет Е.М. Примаков, — что подобные попытки предпринимались и в прошлом. Фашистская Германия пыталась создать мироустройство под своим началом. Я далек от того, чтобы ставить Советский Союз на одну доску с гитлеровской Германией, но особенно в 20—30-е годы в СССР была широко распространена идея мировой революции, то есть создания единого миропорядка. История XX века показала, что мир не может быть объединенным на идеологической основе. XXI век, в свою очередь, демонстрирует, что однополярное мироустройство не может быть навязано миру даже в том случае, когда одно из мировых государств, вырываясь из общего ряда, становится самой сильной державой в мире.

Бесперспективность однополярного мироустройства подтвердил развившийся в первой декаде XXI века мировой финансовый кризис, переросший в мировой экономический кризис. Важный урок, который следует извлечь из этого кризиса, — несостоятельность мировой финансовой системы, управляемой из одного центра… Крах доктрины унилатерализма тесно связан с полной неудачей американской политики экспорта демократии. Стремление силой навязать другим странам американскую или «западную» модель демократии без учета исторических, традиционных, социально-экономических, религиозных особенностей стран-объектов такой политики напоминало троцкистский курс экспорта революции… Совместных усилий требует противодействие и другим угрозам и вызовам. Среди них резко обострившаяся климатическая ситуация в мире. События 2010 и 2011 годов дали немало примеров, насколько опасна для жизни и благополучия сотен тысяч, миллионов людей разбушевавшаяся природа. Необходимы коллективные работы в области прогноза климатических изменений на земном шаре.

Итак, поражение идей однополярного мироустройства в XXI веке стало реальностью. Ушла в прошлое и двухполярная система, существовавшая в годы холодной войны. К какому мироустройству движется мир сегодня? При всей разнице подходов к попыткам ответа на этот вопрос политики-реалисты исходят или, во всяком случае, должны исходить из понимания, что складывающееся мироустройство, с одной стороны, объективный процесс, а с другой — должно просматриваться через призму способности удовлетворить потребности мирового сообщества в укреплении стабильности и безопасности на международной арене. Я принадлежу к тем, кто без колебаний утверждал и утверждает, что уже в конце прошлого столетия после окончания холодной войны начала складываться многополярная мировая система. Ее становление было предопределено неравномерностью развития различных государств. В докризисный период, то есть до 2008 года, доля Китая в приросте мирового ВВП превосходила долю США в 6 раз. Быстрее американской экономики развивались экономики Индии, Европейского союза. В период мирового финансово-экономического кризиса такая тенденция не изменилась»[168].

Таким образом, складывание многополярной, полицентричной системы мира не предполагает функционирования тайного мирового правительства, несмотря на стремление Америки доминировать в мире XXI столетия с его вызовами.

* * *

Стоит прислушаться также к точке зрения ряда экспертов, которая обобщена С. Бабуриным и С. Небренчиным в их эссе «О NBIC и «большой войне». «Как считают эксперты, сложившееся положение дел в мировой политике держав к следующему, шестому технологическому укладу (NBIC нано-, био-, инфо-, когно) на основе новых источников энергии. Ситуация усугубляется нарастанием геодемографических и социально-политических противоречий в мире, природно-климатических, техногенных и других катаклизмов.

Исторический опыт прошлого столетия подсказывает, что спор о будущем мировой архитектуры, обеспечивающей следующий технологический рывок, будет сопровождаться созданием новой финансовой системы. Рождение такой системы либо спровоцирует новую мировую войну, либо наоборот — «большая» война приведет к складыванию новой финансовой системы.

Тему будущей мировой архитектуры развивает и Г. Джемаль в своей статье «Последний акт», сегодняшний мир стоит перед дилеммой, которая внутренне присуща фундаментальной организации человеческого общества: род людской в его нынешнем виде не способен «оплачивать» собственное существование. Данная ситуация усугубляется тем, что все более узкие группы людей захватывают все большую долю мировых богатств, что глобальная диспропорция между производителями и потребителями приближает мировую экономику к коллапсу.

Вполне справедливо Г. Джемаль отмечает точки уязвимости западной цивилизационной модели: «Существование всемирного общества построено на непрерывном и тотальном отчуждении жизненного времени всех его членов, при том, что само это отчужденное время подвергается перманентной переоценке и является базовой субстанцией мирового капитала.

В конечном счете возникает противоречие между слишком низкой стоимостью жизненного времени подавляющего большинства живущих на планете и теми затратами, которые необходимы на их содержание в формате глобального общества.

Единственным выходом для мировых элит из этой ситуации является радикальное размежевание между тем, что эти элиты позиционируют как «цивилизацию» (мировой город), и огромным большинством человечества, которое остается вне этих рамок. Сама по себе такая перспектива не означает конец глобализма. Речь идет о его принципиальном переформатировании. Новый глобализм будущего будет геоэкономикой перманентной войны»[169].

Цель этой войны заключается в упразднении суверенитета национальных государств, в редукции ценности жизни человека к существованию сорняка, что повлечет за собою устранение большинства людей. «Международная бюрократия будет реорганизована и станет всемирной администрацией или мировым правительством, осуществляющим силовой менеджмент подконтрольных территорий»[170].

За спиной этого мирового правительства будет стоять «клуб господ» — «неомонархическая верхушка» (Г. Джемаль).

Однако не все воспримут этот новый мировой порядок, они объединятся для отпора политике мирового правительства. «Вывод огромной части живущих за пределы легитимности, отказ от претензий на общечеловеческую цивилизацию, в которой у всех есть права и каждый может преследовать цель стать счастливым, станет колоссальным мобилизующим фактором, выковывающим альтернативную политическую волю.

Противостоящей мировому правительству стороной станет не менее мировая сеть вооруженных общин, которая сконцентрирует в своих рядах наиболее пассионарных противников Системы.

Борьба этих общин против глобального неофеодализма будет опираться на те регионы земли, которые в наименьшей степени окажутся затронутыми Азиатской войной.

По всей вероятности, такими регионами станут Россия, Ближний Восток и Южная Америка (Африканский континент практически обречен на то, чтобы стать одним из основных театров вооруженной конфронтации между силами мирового правительства и его противниками).

Было бы ошибочным полагать, что будущая вооруженная борьба неомонархической верхушки и низов будет проходить в форме охоты до зубов вооруженных кондотьеров на почти беззащитных «туземцев».

Подобно тому, как в эпоху позднего феодализма и Возрождения, которые выделяются в человеческой истории особо истребительными войнами идеологического характера, интеллектуальная культура переживала небывалый расцвет, не знакомый более мирным и стабильным временам.

И в будущей драме предэсхатологического человечества откроются, вероятно, последние, ныне мало представимые ресурсы высокого интеллекта.

Поскольку система производства будет основана на сверхэксплуатации умов в формате информационного интерактива, гиперхакерство станет одним из основных инструментов борьбы против Системы. Противники, достойные друг друга»[171].

* * *

Фактически здесь можно найти созвучие с той картиной грядущего, которая была обрисована Г. Киссинджером выше.

На недавно состоявшемся Петербургском международном экономическом форуме Г. Киссинджер заявил, что события в Ливии и Сирии являются частью большого стратегического плана Америки[172].

Это значит осуществление мирового порядка с американоцентричной точки зрения, что будет достигаться одновременно тремя различными путями:

1) создание собственно Американской империи как ядра среди близкого к хаосу окружения;

2) создание многостороннего однополярного мира во главе с Америкой;

3) форсирование глобализации с целью создания мирового правительства и Соединенных Штатов Мира, управляемого глобальной элитой.

Некоторые аналитики приходят к выводу о том, что в результате будет выстроен «четвертый Рим» — принципиально новый универсум, где все подчинено деньгам.

«Мир денег в некоем логическом пределе, — пишет А.И. Неклесса, — утверждает новую универсальность — унифицированную, анонимную власть над атомизированной и мистифицированной массой, представляющей собой не живое общество, а реестр, каталог, т. е. гротескный постсоциальный мир. В этом мире жизнь определяется следующей формулой: что продано, что котируется на рынках, у кого сколько капитала; тот не человек, кто не налогоплательщик, — а бытие определяется правом на кредит»[173].

Одним из создателей этого «четвертого Рима» является Генри Киссинджер, продолжающий, несмотря на свой почтенный возраст, «челночные рейсы» по всему миру.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.