VIII СЪЕЗД. СОГЛАШЕНИЕ РАЗОРВАНО, РЕФЕРЕНДУМ ОТМЕНЕН

VIII СЪЕЗД. СОГЛАШЕНИЕ РАЗОРВАНО, РЕФЕРЕНДУМ ОТМЕНЕН

“По просьбе граждан и юристов”

10 марта в 10 утра в Георгиевском зале Большого кремлевского дворца начал работу VIII внеочередной съезд народных депутатов. Открывая его традиционным, как он сказал, “очень коротеньким введением”, Хасбулатов, по существу, определил направление предстоящего разговора и задал ему тон. Он сказал, что созыв съезда “обусловлен необходимостью безотлагательного решения вопроса о референдуме 11 апреля”: дескать, с требованием созвать съезд “выступили граждане в многочисленных обращениях в Верховный Совет, в республиканские, областные и краевые Советы, а также главы администраций, политические партии и движения, ученые, юристы”. Все они, по словам спикера, “высказывают серьезные опасения по поводу наших решений о референдуме 11 апреля и его возможных последствий”. Спикер так и не объяснил, чем же вызваны опасения многочисленных граждан и юристов, связанные с предстоящим референдумом, ни словом не упомянул о пожелании президента, чем должен заняться съезд (принятием конституционного соглашения), и перешел к общей оценке развития политической ситуации за три месяца, прошедших после VII съезда.

“Три месяца назад, – сказал Хасбулатов, – мы расстались с вами на волне осторожного оптимизма. И для этого были, как тогда казалось, достаточные основания. Во-первых, нам удалось избежать угрозы прямой конфронтации между президентом и законодателями… Во-вторых, страна обрела… главу правительства, легитимность которого впервые не вызывала каких-либо сомнений…” В-третьих, по словам Хасбулатова, были приняты “конкретные решения о направлениях дальнейшего развития экономической реформы, усилении борьбы с преступностью, нормализации положения в армии”. Однако последующие события склонили спикера от осторожного оптимизма к пессимизму: “Нет позитивных сдвигов в экономике. Нам до сегодняшнего дня не представлены программа стабилизации экономики и корректировка курса реформ. Напротив, усиливается рефрен в пользу сохранения прежней стратегии преобразований, разрушающей производительные силы. Утрачиваются надежды, что забрезжит свет в конце мрачного коридора реформ”.

В общем, из “очень коротенького введения” Хасбулатова стало ясно: более всего он недоволен тем, что, несмотря на смену премьера на VII съезде, желаемая для него и его единомышленников “корректировка курса” экономической реформы так и не была проведена, то есть реформа не была придушена. Вопрос же о референдуме притягивался сюда за уши: Хасбулатов и Ко прекрасно понимали, что, если голосование на референдуме будет в пользу Ельцина, ни о какой “корректировке курса” реформ после этого речь уже не заведешь.

Ельцин предлагает компромисс

Пожалуй, ни на одном другом съезде Ельцин не прилагал столько усилий, чтобы добиться компромисса, как на VIII-м. Однако уже первые часы его работы показали, что шансов на компромисс крайне мало.

По поручению Ельцина Сергей Шахрай предложил оставить в повестке дня съезда лишь один вопрос – о взаимодействии властей ради преодоления кризиса и о путях достижения согласия. Вторая часть президентского предложения – исключить из повестки дня второй вопрос, – о соблюдении Конституции органами власти и должностными лицами.

Шахрай:

– Снятие второго вопроса, предложенного ВС, – это уход от склоки. Стороны найдут, к сожалению, что текст Конституции несовершенен, найдут, в чем обвинить друг друга. В десятках, в сотнях нарушений Конституции. Не это нужно сейчас Съезду и народу Российской Федерации.

Между тем непримиримые оппозиционеры открыто заявляли, что желают именно скандала и склоки. Николай Павлов (фракция “Россия”):

– Будет очень хорошо, если второй вопрос повестки дня – о выполнении Конституции высшими должностными лицами – взорвет съезд и он превратится в склоку: лучше ужасный конец, чем ужас без конца.

Поскольку предложение Ельцина не было поставлено на голосование, президент отозвал его. Это формально. Фактически же депутаты отклонили это предложение, проголосовав за иную повестку: первый вопрос – о постановлении VII съезда о стабилизации конституционного строя (сюда входил и вопрос о референдуме), второй – о соблюдении Конституции РФ федеральными органами государственной власти и высшими должностными лицами, третий – информация председателей правительства и Центробанка об экономической ситуации в стране.

С основным докладом на съезде выступил заместитель Хасбулатова Николай Рябов. Хотя считалось, что он “примыкает к центристам”, выступление его было резко конфронтационным, антипрезидентским. Доклад Рябова был посвящен постановлению VII съезда “О стабилизации конституционного строя Российской Федерации” и президентскому проекту конституционного соглашения (вот оно всплыло, это соглашение, но отнюдь не на главном месте). Постановление от 12 декабря вице-спикер назвал уступкой в пользу исполнительной власти, сильно ограничивающей собственные полномочия законодателей. “Практика показала, – заявил Рябов, – что уступки ведут к дестабилизации положения, а любые соглашения вне рамок Конституции пагубны”. Докладчик обвинил исполнительную власть в подрыве действующего Основного закона с помощью идей о Конституционном собрании, референдуме и создания различных, не предусмотренных законом президентских структур, – например, комиссии по подготовке референдума, руководимой Шумейко. Назвав постановление от 12 декабря ошибочным, Рябов призвал Съезд предупредить политиков или органы власти, которые вздумают проводить референдум, об ответственности за его последствия (снова ответственность – как будто речь идет о каком-то страшном преступлении).

Все заметили: когда Рябов произнес фразу “Высшим гарантом конституционности в стране является Съезд”, Ельцин криво усмехнулся.

Весьма оригинально докладчик истолковал принцип разделения властей. Как он полагает, “разделяться” должны президент, правительство и Конституционный Суд, а Съезд ни в каком таком разделении не участвует, он стоит над всеми и “компенсирует отсутствие баланса”.

Рябов назвал Ельцина высшим чиновником, подотчетным народным депутатам, и отверг идею создания президентской республики.

В таком же конфронтационном духе выступали в прениях большинство депутатов. Почти все они резко критически оценивали деятельность президента.

Пытаясь разрядить обстановку, Ельцин в конце первого дня съезда направил в его секретариат письмо, в котором еще раз напомнил о необходимости искать пути к сотрудничеству.

Параллельно пресс-секретарь президента Вячеслав Костиков озвучил и не столь мягкую реакцию президентской стороны на происходящее в зале заседаний Съезда. По его словам, “пальмовая ветвь, с которой президент пришел на съезд, никем не принята” – в Георгиевском зале весь день шел хорошо спланированный и целенаправленный расстрел президента со стороны руководства ВС. В окружении Ельцина, сказал Костиков, крепнет убеждение, что Съезд подходит к последней черте, за которой произойдет опрокидывание политической ситуации и восстановление в России прокоммунистической диктатуры Советов. Если депутаты не проявят воли к сотрудничеству, Ельцин обречен “на глубокие и трагические раздумья по поводу того, какие решения он будет принимать для спасения реформ и демократии”.

Впрочем, по словам Костикова, президент рассчитывает, что дополнительные инициативы, с которыми он выступит по ходу съезда, “отрезвят депутатов”; он, Ельцин, считает, что на съезде не должно быть ни победителей, ни поверженных; лучший вариант заключается в том, чтобы стороны “пришли к мировой, к ничьей, с четким разграничением сферы компетенции исполнительной и законодательной властей”. Если Съезд не пойдет по пути компромисса и согласия, – а пока он не расположен по нему идти, – все должен решить референдум.

О том, что Ельцин, добиваясь компромисса, стучался в наглухо закрытую дверь, можно судить хотя бы по словам одного из лидеров непримиримой оппозиции Михаила Астафьева из фракции “Российское единство”:

– Пути к компромиссу на съезде я не вижу… Путь же к конструктивному решению существующего кризиса – отрешение от должности президента и отдача его под суд за измену родине.

Вот так. Вот и найдите пути примирения с ними.

Вечером 10 марта стало известно, что Ельцин внес на рассмотрение Съезда свой проект постановления, в котором предлагал не отменять соглашение между ветвями власти, достигнутое на предыдущем съезде. Кроме того, президент предложил объявить мораторий на внесение изменений и дополнений в Конституцию до проведения всероссийского референдума по основным положениям нового Основного закона.

Зарубежные СМИ о первом дне съезда

Большинство зарубежных СМИ, освещавших начавшийся съезд, сразу же расценили его как очередной виток острой конфронтации между президентом и его противниками, возможно как кульминационную ее точку.

Би-Би-Си:

“Противостояние властей, тихо тлевшее между предыдущим и нынешним съездами, вспыхнуло с новой силой с первой же минуты. Антипрезидентская коалиция коммунистов и патриотов к этому съезду подготовилась хорошо. Ни одно президентское предложение не прошло, начиная с вопросов повестки дня, имевших, впрочем, принципиальное значение, и кончая предложением президента создать согласительную комиссию для спасения конституционного соглашения, подписанного на VII съезде и определившего хрупкое равновесие властей”.

Международное канадское радио:

“Москва, как обычно, переполнена слухами, но на этот раз они весьма противоречивы. Некоторые ожидают введения Ельциным военного положения, другие – вынесения ему импичмента Съездом народных депутатов. Трудно определить, насколько серьезны эти угрозы, но большинство наблюдателей не сомневаются в том, что борьба за власть в России достигла кульминации”.

“Немецкая волна”:

“Серьезный кризис в России только внешне является конституционным конфликтом. По сути, речь идет о будущей ориентации страны, о попытке старой гвардии из всех лагерей вернуть себе всю власть, а не только сохранить ту часть, которая у нее уже есть”.

Выступление Ельцина

Выступив на съезде в самом начале второго дня его работы, 11 марта, Ельцин предпринял очередную попытку переломить его конфронтационный ход.

– Я пришел на этот съезд, – сказал президент, – с надеждой, что у нас хватит мудрости, мужества и воли ради России, ради наших избирателей обрести согласие и начать совместную, конструктивную работу. Скажу прямо, вчерашний день принес немало разочарований. Усиливается взаимное отчуждение и непонимание. Все меньше остается возможностей для достижения согласия. Сожалею, что у депутатов не нашли отклика инициативы президента. Более того, ни одна моя инициатива не была поставлена на обсуждение и голосование… Сегодня вновь на ваше рассмотрение выносится проект постановления, накануне вами же отвергнутый (в действительности проект, подготовленный редакционной комиссией, 10 марта не был принят по чисто техническим или, точнее, процедурным причинам. – О.М.)… Этот проект вызывает у меня глубокое чувство тревоги за судьбу России. И прежде всего потому, что он не оставляет камня на камне от того минимума согласия, которое существовало до сих пор. В проекте предложено еще сильнее разбалансировать законодательную и исполнительную власть. А это неизбежно расколет и без того слабую российскую государственность. Предложено отбросить как ненужную бумажку соглашение между законодательной, исполнительной и судебной властями, которое и стало постановлением VII съезда…

Ельцин отверг попытки своих оппонентов обкорнать полномочия президента:

– Я сторонник сильной президентской власти в России. Но не потому, что являюсь президентом, а потому, что убежден: без этого России не выжить, не подняться. Прежде всего потому, что президент избирается гражданами всего государства. И он олицетворяет его целостность, его единство. Подчеркиваю, не Съезд, не Верховный Совет, не какой-либо другой институт власти, а президент. Говорю с вами предельно откровенно: скажите – можете вы дать твердую гарантию, что уже завтра какая-либо республика в составе России или даже край, область не отзовет своих депутатов со съезда или из парламента? Тем более есть поводы для обид, и даже на этом съезде. Что вы будете делать, если этот процесс обретет характер цепной реакции? Нет у представительной власти средств остановить его!

Так же обстоит дело и с реформами:

– Только всенародное избрание, выраженное избирателями доверие позволяет именно президенту и никому более проводить в жизнь жесткие, но необходимые меры. А без них не может обходиться ни одна реформа…

– Сегодня еще есть возможность начать встречное движение… – продолжал Ельцин. – Повторю, готов к любому варианту диалога, к согласию в любой правовой форме. Будь то соглашение, постановление, закон, согласованные поправки к Конституции и т.д… Считаю первоочередной задачей сохранить постановление VII съезда “О стабилизации конституционного строя России”. Отвергаю мнение, будто оно явилось односторонней уступкой президенту… Совершенно невразумительно звучит мотив, по которому в проекте редакционной комиссии предлагается отменить это постановление: якобы оно не достигло поставленных целей. Разве в этом постановлении был указан крайний срок – 10 или 11 марта? И что за цели имеются в виду?

– В случае, если Съезд оттолкнет руку президента и конфликт приобретет необратимый характер, есть другой путь, – напомнил Ельцин. – Он также предусмотрен декабрьским соглашением… Это референдум… Если Съезд будет и дальше стоять на позициях конфронтации, если будет разрушено то хрупкое согласие, которое мы имеем, референдум останется единственным средством разрешения конфликта.

Ельцин подтвердил, что берет на себя ответственность за его проведение, хотя такую же ответственность, по его словам, должен нести и Съезд.

– Сейчас остается крайне небольшой набор средств, чтобы удержать стабильность ситуации, – сказал президент в заключение. – Если не будут приняты высказанные мной предложения, то президенту придется искать еще какие-то дополнительные меры для того, чтобы обеспечить…

В этом месте оратора прервали – в зале возник шум: на какие такие меры намекает Ельцин?

– Вы о своем думаете, а я о другом, – успокоил президент разволновавшихся депутатов. – Вас ведь обязательно тянет на улицу. Если не будут приняты эти предложения, то я действительно должен думать о дополнительных мерах для того, чтобы сохранить баланс властей в стране. Сохранить все-таки хотя бы шатающееся, но равновесие, которое сегодня есть… Для того, чтобы все-таки нам в 1993 году действительно перейти на экономические вопросы и укрепить экономику и не потерять достояние наших людей. Я просил бы народных депутатов все-таки внимательно прислушаться к предложению президента.

Признав, что время для подготовки референдума упущено, Ельцин сделал еще один примирительный жест – сказал, что референдум придется перенести на ту дату, которую определит Съезд. Дескать, все в ваших руках, уважаемые депутаты.

Что касается “дополнительных мер”, в связи с которыми возник шум среди нардепов, – кое-какие основания для беспокойства у них, по-видимому, все же могли быть. 11 марта в беседе с журналистами Вячеслав Костиков сказал, что в арсенале президента остались еще “очень сильные карты”. При этом он обратил внимание своих собеседников на то, что перед началом утреннего заседания Съезда Ельцин, войдя в зал, прежде всего подошел к министру обороны Павлу Грачеву, министру безопасности Виктору Баранникову и министру внутренних дел Виктору Ерину, поздоровался с ними за руку. Костиков не стал комментировать этот жест президента, однако намек пресс-секретаря, надо полагать, все и без того поняли. Такие детали в такой обстановке обретают символическое значение.

После Ельцина слово взял Черномырдин. Его выступление не отличалось блеском идей, но изобиловало тезисами, вполне доступными пониманию депутатов, ласкавшими их слух. Вы требуете корректировки реформ? Пожалуйста: суть корректировки, по мнению премьера, – в более реалистическом, прагматическом и приземленном подходе к реформам. Чего надо добиться в первую очередь? “Жесткого, но в рамках закона повышения управленческой дисциплины во всех институтах государства. И прежде всего речь должна идти о повышении ответственности руководителей. Нельзя расхлябанность, разгильдяйство, леность оправдывать приверженностью к демократии”.

Вот это то, что нужно! Это вам не разговоры об ограничении роста денежной массы, о снижении и повышении банковской кредитной ставки и прочих монетаристских штучках. Это родное, знакомое, усвоенное с молоком матери.

Спикер затевает скандал

Хасбулатов, выступавший вслед за Ельциным и Черномырдиным, категорически отверг предложение сохранить соглашение, достигнутое на VII съезде, назвав это соглашение ошибкой, в том числе и его собственной.

– Я ошибся… – заявил спикер. – Мне показалось тогда, на этой согласительной комиссии, когда все говорили, в том числе и ярые сторонники, и противники, что соглашение необходимо. Я думал тогда, как принято говорить у военных людей, – весь взвод в ногу идет, а один я вроде бы не в ногу. Но, как говорится, бес попутал нас всех. Так надо же исправить эту ошибку! Поэтому и речи не может идти, на мой взгляд, о том, чтобы сохранить то постановление… В конце концов, давайте не будем повторять ошибки: на нас оказывают давление, мы поддаемся, попадаем в конституционную ловушку, а потом до следующего съезда расхлебываем.

Таков был ответ председателя ВС на призыв президента в максимальной степени сохранить соглашение, достигнутое три месяца назад. Это хасбулатовское “бес попутал” потом бесконечное количество раз цитировалось в прессе.

Хасбулатов сказал также, что его разочаровали выступления президента и премьер-министра, после чего пошел в атаку на Черномырдина. Он обвинил его в “неискренности”, заявил, что “в стране есть еще два премьера – Владимир Шумейко и Анатолий Чубайс” и призвал Съезд сегодня же отправить второго в отставку.

Немедленно снять требовалось не только Чубайса. Хасбулатов: “Сколько раз президент говорил, что он снимет с работы министра иностранных дел?..”. “ В конце концов, надо быть хозяином своего слова, – поучал спикер президента, – сказал – сдержи это слово”.

Хасбулатов также заверил Черномырдина, что ВС не утвердит представленный правительством бюджет на 1993 год, и рекомендовал не выплачивать правительственным чиновникам зарплату в связи с плохой работой.

Даже сторонники спикера сочли его выступление “излишне эмоциональным”. Не относящиеся же к таковым оценили эту речь как совершенно разнузданную. Так, лидер Партии экономической свободы Константин Боровой заявил, что поражен жесткостью выступления Хасбулатова. И вообще, по степени жесткости, сказал Боровой, Съезд напоминает ему чеченскую мафию, “для которой важнее всего процесс установления собственной власти”. По словам Борового, эксперты ПЭС рассматривают несколько наиболее вероятных моделей дальнейшего развития событий, в том числе и вариант с приходом Хасбулатова на временное правление в качестве президента России.

Сам Анатолий Чубайс, немедленной отставки которого добивался спикер, также прокомментировал его выпад в свой адрес. По словам Чубайса, теперь стало ясно, что главная цель Хасбулатова – получить как можно больше власти и что спикер парламента хочет добиться права назначать и снимать по своему усмотрению министров и других членов кабинета (Конституция не давала парламенту такого права).

Нельзя, однако, сказать, что Хасбулатов просто поддался эмоциям: его эмоциональность была вполне просчитанной. Петр Филиппов (фракция “Радикальные демократы”):

– Мы имеем дело с непрофессиональным Съездом. Поэтому взять верх в голосовании можно, только устроив скандал, эмоциональный всплеск. Хасбулатов это хорошо понимает.

Мягко стелют…

На мягкое рейтинговое голосование были вынесены три проекта постановления Съезда – представленный редакционной комиссией, главами субъектов Федерации и президентом. Лучшие голоса получил первый проект, который и был принят за основу.

Проект постановления “О конституционной реформе”, разработанный редакционной комиссией, предполагал проведение этой реформы только в рамках действующей Конституции. Он предусматривал также отказ от референдума, отмену декабрьского соглашения между ветвями власти, введение в действие всех замороженных на VII съезде поправок к Конституции, резко ограничивающих полномочия президента и, более того, ставящих его в положение, когда над ним постоянно занесен топор (статья 121-6).

После этого в Грановитой палате Кремля редакционная комиссия начала доработку проекта. В состав комиссии были включены Ельцин, Хасбулатов и Зорькин. Неслыханное дело – от президента требовали снизойти до такого “не царского” занятия. Но Ельцин готов был пойти на все, лишь бы добиться тех целей, которые он для себя наметил. В данном случае – если и не сделать политическую ситуацию более стабильной, то по крайней мере сохранить эту стабильность на том уровне, на котором она оказалась после VII съезда.

И снова скандал

Как и ожидалось, обсуждение второго вопроса повестки дня – о нарушении Конституции двумя ветвями власти, – состоявшееся 11 марта, вылилось в бессмысленную взаимную перепалку. Депутаты жаждали пригвоздить Ельцина – как они считали, главного нарушителя Основного закона – к позорному столбу. Так, Михаил Челноков (парламентский блок “Российское единство”) напомнил, что Конституционный Суд уже принимал решение о неконституционности ряда указов Ельцина. В связи с этим “в соответствии со статьей 121-10” Конституции депутат внес предложение об отрешении президента Ельцина от должности.

Надо сказать, это предложение не было вольной импровизацией данного депутата. О намерении “Российского единства” поднять вопрос об импичменте еще перед открытием съезда заявлял один из лидеров блока Сергей Бабурин.

После заявления Челнокова Ельцин не торопясь собрал бумаги, поднялся, застегнул пиджак и демонстративно покинул зал заседаний.

К ответной атаке прибегли и демократы. Борис Золотухин из Парламентской коалиции реформ обвинил Хасбулатова в присвоении “всех полномочий по руководству парламентом, Съездом, народными депутатами”, что также является нарушением Конституции, и предложил упразднить пост председателя ВС, сохранив лишь должности председателей двух его палат.

В общем, организаторы съезда добились того, чего хотели, – благодаря этому второму вопросу повестки дня градус взаимного раздражения, враждебности на нем вновь “зашкалил”, превысил всякие пределы.

В атмосфере провокаций

Обстановка вокруг съезда – истеричная. Прохановский “День” на первой полосе опубликовал фотографию: 1944 год, по Москве ведут пленных немцев. Подпись под снимком: “Так скоро поведут демократов”.

На пути из Кремля к гостинице “Россия” депутаты вынуждены идти по милицейскому коридору сквозь толпу, орущую: “Долой Ельцина!”. Над толпой – портреты Сталина, лозунги “Депутат, добей гадину!”, “Это твой Сталинград”, знамена Союза русского народа, Фронта национального спасения.

По ходу съезда непримиримые оппозиционеры не гнушаются прибегать к прямым провокациям. Так, 12 марта Михаил Астафьев сообщил коллегам, будто в Кремль введены войска. Председатель Комитета ВС по обороне и безопасности Сергей Степашин посоветовал Астафьеву обратиться к Съезду, чтобы его лишили депутатских полномочий и привлекли к уголовной ответственности за провокацию и клевету. Однако депутаты немедленно поручили проверить это сообщение председателю другого комитета – по вопросам законности, правопорядка и борьбы с преступностью – Асламбеку Аслаханову. Естественно, выяснилось, что заявление Астафьева – “утка”.

По сообщениям прессы, перед началом съезда Хасбулатов, не очень полагаясь на кремлевскую службу безопасности, пригласил для охраны депутатского собрания 80 человек из своей личной охраны.

Позже стало известно, что организаторы съезда заранее озаботились и тем, чтобы для его проведения было подготовлено резервное место, снабженное всем необходимым. Так, на всякий случай. В качестве такого резервного места был выбран Парламентский центр на Цветном бульваре.

Ельцин снова уходит

Продолжая попытки спасти ситуацию, Ельцин внес в проект постановления съезда, принятый за основу, принципиальные поправки, которые предусматривали исключение из него двух пунктов. Один из них признавал утратившим силу постановление VII съезда о стабилизации конституционного строя, другой вводил в действие ряд статей Конституции, на которые на VII съезде был наложен мораторий, в том числе ту самую статью 121-6, немедленно прекращающую полномочия президента в случае, если он попытается “распустить либо приостановить деятельность любых законно избранных органов государственной власти”.

Перед голосованием по седьмому пункту проекта постановления, вводящему в действие замороженные на VII съезде поправки к Конституции, Ельцин взял слово и предупредил депутатов, что “наступил решающий момент в работе съезда”. Однако его предложение исключить из проекта этот пункт было отвергнуто. Среди прочих, депутаты ввели в действие и злосчастную статью 121-6. Согласно другой “размороженной” статье, парламент обретал право приостанавливать до заключения Конституционного Суда действие президентских указов, не соответствующих, по мнению депутатов, Конституции.

Постановление, принятое Съездом, по существу превращало президента в фигуру, лишенную каких-либо серьезных властных полномочий. Отныне Ельцин в осуществлении внутренней и внешней политики обязан был строго следовать в фарватере Верховного Совета и Съезда. Россия фактически становилась парламентской республикой.

Приняв проект постановления, представленный редакционной комиссией, Съезд тем самым отменил постановление “О стабилизации конституционного строя РФ”, принятое на VII съезде, включая пункт этого документа о проведении референдума 11 апреля.

Это уже было окончательное фиаско президента. Начальный этап его разгрома – тот предыдущий, декабрьский съезд. Здесь – этап завершающий, к которому шли терпеливо и последовательно. Результат: Ельцина “дожали”.

Снова следует жест уже не протестующего, а как бы поверженного – Ельцин вновь покидает зал. Вместе с ним уходят члены правительства и часть депутатов, поддерживающих президента.

На съезде объявили перерыв. Хасбулатов, Зорькин и Руцкой отправились к Ельцину с визитом – видимо, для того, чтобы продемонстрировать всем: вот какие они миролюбивые, склонные к компромиссу. После одержанной победы можно проявить и великодушие к побежденному.

Однако никаких конкретных результатов этот визит, естественно, не принес. По словам очевидцев, “встреча была короткой, и стороны расстались, крайне недовольные друг другом”.

Депутаты демократических фракций, собравшиеся в перерыве, расценили произошедшее как переворот, направленный на узурпацию власти руководством ВС.

В середине дня 12 марта на съезде распространился слух, что Ельцин намерен выступить по телевидению с обращением к российскому народу. Видимо, по этой причине, – чтобы иметь возможность оперативно отреагировать на очередной ход президента, – Съезд, по предложению Хасбулатова, решил продлить свою работу еще на один день. “Мы посмотрим, как будет себя вести другая ветвь власти”, – сказал спикер.

Но Ельцин молчал. Держал паузу.

Репетируют захват “Останкина”

В этот же день непримиримая оппозиция предприняла попытку захватить электронные СМИ. Пока что не физически – законодательно. После перерыва депутатам был роздан проект постановления Съезда о государственном телерадиовещании. Его первым пунктом предполагалось подчинить Верховному Совету Российскую государственную телерадиовещательную компанию “Останкино”, а также Федеральную телерадиовещательную компанию “Россия” и ИТАР-ТАСС. Очень не нравилась депутатам неумолкающая критика в их адрес, раздававшаяся с телеэкранов. Что касается крупнейшего в России информагентства, целью было, – чтобы каждое их эпохальное решение мгновенно разлеталось по всему миру…

Это депутатский демарш был прологом к реальному штурму останкинского телецентра и того же ТАССа, который произошел более полугода спустя.

Сергей Юшенков так прокомментировал этот проект:

– Диктатура большинства гораздо хуже диктатуры одного человека. В истории тому тьма примеров. Чудовищный проект постановления, которое пытались принять на съезде, нарушает Закон о печати. Жить с ощущением, что та или иная публикация, та или иная передача не понравится разгневанным депутатам? Думаю, это полнейшее наступление на свободу слова. Не сомневаюсь, постановление будет принято Верховным Советом, потому что депутаты хотели бы иметь карманную прессу. Обратите внимание: со стороны исполнительной власти и президента очень мало сетований по поводу крайне неприличных высказываний в их адрес как в газетах, так и по телевидению. А вот парламент волнуется очень сильно…

К слову сказать, ельцинская терпимость к критическим выступлениям прессы, о которой говорил Юшенков, действительно была одним из лучших качеств тогдашнего президента. Уж этого у него не отнимешь.

Несмотря на сопротивление демократов, упомянутое постановление о телерадиовещании, хотя и в несколько измененном виде, было принято на следующем, IX-м, съезде.

Правительству чуть-чуть расширили

полномочия

В качестве умиротворяющего жеста, призванного смягчить удар, нанесенный президентской команде, Съезд решил кое в чем пойти навстречу президенту и премьеру – передал правительству текущее управление федеральной собственностью и некоторыми федеральными экономическими службами. Председателям Центробанка, Российского фонда федерального имущества, Пенсионного фонда, Госкомстата и ряда других финансово-экономических учреждений и ведомств было разрешено “по должности” входить в состав Совета Министров. При этом их подконтрольность Верховному Совету была сохранена.

Только в этот момент многие осознали тот потрясающий факт, что эти важнейшие учреждения до сих пор не были подчинены правительству. Они не были подчинены ему и при Гайдаре. Ими руководил Верховный Совет. Спрашивается, как при такой ситуации осуществлять экономическую реформу?

11 марта в “Известиях” появилось интервью с Сергеем Филатовым. Среди прочего, глава администрации президента обращал внимание читателей на то, что некомпетентное вмешательство законодательной власти в сферу экономики самым непосредственным образом сказывается на реформах, тормозит их; в частности, оно прямо отразилось на итогах 1992 года. Например, Центробанк, подотчетный лишь парламенту, предпринимает шаги, подрывающие усилия правительства по обузданию инфляции. Налоги столь высоки, что предприниматели всеми силами стремятся укрывать доходы, парламент же и не думает пересматривать налоговое законодательство. И таких примеров великое множество.

Еще более красочно описала ситуацию, сложившуюся к тому времени, французская “Трибюн”:

“Валютная власть в лице российского Центробанка зависит от безрассудно транжирящего деньги парламента. Правительство выступает за жесткую экономию, не имея возможности проводить ее в жизнь, законодательная власть в большинстве случаев не готова содействовать переменам в экономике. Все это ставит под сомнение возможности становления в России полноценного рынка”.

Непримиримая оппозиция утверждала, что начатые в стране экономические реформы ведут к образованию экономической системы латиноамериканского типа. В действительности к латиноамериканскому варианту вела инфляционная политика парламента и полностью зависимого от него Центробанка.

Петр Филиппов:

– Посудите сами: бюджет на 1993 год, принятый Верховным Советом в первом чтении, предусматривает, что 40 процентов от суммы расходов федерального бюджета будет покрываться за счет печатного станка. Это страшная сумма. А если мы прочитаем плановые наметки ЦБ, то банк планирует ежемесячное увеличение денежной массы в стране на 18-20 процентов, в то время как правительство настаивает, что мы не можем увеличивать денежную массу больше, чем на 7 процентов. При 7 процентах и то темп роста цен будет составлять 10-15 процентов в месяц. Но 7 процентов – это тот предел, который позволяет нам осуществлять структурную перестройку за счет кредитов, выделяемых ЦБ, и в то же время не попасть в пропасть гиперинфляции.

…После того как Съезд принял постановление, расширяющее полномочия правительства, Черномырдин снова взял слово и тепло поблагодарил депутатов за поддержку кабинета, чем вызвал восторг народных избранников. Дипломатия есть дипломатия. В действительности вряд ли это расширение полномочий что-то существенно меняло в распределении сил двух противоборствующих властных команд.

Депутаты против референдума

12 марта Вячеслав Костиков сообщил, что президент и правительство, покинувшие съезд, больше на него не вернутся. С этого момента стало ясно: убедившись, что достигнуть соглашения с оппозицией невозможно, президентская сторона основное внимание концентрирует на референдуме. Она решила провести его во что бы то ни стало и взять его результаты (как она была уверена, благоприятные для себя) за основу дальнейших отношений с законодателями.

Председатель правительственной комиссии по подготовке референдума первый вице-премьер Владимир Шумейко заявил 12 марта: “Сегодня нет юридической силы, способной отменить референдум… Ни в законодательстве, ни в Конституции нет нормы, согласно которой можно было бы отменить объявленный референдум”. Он предположил, что плебисцит, возможно, будет назначен на 25 апреля. Так оно в дальнейшем и произошло.

(Кстати, независимо от Съезда свое слово по поводу референдума сказала и Центральная избирательная комиссия. Поскольку срок представления вопросов, выносимых на референдум, истек, – они должны быть представлены не позднее, чем за месяц до референдума, – Центризбирком 12 марта принял постановление о непроведении референдума 11 апреля.)

Со своей стороны, и Вячеслав Костиков выразил убеждение, что никакие шаги Съезда не помешают президенту провести референдум. По мнению Костикова, если хорошо его подготовить, президент его выиграет, и тогда, опираясь на результаты плебисцита, Ельцин может предложить свой вариант конституции.

Еще до начала VIII съезда президент представил в Верховный Совет текст вопросов, которые он предлагал вынести на референдум. Вопрос первый: “Согласны ли вы с тем, чтобы Российская Федерация была президентской республикой?”. Вопрос второй: “Согласны ли вы с тем, что каждый гражданин Российской Федерации вправе владеть, пользоваться и распоряжаться землей в качестве собственника?”.

Депутаты отнеслись к этим вопросам отрицательно. Наибольшее раздражение вызвал первый – о президентской республике. Формулировку сочли непонятной. Николай Рябов, например, заявил: дескать, не существует такого юридического понятия, как президентская республика, этот термин “чисто научен и весьма условен”. В итоге ВС решил принять вопросы президента к сведению и направить их на рассмотрение Съезда (естественно, чтобы он их окончательно “зарезал”).

Забавно, что сам Хасбулатов, видимо будучи уверенным, что затея с референдумом безнадежна, отозвался о ельцинских вопросах довольно благодушно – заявил журналистам, что, по его личному мнению, референдум по вопросам президента вполне можно провести, только вот некоторые из этих вопросов надо бы как-то подробно разъяснить. Впрочем, при этом спикер по привычке добавил, что ответственность за провал плебисцита или его негативные последствия (снова об этом!) должен нести лично Борис Ельцин.

Категорически против референдума, тоже еще до съезда, выступил ряд руководителей местных Советов – они приняли специальное обращение, в котором отвергли идею референдума. Документ подписали представители 50 субъектов Федерации из 88.

Таким образом, противники референдума на съезде получили весомую поддержку.

Как уже говорилось, приняв постановление о конституционной реформе в том виде, как его представила редакционная комиссия, Съезд отменил решение о проведении референдума, как и ряд других решений VII съезда. Тем не менее, перед последним днем съезда – 13 марта – все еще теплилась какая-то надежда на компромисс. В этот день вопрос о референдуме был вынесен на обсуждение депутатов в качестве отдельной темы.

12 марта Ельцин направил Съезду те же самые вопросы, которые ранее направлял в Верховный Совет, – о президентской республике и о праве владеть землей. Предложил провести плебисцит 25 апреля. Соответствующий проект представил Владимир Шумейко, который напомнил депутатам слова президента, что он берет на себя полную ответственность за проведение референдума. Хасбулатов тут же бесцеремонно вступил в пререкания с представителем Ельцина.

Хасбулатов:

– Вы говорите, что президент берет всю ответственность на себя. Вчера мы собирались. Все субъекты РФ умоляют и президента, и ВС, и Съезд референдум не проводить. Поэтому, может быть, мы спросим как раз этих самых субъектов. Давайте мы их выслушаем… Я хочу сказать, что никакой ответственности ни за мной, ни за президентом нет, когда произойдет развал. Ответственность будут нести непосредственно люди, которые живут на земле. Были уже президенты, которые развалили, и тоже говорили, что они несут ответственность… Поэтому если спросить меня как гражданина, то я “за”…

Шумейко:

– Если президент заявляет как высшее должностное лицо…

Хасбулатов:

– Мало ли кто что заявляет…

Как видим, сам спикер за референдум, но вот субъекты Федерации… Типичный хасбулатовский прием – кивать на кого-то другого, оставаясь при этом как бы в стороне.

Этой своей перепалкой с Владимиром Шумейко председатель ВС, опять-таки в обычной своей манере, дал сигнал депутатам, как им следует голосовать. Депутаты отвергли предложения Ельцина и признали нецелесообразным проведение плебисцита в 1993 году. В качестве мотивировки приводилось мнение, что проведение всероссийских референдумов в настоящее время “может повлечь за собой опасные последствия для государственности и территориальной целостности Российской Федерации”.

Как видим, против референдума выдвигались все те же маловразумительные, но “убойные” аргументы. Этакие страшилки для взрослых.

При этом Съезд предпринял откровенно популистский шаг: выделенные на референдум 20 миллиардов рублей направил на финансирование строительства жилья для военнослужащих и их социальной защиты. Логика была ясная: в преддверии неизбежных тяжелых боев с президентом – возможно, и в прямом значении этого слова, – совсем нелишне заручиться поддержкой армии.

Съезд планировалось провести в два дня, однако он продлился три с половиной (каждый день его проведения обходился налогоплательщику в 40 миллионов рублей).

…Почти все предложения Ельцина были отклонены Съездом. Единственное исключение, о котором уже говорилось, – частично принятое предложение о том, чтобы правительство осуществляло текущее управление федеральной собственностью, денежной и кредитной системами, федеральными экономическими службами и чтобы соответствующие учреждения и ведомства стали подведомственны правительству – впрочем, при сохранении их подконтрольности Верховному Совету (поди разберись, что такое “подведомственность” и “подконтрольность”, – для обычного нормального человека это темный лес).

В заключение Съезд принял обращение к гражданам Российской Федерации, где в очередной раз обвинил президента в постоянном нарушении Конституции, стремлении узурпировать всю полноту власти в стране и “политическом авантюризме” (каково!). В очередной (какой уже?) раз подтверждалось негативное отношение к референдуму. “Обществу вновь навязывается противоборство, – говорилось в документе, – его втягивают в новые, никого не обязывающие референдумы. Кто посчитался с волей народа, когда он требовал сохранить союзное государство?”.

Словно бы не тот же самый депутатский корпус ратифицировал Беловежские соглашения и тем самым юридически санкционировал развал этого государства в нарушение этой самой “народной воли”. Теперь они кивали на “дядю” (президента, естественно), который “не посчитался с волей народа”.

Разрыв с президентом был закреплен окончательно.

В атмосфере партхозактива

– От этого съезда у меня стойкое и тягостное ощущение, – рассказывал мой коллега по “Литературной газете”, собкор по Ростовской области, он же народный депутат Владимир Фомин. – Окунулся в полузабытую атмосферу партхозактивов конца 70-х – начала 80-х годов. Все было предрешено заранее: референдума не будет, Ельцина, – если его не удастся отправить в отставку, – лишат не только дополнительных, но и многих основных полномочий… Так оно и вышло. Президент – вроде бы конституционным путем – превращен, по сути, в декоративную фигуру. Вся полнота власти в России переходит к Съезду, точнее – к Верховному Совету, а еще точнее – к Президиуму ВС во главе с председателем. Управление страной переходит (или может перейти) к политическим силам, которые под демагогическими разговорами о социально ориентированной экономике готовы развернуть ее в обратную сторону – радикально изменить курс реформ, по сути отказаться от них. Только сегодня до конца понимаешь, почему блок прокоммунистических фракций так упорно цеплялся за каждую статью латанной-перелатанной брежневской Конституции: каждая из них – опорная точка для возврата к старому. Какой будет демократия, можно судить по поведению Хасбулатова, который уже сегодня, как генсек, распекает депутатов, готов снимать с должности вице-премьеров, министров…

Примерно такое же впечатление от съезда и у других депутатов демократической ориентации.

Федор Шелов-Коведяев:

– Съезд своими решениями фактически перевел наше общество и государство за грань, отделяющую конституционный кризис от фактического развала страны. Ясно, что президент и правительство не согласятся с усеченными возможностями их деятельности и будут поступать по своему разумению. А Верховный Совет станет отменять все указы и решения. В результате на местах и в центре воцарится полный хаос, безвластие, анархия.

Михаил Молоствов:

– Съезд аннулировал соглашение между двумя ветвями власти, достигнутое в декабре. Это печальный факт. Страна велика и обильна, а порядка в ней как не было, так и нет. Порядок, который предлагается Съездом, – это восстановление многоступенчатой Советской власти: Съезд, ВЦИК (или Верховный Совет), Президиум ВС и наконец глава Верховного Совета. В таком случае, конечно, будет порядок, но при одном условии: если восстановить диктатуру коммунистической партии.

Марина Салье:

– Как могут развиваться события? Используя статью 121-6, введенную в действие Съездом, Верховный Совет на одном из своих заседаний вполне способен сместить президента. И в обращении к народу, которое депутаты так единодушно приняли, прямой намек на это уже есть: дескать, Конституция все больше и больше нарушается указами президента, президент нам очень мешает. Кто на его место? Если следовать Конституции, то Руцкой. А что же президент? Предпринять что-либо антиконституционное он вряд ли захочет. Ввести в соответствии со своими полномочиями чрезвычайное положение? Тоже сомневаюсь, ибо расстановка сил в армии, МБР и т.д. не ясна ни для кого – ни для Хасбулатова, ни для президента. Поэтому можно сказать, что демократия в России на этом съезде умерла.

Ненависть номенклатуры

(Из записной книжки)

Помните? Октябрьский (1987 года) Пленум ЦК КПСС. Неожиданное бунтарское выступление кандидата в члены Политбюро Бориса Ельцина на благочинном собрании партийных бонз, посвященном очередному “летию”. Ну, а дальше – все на одного. С визгом. С улюлюканьем. Ату его! Расталкивали друг друга локтями: “Дайте, дайте мне ему врезать!”.

“Одно выступление за другим – во многом демагогичные, не по существу, бьющие примерно в одну и ту же точку: такой-сякой Ельцин. Слова повторялись, эпитеты повторялись. Ярлыки повторялись…”

Так пишет сам Борис Николаевич в своих воспоминаниях.

“Выступает Рябов, с которым столько в Свердловске вместе работали. Зачем? Чтобы себе какую-то тропинку проложить вверх, если не к будущему, то хотя бы к своей пенсии? И он начал обличать… Это было совсем тяжело”.

Как все похоже: тот полузабытый уже пленум и только что отговоривший VIII съезд нардепов. Та же бесконечная демагогия. То же безграничное лицемерие. То же нежелание и неумение хоть сколько-нибудь вникнуть в суть дела. И – ненависть, ненависть, ненависть…

Даже фамилии те же, знакомые. Рябов, например. Именно ему поручено тенькнуть камертоном, чтобы все знали, в какой именно тональности на этот раз “поливать” президента. В самой что ни на есть разнузданной. На полную катушку. Ельцин – всего лишь “высший чиновник”. Он никакой не глава государства, а только глава исполнительной власти. Требование общенародного референдума, с которым выступает президент и который, между прочим, предусмотрен Конституцией, – “политический авантюризм”.

Выступление Рябова – как бы доклад в открытие съезда, как бы от чьего-то авторитетного имени, с соответствующим вольготным регламентом, но в то же время – как бы и частное выступление, загодя не обсуждавшееся ни на Верховном Совете, ни даже на его Президиуме. В случае чего всегда можно дать задний ход: это, дескать, личное мнение депутата Рябова.