1

1

В далеком 1996 году я написал статью «Геополитическое положение Европы»[1], в которой предсказал «наступательную партизанскую войну». Такая война, направленная против гражданского населения и ведущаяся добровольцами-смертниками, рассматривалась как форма стратегического ответа традиционных культур «Юга» на экспансию евро-атлантической цивилизации. Предельной версией войны нового типа было «насыщающее террористическое нападение», в ходе которого жизнеобеспечивающие инфраструктуры противника подвергаются полной дезорганизации.

Статья была воспринята как очередной аналитический «ужастик» типа «астероидной опасности», «глобального потепления» или «эпидемии СПИДа». До 11 сентября 2001 года едва ли где-либо в мире, кроме Израиля, терроризм воспринимали всерьез.

В действительности, к нему и сейчас не относятся достаточно серьезно.

После любого масштабного террористического акта следуют стенания в прессе, живописание допущенных ошибок и обязательные «оргвыводы». Общественное мнение требует сурового наказания виновных, под которыми понимаются не только и не столько террористы и их прямые пособники, сколько сотрудники государственных правоохранительных служб. «Да как же они могли допустить?»

Давайте договоримся: терроризм – это форма войны, и притом очень эффективная ее форма. Далеко не каждый удар врага можно отбить без особых потерь. Существуют поражения, вызванные грубыми ошибками одной из сторон (иногда такие ошибки граничат с предательством). Но гораздо чаще к поражению приводит тонкая и неочевидная «игра» противника, который сумел накопить силы, найти слабое место в обороне, нанести внезапный удар, захватить инициативу. Перефразируя морское торговое право: «поражение вследствие непреодолимой силы врага и неизбежных на войне случайностей».

Можно защитить от любых мыслимых террористов энергостанции, мосты, военные городки и важнейшие промышленные объекты, но даже это требует введения в стране «угрожающего положения» и подразумевает мобилизацию. Но даже в условиях самой тотальной мобилизации ни одна страна не в силах «прикрыть» школы, детские сады, больницы, кинотеатры и жилые дома. На это просто не хватит сил.

До нанесения удара боевик ничем не отличается от обычного гражданина. Даже в условиях гитлеровского оккупационного режима, когда порядок в тылу вермахта обеспечивали охранные дивизии, СС, гестапо, местные национал-социалистические формирования и директива «Об особой подсудности в районе «Барбаросса», советские партизанские отряды и диверсионные группы действовали вполне свободно[2]. Тем более не следует надеяться, что сегодняшней демократической России или либеральной Европе удастся создать у себя такой режим безопасности, который позволит перехватывать террористов по пути следования к объекту-цели.

Кажется, что можно избавиться от террора в рамках политики «умиротворения». Увы, столкновение цивилизаций уже произошло: оно вызвано, в частности, развитием глобализационных процессов, которые лишь на четверть проектны и на три четверти объективны. В возникших условиях взаимное «предъявление» соприкасающимися культурами своих «предельных онтологий» неизбежно. «Война идентичностей», раз начавшись, будет продолжаться.