Чужие здесь не ходят
Чужие здесь не ходят
О делах столичных башкиры, разумеется, в подробностях знать не могли. Но ситуацию чувствовали и старались по мере сил отслеживать, как на уровне слухов, так и скупая новости у мелких уфимских чиновников. О задачах же Оренбургской экспедиции им и вовсе стало известно почти что из первых рук: один из толмачей Кирилова, мулла Токчура Алмяков отправил гонца к своему другу Кильмяк-Абыза Арушеву, влиятельному бию Ногайской дороги, изрядно обиженному на русских (незадолго до того под строительство Чебаркуля незаконно разрушили его родовое селение). В конце 1734 года близ Уфы состоялся съезд тарханов на предмет, что делать. Мнения разделились примерно поровну, в зависимости от того, кого вопрос (по месту жительства) тревожил больше, а кого меньше, в связи с чем было решено подумать еще какое-то время (благо оно пока еще было), и на следующий курултай в апреле 1735 года съехались уже только те, кто твердо решил «всеми силами противиться и город Оренбург строить не давать». В связи с единством взглядов обсуждать было нечего, и двум почтенным людям было поручено сообщить Кирилову мнение съезда. Так что, 15 июня в ставку Кирилова, уже покинувшего Уфу, прибыли гости. Разговор был краток: Ивана Кирилловича уведомили, что если правительство не откажется от планов постройки Оренбурга, пусть пеняет на себя.
Согласно наставлению съезда, ходоки вели себя жестко, однако коса нашла на камень. Усмотрев в их поведение «ущемление чести Государыни», Кирилов приказал заковать гостей и допросить с пристрастием, в результате чего один из них умер от разрыва сердца, экспедиция же, как и предполагалось, двинулась на Орь, – и очень скоро выяснилось, что послы не блефовали. Уже 1 июля большой – не менее 3 тысяч сабель – отряд бунтовщиков сел на хвост Вологодскому полку, охранявшему отставший от основных сил обоз. Правда, нападавшие были, в конце концов, отогнаны, но в ходе длившихся почти неделю стычек погибло около 60 человек, в том числе и комполка Чириков. И это был только первый звонок. Экспедиция еще шла, а край уже полыхал, причем не стихийно, а по плану, принятому на курултае: уже в середине июля «воровские орды» во главе с Акаем Кусюмовым (сыном известного нам Кусюма и внука не менее известного нам Тюлекея) атаковали крепости Старой и Новой Закамской линий, а затем, вырвавшись на оперативный простор, осадили Мензелинск, Заинск и многие другие города левобережья Камы. Штурмы, правда, успехом не увенчались, но русские села, лежавшие на пути башкирских отрядов, были уничтожены. При этом вели себя башкиры с ранее не присущей им жестокостью, вырубая мирное население без оглядки на пол и возраст. Это нравилось далеко не всем: некий Карагай-батыр, дядя влиятельный, даже угрожал вождям мятежа «перебросить саблю в другую руку», если те станут «обиду делать мирным русским», и это возымело эффект. Убийств стало меньше. Но все коммуникации были оборваны, а в августе бунтовщики разгромили крупный, хорошо охраняемый обоз, поставив строителей Оренбурга на грань голода.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.