Жвачка

Жвачка

Особняком среди советских «вкусняшек» стоит жевательная резинка — жвачка. Придуманная более сотни лет назад в США (в 1869 году), до СССР она добралась только во второй половине 70-х. Впрочем, лично я впервые познакомился с нею лет за восемь до ее массового выпуска в Советском Союзе. Дело в том, что у моей соседки по школьной парте, Наташи Зимелевой, папа работал в МИДе и имел возможность чуть ли не ежедневно приносить дочери самые разные сорта жвачки. А Наташа, с которой мы дружили и просидели вместе четыре года, щедро делилась «чунгамом» со мной. Поэтому я перепробовал самые разные ее сорта еще в те времена, когда другие советские дети такой возможности не имели. Сорта и наименования были разные: стандартные пластинки, а также подушечки, шарики и даже жвачка в виде… сигареток. Меньше всего мне понравилась огуречная жвачка, а вот самой любимой суждено было стать мятному французскому «Wrigley» в зеленой упаковке. Я до сих пор стараюсь покупать исключительно ее, поскольку ее запах напоминает мне далекое детство.

Итак, долгие десятилетия жвачка в СССР не выпускалась, поскольку считалась вредной — как по медицинским показаниям, так и по эстетическим (жевать на людях у нас было неприлично). Поэтому советские дети как только ни выкручивались, дабы выглядеть как иностранные дети — например, жевали… строительный битум (вар). Особенно эта мода проявилась осенью 1972 года после первой хоккейной Суперсерии между советскими и канадскими сборными, которая транслировалась по советскому ТВ. Поскольку многие канадские игроки в кадре жевали, это вызвало синдром подражания у нашей детворы. А чуть позже тот же хоккей с участием канадцев стал поводом и к началу выпуска жевательной резинки в СССР. Причем повод оказался трагическим, поскольку повлек за собой гибель десятков людей, в основном детей. Речь идет о трагедии во Дворце спорта «Сокольники» после хоккейного матча между юношескими командами: сборной СССР и любительским канадским клубом из провинции Онтарио «Бэрри коап».

Канадцы приехали в Советский Союз в самом начале марта 1975 года, чтобы провести здесь пять товарищеских игр со своими 17-летними сверстниками из национальной сборной (две игры), «Спартаком» (две игры) и «Крыльями Советов» (одна игра). Спонсором этой поездки выступила известная фирма по производству жевательной резинки «Ригли» («Wrigley»). Именно жвачка и станет невольным виновником разразившейся трагедии.

Приезд канадской команды вызвал небывалый ажиотаж среди столичных болельщиков, особенно среди подростков, в памяти которых еще были свежи игры Суперсерии-74. Ваш покорный слуга волею случая тоже оказался в числе зрителей, видевших одну из этих игр: в час дня 8 марта я пришел на матч СССР — «Бэрри коап» вместе со своим средним братом Ромой и другом Сергеем Фатовым. Во время матча, который закончился победой наших 5:1, мы сверху видели, как канадские болельщики, а также игроки сборной «кленового листа» периодически что-то бросали на трибуны (чуть позже мы узнали, что это были жвачка и цветные наклейки). Подростки, которым эти вещи были в диковинку, бросались на них, как голуби на хлеб, а довольные канадцы в это время щелкали фотоаппаратами. Видимо, у себя на родине они собирались демонстрировать эти фотографии в пропагандистских целях антисоветского характера: дескать, смотрите, в какой нищей стране растут советские дети, для которых даже жвачка — диковинка. Именно из-за этой чертовой жевательной резинки и случилась трагедия на повторном матче СССР — «Бэрри коап» 10 марта.

Несмотря на то, что в тот день матч начался в семь часов вечера, весь дворец был забит под завязку. Во-первых, это была последняя игра канадцев с нашей сборной, во-вторых, после первых двух игр по городу уже успели распространиться слухи о том, что канадцы раздаривают всем сувениры. Как итог — на матч пришли 4,5 тысячи зрителей.

Вспоминает А. Назаров (ему в ту пору было 15 лет): «Мне повезло. Вместе с одноклассниками Андрюшей Королевым и Вовой Лазуткиным мы уселись на третьем ряду в первом ярусе. Как раз за скамейкой запасных сборной Канады. Всю игру канадцы оборачивались в нашу сторону и бросали нам жвачку, какие-то красивые наклейки. Было очень обидно, что они до нас не долетали. Позади канадцев сидели солдаты, и они не позволяли нам подбирать все это. Они гоняли многих ребят. Много иностранцев сидело в девятом секторе, но пробиться к ним тоже не позволили солдаты и милиционеры. Поэтому, когда матч закончился (табло зафиксировало ничью 3:3. — Ф. Р.), мы заторопились к выходу, чтоб успеть к посадке иностранцев в автобусы — там еще можно было ухватить кое-что. Если б мы знали тогда, что из-за этой жвачки Вовка погибнет!..»

Согласно выводам следствия, которое было произведено после случившегося, трагедии предшествовали следующие обстоятельства. Электрик Дворца спорта незадолго до матча выпил 200 граммов водки, после чего пришел на работу. Когда матч закончился, электрик решил вырубить лишний свет, но по причине алкогольного опьянения перепутал рубильники и выключил во Дворце весь свет. А большая часть зрителей в это время еще не успела покинуть стадион и сгрудилась на лестнице у выхода № 5. Стоит отметить, что во Дворце спорта было всего 4 лестничных выхода на углах арены. 3-й из 4-й были открыты. Однако один, ближайший к метро, оказался кем-то заперт буквально за считанные минуты до окончания матча. Трагедия случилась именно там. Закрытый двухметровым забором лестничный спуск венчался запертой на замок решетчатой дверью, перед которой скопились люди (после трагедии будет пристроено еще 6 лестничных выходов и общее их количество увеличат до 10).

Вспоминает свидетель Гончаров: «Когда мы вышли с ребятами за три минуты до конца матча, свет на улице горел как ни в чем не бывало. Когда услышали и вернулись — была уже кромешная тьма. При этом в других местах, поодаль, свет был. Я обратил на это внимание и удивился еще тогда не меньше, чем тому, что закрыли выход. В суматохе, когда вытаскивали людей из завала, я уронил шапку. Поднял с земли и снова надел — и только дома обнаружил, что шапка на мне чужая. Вот как было темно!..»

Поскольку лестничные проемы в ДС «Сокольники» были узкими, на лестнице № 5 началась настоящая «ходынка». Вот как об этом вспоминает очевидец — Л. Биченкова: «После матча мы с мужем пошли к выходу. Когда до конца лестницы осталось ступенек 20, я увидела, как какой-то мужчина поднял мальчика и кричал: «Остановитесь!» Но народ все напирал. А началось все, как потом сказали, с группы молодых парней, которые торопились к автобусу с отъезжающими туристами. Мне удалось удачно пройти мимо упавших. Выйдя на асфальт, я начала искать мужа. Рядом пластами лежали люди, и милиция пыталась хоть кого-нибудь вытащить из завала. Сверху же продолжали давить. Я увидела, что мужа вытащили из кучи и делали ему искусственное дыхание. Затем я вместе с ним села в автобус и поехала в Остроумовскую больницу, где муж и скончался…»

А вот свидетельство другого очевидца — В. Коренева, который в те дни работал переводчиком в канадской делегации: «Канадцы еще не все успели уехать, а поскольку их автобусы оказались рядом с местом трагедии, то многие из них видели весь этот ужас. Трупы и искалеченных выносили и складывали рядами как раз перед автобусами. Все были ошеломлены. В их делегации взрослых было в несколько раз больше, чем детей. Тут и родители игроков, и специалисты хоккея, и спонсоры поездки. Кстати, среди спонсоров были руководители фирмы, производящей жвачку. Помню, каждому канадскому игроку выдали по 15-килограммовой коробке этой самой жвачки. Так что бесплатная ее раздача входила в программу пребывания. А вообще я уверен, что администрация дворца специально отключила свет, чтоб поскорее всех заставить уйти, но народ это воспринял как сигнал к обмену сувенирами. И как следствие — образовалась давка на лестнице…»

Итог этой трагедии был ужасен: 21 человек погиб (из них 13 жертвам не исполнилось и 16 лет) и 25 человек получили увечья. Никакой огласки в советской прессе эта трагедия не получила, видимо, по причинам дипломатии: советские власти не хотели огорчать канадцев. Когда 12 марта «Комсомолка» поместила заметку о клубе «Бэрри коап», в ней ни слова не было сказано о случившемся два дня назад несчастье. Более того, канадцам разрешили продолжить турне и сыграть оставшиеся два матча — с «Крыльями Советов» (14 марта) и «Спартаком» (16 марта).

Суд над виновниками трагедии состоялся очень скоро — спустя два месяца. На скамью подсудимых сели четыре человека: директор Дворца спорта (на момент случившегося он был на районном партактиве), его заместитель (он ушел домой с половины матча), начальник 70-го отделения милиции (он по ходу матча почувствовал себя плохо и тоже ушел домой), начальник отдела Сокольнического РУВД. Все четверо получили по три года колонии общего режима, однако уже в декабре этого же года трое из четверых были отпущены на свободу по амнистии. По справедливости надо было бы посадить на эту же скамью и представителей канадской стороны, которые своими провокационными действиями и заварили всю эту кашу. Но этот вопрос даже не поднимался: иностранцев защищал дипломатический иммунитет.

Эта трагедия заставила высшее советское руководство разрешить выпускать жвачку в собственной стране. Самая первая линия (импортная) по изготовлению жвачки появилась на таллинской кондитерской фабрике «Калев» уже спустя год после трагедии в «Сокольниках» — весной 1976-го. А в конце того же года эта жвачка («Апельсиновая», в обертке из вощеной бумаги с рисунком на полоске фольги по цене 20 коп. за штуку) стала поступать на прилавки сначала эстонских магазинов, а чуть позже и всех остальных. Она, хоть и уступала лучшим западным образцам, но по советским меркам тоже была вполне удобоваримой. Чтобы купить ее, в магазинах выстраивались огромные очереди: люди брали дефицитный продукт блоками, из-за чего вскоре пришлось ввести строгую отпускную норму — сначала один блок, а потом 10 пачек в руки. Администрации всех таллинских школ пребывали в панике — все дети поголовно только и делали, что жевали на уроках родную резинку. Не менее озабочены происходящим были и родители учащихся, поскольку жевательный процесс у их чад не прекращается и после уроков. На местном ТВ в феврале 1977 года даже вышла специальная передача для домохозяек, в которой давались советы о том, как лучше очищать одежду и мебель от резинки. В не меньший транс были повергнуты и спекулянты, которым таллинские кондитеры перебили всю мазу: до этого они продавали иностранную жвачку по 60–80 копеек за пластинку, а после выпуска калевской жвачки спрос на заграничный «чунгам» резко упал и цены пришлось снижать.

Как уже говорилось, до жителей других городов (и Москвы в том числе) калевская жвачка дойдет чуть позже. Лично мне она не нравилась, что вполне понятно: благодаря своей бывшей соседке по парте я успел уже познакомиться чуть ли не с десятком лучших образцов импортного «чунгама», поэтому на советскую жвачку не реагировал. Хотя на жвачку «Калев» очереди и у нас, в столице, выстраивались километровые. Общественность даже забеспокоилась: в газеты пошел поток писем, в которых задавался один и тот же вопрос: когда же в РСФСР тоже начнут выпускать свою жвачку? Ответ был обнадеживающим: в конце 77-го года власти запустили в строй автоматическую линию на московском комбинате «Рот Фронт». Кроме этого, «чунгам» стали выпускать в Ереване и Ростове-на-Дону (на макаронной фабрике). Там выпускалось два наименования продукции: «Жевательная резинка» и «Ну, Погоди!» с фруктовым и несколько более мятным вкусами.

С 1978 года «Рот Фронт» стал выпускать четыре вида жевательной резинки: «Мятная», «Апельсиновая», «Клубничная» и «Кофейный Аромат». Сначала цена жвачки была 60 копеек за пачку, но затем ее снизили до 50 копеек. Это позволило продавать жевательную резинку пластинками поштучно.

В 80-х в СССР стали продавать и жвачку из стран социалистического содружества: «Болек и Лелек» (Польша; название взято из одноименного мультфильма, поэтому в жвачке были специальные вкладыши с кадрами из этого мультика), «Педро» (ЧССР), «Идеал» (Болгария).

И вновь обратимся к воспоминаниям из Интернета:

Winstons: «Если вспомнить середину 70-х годов, то жевательную резинку можно было заработать только в чешском «Луна-парке» (парк аттракционов. — Ф. Р.), очень редко приезжающем в наш город. Заработать в аттракционе, типа, попасть мячиком в какую-нибудь цель с определенного расстояния… Восторга было, если все удавалось — не передать!..»

Trooper: «Путаешь… Чешские «Луна-парки» с начала 80-х пошли, поначалу на югах, а потом и у нас даже в Курске были. Чешскую жвачку давали на проигрыш в такой типа бильярд, шары кидали и попасть было совершенно не реально. Спекуляция чистой воды. И называлась эта жвачка «Педро» — достаточно дерьмовая…»

Змий: «Чешские «Луна-парки» пошли с начала 70-х. В Одессу первые «Луна-парки» чехи привезли году в 72-73-м…

А еще в самом начале 90-х была жвачка «Финал», с вкладышами футболистов и команд, участвовавших в ЧМ по футболу 1990 года в Италии. У сына был целый альбом таких вкладышей.

Второй альбом был с вкладышами «Турбо». Покупалось это удовольствие по рублю за пластину или у цыганок в переходе у ж/д вокзала, или на уличных базарчиках, которые стали появляться в городе. Не знаю почему, но наибольшей популярностью пользовался вкладыш с портретом Лотара Меттеуса»

Mariukas: «Мне ГДРовской жвачки часто перепадало в конце 70-х — начале 80-х. Насколько я помню, было только два вида пластинок — апельсиновая и мятная, с зеленой лошадкой. А еще была польская жвачка с Болеком-Лелеком, с кучей всяких фантиков, которые даже собирали…

Кстати, литовская жвачка тоже была очень даже приличная, всегда в наличии и всегда нескольких вкусов — вот только она не дулась. А вот та, которая продавалась в Сочи, та дулась и вообще она была какая-то очень гладкая на языке!..»

alexgor1: «Еще были плоские жвачки — японцы выпускали. Там тоже были классные фотки машин и поездов, причем цветные и с великолепным качеством съемки, до сих пор вспоминаю с ностальгией!..»

Infra: «А помните жвачку «Donald», тоже вкладыши коллекционировали и менялись на переменках!..»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.