16. Лоббисты

16. Лоббисты

Айн Рэнд

Внешняя политика США настолько причудлива, что многие полагают, будто за ней кроется какая-то разумная причина. Степень алогичности создает ей своеобразную защиту: подобно технике «большой лжи», она заставляет людей полагать, будто столь очевидно неразумные действия на самом деле не могут быть столь неразумными, каковыми кажутся. А значит - кто-то должен понимать, что происходит на самом деле, пусть даже мы не понимаем этого.

Тошнотворные банальности и противоречивые утверждения, приводимые в защиту программы помощи зарубежным странам, делятся на две противоречивые категории: идеалистическую и практическую, в основе которых, соответственно, - сентиментальность и страх.

«Идеалистические» аргументы сплошь состоят из апелляций к альтруизму и все время уходят от сути дела в туман абстракций и смутных рассуждений о наших обязательствах перед развивающимися странами во всем мире, где люди голодают и непременно погибнут без нашей самоотверженной помощи.

«Практические» аргументы апеллируют к страху и напускают туман иного рода, пытаясь объяснить, как наши собственные интересы велят нам довести самих себя до банкротства, покупая доброе отношение развивающихся стран, которые в ином случае станут для нас серьезной угрозой.

Бесполезно объяснять защитникам нашей внешней политики, что эти аргументы противоречат друг другу. Либо развивающиеся страны настолько слабы, что погибнут без нашей помощи и в этом случае не cмогут представлять для нас угрозы, либо они достаточно сильны для того, чтобы с чьей-либо помощью суметь превратиться в угрозу для нас, - но в этом случае нам не следует истощать свою экономику, содействуя росту столь серьезных потенциальных врагов.

Бессмысленно обсуждать противоречия между этими двумя утверждениями, поскольку ни одно из них не соответствует истине. Их защитники глухи к фактам, логике, - а также ко все увеличивающемуся числу фактов, свидетельствующих, что после двух десятилетий глобального альтруизма наша внешняя политика достигла целей, строго противоположных заявленным. Разрушая нашу экономику, она в то же время уменьшает наше влияние на международной арене, низводя до состояния бессильного неудачника, на счету которого - сплошные компромиссы, отступления, оборонительные действия и предательства. Вместо того, чтобы нести миру прогресс, она ввергает страны в кровавый хаос племенных войн и отдает один беспомощный народ за другим на заклание коммунистическому режиму.

Когда общество настаивает на том, чтобы следовать самоубийственным курсом, вы можете быть уверены, что это происходит под знаком исключительно рациональных целей и лозунгов. Однако остается вопрос: что скрывается за подобной рациональностью?

Обратите внимания: у нашей хаотичной программы международной помощи отсутствует какая бы то ни было постоянная направленность. И хотя в долгосрочной перспективе она играет на руку Советской России, даже последняя не выигрывает от нее непосредственно. От нашей внешней политики никто не выигрывает напрямую, зато есть один постоянный проигравший: Соединенные Штаты.

Видя подобную картину, многие перестают пытаться понять происходящее. Другие воображают, что с помощью некоего могущественного заговора кто-то пытается разрушить Америку, и в ее недрах скрывается какой-то злой и фантастически могущественный гигант.

Правда, однако, гораздо печальнее: рационализация ничего не скрывает - под плотной шапкой тумана нет ничего, кроме гнездовья суетливо разбегающихся тараканов.

Вот свидетельство, приведенное в статье, опубликованной в редакционном разделе The New York Times 15 июля 1962 года под заглавием «Роль зарубежных лобби»:

«"Недипломатические корпуса" зарубежных агентов, - утверждает статья, - в последние годы расцвели пышным цветом в Вашингтоне…

Они занимаются лоббированием в Конгрессе с целью обеспечить - или предотвратить - прохождение тех или иных законов, интересующих их зарубежных клиентов, пытаются давить на администрацию президента с целью изменения определенных политических или экономических курсов или формировать общественное мнение с помощью одного миллиона соответствующих методов и техник. Этот легион специальных агентов стал весьма эфемерным прикрытием для действий в Вашингтоне - как и в любом другом уголке планеты».

«Лоббирование» - это попытки повлиять на принятие законов, используя частное влияние на законодателей. Это - порождение смешанной экономики, управления с помощью групп влияния. Методы лоббистов разнятся - от использования обычных социальных связей, дружбы, не распространяющейся дальше коктейлей или ланчей, - и вплоть до подношений, угроз, взяток и шантажа.

Все лоббисты, - неважно, служат они зарубежным или местным интересам, - в соответствии с законами, принятыми в последние три десятилетия, обязаны регистрироваться в соответствующих государственных службах. При этом число зарегистрированных лоббистов растет столь высокими темпами, и количество тех, кто обслуживает зарубежные интересы, настолько явно превышает число местных лоббистов, что соответствующие регистрирующие инстанции начали бить тревогу. Сенатский комитет по внешним связям уже объявил, что готовит расследование деятельности зарубежных лоббистов.

Статья в The New York Times так описывает лоббирование иностранных интересов:

«"Теория, стоящая за тем, что происходит, гласит: за определенный гонорар, выплаченный до или после операции, - при сотнях тысяч долларов, вложенных в рекламу, известность и сопутствующие расходы, - можно обеспечить принятие Конгрессом США законов, в которых заинтересовано зарубежное правительство, и которые отвечают политическим или экономическим интересам той или иной из зарубежных стран; можно добиться позитивного отношения со стороны Администрации президента, и позитивного имиджа в глазах американской общественности, что, в свою очередь, гарантирует политические и экономические преимущества" (курсив мой - А.Р.).

Кто же эти лоббисты? Люди, обладающие связями - доступом к влиятельным политическим фигурам в Вашингтоне. Это американцы, нанятые, чтобы обслуживать зарубежные интересы. В статье упоминается, что большинство из них - "вашингтонские юристы" или "сотрудники нью-йоркских компаний по связям с общественностью"».

Россия - одна из стран, интересы которых обслуживают зарегистрированные лоббисты в Вашингтоне. Однако она, как и другие страны, лишь извлекает выгоду из сложившейся ситуации. Успех ее подрывной деятельности в этой стране - результат, а не причина нашего саморазрушения; Россия побеждает в соответствии со сложившимися обстоятельствами. Причина гораздо глубже.

Проблема лоббирования недавно привлекла к себе внимание из-за борьбы, устроенной иностранными лоббистами ради получения квот на сахар от американского правительства.

«Их попытки (утверждается в статье) были сосредоточены на члене палаты Гарольде Кули, демократе из Северной Каролины, председателе Комитета по сельскому хозяйству, который, по крайней мере, до текущего года обладал практически единоличной властью в распределении квот. При этом критерии, которыми руководствовался мистер Кули при распределении квот, всегда были весьма расплывчатыми, так что было невозможно определить, в какой мере повлияли на него ухищрения лоббистов. Однако, предлагая подобные услуги зарубежным правительствам и ассоциациям производителей сахара, эти представители лобби де-факто торговали своей - реальной или надуманной - дружбой с мистером Кули».

В этом и заключается суть лоббизма, а также нашей помощи зарубежным странам и смешанной экономики в целом.

Проблема не в том, что «критерии, которыми руководствовался мистер Кули при распределении квот, всегда были весьма расплывчатыми», а в том, что с самого начала было непонятно, какими критериями он должен руководствоваться в соответствии с тем самым законодательством, которое наделило его подобными полномочиями. В подобных случаях критерии определить невозможно; в этом - главная проблема необъективного законодательства, равно как и попыток законодательного регулирования экономики.

Пока идеи «общественного интереса» (а равно и «социального», «национального» или «международного» интересов) считаются достойными того, чтобы руководствоваться ими при разработке законодательства, лоббисты и группы влияния будут существовать. Поскольку в природе нет такого существа, как «общественность», которая в реальности представляет собой группу индивидуумов, мысль о том, что «общественные интересы» должны вытеснять частные интересы и права отдельной личности, на практике значит лишь одно: интересы и права одной группы индивидуумов ставятся выше, нежели интересы и права другой группы.

В этом случае любой человек или группа людей непременно вступят в смертельную схватку за право именоваться «общественностью». Государственной политике придется колебаться, подобно сумасшедшему маятнику, склоняясь от одной группы к другой, кому-то демонстрируя немилость, а кого-то, напротив, приближая к себе. В подобных условиях столь фантастическая профессия, как лоббист (иными словами - человек, продающий «влияние»), способна превратиться в полноценную профессию, занимающую у профессионалов в этой области все рабочие дни напролет. Если бы паразитизма, фаворитизма, коррупции и жадности к чужим деньгам никогда не существовало, смешанная экономика непременно породила бы их.

Поскольку не существует рационального оправдания необходимости жертвовать интересами одних людей во имя других, нет и объективных критериев того, как подобные жертвы должны осуществляться на практике. Все законодательные акты, принятые во имя «общественных интересов» (как и любая раздача денег, отнятых силой у одних, чтобы другие могли получить их, не заработав), в конечном итоге утверждают необходимость наделить кого-либо из государственных служащих неопределенной и неопределимой, не подчиняющейся объективным законам деспотической властью.

Главная беда заключается не в том, что подобная власть может быть несправедливой, - а в том, что она в принципе не способна быть справедливой. Даже мудрейший и честнейший человек на планете не в состоянии найти способ справедливо, беспристрастно и разумно применять несправедливые, небеспристрастные и неразумные правила игры. Лучшее, что может сделать честный чиновник, - не брать взяток за свое субъективное решение, однако это не сделает его решение ни более справедливым, ни менее пагубным.

Человек с твердыми убеждениями невосприимчив к постороннему влиянию. Однако сегодня твердых убеждений не существует, их место занимает личное влияние. Когда сознание плутает в туманном лабиринте необъективного, где нет ни выходов, ни решений, человек готов ухватиться за любой довод, кажущийся хотя бы отчасти убедительным и относительно правдоподобным. Испытывая неуверенность, он готов идти за кем угодно. Такой человек - настоящий подарок для социальных манипуляторов, продажных пропагандистов, лоббистов.

Когда же все аргументы оказываются равно неубедительными, решающими становятся субъективные, эмоциональные, «человеческие» моменты. Осаждаемый со всех сторон законодатель может, сознательно или подсознательно, решить, что тот дружелюбный человек, который улыбнулся ему во время коктейля на прошлой неделе, достоин всяческого доверия, поскольку не способен обмануть, и на его мнение можно спокойно положиться. Именно такими аргументами будут руководствоваться чиновники, имеющие право распоряжаться вашими деньгами, силами и будущим.

Несмотря на то, что в настоящее время случаи коррупции среди законодателей и чиновников, безусловно, встречаются, в сегодняшней ситуации они не являются главным мотивирующим фактором. Примечательно, что во всех подобных случаях, ставших достоянием широкой общественности, размер полученных взяток оказывался до смешного мал. Люди, имеющие право распоряжаться миллионами долларов, продавали свою благосклонность за тысячедолларовый ковер, шубу или холодильник.

На самом деле они, по-видимому, не считают это взяточничеством или предательством общественных интересов. Они просто не считают существенным, какое именно решение будет ими принято, - ведь они принимают его вне всякой логики, в отсутствие каких бы то ни было критериев, на волне массового разбазаривания никому не принадлежащих ценностей. Люди, отказывающиеся продавать свою страну за миллион долларов, с легкостью продают ее за улыбку и поездку на отдых во Флориду. Перефразируя Джона Голта: «Вашу страну разрушают с помощью улыбок и мелкой разменной монеты».

Широкая общественность находится в состоянии беспомощной озадаченности. «Интеллектуалы» не дают себе труда пристально вглядеться в нашу внешнюю политику. Они чувствуют свою вину; они ощущают, что это их собственная, порядком изношенная идеология, которую они не смеют изменить, привела к последствиям, которые они не отваживаются признать. И чем дольше они отказываются смотреть правде в глаза, тем сильнее их стремление схватиться за очередную соломинку, за очередной набор доводов, с перекошенными яростью лицами защищая их от нападок. Они прикрываются старой дерюгой альтруизма, которая и дальше позволяет им избегать ответственности, осеняя их порядком прокисшим духом моральной добродетели. Остальное довершает пустой цинизм обанкротившейся культуры, общества без ценностей, принципов, убеждений и интеллектуальных стандартов: он распространяет вокруг себя вакуум, который можно заполнить чем угодно.

Движущая сила, заставляющая величайшую страну мира истекать кровью, уже давно кроется не в альтруистической горячности или священной войне коллективистов. Она - в маленьких юристах и специалистах по связям с общественностью, с бездушностью автоматов накидывающих на общество духовные путы.

Все они - лоббисты, получающие деньги за защиту иностранных интересов, люди, которые в иных обстоятельствах не дерзнули бы и мечтать о деньгах, получаемых ими сегодня, - единственные, получающие несомненную выгоду от всеобщих жертв. Такие типы в любые моменты истории вертятся вокруг любых альтруистических движений. Доходы от американских жертв получают не развивающиеся страны, не массы бедняков, не голодные детишки из деревень, скрытых в джунглях, - а люди, которые слишком ничтожны, чтобы стать основателями подобных движений, и достаточно незаметны, чтобы в конце концов обратить их к своей выгоде.

Альтруистические и коллективистские доктрины не стремятся к воплощению какого-либо «высокого идеала», да и не способны его воплотить. Их завершение выглядит обычно следующим образом:

«…одна из местных железных дорог в Северной Дакоте обанкротилась, повергнув весь регион в депрессию, местный банкир покончил с собой, убив перед этим жену и детей; в Теннесси был отменен товарный поезд, из-за чего местный завод внезапно остался без транспорта, сын владельца этого завода бросил колледж и теперь ждал в тюрьме смертной казни за убийство, совершенное вместе с шайкой бандитов; в Канзасе была закрыта небольшая станция, и начальник ее, собиравшийся стать ученым, бросил все и стал мойщиком посуды, чтобы он, Джеймс Таггерт, мог сидеть в отдельной комнате бара и платить за виски, льющееся в горло Оррена Бойля; за то, что официант вытирал ему губкой пиджак, когда Оррен пролил виски на грудь, за ковер, прожженный сигарами бывшего сводника из Чили, который не трудился тянуться к находящейся всего в трех футах пепельнице»[33].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.