Часть 1. Страна должна знать своих мерзавцев

Часть 1. Страна должна знать своих мерзавцев

Обращаю внимание читателей, что тех, кто фальсифицирует Катынское дело, я называю в своих работах «бригадой Геббельса», поскольку именно он начал эту фальсификацию, причем российских «историков», участвующих в фальсификации, я называю «академической частью бригады Геббельса», а работников Генеральной прокуратуры – «прокурорской частью» этой бригады.

Тем, кому не приходилось читать научно-исследовательские работы, сообщаю, что маленькие цифры в тексте отсылают вас в конец книги к списку литературы, из которой взяты данные факты.

Геббельсовцы КГБ СССР

Что касается лично Горбачева и его братьев по разуму, серых, как штаны пожарного, типа Лукьянова или Рыжкова, то трудно сказать, знали ли они, что Катынское дело фальсифицируется, либо были просто болванами в руках более подлых своих собратьев типа Яковлева, Фалина, Крючкова и прочих и слепо верили уверениям Запада о том, что поляки были расстреляны НКВД. Учитывая их крайнюю умственную убогость, можно допустить, что их использовали втемную, хотя такое допущение и трудно сделать.

Надо сказать, что сегодня все геббельсовцы, как академические, так и прокурорские, дружно утверждают, что КГБ им не помогало, а наоборот – отчаянно мешало «расследовать» Катынское дело. Но это легенда прикрытия самого КГБ. Ни один геббельсовец в своих стенаниях не упоминает ни единого конкретного случая того, чтобы КГБ кому-то из них реально помешал в этой фальсификации. Зато геббельсовцы постоянно проговариваются о том, что все их расследование проводилось по наводке КГБ.

Давайте рассмотрим такой момент. Начало 1989 г., «демократизируя» общественное сознание, в СССР уже два года работала Комиссия советских и польских ученых, пытающаяся очернить «белые пятна» советско-польской истории, в том числе и Катынское дело. Очернение не получалось – обвинить СССР в убийстве поляков эти «ученые» не могли, что вполне естественно. В Польше «ученые» продолжали жевать соплю злодея Тартакова, впервые всплывшего в чисто польской фальшивке еще в 60-х годах: «Недавно Л. Мартини («Правда о Катыни в свете документа», «Тыгодник Повшехны» № 27, 1989) напомнил содержание ключевого для дела источника – рапорта о ликвидации Козельского, Осташевского и Старобельского лагерей от 10 июня 1940 года, подписанного начальником управления Минского НКВД Тартаковым. Многое свидетельствует о подлинности рапорта, и прежде всего сами обстоятельства его обнаружения, до недавних пор неизвестные»4, – сообщал свежие катынские новости польский сборник, а в это время их советские собратья по разуму и не собирались искать в Смоленске оставшихся в живых свидетелей немецких зверств. Прокуратура еще никаких дел по факту расстрела пленных не возбуждала и никаких следственных действий не проводила. И в это время (22 марта 1989 г.) председатель КГБ СССР Крючков, министр иностранных дел Шеварднадзе и заведующий международным отделом ЦК Фалин сообщают в ЦК КПСС, что поскольку «советская часть Комиссии не располагает никакими дополнительными данными в доказательство «версии Бурденко» (что естественно, поскольку эти данные никто не искал), то, возможно, целесообразнее сказать, как реально было и кто конкретно виноват в случившемся, и на этом закрыть вопрос»5.

Возникает вопрос к Крючкову – если ни единого нового факта к правде о Катыни, сообщенной в 1944 г. советской Специальной комиссией, не было получено, то в связи с чем эту правду начали называть «версией Бурденко»? В связи с чем вы стали брехливо намекать ЦК, что поляков якобы расстрелял СССР?

Крючков не мог так нагло брехать Центральному Комитету КПСС, если бы не был уверен, что на запрос ЦК не сможет предоставить что-нибудь в обоснование своей брехни. Следовательно, за полтора года до начала работы следователей ГВП в КГБ уже было подготовлено то, что прокуроры впоследствии «найдут». То есть КГБ заранее были вычищены архивы и из них были изъяты все документы в подтверждение «версии Бурденко». Такой вот пример.

Геббельсовцы сообщают, что документы секретариата НКВД за 1937—1953 гг. изъяли органы КГБ и уничтожили6. Сначала о том, что это за «документы секретариата НКВД». Это книги учета писем, приказов и распоряжений, отправленных и полученных НКВД в те годы. В этих книгах нет содержания документов, есть только адрес, номер и дата, и поэтому рядовому историку они и даром не нужны. Вопрос – зачем же КГБ эти книги уничтожил? А дело в том, что с помощью этих книг можно, безусловно, уличить сфабрикованную от имени НКВД фальшивку, а без этих книг фабриковать эти фальшивки становится более или менее безопасно. То есть, именно КГБ не только начал уничтожать архивы определенным образом, но он же и готовил почву для фабрикации фальшивок. Правда, геббельсовцы утверждают, что КГБ уничтожил книги учета секретариата НКВД, дескать, в 60-х годах. Но это, простите, сказка для дураков. До перестройки в архивы никого не пускали и фабриковать документы можно было как угодно, ведь проверять фальшивки было некому. Примером фальсификации в те годы может служить деятельность таких подонков от истории, как генерал Волкогонов и полковник Анфилов, не стеснявшихся публиковать под видом «документов» любую брехню в угоду властям предержащим и при этом ссылаться на архивы как на источник своей брехни. Однако с перестройкой архивы стали доступны и для честных, независимых историков, и именно при Горбачеве возникла опасность, что брехню могут проверить. Поэтому-то в связи с открытостью архивов у КГБ и возникла необходимость подготовить почву для последующих фальсификаций.

О размахе уничтожения в архивах документов сообщает историк В.И. Алексеенко, который занимается, казалось бы, очень далекими от политики вопросами. Он пишет: «Я долго не мог найти источник, на который опирались многие авторы, когда писали, что перед войной у нас в строю было 1,5 тыс. самолетов новых типов. Вот и в 3-томнике «Воспоминаний и размышлений» Г.К. Жукова (М., «Новости», 1990, т. 1, с. 346) пишется, что в западных приграничных округах насчитывалось более полутора тысяч таких самолетов. Приводится ссылка на «Историю второй мировой войны 1939—1945 гг.». (М., Воениздат, 1975, т. 4, сс. 25, 26) с переадресовкой на новую ссылку: «Документы и материалы ИВИ МО РФ, фонд 244, оп. 100, д. 1 (39 листов)». Решил лично убедиться, и в результате поездки в ИВИ в октябре 1997 г. (по письменному обращению руководства ВНО при ЦД РА от 10 октября 1997 г., № 135) мне было заявлено в архиве, что все материалы этого фонда были уничтожены по указанию тогдашнего начальника Института военной истории генерала Д. Волкогонова по акту от 14.04.90 г. (входящий института № 231)»7. Но если подонки так уничтожали архивы, касающиеся техники, то что же они делали с архивами, хранившими политические документы?!

Сегодня сами геббельсовцы прямо указывают на «аналитиков» Крючкова как на тех, кто разработал схему фальсификации и кто указывал геббельсовцам, где надо искать. Смотрите. Еще в 1989 г. поляки полагали, что военнопленные полицейские из Осташковского лагеря расстреляны по приказу Тартакова под Бологое (а раньше комиссия конгресса США «безусловно установила», что они утоплены в Белом море). То есть и в 1989 г. ни польские, ни советские «ученые» еще не знали, что в архивах хранятся документы о том, что поляков из Осташковского лагеря для объявления им решения Особого совещания при НКВД направляли в «распоряжение УНКВД Калининской области». Но это уже узнали «аналитики» Крючкова, поработавшие в пока еще никому не доступных архивах СССР. И посмотрите, как КГБ направлял работу геббельсовцев.

Мемориалец С. Глушков в 2000 году хвастается: «Для нас, членов тверского «Мемориала», факт захоронения польских военнопленных в районе Медного стал известен буквально с первого месяца существования нашего общества, вернее, тогда еще инициативной группы. Уже на первом митинге памяти жертв репрессий 26 ноября 1988 года мы говорили об этом и даже называли цифру – 10 тысяч…

Откуда же пошел этот «слух»? Как ни странно, именно оттуда, где его долгое время не хотели признавать, – из управления КГБ по Калининской области. Наверное, еще не пришло время назвать имена тех теперь уже бывших сотрудников этого управления, которые передали эту информацию общественности»8.

Таким образом, уже в 1988 году люди Крючкова стали наводить геббельсовцев на придуманную ими схему фальсификации. А когда в 1990 г. было возбуждено уголовное дело, они же стали наводить и подонков из ГВП.

«Когда на основании локальных данных было решено начать эксгумацию в Харькове, военные прокуроры сначала откопали захоронения советских граждан, а уже потом по ненавязчивым и как бы случайным подсказкам местных сотрудников госбезопасности «наткнулись» на захоронения польских офицеров»9, – пишет прокурорская часть геббельсовцев. «При проведении второй эксгумации, в Медном, сотрудники госбезопасности Тверской области сразу показали места, где следовало копать и где действительно были обнаружены массовые захоронения поляков»10, – продолжают отдавать должное подонки ГВП подонкам КГБ. (В «Антироссийской подлости» я показал, что никаких массовых захоронений поляков ни в 4 тысячи трупов под Харьковом, ни в 6 тысяч трупов под Медным не обнаружено, и там, и там откопали несколько десятков простреленных черепов). И академическая часть бригады Геббельса отдает должное скромным героям из КГБ: «По данным одного из ветеранов органов госбезопасности, Н.С. Хрущев распорядился уничтожить не только учетные дела, но и протоколы «тройки», а также акты о приведении приговоров в исполнение»11, – выдают академики за доказательство болтовню анонимного «свидетеля». Но можно поверить, что этот «свидетель» действительно был из КГБ, поскольку уже до этого Крючков подготовил для дачи нужных «показаний» двух находящихся на пенсии генералов КГБ, о которых ниже.

Как видите, был ли Горбачев тупым болваном в руках Яковлева и К°, или он этой компанией сам руководил, давая задания Крючкову и стараясь понравиться Рейгану и Тэтчер, но во главе капээсэсовской фальсификации Катынского дела явно просматриваются серые мышки из КГБ во главе с главной серой крыской.

Мерзавцы от «науки», СМИ и прокуратуры

Если КГБ СССР являлось, так сказать, штабом геббельсовцев, «мозговым центром» безмозглых подонков, то полки «историков» и журналистов, готовые за 10 рублей прославить любого генсека КПСС, а за 10 злотых облить его дерьмом, представляют в рядах геббельсовцев легкую кавалерию – что-то вроде иррегулярных сил, добровольно собирающихся вокруг предполагаемого победителя для мародерства на поле боя и обирания трупов.

А главную ударную силу капээсэсовских геббельсовцев, их фалангу гоплитов, предоставила сначала Генпрокуратура СССР, а затем Генпрокуратура РФ. Внутри Генпрокуратуры дело было поручено Главной военной прокуратуре.

«В принципе, Генеральная прокуратура СССР могла поручить расследование этого дела любой прокуратуре, как военной, так и территориальной. Передача дела в ГВП, видимо, вызывалась не только требованиями закона о подследственности, но и стремлением поручить расследование наиболее послушному, дисциплинированному и умеющему хранить тайну структурному подразделению Прокуратуры СССР, со стабильным кадровым составом прокуроров и следователей»12, – пишет бывший следователь ГВП, «расследовавший» Катынское дело, А.Ю. Яблоков, и надо сказать, что своим врожденным кретинизмом он порою вызывает умиление. Смотрите, книга, в которой на странице 307 напечатана эта сентенция, заканчивается Заключением экспертов ГВП, которое я перепечатываю далее, а Заключение – словами:

«15. Эксперты констатируют, что данное заключение комиссии и постановление Главного управления Генеральной прокуратуры по делу № 159 «О факте расстрела польских военнопленных» должны быть опубликованы, аналогично предшествующим экспертизам по Катынскому делу».13 И это Заключение было немедленно опубликовано… в Польше!

Ни в истории СССР, ни в истории России еще не было такого структурного подразделения прокуроров, которое бы задолго до окончания следствия все порочащие Родину сведения из уголовного дела немедленно печатало во враждебной стране, намеревающейся примкнуть к нацеленному против России военному блоку. Каким же кретином надо быть, чтобы упоминать о «тайне» подобного следствия?

Теперь по поводу стабильности кадрового состава следователей Катынского дела из ГВП. Сам подполковник Яблоков в ГВП уже не работает, а, не дождавшись звания генерала, пытается стяжать лавры Плевако в адвокатуре Москвы. Первым возглавивший следствие подполковник Третецкий ушел сначала из следственной группы, затем из ГВП на преподавательскую работу, несмотря на полученный генеральский чин и блестящие перспективы для подонков в нынешней России. Теперь он на пенсии, ударился в поиски Бога. Общение с ксендзом Пешковским на эксгумации под Харьковом даром не прошло – загнал-таки ксендз заблудшую овечку в пастырское стадо. Крепок как пенек только начавший фальсификацию Катынского дела полковник Анисимов, теперь он генерал и вроде бы еще в ГВП. Одновременно с Третецким и с началом фабрикации по Катынскому делу откровенных фальшивок ушел из следственной группы и из ГВП переводчик Пешковского полковник Радевич. Примечательно, что практически сразу же он скончался в возрасте 50 лет14.

Череда смертей

Раз уж я начал о безвременных кончинах геббельсовских «отступников», то следует сказать несколько слов о Ю.Н. Зоре, сыне помощника советского обвинителя Нюрнбергского трибунала Н.Д. Зори. В конце 80-х – начале 90-х он занимал видное место в рядах геббельсовцев и был из них чуть ли не самым выдающимся. Как вы видели, он является «экспертом» ГВП по Катынскому делу. В 1996 г. Ю. Зоря разыскал меня и попросил о встрече. Мы встретились, и я допустил ошибку – смотрел на него как на подонка и врага моей Родины. Между тем он пытался, как я понимаю теперь, излить мне душу, но я своей враждебностью не дал ему этого сделать, указывая ему на явные фальсификации в его печатных работах. Он практически не оспаривал мои слова, он хотел сказать что-то другое, но единственное, что смог – посетовал, что полякам правда не нужна. Потом, оценивая этот разговор, я понял, что он искал путь, как уйти от геббельсовцев, но я ему, возможно, к сожалению, не помог. Судя по всему, он пытался уйти от геббельсовцев сам и геббельсовцы ему этого не простили. По крайней мере польский биограф Ю. Зори пишет: «12 мая 1997 г. в московском Доме кино в присутствии представителей польского Сейма состоялась презентация изданной фондом «Демократия» книги под названием «Катынь», содержащей большинство уже обнаруженных документов. Юрия Зорю на торжество не пригласили. В многочисленных примечаниях, а их несколько сот, его фамилия упоминается всего три раза, и то вместе с другими авторами, в связи с документами, не имеющими принципиального значения»15. А в 1998 г. Ю. Зоря умер, но поскольку ему уже шел 69-й год, то его смерть, в отличие от смерти 50-летнего Радевича, никого, надо думать, не удивила.

Несколько больше интереса вызвала смерть последнего главного военного прокурора СССР генерал-лейтенанта юстиции А.Ф. Катусева. Выше вы видели, что Яблоков несколько даже удивился, что «расследование» Катынского дела Горбачев поручил ГВП во главе с Катусевым. А удивляться особенно нечему. Генерал-лейтенант юстиции Катусев как негодяй ярко выделялся на фоне остальных прокурорских негодяев, и кому как не ему могли доверить это «расследование»? Знающие его лично работники ГВП сообщают, что он был исключительным подонком, который не давал возбуждать уголовные дела против уже тогда воровавших генералов и маршалов Министерства обороны СССР, но беззастенчиво фабриковал дела против невиновных офицеров, опять-таки, чтобы покрыть преступления высших чинов. Сегодня, когда вся пресса издевается над «расследованием» гибели «Курска», которое ведет ГВП РФ, кстати будет вспомнить, кто именно заложил в ГВП практику «расследований» таким образом. В конце концов оправданный вице-адмирал Н.Г. Мормуль вспоминает: «Дело против меня было сфабриковано прокурором Северного флота А.Ф. Катусевым. Он возбудил на флоте более 120 уголовных дел против офицеров, которые позже были прекращены по несостоятельности. Так как виновным я себя не признал, меня протащили через психушку, пять тюрем, камеру сифилитиков, лагерь и «химию». Вышел я на свободу через пять лет четыре месяца и пять дней идеологически раскрепощенным, и смог написать эту книгу.

Кстати, позднее главный военный прокурор А.Ф. Катусев прославился своими расследованиями событий в Карабахе и Тбилиси»16.

Для геббельсовцев это был ценнейший кадр, абсолютно подлый и алчный, который делал все, чтобы убрать из ГВП всех мало-мальски порядочных работников. Такой вот случай, рассказанный очевидцем. У Катусева сын – вор, практически профессионал, но ленивый – воровал там, где жил. Учитывая задатки сына, отец решил сделать ему карьеру по прокурорской части и устроил на службу в отдел судебной экспертизы. Сынок тут же украл фотоаппарат и магнитофон, после чего под давлением отца выгнали со службы майора, возглавлявшего этот отдел, за то, что тот посмел возмутиться Катусевым-младшим. Но когда сынок обворовал квартиру отца, то алчный Катусев все же заявил на него в милицию. Между прочим, невестка Катусева поступила более благородно: когда сынок Катусева в течение полугода после свадьбы дважды ее обворовал, она просто развелась с ним. Уже из этих милых семейных разборок видно, насколько генерал Катусев был ценен для капээсэсовских геббельсовцев.

После уничтожения СССР Катусев занялся консультацией коммерсантов, под чем, скорее всего, следует понимать, что он был посредником при даче взяток Генпрокуратуре за прекращение уголовных дел. Иначе невозможно понять, с чего это он вдруг сказочно разбогател, переехав в комфортабельную квартиру с финской баней и построив загородный дом под Москвой. Но к концу 90-х его дела пошатнулись, видно, Генпрокуратура уже научилась брать взятки без посредников, Катусев наделал много «мелких» долгов. «В кругах, где вращался Катусев, – пишет корреспондент «Коммерсант-Власть» Алена Антонова, – такими считались суммы до 30 000 долларов».

Катусев считал себя хитрым и в начале 90-х приобрел себе убежище – купил дом в станице Голубицкая Краснодарского края. На первый взгляд мысль правильная – Главному военному прокурору СССР за границей скрыться тяжело. А вот в глубинке плати по 20 долларов в месяц участковому милиционеру и тебя никакой Интерпол не разыщет. Однако когда летом 2000 г. он удрал из Москвы в свое убежище, то уже в конце августа его нашли в нем застреленным. Случай списали на самоубийство17, что даже смешно, поскольку подонки никогда не сводят счеты с жизнью и цепляются за нее до последней возможности. Но если долги Катусева в его среде считались «мелкими», то тогда за что его могли убить и почему он прятался? У меня единственная версия – наделав долгов, он попытался шантажировать либо посольство Польши, либо Генпрокуратуру раскрытием того, как Катынское дело фальсифицировалось. Вот его и пристрелили, или, словами Путина, замочили.

Сами геббельсовцы скорее всего догадываются об истинных причинах смерти Радевича, Зори и Катусева. Мой товарищ попытался связаться с Лебедевой, чтобы поговорить с ней о Катынском деле. Рекомендовал его Лебедевой ее близкий знакомый, но мой товарищ допустил ошибку – он передал Лебедевой визитную карточку, в которой в названии организации было слово «патриотический». Лебедева устроила истерику и порвала с этим своим знакомым отношения, обвинив его в том, что он подсылает к ней террористов. С чего бы такой страх?

Генпрокуратура РФ и российские журналисты

Возможно, вам будет интересно мое общение с прокурорами в рамках Катынского дела. Как вы видели и увидите дальше, следственная бригада ГВП по уголовному делу № 159 любую сфальсифицированную ими улику немедленно передавала в прессу. А я тоже «пресса», причем поскольку все шесть лет издания газета «Дуэль» шестую страницу посвящает истории, то я еще и специализированная «пресса», которой сам Бог дал заниматься Катынским делом. Давайте теперь прочтем переписку между газетой «Дуэль» и Генеральной прокуратурой России.

Главному военному прокурору Российской Федерации от редакции газеты «Дуэль» (свидетельство о регистрации № 014311)

исх. № С-007 от 13.08.2002

ЗАПРОС ИНФОРМАЦИИ

В производстве Главной военной прокуратуры Российской Федерации с сентября 1990 г. находится уголовное дело № 159, возбужденное по фактам массовых расстрелов польских военнослужащих, содержавшихся в 1939—1940 гг. в Козельском, Старобельском и Осташковском лагерях НКВД СССР для военнопленных (так называемое Катынское дело).

Газета «Дуэль» неоднократно публиковала материалы, посвященные Катынскому делу, в том числе материалы, противоречащие выводам, к которым пришли следователи и эксперты ГВП на начальном этапе расследования данного дела в 1990—1995 гг.

Учитывая большой интерес российской общественности и читателей нашей газеты к «Катынскому делу», редакция газеты «Дуэль» на основании статей 38 и 39 Федерального Закона «О средствах массовой информации» просит предоставить информацию о:

– современном процессуальном положении уголовного дела № 159,

– фактах, полученных в ходе расследования,

– выводах, к которым пришло следствие к настоящему времени, для чего ознакомить нашего корреспондента с материалами дела и организовать его встречу с членами следственной бригады, занимающейся данным делом. Главный редактор Ю.И. Мухин

Главному редактору газеты «Дуэль» Мухину Ю.И. 16.08.2002 № 5у-6818-90 на № С-007 от 13.08.2002 г.

Ваше письмо о предоставлении информации о результатах расследования т н. «Катынского дела» поступило в Главную военную прокуратуру и рассмотрено.

Следствие по делу продолжается, а поэтому в настоящее время не имеется возможности ответить на поставленные Вами вопросы. Заместитель начальника 5-го управления ГВП М.И. Гамалеев

Генеральному прокурору РФ Устинову В.В.

Исх. С-023 от 10.09.2002 г.

ЗАПРОС ИНФОРМАЦИИ

27 сентября 2002 г. исполняется 12 лет с момента принятия к производству Главной военной прокуратурой РФ уголовного дела 159 по захоронениям польских военнопленных, обнаруженным в Пятихатках, Медном и Катыни (так называемое Катынское дело). Учитывая большой интерес российской общественности к Катынскому делу, редакция газеты Дуэль планирует ознакомить читателей с современным состоянием данного расследования. 13 августа 2002 г. нами был послан в Главную военную прокуратуру запрос С-007 с просьбой о предоставлении информации.

16 августа 2002 г. в письме 5у-6818-90 на наш запрос заместитель начальника 5-го управления ГВП М.И.Гамалеев ответил отказом. (Прилагается)

Такая позиция Главной военной прокуратуры представляется весьма странной, так как в начале 90-х годов материалы этого дела широко предоставлялись руководством ГВП для публикации и комментирования в открытой печати, видеоматериалы оперативных съемок эксгумаций и допросов свидетелей использовались в ряде документальных фильмов (например, в фильме «Память и боль Катыни» производства ТОО Лад-фильм), передавались по радио, а также открыто демонстрировались в передачах общенациональных каналов телевидения (ОРТ, РТР, НТВ, ТВС и др.).

Более того, в середине 90-х годов копии всех материалов данного уголовного дела были переданы иностранному государству Республике Польша, где также широко публиковались, часто в искаженном и препарированном виде, в средствах массовой информации, использовались и продолжают использоваться в антироссийских целях. При таких обстоятельствах отказ российской газете в предоставлении информации является нелогичным и необоснованным.

С учетом вышесказанного на основании ст. 38 и 39 Федерального Закона «О средствах массовой информации» настоятельно просим предоставить информацию о:

– фактах, полученных в ходе расследования

– выводах, к которым пришло следствие к настоящему времени.

Приложения: по тексту 1 стр. Главный редактор Ю.И. Мухин

Главному редактору газеты «Дуэль» Мухину Ю.И. 26.09.2002 № 5у-6818-90

Ваше повторное письмо о предоставлении информации о результатах расследования т н. «Катынского дела» поступило в Главную военную прокуратуру и рассмотрено.

Как Вам уже сообщалось ранее, следствие по данному уголовному делу продолжается, решение по нему еще не принято и поэтому в настоящее время возможности ответить на поставленные вопросы не имеется.

В соответствии с п. 2 ст. 5 Федерального закона РФ «О прокуратуре Российской Федерации» прокурор и следователь не обязаны давать каких-либо объяснений по существу находящихся в их производстве дел и материалов. Начальник управления надзора за исполнением законов о федеральной безопасности В.К. Кондратов

Как видите, в Главной военной прокуратуре Мухина знают и ни под каким видом допускать к результатам того, что они сфальсифицировали, не собираются: не поляк, обойдется! Ну что же, придется обойтись.

Фальсификаторы в архивах

Следующим отрядом геббельсовцев капээсэсовского разлива являются работники архивов России. В СССР в архивах работало, по-видимому, слишком много честных людей, поэтому даже у таких геббельсовцев, как Горбачев и Яковлев, возникали трудности с легализацией состряпанных ими фальшивок: как вы видели в первой части, они даже сфабрикованный «пакт Молотов-Риббентроп» вынуждены были «найти» не в архиве МИДа, а почему-то в архиве ЦК. Но с уничтожением СССР для геббельсовцев настало раздолье и они сразу же направили в архивы своих людей. Один из них, видный академический геббельсовец, выпустил книгу «Обманутая, но торжествующая Клио», которая рекомендуется читателю следующим образом: «Книга руководителя Федеральной архивной службы России члена-корреспондента РАН В.П. Козлова продолжает серию его исследований о подлогах письменных источников по истории России. Начало серии было положено работами автора о фальсификациях XVIII-XIX вв. В этой книге рассказано о подлогах ХХ в.

В специальной теоретико-методологической главе впервые дается развернутая типология подлогов и формулируются правила их выявления».

Таким образом, этот Козлов является теоретиком разоблачения фальшивок, поэтому его книга нам пригодится, когда мы начнем разоблачать фальшивки, им же и состряпанные. Я говорю об авторстве или соавторстве Козлова в фабрикации фальшивок по Катынскому делу так уверенно потому, что все эти фальшивки вышли из архива ЦК КПСС, а с этим архивом, как пишет сам Козлов, произошло следующее:

«Во время августовского путча 1991 г. Президент Российской Федерации издал два важных указа. Первым из них национализировались все архивы КПСС, а вторым предписывалось передать на государственное хранение архивы КГБ СССР. И те, и другие передавались в непосредственное ведение тогда мало кому известного Комитета по делам архивов при Совете министров РСФСР, бывшего в течение многих лет в тени аналогичной союзной структуры – Главного архивного управления при Совете министров СССР. За несколько месяцев до этого комитет возглавил специально приглашенный из Свердловска историк и археограф Р.Г. Пихоя. Молодой и энергичный, он сразу же начал создавать «команду», способную начать перестройку архивов России в соответствии с новыми общественно-политическими условиями.

Послеавгустовская эйфория не обошла стороной и автора книги. Размеренная академическая атмосфера Отделения истории Академии наук СССР, где он работал ученым секретарем, уже давно и изрядно тяготила его. Поэтому он не задумываясь принял предложение Пихои стать директором теперь уже бывшего Центрального партийного архива при ЦК КПСС, что возвышается на улице Большая Дмитровка…»

Как только в архивы СССР попала компания «Пихоя Ко», где «Ко» – это Козлов, Коротков и их подельники, из архивов валом повалили фальшивки. Правда, Козлов уверяет, что всего три, но это те фальшивки, которые были разоблачены прокуратурой или иностранцами. А сколько же их гуляет таких, которые «Пихоя Ко» по-прежнему выдают за подлинные? Поясню, о чем речь.

В газете «Московские новости» в № 25 от 21 июня 1992 г. дана подборка «подлинных документов» из архива, который возглавил Козлов. Подборка предваряется словами: «Вам предстоит прочесть невыносимые документы, обнаруженные в президентском архиве экспертами Комиссии по приему и передаче архивов КПСС и КГБ Арсением Рагинским, Никитой Петровым и Никитой Охотиным. Это история реализации плана компартии по массовым убийствам 1937—1938 годов». И действительно, если вы, ничего не подозревая, прочтете эту подборку, то у вас сложится впечатление, что Сталин сошел с ума и требовал убивать и убивать тех, счастью которых он отдал всю свою жизнь.

Вот, к примеру, такое постановление Политбюро из этой подборки.

«Строго секретно. Всесоюзная Коммунистическая партия (большевиков). Центральный Комитет. 15 сентября 1938 г. тт. Ежову, Вышинскому, обкомам, крайкомам, ЦК Нацкомпартий

Выписка из протокола № 64 заседания Политбюро ЦК 22 – Вопрос НКВД.

Принять предложение НКВД о передаче оставшихся нерассмотренных следственных дел на арестованных по к р. национальным контингентам, согласно приказов НКВД СССР №№ 00485, 00439, 00593 – 1937 г. и №№ 302 и 326 – 1938 г. на рассмотрение Особых троек на местах.

Особые тройки образуются в составе: первого секретаря обкома, крайкома ВКП(б) или ЦК Нацкомпартий, начальника соответствующего Управления НКВД и Прокурора области, края, республики…

Решения Особых троек по первой категории приводить в исполнение НЕМЕДЛЕННО. И. Сталин«18.

Многие ли из вас заподозрили что-то неладное в этой выписке из протокола № 64? Многие ли увидели троеточие после второго абзаца постановляющей части? Так, например, ученые Дагестанского научного центра РАН, публикуя сборник «Репрессии 30-х годов в Дагестане», этих трех точек не увидели и перепечатали весь вышеприведенный текст как одно целое19.

А между тем подонки фирмы «Пихоя Ко«выбросили из этого документа две трети текста и убрали, не сообщив об этом читателям, нумерацию пунктов. К счастью, как вы видите из рассылки, эта выписка направлялась всем обкомам, следовательно, она хранится и в местных архивах, до которых руки фирмы «Пихоя Ко«не дотянулись. В результате фотокопия этого документа появилась в Интернете, и его постановляющая часть выглядит так.

1. Принять предложение НКВД о передаче оставшихся нерассмотренных следственных дел на арестованных по к р. национальным контингентам, согласно приказов НКВД СССР №№ 00485, 00439, 00593 – 1937 г. и №№ 302 и 326 – 1938 г. на рассмотрение Особых троек на местах.

2. Особые тройки образуются в составе: первого секретаря обкома, крайкома ВКП(б) или ЦК нацкомпартий, начальника соответствующего Управления НКВД и Прокурора области, края, республики.

В Украинской и Казахской ССР и в Дальне-Восточном крае Особые тройки создаются по областям.

3. Особые тройки рассматривают дела в отношении лиц, арестованных только до 1 августа 1938 года, и заканчивают работу в 2-месячный срок.

4. Дела на всех лиц указанных нац. к р. контингентов, арестованных после 1-го августа 1938 года, направлять для рассмотрения в соответствующие судебные органы, по подсудности (Военные трибуналы, линейные и областные суды, Военную Коллегию Верховного Суда), а также на Особое совещание при НКВД СССР.

5. Предоставить право Особым тройкам выносить приговоры в соответствии с приказом НКВД СССР № 00485 от 25 августа 1937 года по первой и второй категории, а также возвращать дела на доследование и выносить решения об освобождении обвиняемых из-под стражи, если в делах нет достаточных материалов для осуждения обвиняемых.

6. Решения Особых троек по первой категории приводить в исполнение НЕМЕДЛЕННО. Секретарь ЦК И. Сталин«.

Как видите, подонки из архивов убрали из текста пункты о передаче дел в суды и требования Сталина к тройкам внимательно исследовать дела обвиняемых, а невиновных освобождать.

И все «документы» в упомянутой подборке в «Московских новостях» точно такие: изуродованные выемкой значащих мест их текста. Ельцин даже по ошибке порядочных людей на должности не назначал, и архивная служба России доказала, что она достойна этого подонка.

Кретинизм как признак подлеца

Я уже писал, что подлецом редко становится человек умный как в плане общего развития, так и в плане освоения им его основной профессии. Умный и карьеру сделает, и зарабатывать будет достаточно без подлости. А для кретина подлость становится единственным способом карьерного роста. Из этого правила следует вывод, что, да, можно подонку поручить гнусное дело, и он, к примеру, ради генеральских погон или должности академика РАН согласится это дело сделать, но гнусность эта должна быть проста и доступна пониманию кретина. Если же гнусное дело является сложным по своему объему либо разнообразию требуемых знаний, то подонок и стараться будет, а у него все равно ничего не получится. Катынское дело, вернее, фальсификация Катынского дела – это пример того, как подонки взялись за сложное дело и как они с ним обкакались.

Кретинизм капээсэсовской части бригады Геббельса является безголовым и безмозглым.

Под безголовостью надо понимать отсутствие у геббельсовцев действительного руководителя фальсификации – того, кто держал бы все дело в своей голове и давал соответствующие указания. Кто определял бы, какие документы печатать, а какие нет, какое содержание должно быть у фабрикуемых документов, что должны говорить «свидетели». Поживиться на фальсификации Катынского дела соглашались многие подонки, но по-настоящему она не интересует никого – всех интересуют только баксы или злотые. Уже только из-за безголовости результаты многолетней фальсификации должны вызвать подозрение и отвращение даже не у сильно умного читателя.

В самом деле. Академическая часть бригады Геббельса польско-российскими силами сфальсифицировала мемуары посла Гжибовского, чтобы они выглядели поубедительнее, а прокурорские геббельсовцы сообщают подлинный их текст. Академические геббельсовцы брешут с польским акцентом, что Алексеева отказалась от своих показаний 1943 г., а прокурорские геббельсовцы с тем же польским акцентом сообщают, что она их подтвердила. С другой стороны, прокурорские геббельсовцы брешут, что они в 1991 г. обнаружили под Харьковом захоронения более 4 тысяч расстрелянных польских офицеров, а ксендз Пешковский даже в 1995 г. беззаботно выбалтывает, что под Харьковом найдено всего 169 черепов, но и из них только на 62 обнаружены пулевые ранения. Дурдом!

В результате эти убогие геббельсовцы смотрят на меня как на руководителя: я критикую и издеваюсь над их трудами по фальсификации Катынского дела, а эти ублюдки стараются указанные мною просчеты исправить, если это возможно, – обрадовались, сволочи, что нашелся хоть кто-то, кого интересует это дело, а не доллары. Такой вот пример моего чуткого руководства геббельсовцами. Воспроизведу часть своего текста из «Катынского детектива», тем более, что цитируемый в нем документ нам впоследствии пригодится.

Предварительно обсудим важный для нас момент, который следует понимать. На любого лишенного свободы человека имеется «дело», оно заводится теми, кто лишил его свободы. Без законных оснований лишение свободы незаконно, и эти основания указываются в документах, которые вместе составляют «дело». Если человека заключают в тюрьму следственные органы, то они заводят следственное «дело», в документах которого человек идентифицируется, то есть устанавливается, кто он, при необходимости прикладывается то, что помогает его опознать – фотографии, анкета, отпечатки пальцев, – и документы, которые свидетельствуют, что он подозревается в совершении преступления, – доносы, протоколы допросов, показания свидетелей, улики и т д.

Но как быть с военнопленными? Они ведь действовали по законам своей страны, и даже в стране пленения они не считаются преступниками, хотя и подлежат изоляции. На них в СССР заводилось «учетное дело», в котором было все для опознания этого человека, но не было документов, признающих этого человека преступником либо подозревающих его в этом. Учетное дело не было предназначено для передачи в суд и вынесения приговора, оно было только для учета военнопленного. На польских офицеров во время, когда они еще считались военнопленными и находились в лагере военнопленных, тоже заводилось «учетное дело». Н. Лебедева описывает, какие документы входили в него: кроме анкет там были фотографии всех офицеров и дактилоскопические карты20. Надо думать, что в таких «делах» были также различные жалобы и заявления этих пленных, доносы на них, их доносы, замечания людей, ведущих в лагерях агентурную работу. Но, повторяю, эти «дела» не были предназначены для рассмотрения в суде, факт, что ты военнопленный, не означает, что ты преступник.

Поэтому когда созрело решение признать военнопленных польских офицеров судом Особого совещания при НКВД социально опасными, на них срочно стали заводиться другие дела – следственные, то есть такие же картонные папки с документами. Заметим, что и в учетных делах на военнопленных, и в следственных или уголовных делах на преступников были одинаковые документы – анкеты, фотографии, отпечатки пальцев.

Начальник УПВИ Сопруненко 10 сентября 1940 года, то есть через три месяца после «расстрела военнопленных», дает распоряжение начальнику Старобельского лагеря (из которого военнопленные вывезены еще весной) о следующем: «Учетные дела Особого отделения на военнопленных, убывших из лагеря (кроме убывших в Юхновский), картотека учета, а также литерные дела с материалами на военнопленных должны быть уничтожены путем сожжения».

Казалось бы, все ясно, пленные расстреляны, а их дела сжигаются. Но прочтем, что Сопруненко пишет дальше: «До уничтожения материалов должна быть создана комиссия из сотрудников Особого отделения, которая обязана тщательно просмотреть все уничтожаемые дела с тем, чтобы из дел были изъяты все неиспользованные документы, а также материалы, представляющие оперативный интерес. Эти материалы ни в коем случае уничтожению не подлежат. Их надлежит выслать также в управление.

Как уничтожение, так и сдачу материалов в архив (в архив Харьковского УНКВД сдавались литерные дела конвойной части, охраняющей лагерь. – Ю.М.), оформить соответствующими актами с приложением к ним подробных описей уничтоженного. Об исполнении донесите»21.

Стоп! – скажем мы себе. Из этого распоряжения следует, что уничтожались не учетные дела на военнопленных, а картонная папка с надписью «Учетное дело на военнопленного…армии…», и только! Если пленные уже убиты, то кому нужны документы на них?!

Я консультировался у разведчиков и контрразведчиков – если человек умер, то какие его документы могут представлять «оперативный интерес»? Только подлинный документ, удостоверяющий личность, – его можно подделать и снабдить им своего разведчика, все остальное от покойного никакого оперативного интереса не представляет. Но именно паспорта увозили с собой офицеры, уезжающие из лагерей военнопленных, и часть их была найдена в могилах Катыни. Именно этих документов не было в Старобельском лагере в папках с названием «Учетное дело».

Ну, а если человек жив, то тогда какие документы из его дела могут представлять оперативный интерес? – снова спросил я специалистов. В этом случае этот интерес представляет все, с помощью чего его можно отыскать, – фотографии, отпечатки пальцев, сведения о местах, где он может укрываться, а также его заявления или объяснения, с помощью которых его можно скомпрометировать и этим склонить к сотрудничеству.

Довольно обширный перечень, и неудивительно, что два сотрудника Особого отделения Старобельского лагеря просматривали 4031 учетное дело 45 дней (не более 50 дел на каждого в день) и только 25 октября составили акт о сожжении. Из него мы можем понять, что из документов учетных дел было оставлено: «…на основании распоряжения Начальника Управления НКВД СССР по делам военнопленных капитана госбезопасности тов. Сопруненко были сожжены нижеследующие архивные дела Особого отделения:

1. Учетные дела на военнопленных в количестве 4031 дела согласно прилагаемому списку.

2. Дела-формуляры в количестве 26 дел, список дел прилагается.

3. Алфавитные книги учета военнопленных в количестве (6 книг по 64 листа в книге).

4. Картотека из 4031 карточки.

5. Справки на военнопленных – две папки: одна папка – 430 листов, вторая – 258 листов.

6. Опросные листы на военнопленных: одно дело 231 лист.

7. Дело-приказы Старобельского лагеря НКВД – на 235 листах.

8. Книги регистрации входящей корреспонденции – 2 штуки.

9. Фотокарточки военнопленных, вторые экземпляры – 68 штук.

О чем составлен настоящий акт в двух экземплярах»22.

Кстати, акт не имеет грифа секретности.

Судя по акту, исполнители консультировались по этому вопросу с Москвой и получили дополнительные разъяснения, так как сожжено значительно больше наименований документов, чем первоначально указывал Сопруненко (учетные дела и картотека), и в то же время сохранены литерные дела на военнопленных, хотя в первоначальном распоряжении их также предлагалось сжечь.

Но нам важно сейчас другое. Во исполнение приказа Сопруненко о сохранении материалов «неиспользованных и представляющих оперативный интерес», были сохранены 4031 фотокарточки военнопленных. Это следует из того, что комиссия отчиталась о сожжении только вторых экземпляров фотокарточек, а их в 4031 деле было всего 68 штук. Первые 4031 сохранены все.

Так доказывает ли это, что пленные на октябрь 1940 года расстреляны? Нет! Это доказывает обратное – они были живы и их новые уголовные дела ради экономии заполнялись документами из старых учетных дел. Об этом же свидетельствует и сохранение литерных дел.

Пока я в 1995 г. не написал вышеизложенные доводы, сожжение дел Старобельского лагеря было основным доказательством геббельсовцев, о котором они кричали на всех углах23;24, а после 1995 г. – заткнулись. И в самом полном сборнике документов по Катыни, изданном академическими геббельсовцами в 2001 г., этот акт, ранее «неопровержимое доказательство», уже отсутствует.

Но, откровенно говоря, даже если бы у нынешних геббельсовцев и был умный руководитель типа доктора Геббельса, то и он бы не справился с этой бандой тупых подонков. Они ведь не соображают, что публикуют, и не способны удержать в голове две мысли одновременно. В «Антироссийской подлости» я показал прокурорский идиотизм, когда следователи, с одной стороны, включают в дело факты, по которым пленных поляков в Катыни расстреливали выстрелом в голову снизу вверх, и тут же включают в дело показания маразматического свидетеля, показывающего, что поляков расстреливали выстрелом в голову сверху вниз.

Или вот милый пример прокурорского кретинизма. Я писал в начале книги, что бывший следователь ГВП Яблоков сообщает: «Более того, в сообщении утверждалось, что в результате избиений в гестапо Киселеву-старшему якобы были причинены увечья, что подтверждалось актом врачебного обследования, а из показаний Сергеева следовало, что от избиений в гестапо у П.Г. Киселева отказала правая рука. Но Киселев в своих первых показаниях ничего об этом не говорил, в акте не выяснялся вопрос о времени и механизме получения травмы плеча, а на подлинных фотографиях, сделанных немцами в 1943 г., Киселев во время выступления перед врачами международной комиссии свободно держит в правой руке микрофон. Поэтому следствие пришло к выводу, что травмы руки у П.Г. Киселева не было»25.

При этом Яблоков не скрывает, что «следствие пришло к выводу, что травмы руки у П.Г. Киселева не было»26. Однако на «подлинных фотографиях, сделанных немцами в 1943 г.», хорошо видно, что микрофон держит не Киселев, а стоящий за его спиной и не попавший в кадр немецкий радиорепортер. Причем он держит микрофон рукой в замшевой перчатке. Тень от его головы падает ему на руку, зачерняет кадр, и не видно, что рука протянута из-за спины Киселева. Но предположить, что это рука Киселева, могли только кретины, уверенные, что у смоленских крестьян в 1943 г. было в моде в мае месяце носить замшевые перчатки. Можно было бы предположить, что это просто очередной факт фальсификации, но ведь он разоблачается немедленно, поэтому не могли прокуроры эту «руку Киселева» вставить в уголовное дело осмысленно – это просто очередной идиотизм титанов мысли из ГВП и польских «профессионалов» во главе с замом генерального прокурора Польши С. Снежко. (Благословенная эта страна – Польша. В США этот Снежко был бы обречен всю жизнь носить портфель с документами за каким-нибудь адвокатом-евреем, специализирующимся на отсуживании штрафов за превышение скорости на автострадах. А в Польше он заместитель генпрокурора! Жаль только, что и в России сейчас, как в Польше).

По степени индивидуального кретинизма академические геббельсовцы от прокурорских далеко не ушли, да и не собирались.

Аллегория «исполнить»

Давайте рассмотрим пример, который вам пригодится при чтении остатков геббельсовской продукции. Дальше вы прочтете у академических геббельсовцев: «А 5 апреля Д.С. Токарев доложил В.Н. Меркулову: «Первому наряду исполнено № 343». Это означало, что отправленные из Осташковского лагеря 343 военнопленных 5 апреля были расстреляны». У меня вопрос: почему слово «исполнено» означает «расстреляны»? А по кочану! – отвечают геббельсовцы. – Хотим так считать, вот и считаем!