ГЛABA 12 Если где-то чего-то убудет…
ГЛABA 12
Если где-то чего-то убудет…
Ещё Михайло Ломоносов заметил, что если где-то чего-то убудет, то в другом месте и прибавится. Краткий итог Первой мировой войны для простых людей выразился в следующих примерных цифрах:
Погибло военнослужащих — 10 000 000.
Пропало без вести
(предположительно погибло) — 3 000 000.
Погибло гражданских лиц — 13 000 000.
Ранено — 20 000 000.
Осталось сирот войны — 9 000 000.
Осталось вдов войны — 5 000 000.
Беженцев стало — 10 000 000.
Только убитых и раненых насчитывалось 46 миллионов! Прибавим к этому еще и дополнительный дефицит населения из-за снижения рождаемости и увеличения смертности — 20 миллионов нерождений и смертей. И если это, читатель, — не глобальный геноцид, устроенный тогда капиталом в таких масштабах впервые, то что же тогда такое геноцид?
Так выразились итоги Первой мировой войны в отношении людей. А как по части финансов?
К началу тридцатых годов затраты на Первую мировую все еще толком не подсчитали. Тем не менее конкретные цифры были уже в ходу, и ими широко пользовались. Вот запись от 1 апреля 1933 года, сделанная Джавахарлалом Неру в своих письмах-очерках «Взгляд на всемирную историю». Неру пи сал их для дочери, юной Индиры Ганди, сидя в разных тюрьмах Индии.
Апрель 1933 года застал его в Центральной тюрьме Наини, откуда он и сообщал: «Американцы оценивают общую сумму расходов союзников в 40 999 600 000 — почти в 41 миллиард фунтов стерлингов, а расходы германских государств — в 15 122 300 000, свыше 15-ти миллиардов фунтов стерлингов. Общая сумма их составляет свыше 50-ти миллиардов фунтов!»…
Как видим, сплошные потери… Так что, может, великий наш помор был неправ? Не работает, значит, закон сохранения материи в человеческом обществе, когда гремят пушки? Э-э, нет — работает! Да ещё как!
Говоря о войнах, всегда почему-то подсчитывают расходы. Хотя расход для одних — доход для других! Не так ли? За Первую мировую войну были не только израсходованы 50 миллиардов фунтов, но и ПОЛУЧЕНО было кем-то примерно столь ко же… Государства, кроме США, оказались после войны не столько в шелку, сколько в долгу.
Так в долгу кому?
Ответ один: международным финансовым группам и монополиям, где капитал США играл уже первую, но далеко не единственную скрипку.
О доходах, полученных единицами как проценты с крови и слез миллионов, тот же Неру писал: «Мы не можем как следует оценить значение таких цифр — они слишком далеко выходят за пределы нашего повседневного опыта. Они напоминают астрономические цифры, как расстояние от Солнца до звезд»…
Сказано сильно, но неточно. Не для жителей Солнца или звезд, а для вполне реальных НЕКОТОРЫХ землян эти циф ры находились всего лишь на расстоянии руки, протянутой к личному тайному сейфу.
И порывшись в нем, слабые человеческие руки (хотя можно ли их называть «слабыми» и «человеческими» — не знаю!) вынимали оттуда ЛИЧНУЮ мощь, равную звездной.
Ну как же не поддаваться такому соблазну, господа, товарищи, леди энд джентльмены, если такой соблазн неотразим?
Когда профессор Уильям Додд, попавший на пост посла Штатов в рейхе чудом — всего лишь как вывеска американского либерала, однажды сморозил в имении Геринга, что, дескать, если бы люди знали историческую правду, большой войны никогда не было бы, английский посол сэр Эрик Фиппс и французский Франсуа-Понсэ в голос расхохотались, ничего не сказав в ответ…
А честный, но наивный Додд никак не мог взять в толк — с чего они хохотали, почему отмолчались… Но они-то знали — ПОЧЕМУ…
Когда Америка уже готовилась распять Германию после поражения немцев в фактически закончившейся войне, Вудро Вильсон 14 октября 1918 года с высокомерием громилы, наслаждающегося беспомощностью жертвы, направил в Европу ноту, в которой неосознанно разоблачил и себя, и своих патронов.
Вильсон ультимативно требовал низложения Вильгельма П. В качестве мотива он выдвинул стремление Америки к уничтожению «всякой произвольной власти где бы то ни было, могущей отдельно, тайно и по собственному единственному усмотрению нарушить мир на свете». Далее Вильсон пояснял: «Власть, которая до сих пор управляла германской нацией, и есть такого рода власть, как здесь описано».
Американский президент лгал даже формально, поскольку Вильгельм не был неограниченным самодержавным монархом, а за военные кредиты голосовал весь рейхстаг, кроме Карла Либкнехта. Но президент был поразительно точен в другом — в описании подлинного характера и методов власти той золотой элиты, которая как раз «тайно и по собственному единственному усмотрению» нарушила мир на свете во имя своекорыстных целей.
Конечно, не только настоящие, серьезные доходы, но и их подлинные созидатели и обладатели никогда не рвались и не рвутся на первые страницы той истории, с которой потом разбираются историки и архивисты.
Для всеобщего обозрения всегда найдется кто попроще и поимпозантнее — типа кайзера или смешливых гостей рейхс-маршала Геринга. Однако, чтобы делать не только деньги, но и историю, эти безвестные «герои» претендуют в первую голову.
А историю они уже не один век делают всегда на один манер, по одинаковой схеме: прибыль на подготовке войны, за тем сверхприбыль на войне, затем — прибыль на послевоенном восстановлении, затем… опять подготовка большой войны или серии войн поменьше.
Всё остальное — лишь гарнир к основной деятельности капитала.
Возможно, ты возразишь мне, читатель: «Ну так уж и основной! А Катерпиллер, например, делающий не танки, а экскаваторы и бульдозеры? А обувные, пищевые, швейные корпорации? Во всех странах военное производство занимает лишь небольшую часть общей экономической деятельности. Так разве немилитаризованному Капиталу — который в большинстве — война выгодна?».
Ответ тут скрыт в самом вопросе! Если для БОЛЬШИНСТВА Капитала война была бы невыгодна экономически (то есть, иначе — убыточна), то оно — это преобладающее, якобы не склонное к войне большинство, вполне могло бы пресечь действия «меньшого» милитаристского собрата. Ведь, как говаривал один из Рокфеллеров: «Чего не сделают деньги, то сделают большие деньги»… Но как раз большие-то деньги и делают большую войну
Некто Даниил Проэктор, под крылом Отделения истории АН СССР, академика Самсонова и издательства «Наука» выпустивший в 1989 году второе издание своего опуса «Фашизм: путь агрессии и гибели», закончил его так: «Войны бессмысленны».
Как сказать!
Они очень даже имеют смысл, если смотреть на них глаза ми Золотого Интернационала!
* * *
В заключение повторю, что ни в Версале, ни после него никаких серьезных разногласий Европы и Соединенных Штатов не было. Была умная, широкая, планетарная игра, был и диктат.
Была точная «раскадровка» текущих и будущих событий режиссерами международного капитала. Вначале режиссерские ремарки заглушались гулом голосов нескольких тысяч разноязыких делегатов в Париже и пышностью церемонии в Зеркальном зале Версальского дворца.
Потом — спорами на других конференциях и совещаниях.
Ещё потом — плачем и проклятиями «Великого кризиса»…
Однако всего того, чего хотели США, они добивались — и в Париже 1919 года, и в Париже 1929 года,
Штаты обеспечили себе не мандаты, полетевшие к черту не более чем через тридцать лет, не колонии — полетевшие ту да же примерно в те же сроки, но право и возможность управлять ситуацией в мире так, как это было нужно им, а вернее — капиталу Америки.
Конечно, не все задуманное удавалось, и независимая Советская Россия как результат империалистической войны, вместо буржуазной зависимой России оказалась самым крупным и болезненным просчетом. С ней пока приходилось по временить… Зато остальная Европа — как там было сказано? — стала «по существу монопольной фирмой янки и K°».
Правда, владельцы «фирмы» еще не знали, что и в Германии возникает потенциальная угроза их интересам. Они контролировали экономику, они сумели неплохо отладить контроль политических движений, но контроль над душами рядовых немцев Штаты установить не могли.
Во времена Веймарской республики в их душах было пере мешано всякое: темные аккорды Вагнера с легкомысленным джазом, великие темы Бетховена с веселой опереттой, зонги «Трехгрошовой оперы» с томной эротикой танго, марши «спартаковцев» с «Хорстом Весселем» штурмовиков…
Разные звуки боролись друг с другом, сливались, прорывались один сквозь другой, ко их все более властно перекрывала мелодия новой национальной надежды…
Оглушённая войной Германия выбирала свой новый путь…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.