Мильон терзаний

Мильон терзаний

О новых поэмах Тимура Кибирова

Тимур Кибиров, поэт, чей голос в последние годы стал звучать реже и тише, словно очнулся и написал сразу три поэмы, объединенные одной темой. Тема сформулирована во вступительной части к книге: «Нравоученья и катехизиса азы». Не сон ли? Вечный шутник и насмешник, сочинитель эротической поэмы «Сортиры» и гомерически смешной «Жизни К. У. Черненко» будет преподавать читателю уроки нравственности? Тот, кто еще вчера вызывал улыбку дам огнем нежданных эпиграмм, а также остроумными пародиями и забавными центонами (стихотворениями, сплетенными из чужих строк), решил обратиться в Чацкого и произнести свое «bla-bla-bla, в надежде славы и добра»?

Но именно так и обстоит дело. И Кибиров, окей, не Кибиров, его лирический герой не скрывает отвращения к той пошлости, в которой плавают его современники, по большей части не испытывая по этому поводу ни малейшего неудовольствия. Димабилан-ксениясобчак, «Россия митрополита Филарета и фельдмаршала Кутузова» и прочая адская смесь особенно сгущается в рекламных паузах, которыми прослаиваются поэмы. В паузах анонсируется выход блокбастера «Братва-4», криминальная драма «Две пули – больше ничего», а также «эротическая комедия» «Евгений Онегин». Пушкин, естественно, давно переписан: «Онегин тихо увлекает / Татьяну в угол и слагает / Ее на шаткую скамью <…> / Татьяна в темноте не спит – / То стан совьет, то разовьет/ С благонамеренным в руках».

Рекламные паузы – это рамки, в которые вставлены пестрые картины поэм. В лиродидактической прозаической поэме «Покойные старухи» даны чудные портреты старух из детства Тимохи (он же лирический герой) – «божественной» Карповны, поившей Тимоху полузабытым ныне напитком «гриб». Старой девы «из бывших» по прозвищу Монашка, книги из ее библиотеки и пробудили в юном герое поэта. Одряхлевшей пани Агнешки, поведение которой в юности было «легче пуха». И хотя никакие эти бабушки не праведницы, но именно без них, настойчиво намекает нам Кибиров, и не стоит ни город, ни мир. Умерли они, и связь всех со всеми, которую отчаянно пытается восстановить герой следующей поэмы (он приводит пьяную вдрызг, мокнувшую под дождем мамашу с малолетним сыном домой, но получает по морде – от «мужа и отца»), связь эта все равно рвется. И тошнотный морок источают отнюдь не злобная Монашка и алкоголичка-мамаша, а ток-шоу, в которых Татьяна, не наставившая генералу рога, выставлена безмозглой дурочкой.

Кибиров говорит просто и прямо: адюльтер отнюдь не доблесть. Береги честь смолоду. А «нам бы, раздолбаям, / Не сдаваться бы в полон, / Как бы ни был Враг силен». Так и пишет «В-р-а-г». Он же Отец лжи. Поэт отлично сознает, до чего «атавистичен и смешон», ясно видит, что слушатели его давно отвернулись и «кружатся в вальсе с величайшим усердием». И догадывается, что вряд ли исправит человечество, но молчать – «Богородица не велит». Однако, проповедуя истины добра и красоты, Кибиров, как и прежде, остается ироничен и остер, а потому его строгие морали не докучают – и даже самый серьезный читатель, листая эту книжку, наверняка не раз рассмеется.

Тимур Кибиров. Три поэмы. М.: Время, 2008.