ПОСЛЕСЛОВИЕ НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ МИРОВОЙ СИТУАЦИИ В НАЧАЛЕ XXI ВЕКА В СВЕТЕ СИТУАЦИИ ПЕРЕД ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНОЙ 1941–1945 гг

ПОСЛЕСЛОВИЕ

НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ МИРОВОЙ СИТУАЦИИ В НАЧАЛЕ XXI ВЕКА В СВЕТЕ СИТУАЦИИ ПЕРЕД ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНОЙ 1941–1945 гг

Итак, уважаемый читатель, наш разговор о собственно 1941 годе закончен. Однако всесторонний разговор по существу не может быть, на мой взгляд, закончен без, например, ответа автора на резонный читательский вопрос: «Так что же всё-таки произошло в 1941 году? Почему произошло то, что произошло?»

Что ж, я на этот вопрос дам свой ответ, а уж в воле читателя принимать его или не принимать…

В середине 1941 года в России произошло в военной сфере нечто подобное — в системном смысле — тому, что произошло в 1933 году в сельском хозяйстве России.

И в 1933 году, и в 1941 году мы получили, что тут отрицать, катастрофы. При этом обе катастрофы имели одну и ту же системную причину, но эта причина не имела никакой связи с политикой Сталина и большевиков. Обе катастрофы, и 1933, и 1941 года, были обусловлены тяжёлым наследием старой, царской, России, которое досталось новой, большевистской, России без малейшего её желания, но — досталось. Ведь от своей страны и от её истории никуда не уйдёшь — если ты живёшь в своей стране, а не сбегаешь из неё в поисках тёплого местечка на планете.

И особенный драматизм ситуации заключался в том, что в своих наиболее существенных чертах это наследие царизма относилось не к сфере экономики, образования, науки, культуры, общественного развития и т. д. В своих наиболее значимых и отвратительных чертах оно, это проклятое наследие проклятого прошлого, относилось к сфере национального характера русского народа.

И тут надо кое с чем объясниться…

Я уже не раз писал в своих книгах, в том числе и в этой, что в русском народе есть как бы два народа — великий народ, олицетворением которого стали Иван да Марья, и ничтожный народишко Ванек и Манек. И чтобы развить эту мысль, я позволю себе обширную автоцитату из моей книги «Русская Америка — открыть и продать!», изданной издательством «Яуза» в 2005 году:

«Однако сейчас, когда я стою в конце немалой работы, я понимаю, что с какого-то момента эта книга стала также рассказом о величии русского духа, во-первых, и о значении компетентности власти в судьбе народов — во-вторых…

И прежде всего — в судьбе народа русского.

Русский народ — великий народ, и лишний раз мы доказали это своей восточносибирской, дальневосточной и тихоокеанской эпопеей.

Но эти же события, эту же периоды в нашей истории показывают и доказывают, что для России особенно значимо то, что представляет собой ее верховная власть и чем она руководствуется… И об этом в конце книги тоже хочется сказать несколько слов…

Если во главе России стоят умные патриоты, она обретает силу и перспективу. Если у власти оказываются бездари и «Иваны, не помнящие родства», страна слабеет и дряхлеет.

Увы, в России чаще случалось второе. И очень часто ее верховная власть была недостойна того народа, который был ей подвластен. Но даже в такие периоды разброда и шатаний Россия была сильна инициативой и жизненными силами наиболее славной части ее народной массы. Вспомним героев обороны Севастополя в Крымскую войну. Это была горстка, но горстка, ощущавшая себя частью Державы.

А Русская Америка?

Она — если вдуматься, началась даже не с Петра… Фактически она зарождалась еще в эпоху Ивана Грозного, когда началось не просто расширение Российского государства до его естественных границ, а расширение, сознательно инициируемое на высшем государственном уровне, то есть — инициируемое и поощряемое главой государства.

Тогда это был самодержец, человек впервые назвавшийся «царем всея Руси», — Иван Грозный… Как подлинный русский патриот, он был оболган и при жизни, и за гробом. Но двинул русских на восток именно он. Однако не в одном Грозном было дело, а прежде всего — в подлинно русском духе. То есть — в духе пытливом, деятельном, отважном, упорном и неприхотливом.

Как-то мне пришла в голову мысль о том, что есть как бы два английских народа, отличающихся один от другого даже внешне, — приземистый, корявый плебс, простонародье, и стройная, сухощавая и элегантная аристократия…

Не знаю, так ли это, но все более прихожу к убеждению, что в русском народе — причем и в самой толще его народной массы, и в верхних его слоях, — вот уж точно есть два принципиально отличающихся один от другого народа — народ Ивана да Марьи и народишко Ванек и Манек…

Первый народ бил чужеземцев, второй лизал им пятки.

Первый создавал певучие, берущие за душу песни, второй — похабные частушки.

Первый в тяжелую годину хмурил лоб, подтягивал пояс и засучивал рукава, второй — юродствовал.

Второй жил абы как, не очень интересуясь даже тем, что там есть за дальним лесом. Второй норовил отлежаться на печи, а первый…

А первый шел за тридевять земель — не завоевывая их, а органически вбирая их в круг русского дела.

Это было именно движение нации… Запад посылал в заморские владения вначале хищных авантюристов, затем — миссионеров, а затем уж — администраторов, колонистов.

А русский Иван, сын Ивана да Марьи, шел в новые земли Западной, Средней, Восточной Сибири сразу как выразитель общей русской воли — в силу широты характера. И даже если он шел вроде бы за ясаком и мягкой рухлядью, то — в итоге — он шел за судьбой Русской земли…»

Царская «Расея» массово производила именно манек и ванек, и могла существовать лишь до тех пор, пока Иваны да Марьи не набрали в России серьёзную силу.

В 1917 году именно это и произошло. Вначале, правда, наиболее активные слои высшей буржуазии, недовольные самодержавием, подготовили и совершили свою — Февральскую — революцию, но потом не сумели справиться со стихией, где разгул ваньков соединялся с возникающей — по образному выражению Ленина — «мерной поступью железных батальонов пролетариата». И в октябре 1917 года родилась новая власть, начавшая преобразовывать «Расею» ваньков в Россию Ивана да Марьи.

Ваньки всех сортов и уровней, вплоть до профессорско-академического, сопротивлялись, как могли. При этом если для ваньков с университетскими значками это сопротивление как-то можно было оправдать тоской по утраченным привилегиям и желанием их вернуть, то ванькй в заношенных портках сопротивлялись в силу того дремучего невежества и глубоко сидящего внутри «не ндравится, и усё!», которое «Расея» венценосных ваньков тщательно культивировала в народной душе не один век.

Народ, тот народ, для будущего которого Сталин гробил здоровье на морозах туруханской ссылки, ещё не видел, не осознал, каким же оно — это будущее, — должно быть.

А Сталин знал!

И в 1933 году сохранившаяся «Расея» ванек и манек жестоко расплатилась — сама с собой — по многовековым долгам царской «Расеи»…

В 1941 году — тоже.

Что, уважаемый мой читатель? Неудобно? Жёстко и жестоко сказано? Согласен, жёстко и жестоко.

Но, увы, справедливо.

Мы сегодня должны понять — что нам дороже, нас якобы «возвышающий обман» или «тьма низких истин»? И одной из таких горьких истин является следующая…

Да, голод 1933 года был почти запрограммирован коллективизацией 1930 года, однако главной причиной гуманитарной катастрофы 1933 года стала не политика Сталина и даже не скрытые провокации троцкистов и антисоветчиков, а нежелание прежде всего середняцкой массы (а крестьянская Россия к началу коллективизации была преимущественно середняцкой) осознать, что только крупное товарное производство продовольствия может обеспечить будущее страны, а в условиях социализма, против которого как социального строя середняк ничего не имел, крупное товарное производство продовольствия можно было обеспечить только при коллективном хозяйствовании на земле.

Надо было или:

а) постоянно жить впроголодь, не иметь возможности развить крупную индустрию и оборону и вскоре стать жертвой внешней успешной агрессии той, или иной иностранной державы, или блока этих держав;

или:

б) провести коллективизацию, на её базе создать коллективное крупное товарное производство продовольствия и обеспечить им города, в которых рабочие создают крупную индустрию и материальную базу обороны России…

Был, впрочем, и третий вариант: вернуться к капитализму, когда не середняк-единоличник, а примерно пять миллионов наёмных рабочих (батраков) в крупных капиталистических латифундиях создавали ту основную товарную массу зерна, которая более-менее кормила Россию и шла на экспорт.

Середняк капитализма не хотел, как не хотел он и коллективизации. А проблема имела характер лишь дилеммы: «или-или». «Да будет слово ваше «да-да», «нет-нет», а что сверх этого, то от лукавого», — две с лишним тысячи лет назад сказал Иисус Христос, но ещё до него древние римляне говорили: «Tertium non datur» — «Третьего не дано»!

То же честно сказал стране и Сталин. В 1929 году он сказал: «Нам надо за десять лет пробежать расстояние в сто лет. Иначе нас сомнут».

Иваны его поняли сразу, ваньки — через некоторое время. Вначале они не хотели объединять свои усилия, смотрели на вчерашнюю свою же, но теперь стоящую на колхозной конюшне лошадь, как на чужую… Вначале они в одночасье за считаный год наполовину вырезали — не в голодном 1933-м, а в ещё относительно сытом 1930 году — поголовье лошадей, свиней, крупного рогатого и мелкого скота… В конце первой трети XX века они хотели жить ни шатко ни валко, как века назад.

И тут неожиданно — для ваньков — грянула страшная засуха 1933 года.

И произошла катастрофа — как некий итог той вековой мерзости, которую накопила в себе старая «Расея» и которую просто не успела вычистить до конца из народной души новая Россия.

Когда же проблема создания социалистической базы крупного товарного производства зерна была — через лишения и непонимание — в основном решена, в СССР уже во второй половине 30-х годов начался бурный рост не только промышленности, но и сельского хозяйства. И к 1941 году основная масса бывших середняков уже искренне стала сторонником коллективного хозяйствования.

Хотя народишко Ванек полностью, увы, не исчез, по-прежнему сосуществуя рядом с великим народом Иванов. Причём ваньки ведь были не только в деревне, но и в городе, и в армии. И носили они не только селянские портки, но и рабочие косоворотки, и красноармейские гимнастёрки. Ещё больше их — в процентном отношении — было среди тех, кто носил френчи, мундиры, портфели и сознание собственного руководящего величия.

И в деле обороны России в последние два-три года перед катастрофой 1941 года происходило нечто подобное тому, что происходило в сельском хозяйстве России в последние два-три года перед катастрофой 1933 года.

С одной стороны, Иваны и Марии прилагали огромные творческие усилия… Одни — для того, чтобы как можно быстрее в условиях очевидного исторического цейтнота построить могучую индустриальную державу, способную надёжно защитить себя современным оружием в современной войне… Другие — для того, чтобы как можно скорее и лучше освоить владение этим оружием.

С другой стороны, ваньки и маньки жили ни шатко ни валко. Ваньки, отработав смену или откомандовав своё на плацу, спокойно покупали «бублички» и посиживали со своими «Машами» у теле… пардон, самовара.

В Европе уже не то что пахло порохом, там уже вовсю пахло пороховым дымом, а ваньки всё ещё жили по законам безмятежно мирного времени.

И тут неожиданно — для ваньков — грянула военная гроза 1941 года.

И произошла катастрофа — как некий итог той вековой мерзости, которую накопила в себе старая Расея и которую просто не успела вычистить из народной души новая Россия.

К войне был не готов, начальный период войны проиграл народишко Ванек и Манек, наиболее ярким представителем которых стал в среде военных генерал армии Павлов, а в гражданской среде — Никита Хрущёв.

А многомиллионный народ Иванов и Марий во главе со Сталиным с первого дня войны принял на себя её груз и нёс его, нёс… Он сразу повзрослел и посуровел, этот народ, он сразу неизмеримо прибавил в численности. И оставшимся нескольким миллионам ванек и манек тоже пришлось — куда денешься — нести и нести груз войны все военные годы.

У Константина Ваншенкина — поэта очень неровного и неоднозначного есть тем не менее прекрасное стихотворение, которое начинается так:

Трус притворился храбрым на войне,

Поскольку трусам спуску не давали,

Он трясся, задыхаясь, на броне,

Он вяло балагурил на привале…

И этот трус «притворялся» храбрым так долго, что постепенно стал и впрямь кем-то вроде храбреца… Далее Ваншенкин пишет: «О, если бы однажды и подлец навеки притворился благородным», а заканчивает так: «Во всём другом естественность ценя, приветствую подобное притворство!»

Великая Отечественная война стала настолько великим испытанием для народа, она настолько переворачивала душу и стольких природных трусов вынудила идти в бой, под пули, она дала такие массовые примеры жертвенности и героизма, что очистила и благородно переродила души миллионов людей. И, несмотря на гибель на той войне миллионов Иванов и Марий, как и сотен тысяч — вечная слава и им! — бывших ваньков, народ Иванов и Марий в ходе войны получил мощную прибавку. Хотя народишко ванек полностью, увы, не исчез даже после всех народных бедствий и народных подвигов.

Но к 1945 году великий народ Иванов пришёл в Берлин, водрузил над ним Знамя Победы и вознёс на гранитный постамент бессмертного бронзового Ивана Безымянновеликого, взявшего в руки меч 22 июня 1941 года и опустившего его лишь 9 мая 1945 года.

И так же, как к началу сороковых годов XX века стала понятна великая преобразующая и созидательная сила социализма в деле сельского хозяйства, так к самой середине сороковых годов стала ясна великая жизненная сила социализма, позволившая России пережить военную катастрофу лета 1941 года и переломить ход войны в пользу России.

Вот как я объясняю происшедшее летом 1941 года и то, почему катастрофа 1941 года не стала для России финальной, а оказалась в общей истории Великой Отечественной войны лишь трагическим эпизодом.

«Так-то оно так, — может сказать на всё это кто-то из читателей. — Но как те давние события связаны с современностью и связаны ли они с ней вообще — напрямую?»

Точный ответ здесь однозначен: «Безусловно, связаны, да ещё и как!» Сейчас я приведу цитату-загадку, где некоторые слова пока выпущены, и пусть читатель попробует отгадать — когда и где это происходило… Итак:

«Вначале {…} преобладала идея разделить территорию Советского Союза на отдельные государства. Прибалтийские республики, Белоруссия, Украина должны были стать «свободными {…}» государствами с собственными правительствами. N-ские {…} наблюдатели должны были играть роль советников…

На итоговом совещании все эти идеи были выброшены за борт, проще говоря, забракованы. N заявил, что указанные территории станут протекторатами…»

На первый взгляд это может показаться откровенным признанием некого эксперта какого-нибудь Бильдербергского клуба или чего-то в этом роде, сделанным в неком «эксклюзивном» интервью в начале XXI века. Однако вот полный, без купюр, текст (ранее выпущенные слова, заменённые отточиями в фигурных скобках, выделены мной. — С.К.):

«Вначале в Генеральном штабе преобладала идея разделить территорию Советского Союза на отдельные государства. Прибалтийские республики, Белоруссия, Украина должны были стать «свободными от Сталина» государствами с собственными правительствами. Немецкие военные наблюдатели должны были играть роль советников…

На итоговом совещании все эти идеи были выброшены за борт, проще говоря, забракованы. Гитлер заявил, что указанные территории станут протекторатами…»

Цитата же взята из книги Вальтера Гёрлица «The German General Staff. Its history and structure. 1657–1945» («Германский Генеральный штаб. Его история и структура. 1657–1945»). Как видим, о том, что сегодня стало для России реальностью, мечтали ещё «ястребы» германского генштаба, хотя мечтали об этом не только в Германии. Пока что руками «пятой колонны» на территории Советского Союза реализованы идеи, подобные давним идеям части германских генштабистов. Однако современная «Россияния» — если она будет пытаться сохраняться как либеральная «Россияния» — может дождаться и реализации более далеко идущих планов, подобных планам уже Гитлера.

И вот тут мы подходим к одному весьма тонкому моменту… Кому-то из читателей позиция автора книги может показаться странно непоследовательной. С одной стороны, он на документальных примерах показывает, что Гитлер совершенно сознательно шёл на войну с большевистской Россией, ненавидел её и не желал жить на одной планете с ней. С другой стороны, он утверждает, что война СССР с Третьим рейхом была отнюдь не запрограммирована автоматически. Как это понимать?

Понимать это надо так — если кому-то всё ещё что-то неясно… В короткий период между 1938 и 1941 годом в мире существовало два реально возможных, но диаметрально противоположных варианта развития исторической ситуации.

Один вариант — позитивный реализовывался при партнёрских отношениях России и Германии, основывался на идее континентальной Европы, объединённой под эгидой Германии, гарантированной Россией и противостоящей интернациональной элите с её штаб-квартирами в Лондоне и Нью-Йорке.

Другой вариант — негативный реализовывался при возникновении вооружённой борьбы между Германией и Россией, основывался на противостоянии между Германией и континентальной Европой, объединённой под эгидой интернациональной элиты с её штаб-квартирами в Лондоне и Нью-Йорке.

Я знаю, что 8 июля 1941 года Гальдер (вот, пришлось обратиться за сведениями к нему ещё раз) записал в своём дневнике:

«Непоколебимо решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов, которое в противном случае мы потом будем вынуждены кормить в течение зимы. Задачу уничтожения этих городов должна выполнить авиация. Для этого не следует использовать танки. Это будет «народное бедствие, которое лишит центров не только большевизм, ни и московитов (русских) вообще»…»

Но это было сказано Гитлером в запале и состоянии головокружения от внешне феноменальных военных успехов в той самой России, на которой обломал зубы сам Наполеон. И это было сказано уже после того, как был перейдён Западный Буг — Рубикон той войны.

Я далеко не сразу пришёл к тем выводам, которые привёл выше. И сегодня я вижу наше прошлое намного объёмнее по сравнению с тем, как видел его, скажем, пятнадцать лет назад.

Между давним, во многом наивным, моим «пониманием» истории и этой книгой пролегли не только годы, но и четыре опубликованные мои книги на затронутую тему — своего рода «трилогия» (в кавычках потому, что я стремился к достаточной самостоятельности каждой своей книги) об отношениях России и Германии: «Россия и Германия: стравить!», «Россия и Германия: вместе или порознь?», «Россия и Германия: путь к Пакту», а также её виртуальное (впрочем, лишь в конце) продолжение «Кремлёвский визит фюрера».

И в каждой из этих книг я проводил ту основную мысль, что у России во внешнем мире не могло быть иного основного конструктивного партнёра кроме Германии — кайзеровской ли, веймарской ли, националистической ли…

Именно стратегический союз этих двух держав, развивавшихся за счёт собственных талантов, обуславливал мир в Европе и, соответственно, исключал там войну. Если бы ситуация сложилась так, то США никогда не смогли бы помышлять о роли хозяина Европы и мира.

Вот почему силами Мирового Зла было сделано всё, чтобы стравить две потенциально дружественные и взаимодополняющие страны и в 1914-м, и — в 1941 годах. Но, говоря так, я не впадаю в некое германофильство, в чём меня иногда подозревают некоторые активные участники форумов Интернета… Я — последовательный русский советский патриот и люблю не Германию, а Россию. Германию — как одно из трёх наиболее самобытных явлений истории XIX–XX веков (два остальных — это Россия и Япония) — я всего лишь уважаю.

Немногомудрые славянофилы не могут простить Бисмарку то, что он на Берлинском конгрессе не защищал интересы России, много-де для Германии сделавшей… Однако не всем же быть настолько простофилями, чтобы пренебрегать собственными национальными интересами в угоду какому-то «дяде»… Особенно — дяде Сэму, как это делает сегодняшняя либеральная «Россияния». Это расейским «элитным» ванькам на Россию наплевать, а Бисмарк уважал многие страны и народы, но любил одну страну — свою, как любил он и один лишь народ — собственный, немецкий.

Я за это на него не в претензии… Я и сам, повторяю, люблю лишь свой народ — русский, советский. Но люблю я его с открытыми глазами… Это ведь сердце должно быть горячим, а руки — чистыми… Разум же должен быть холодным, ясным — почему-то об этом третьем члене знаменитой формулы Феликса Эдмундовича Дзержинского часто забывают. А ведь разум должен быть таковым не только у чекистов, но и у патриотов, у исследователей прошлого…

И холодный разум приводит к выводу, о котором выше уже было сказано не раз: ко второй войне русских с немцами привела нас не непримиримость идеологий (действительно по ряду принципиальных положений очень отличающихся), не объективный конфликт, а провокации недругов России и Германии, а также не прёодолённое взаимное недоверие, основания к которому давали друг другу обе стороны.

Обе!

И обе не сделали всего, что можно и нужно было сделать…

В 1985 году Воениздат выпустил в свет мемуары маршала Чуйкова «От Сталинграда до Берлина». И там на странице 529-й было приведено показательное мнение подполковника Германского генерального штаба, взятого в плен в январе 1945 года. В разговоре тогда с ещё генералом Чуйковым немец — вполне убеждённый нацист сказал:

— Мир нужен не только немцам, но и русским. Ваши союзники ненадёжные. Мы, немцы, можем договориться с вами и будем надёжными соседями, а может быть, и союзниками против теперешних ваших союзников.

— Почему же в сорок первом немцы, нарушив договор о ненападении, напали на нашу мирную страну, которая никому не угрожала? — спросил Василий Иванович.

И генштабист ответил:

— Бурный рост Страны Советов внушал нам страх, мы боялись, что вы первые нападёте на нас. Гитлер решил опередить вас, чем совершил самую большую ошибку. Мы не ожидали, что Советы так сильны. Наш генеральный штаб и Гитлер просчитались…

Но тогда просчитались и мы, уважаемый читатель! Просчитались, допустив Гитлера до войны с нами… И в результате Планета лишилась того вполне возможного развития мировой ситуации, который исключал бы к началу XXI века диктат мировой фондовой биржи.

Сегодня немцы и Европа вновь свысока смотрят на Россию, считая, что она уже сброшена с весов истории. Что ж, либеральную двуголовую на гербе и в Кремле «Россиянин» ваньков действительно можно не брать в расчёт.

Но не совершают ли федеральные немцы в начале XXI века той же роковой ошибки, которую совершил в 1941 году немецкий националист Гитлер?

Уверен, что и сегодня здесь есть над чем думать и русским, и немцам, и всем европейцам. Как, впрочем, и не европейцам — тоже.

И ещё одно…

Один из моих давних товарищей и коллег, опытный инженер-оружейник, умеющий отлично анализировать не только инженерные проблемы, сказал мне:

— Ты знаешь, при всей очевидной твоей правоте, не получится ли так, что ты будешь лить воду на мельницу той сволочи, которая пытается поставить знак тождества между Сталиным и Гитлером и убедить нас в том, что все жертвы той Великой войны были якобы бессмысленны?

И продолжал:

— Не получится ли так, что молодой парень — с одной стороны, интеллектуал, а с другой, невольная жертва нынешнего «пиара», информационных подлогов и тотального загаживания мозгов, — увидит в твоих рассуждениях обратное тому, что ты хотел бы доказать? Его ведь не учат думать, его, напротив, зомбируют с телеэкранов, со страниц книг и газет, в школе и на студенческой скамье…

Буквально накануне этого разговора я перелистывал книгу Людмилы Чёрной «Коричневые диктаторы», где в разделе о Риббентропе эта «публицистка», с одной стороны, презрительно оценивает политику Сталина после 23 августа 1939 года, дня подписания пакта Молотова — Риббентропа, и презрительно рассуждает о сути визита Молотова в Берлин в ноябре 1940 года. С другой же стороны, она цитирует великого путаника Андрея Сахарова, который в своих «Воспоминаниях…» сообщал, что в Горьком ему-де удалось прочитать записки Евгения Гнедина «о предыстории советско-германского пакта…». По словам Сахарова: «Гнедин, приводя многие опубликованные на Западе документы и дополняя их своими воспоминаниями, убедительно показывает, что советско-германский пакт 1939 года, его секретные статьи, сближение вплоть до переговоров о присоединении к оси (имеется в виду Тройственный пакт Берлина, Рима и Токио. — С. К.) — все это не просто необходимый маневр, единственный выход из положения, сложившегося для СССР в результате Мюнхенского «умиротворения» агрессора («историки» типа Чёрной так именуют передачу Германии Судетской области, населённой почти исключительно тремя миллионами немцев, но несправедливо включённой после Первой мировой войны в состав «Чехословакии». — С.К.), а поворот, давно желаемый Сталиным — Молотовым, соответствующий их глубинной ориентации и подготовленный множеством их многолетних действий».

Вот он, мол, — подлинный облик «тирана» Сталина, намекает читателю Чёрная… Мол, он давно мечтал о союзе с другим «тираном» — Гитлером… При этом Чёрная, естественно, помалкивает о том, что для СССР вражда с Германией (любого государственного устройства) была с точки зрения национальных интересов абсолютно не нужна. Помалкивает она и о том, что нарком иностранных дел СССР «Литвинов»-Валлах и подчинённые ему гнид… ах, пардон, гнедины много постарались для поощрения такой вражды, несмотря на очевидный вред от этого для СССР.

Злостно умалчивает наша «публицистка» и о многом другом, что может дать картину эпохи и объяснение мотивов Сталина, совершенно отличные от даваемых разного рода чёрными…

В третьем часу ночи я закончил знакомиться с «чёрными» пассажами, а наутро выслушал своего товарища. И, вспомнив о Людмиле Чёрной, решил, что резон в его сомнениях есть. А коль так, то я, уважаемый читатель, понял, что моё послесловие ещё не закончено и надо сказать ещё кое-что — о «королях» финансов, о зелёной «капусте», о башмаках и цилиндре дяди Сэма и о «чёрной» грязи, выливаемой сонмом псевдоисториков на историю людей.

Нет, в той ситуации, как её сформировали тёмные силы человеческого общества, русский большевик Сталин и германский националист Гитлер почти не имели шанса не оказаться антагонистами в такой мере, что справедливыми стали слова: «За мир и свет мы боремся, они ж — за царство тьмы…»

Однако не Сталин и не Гитлер вели и привели свои страны и народы к такому смертельному противостоянию. Нет… Банкиры Ротшильды и торговец оружием Бэзил Захаров, Дюпоны и Рокфеллеры, Черчилль и Рузвельты, «советский» Баллах и антисоветский Барух, поляк Бек, чех Бенеш и многие другие «чёрные» и «грязные» сделали всё для того, чтобы мирный вариант европейской и мировой истории XX века стал невозможным.

Кто-то внутри СССР треножил Сталина в его стремлении проводить рациональную с точки зрения национальных интересов советского народа внешнюю политику. И в результате эта политика оказалась непоследовательной, а Сталину не хватило «всего ничего» для того, чтобы избавиться и от троцкистского, и от левацки-коминтерновского балласта в политике СССР.

Кто-то в Германии растравлял Гитлера. И в результате он пришёл к «Барбароссе»…

Кто-то в Англии, Франции, Польше, Норвегии, Голландии и Бельгии, в Греции и Югославии тоже блокировал разумную их политику, определяемую интересами народов этих стран, а не интересами мировых финансистов.

И, конечно же, в США — штаб-квартире всей мировой работы по подрыву мира и разжиганию всех бывших и будущих мировых войн — было предпринято очень много усилий по стравливанию Гитлера с Россией.

В своей книге — далеко не во всём правдивой, но во всём интересной, бывший личный помощник шефа абвера адмирала Канариса Оскар Райле пишет о министре иностранных дел полковнике Беке так:

«Бек отвергал как политические идеи Дмовского, ратовавшего за общий путь Польши с Советским Союзом, так и идеи Студницкого, выступавшего за взаимопонимание с Германией. Зато Бек склонялся к тезисам историка Адольфа Боженского, который считал единственно верной для Польши политику войны. Бек намеревался с помощью Запада («демократического». — С.К.) вновь ввергнуть Европу в большую войну. Первая мировая война сделала Польшу самостоятельной… Вторая же — считал Бек, даст Польше ещё большее…»

Занятно, к слову, что расчёты Бека в некотором смысле оправдались, ибо польская «гоноровая» подлость обеспечила-таки Польше в конце концов огромные и несправедливые приращения её территории за счёт побеждённой Германии. Тут за поляков порадел Сталин, которого они сегодня обливают помоями и проклинают.

Райле, безусловно, очень переоценивает роль в подготовке и развязывании Второй мировой войны такой мелкой сошки, как пьяница Бек (сам же Райле сообщает, что «орлы» Канариса, обследуя брошенную официальную резиденцию Бека — дворец Брюль, обнаружили там огромный ящик пустых бутылок из-под шампанского и письмо пани Бек мужу со строчкой: «Ночи, в которые ты не был пьян, я могу пересчитать по пальцам»).

Но свидетельство Райле очень важно тем, что верно указывает на роль стран Запада как на кукловодов марионеток типа Бека.

Так при чём здесь Гитлер и тем более Сталин?

Да, война между русскими и немцами, если посмотреть на её объективную предысторию, может быть расценена нами, потомками героев той Войны, как недоразумение. Но это не значит, что бессмысленны были жертвы, усилия и подвиги этих героев в той реальной субъективной ситуации, в которую загнали народы мира, Европы и, в частности, народы немецкий и советский, Золотая Элита мира и её бесстыдные, циничные и продажные лакеи от политики, а также левые фанатики «мирового пожара», в конечном счёте послужившие тем же силам Мирового Зла.

После того как эти силы смогли толкнуть Гитлера на путь, гибельный для него и для его Германии, у нас, у русских, не оставалось ничего иного, кроме как взять в руки оружие и отстоять свободу и независимость нашей Советской Родины в жестоких боях с немецко-фашистскими захватчиками…

Однако тот мир, гарантами стабильности которого были бы совместно прежде всего Россия и Германия, вполне мог стать реальностью. И не Сталин, да и не Гитлер в первую голову повинны в том, что на деле вышло иначе.

Как часто за все десятилетия, прошедшие после Второй мировой войны, западные историки, публицисты, литераторы и политики сокрушались — не с теми, мол, в союзе они воевали… Надо, мол, было воевать не против Гитлера вместе с Советами, а против Советов вместе с Гитлером. И не надо было, мол, вступать с этими русскими в союз — пусть и вынужденный, временный, неестественный…

А мы, простодушные русские, им доказывали — нет, всё верно, союз Запада с Гитлером не дал бы выгод Западу. И ни разу мы не задались вопросом: «А с тем ли, с кем надо, воевали в союзе мы?»Не было ли нам выгодно и разумно воевать вместе с фюрером, с дуче, со Страной восходящего солнца против биржевого Запада, против Англии и США?

Кому-то такой мой вопрос — несмотря на всё сказанное выше — всё ещё может показаться кощунственным. И я это понимаю… Непросто, очень непросто взглянуть на прошлую эпоху с такой позиции.

Но я напоминаю: при таком не реализовавшемся, но возможном повороте событий на плацу Брестской крепости советские солдаты не гибли бы под немецкими пулями, а проводили бы и впредь совместные с немцами парады… Не были бы разрушены Днепрогэс и Харьковский турбинный заводы, «Запорожсталь» и Сталинградский тракторный, киевский Крещатик и севастопольская Панорама…

Остались бы целы и давали бы продукцию для народов СССР десятки тысяч больших и малых заводов и фабрик… Утопали бы в садах десятки тысяч украинских, белорусских и великорусских сёл и деревень…

И жили бы, трудились бы и творили миллионы молодых строителей нового мира — комиссар Руднев и его сын Радик, инженер Константин Заслонов и писатель Аркадий Гайдар, москвичи Зоя и Шура Космодемьянские и краснодонцы Олег Кошевой с Сергеем Тюлениным и Улей Громовой…

Зато ни с Английского острова, ни с Североамериканского континента уже никогда не исходила бы та угроза миру, которую сегодня всё более олицетворяют Соединённые Чернеющие Штаты.

Нет, я не оскверняю своим анализом истории память павших — её оскверняют в кастрированной «Россиянин» те, кто с 1991 года подслуживался к чёрным силам биржевого Запада, а сегодня делано надувает щёки против Запада — по подсказкам всё тех же тёмных сил Запада…

И не оскверняют ли подвиги и память павших друзей те, кто, звеня боевыми наградами той войны, дефилирует на бутафорских «парадах» перед поставщиками на Запад русских национальных богатств? Оскверняют и прошлое, и настоящее, и будущее нашей великой Родины.

7 ноября 2008 года на Красной площади состоялся якобы военный парад — якобы в честь военного парада 7 ноября 1941 года. Но тотпарад был проведён в честь вполне определённого события — 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции 1917 года! И с Мавзолея Ленина, не задрапированного ёлками и палками, его принимал великий продолжатель дела Ленина — Сталин, а батальоны уходили с Красной плошади в бой за нашу Советскую Родину, осенённые знаменем великого Ленина.

Какое отношение к тому параду имеют организаторы этого якобы парада? Единственное — они демонтировали социализм и Советский Союз, оболгали Сталина, сорвали с Кремля знамя Ленина, заменили его власовским «триколором» и предали ту Советскую Родину, которой официально приносили присягу.

У них есть шанс — как и у любого предателя до них. Но этот единственный шанс — как и у любого предателя до них — заключается в возможности покаяться, пока не поздно, и если не кровью, то делом искупить свою вину перед Родиной.

А мы должны понять, что даже катастрофа 1941 года, прёодолённая всё же Россией, бледнеет перед всё ещё не прёодолённой нами катастрофой 1991 года.

Мы должны это понять. И поэтому не только для развлечения читателя и не только для его информации предпринимал и предпринимаю я свои труды, а и для того, чтобы наше будущее не повторило ошибки прошлого…

13 ноября 2008 года,

18 часов 50 минут московского времени

Данный текст является ознакомительным фрагментом.