Застой Алексея Михайловича (1645–1667)

Застой Алексея Михайловича (1645–1667)

Вообще-то от Рождества Христова XVII век запомнился на Руси как «бунташный». Это был век великих потрясений и «шатаний» всех традиционных устоев, «всего привычного строя жизни и национального сознания».[145]

Но был в нем период «застоя», очень ценимый современниками: время правления царя Алексея Михайловича. Современники называли его «Тишайшим», хотя именно в годы его правления Россия воевала 8 раз и выиграла две громадные, очень тяжелые войны: Украинскую войну 1654–1667 годов и войну с Турцией 1676–1681 годов. Были при нем и внутренние потрясения: раскол, восстание Стеньки Разина. Но как-то не запомнили все эти события, не стали главными в характеристике эпохи.

Впрочем, при Алексее Михайловиче сами войны сделались другими. «В ходе тяжелейших для Московии, малозаметных для Речи Посполитой войн конца XVI — начала XVII веков Речь Посполита наступает, ставя под сомнение само бытие Московии.

В ходе тяжелых, изматывающих войн середины XVII века Московия не только нанесла Речи Посполитой серьезные поражения, но и начала отрывать от нее кусок за куском. В 1655 году, после завоевания Белоруссии и Литвы в царский титул поспешили внести: «Всея Великия и Малые и Белыя России самодержца Литовского, Волынского и Подольского». Вот так! Четкая претензия даже на Галицию с ее столицей Львовом…

По Андрусовскому перемирию 1667 года Московия не получила Правобережной Украины и Белоруссии, и тем не менее к ней отошло не только спорное пограничье — Смоленск, но и те земли, которые в Московию до сих пор никогда не входили и которые Речь Посполита считала частью своей территории: вся Левобережная Украина.

Речь Посполита не смирилась с поражением вплоть до Вечного мира 1686 года, когда просто пришлось замиряться под угрозой войны с Турцией, но перелом в соотношении военной мощи вполне определенно произошел. В ходе Украинской войны Московия отрывала от ее территории кусок за куском, а не наоборот.

Точно так же возрастает мощь Московии на всех остальных направлениях. Русско-шведские войны и времен Михаила Федоровича, и времен Алексея Михайловича формально не приводят к блистательным победам и ведутся все еще в основном на территории Московии. Центральным эпизодом этой второй войны становится осада русскими Риги; города не взяли, но, во-первых, все же взяли Дерпт (древнерусский Юрьев, современный Тарту) и несколько других крепостей; во-вторых, и тут, на северо-западе, война выплескивается за пределы Московии. По Кардисскому договору 1661 года часть населенной русскими территории — Ижорская земля — остается у шведов и после войны 1656–1658 годов, но ведутся эти войны совершенно по-новому, и Швеции приходится все выше оценивать силу русского оружия.

Еще в начале XVII века крымские татары набегами уводили людей в рабство. В.Н. Татищев называет цифру уведенных — 100 000 человек; С.М. Соловьев — даже 200 тысяч человек. Причем татары шли малыми отрядами, почти не скрываясь — не творили воровской набег, стараясь удрать побыстрее, а шли основательно, солидно, с высоты седел прикидывая, какие деревни и города грабить и разорять; а воеводы южных городов сидели по крепостям, не решаясь выйти навстречу неприятелю. Дело не в трусости воевод, — у них просто не было сил, не было войска, и они могли только наблюдать за творящимся ужасом да скрипеть зубами. В мае—июне 1622 года татары почти опустошили Епифанский, Донковский, Одоевский, Белевский, Дедиловский уезды, и ничего нельзя было поделать.

К 1640-м годам вырастает засечная черта, построены новые и отстроены прежние городки-крепости. Но это — восстановление бывшего раньше, засечные черты строились еще в эпоху Киевской Руси, и действие это чисто оборонительное.

Вот захват казаками Азова — это совершенно особое дело! В 1637 году донские казаки захватывают Азов и пять лет сидят в нем, отбивая атаки турецко-татарской армии, — знаменитое «Азовское сидение».

Такого — посягательства на земли собственно Турции никогда еще не предпринималось! В конечном счете, Московское государство отказывается иметь дело с этой казацкой добычей и изо всех сил старается лавировать между казаками и турками, откровенно боясь раздражать Оттоманскую империю. Но дело — совершенно новое!

А в 1676 году Московия все-таки оказывается втянута в войну с Оттоманской империей. Кровавая круговерть на Украине вызывает и у турок соблазн отхватить себе что-нибудь… например, всю Украину.

В 1676–1681 годах идет жестокая, очень кровопролитная война с Оттоманской империей, и в ней московитская армия оказывается вполне в состоянии бить турецкую».[146]

О личности царя Алексея Михайловича можно сказать многое, и суждения о нем часто противоречивы: как все незаурядные люди, он носил в себе крайне различные качества.

Был он массивен и грузен, к старости — толст, физически силен. Судя по всему, что мы знаем об Алексее Михайловиче, он был душевно здоровым человеком. Об этом свидетельствуют не только хороший характер, добродушие, веселый нрав, даже некоторая склонность к озорству, не оставлявшая его даже в преклонные годы. Об этом легко судить по его отношению к людям: царь легко привязывался к своим близким и был верен им, даже если они проявляли какие-то несовершенства и вообще не были так хороши, как ему сначала показалось. Он был верным супругом, хорошим соратником и надежным другом.

Несомненно, известно много случаев, когда царь оказывался очень добр и совершенно исключительно терпим.

В 1660 году сын Алексея Лаврентьевича Ордын-Нащокина, подававший большие надежды, бежал в Западную Европу. По мнению русских, ему «вскружили голову» иноземные учителя, и под их влиянием он и совершил такой чудовищный поступок. Не забудем при этом, что тогда все нерусские земли рассматривались как края неправедные, почти что как ад на земле, и Алексей Ордын-Нащокин совершил еще и тягчайший религиозный грех. А.Л. Ордын-Нащокин был совершенно убит, сконфужен и просил у царя отставки; вероятно, вполне искренне не считал себя вправе занимать какое-то положение в обществе.

Царь удостоил верного слугу личным письмом:

«Просишь ты, чтобы дать тебе отставку. С чего ты взял просить об этом? Думаю, что от безмерной печали. И что удивительного в том, что надурил твой сын? От малоумия так поступил. Человек он молодой, захотелось посмотреть мир Божий и Его дела; как птица полетает туда и сюда и, налетавшись, прилетает в свое гнездо, так и сын ваш припомнит свое гнездо и свою духовную привязанность и скоро к вам воротится».

Эти мудрые слова написаны человеком, которому 31 год.

Интересно, что сын Ордын-Нащокина и правда воротился домой! Его иностранные учителя вовсе не налгали ему про чудеса и увлекательные новинки западных земель. Они «только» не рассказали парню, что в Европе каждый человек должен уметь зарабатывать деньги и что, если он не умеет — не будет у него ни механических диковинок, ни даже куска черствого хлеба. Не будем осуждать учителей — они могли считать именно эти сведения совсем необязательными для ученика — сына одного из вельмож сказочно богатой «Руссии». Или могли не говорить об очевидных для них вещах («а что, у вас все как-то по-другому?!»). Но, во всяком случае, в европейское общество юный Ордын-Нащокин не вписался, какое-то время скитался там нищим и вернулся домой, почти как библейский блудный сын.

Алексей Михайлович не был таким уж любителем так называемых «радостей жизни» — венчанным женам он сохранял верность, к вину был почти равнодушен, в еде очень умерен.

Соблюдал все посты — а в году было 200 постных дней! Четыре дня постной недели — вторник, четверг, субботу, воскресенье ел один раз, и вся царская пища состояла из капусты, рыжиков и ягод. В понедельник, среду и пятницу царь не ел вообще ничего.

Из плотских радостей очень любил разве что охоту (опять что-то общее с Брежневым), но это как раз тот случай, для него мало типичный — когда страсть Алексея Михайловича оказалась гипертрофированной, крайней, и на нее он тратил много времени и сил. А так — он любил жизнь, радовался жизни от души, но ничего в ней не выделял и не любил чрезмерно, до безумия. А кроме того, Алексей Михайлович был хорошо образован. Много читал, начал писать историю Украинской войны 1654–1667 годов (не успел, умер), писал стихи.

Вот какие стихотворные советы подает царь князю Григорию Григорьевичу Ромодановскому:

Рабе Божий дерзай о имени Божии

И уповай всем сердцем подаст Бог победу

И любовьи совет великой имей с Брюховецким

А себя и людей Божиих и наших береги крепко.

От всяких обманов и льстивых дел и свой разум

Крепко в твердости держи и рассматривай

Ратные дела виеликою осторожностью

Чтоб писари Хзахарки с товарищи чего не учинили

Также как Юраско над боярином нашим

И воеводою над Васильем Шереметевым также и над боярином

Нашим и воеводою князь Иваном Хованским. Огинской князь

Учинил и имай крепко спасение и Аргусовы очи по всяк час

Беспрестанно в осторожности пребывай и смотри на все

Четыре страны и в сердце своем великое пред Богом смирение и низость имей

А не возношение как нехто ваш брат говаривал не родился де такой

Промышленник кому бы ево одолеть с войском и Бог за превозношение его совсем предал в плен.

Судя по всему, царь Алексей Михайлович Тишайший — автор двух русских поговорок: «делу время и потехе час» и «без чина всякая вещь не утвердится и не укрепится».

Почему Алексею Михайловичу так не повезло?

Странно, что любимый, уважаемый при жизни, Алексей Михайлович не удостоился почтения от историков.

Ключевский пишет о нем: Алексей Михайлович, «очевидно, человек порядка, а не идеи и увлечения, готового расстроить порядок во имя идеи. Он готов был увлекаться всем хорошим, но ничем исключительно, чтобы ни в себе, ни вокруг не разрушить спокойного равновесия».[147]

Владимир Осипович решительно заявляет, что готов считать Алексея Михайловича исключительно приятным человеком, «но только не на престоле. Это был довольно пассивный характер… При нравственной чуткости царю Алексею недоставало нравственной энергии… он был малоспособен и мало расположен что-либо отстаивать и проводить, как и с чем-либо долго бороться… В царе Алексее не было ничего боевого; менее всего имел он охоты и способности двигать вперед, понукать и направлять людей…»[148]

И далее: «…он был не прочь срывать цветки иноземной культуры, но не хотел марать рук в черной работе ее посева на русской почве».

Мнения эти глубоко несправедливы, во-первых, потому, что при необходимости Алексей Михайлович умел быть и крут, и жесток. Во время польской войны он показал себя воеводой, бестрепетно подвергающим риску и себя, и всю армию. Когда это было нужно, он отлучал от своего двора, прогонял и наказывал людей.

Слова австрийского посла Мейерберга о том, что царь при беспредельной своей власти над народом, привыкшим к рабству, не посягнул ни на чье имущество, ни на чью жизнь, ни на чью честь, не совсем точно. Алексей Михайлович никогда не «посягал»» на честь, имущество и жизнь невинных людей, это точно. Можно уверенно сказать, что при всей его вспыльчивости он не любил ни на что «посягать», и всякий раз, когда вставала такая необходимость, не испытывал удовольствия. Ему не нравилось гневаться, ругать, казнить. Он хотел бы оставаться добрым монархом, несущим в себе гармонию, которого все любят и с которым всем хорошо.

Но он тем не менее очень даже «посягнул» на жизнь и имущество примерно двух десятков приказных людей и дворян, которые в годы его царствования были казнены за разного рода безобразия.

Историки не хотят видеть этого: слишком все при Алексее Михайловиче «застойно», не агрессивно, не ведет к колоссальным напряжениям и катаклизмам. А ведь это было очень счастливое время, и притом ну никак не «застойное»!

22 года сидел на престоле толстый, жизнелюбивый, добродушный и энергичный царь, обожающий соколиную охоту, но притом невероятно трудолюбивый, честный и при необходимости — жесткий. Что-то знакомое, верно?

Политическая система недвижна. После Смутного времени, войн за Смоленск 1630-х годов — тишина. Никто не претендует на престол новой династии Романовых. Никаких принципиальных изменений в системе управления государством. Динамика достигается все более демократичным составом Думы. Но, попав в Думу, люди сидят в ней десятками лет.

И при такой неподвижности государственного аппарата, при его «застое», — масса положительных перемен, подъем экономики, расцвет культуры. А что самое удивительное — расцвет демократии.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.