… И тогда «кладут шпалой крайнего»

… И тогда «кладут шпалой крайнего»

Не так давно ко мне обратились за консультацией второе и третье лицо из одной очень известной в Санкт-Петербурге фирмы. Суть интересующего их вопроса была анекдотична и трагична одновременно: почему президента нашей фирмы до сих пор не убили? Я пытался осторожно расспросить посетителей: почему, собственно, они считают, что их президент – потенциальный покойник. Бизнесмены удивленно переглянулись и ответили: «Ну как же? Он – богатый человек, к тому же ворует, судя по всему… И с бандитами постоянно что-то решает… Ведь таких обычно убивают, а вот он почему-то жив!»

История эта весьма точно характеризует общее дилетантское представление, что волна заказных убийств, накрывшая Россию в последние годы, вызвана появлением в стране богатых людей. На самом деле заказные убийства происходят совсем по другим причинам.

Заказное убийство, или ликвидация, – очень старое явление, описанное еще до нашей эры в древних китайских трактатах. Во все времена глобальная причина ликвидации заключалась в том, что ликвидируемый реально мешал осуществлению каких-либо конкретных планов заказчика убийства или мог помешать их осуществлению в будущем.

Это могло касаться сферы политики, бизнеса, каких-то чисто личных отношений и даже сферы искусства – например в Древнем Риме один поэт нанял убийцу для устранения своего коллеги, ревнуя к его популярности [76].

Феномен сегодняшней ситуации в России заключается в том, что многие традиции и методы чисто уголовной среды были привнесены в сферу молодого отечественного предпринимательства. Этого не могло не произойти. Бизнес в посткоммунистической России развивался стремительно, постоянно обгоняя устаревшую законодательную базу. В результате большинство бизнесменов были вынуждены постоянно нарушать закон (альтернатива была проста – либо ты ведешь свой бизнес и постоянно что-то нарушаешь, либо ты просто не ведешь бизнес). В этой ситуации предприниматели, естественно, чувствовали свою полную незащищенность со стороны государства. Но какая-то защита все равно была нужна, и они пошли на вынужденный симбиоз с бандитско-рэкетирскими группировками…

Результат оказался страшным. Практически стало невозможным вести свое дело без учета интересов организованной преступности. С другой стороны, организованная преступность в России вобрала в себя многие элементы свободного предпринимательства.

Исследуя место и роль заказных убийств в системе организованной преступности, нужно четко сознавать – они, как правило, преследуют цель, связанную с развитием «своего» бизнеса. Бандиты, впрочем, никогда не отказываются и от возможности легально заработать. Если организованной преступности когда-нибудь станет выгодно заниматься легальным бизнесом, то она может и полностью переключиться на него. Лучшим доказательством этому служит тот факт, что в западных странах наши мафиози с большим удовольствием открывают легальные фирмы.

Поэтому и к заказным убийствам серьезная российская организованная преступность относится лишь как к одному из способов ведения дел, исповедуя старый принцип технологической достаточности. Иными словами: к физическому устранению можно прибегать только в крайних случаях, когда других средств и возможностей решить проблему нет.

Какой бы крутой ни была мафия, она всегда и везде предпочитает так называемый беззаявочный материал, то есть латентные, скрытые, преступления, жертвы которых не пойдут в правоохранительные органы. Именно этим, а вовсе не извращенной жестокостью объясняются случаи утопления трупов, закатывания их в асфальт, расчленения или растворения в кислоте. Самые же профессиональные ликвидации вообще следует искать в статистике несчастных случаев: автокатастроф типа «пьяный за рулем», бытовых поражений электротоком, переломов оснований черепа в ванной. К этому же разделу «искусства убивать» относится инсценированное самоубийство [77].

На явные, открытые ликвидации идут лишь тогда, когда нет возможности совершить латентные убийства, – например, когда жертва охраняется.

Признавая заказное убийство средством ведения бизнеса, пусть и преступного, легко прийти к выводу: человека убирают, как правило, не за сделанное, а за то, что он мог бы сделать. Очень важно не спутать причину и следствие. Носителя компрометирующей информации имеет смысл устранить не за то, что он эту информацию получил, а для того, чтобы не передал кому-то. Классический пример – ситуация, в которую попали некоторые российские банкиры.

Бандитская фирма берет у такого банкира кредит под поставки, предположим, колбасы из Эстонии в Россию. Контракт на колбасу липовый. Но деньги конвертируются и уходят в Эстонию (обычно это происходит через длинную цепочку посредников). Из Эстонии сообщают, что возник форс-мажор – колбасы не будет. Деньги возвращаются в Россию наличкой или оседают в каком-нибудь западном банке. Операция закончена. Остается «положить шпалой крайнего, чтобы дорогу ментам закрыл». Крайний – это ответственный за кредит, выданный фирме, от которой остается лишь номер телефона в коммуналке. А все ревизии в банке упрутся в труп. Мертвые же, как известно, удивительные молчуны… Другой типичный пример – операция «кабанчик». Представители организованной преступности долго, иногда годами, разрабатывают какого-нибудь бизнесмена, завоевывают его доверие. Потом под некий контракт с зарубежными партнерами на счету его фирмы аккумулируют гигантские суммы. Они конвертируются и переводятся в западный банк – счет на предъявителя. Кабанчик откормлен, подходит время его забивать. Претензии всех партнеров могут быть адресованы опять же лишь к трупу. (Нечто подобное пытались проделать с петербургским предпринимателем Дадоновым. Его спасло только то, что он осознал свою дальнейшую надобность бандитам лишь в виде неодушевленной тушки и обратился в милицию.)

И в том, и в другом случае ликвидация фигурантов оперативных комбинаций произошла для пресечения будущих возможных шагов жертвы. Поэтому один из самых главных принципов выживаемости в современном жестоком бизнесе звучит так: «Скинь с себя опасную информацию!» Ведь если предполагаемая жертва уже не является эксклюзивным хранителем «деликатной информации» – ее уже нет смысла убивать. Что касается убийств из мести… Месть – категория эмоциональная, а эмоции и бизнес плохо совместимы.

Однако бывают исключения, ибо, как сказал Гете, «суха, мой друг, теория всегда, а древо жизни пышно зеленеет». Одним из таких исключений было убийство осенью 1993 г. Сергея Бейнешева, который занимался торговлей энергоносителями в Северо-Западном регионе. Его фирма подпала под влияние «тамбовского» преступного сообщества, сам Бейнешев набрал критический объем информации, но его убийство, которое произошло в ресторане «Океан», назвать ликвидацией нельзя. В ситуации с Бейнешевым произошел так называемый эксцесс исполнителя, в результате чего в роли ликвидаторов выступили те, кто должен был быть заказчиком, – сами «тамбовцы». В итоге убийство было достаточно быстро раскрыто.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.