Что же есть у соловья, или Навстречу выборам

Что же есть у соловья, или Навстречу выборам

4 октября2007 г.,15:37

Зубков станет президентом в 2008 году, поработает месяца три, потом немного устанет – все-таки сплошные стрессы, да еще в таком возрасте – и уедет в санаторий. Оттуда пришлет заявление по собственному, с приложением медсправки, все честь по чести. На новые выборы, хошь не хошь, придется идти ВВП.

– Я не хотел, – скажет он. – Меня позвали. И обратите внимание, не я изменил за эти три месяца Конституцию, и теперь президентский срок ограничен 10 годами, а количество сроков – тремя. Мне до этого нет никакого дела. Вы мне устроили итальянскую забастовку? Очень хорошо. Теперь довольны? Есть ко мне вопросы?

Об этом всем сообщило радио Би-би-си. А оно-то откуда знает, с чьего голоса поет? Так это я ему рассказал, в его же эфире, сразу, как только поставили Зубкова.

Это я вам сообщаю в первых строках, чтоб покончить со злободневностью и высокой политикой. Она нас все-таки интересует меньше, чем наша частная жизнь и происшествия, имевшие место с нашими приятелями и собутыльниками.

Один из моих таких, Женя его зовут, выпустил новую книгу. А я же покровитель изящных искусств, особенно belles letters. И пошел я на презентацию, это в ИТАР-ТАСС. Мент на входе меня не пускает, хотя я и зван.

– Покажи пресс-карту!

А у меня ее давно уже нет. Как-то без надобности. Сто лет никто не спрашивал.

– На тебе, – говорю, – визитку. Там все про меня написано.

– Нет, положено пресс-карту.

– Вот подумай сам: я щас зайду в ларек, где ксерят, и там мне за 10 минут любую ксиву слепят. А визитка у меня богатая, с тиснением, видишь – настоящая точно!

Надо отдать менту должное – он меня запустил.

Женя мне на презентации вручил книгу. Толстая, под 600 страниц, я ее кинулся в тот же день читать и прочел с немалым интересом, что по нынешним временам, как вы понимаете, редкость. (Некоторые прочли ее намного раньше, в ЖЖ по адресу www.roizman.livejournal.com.) Позвонил автору и говорю:

– Твоя книжка вызвала во мне приступ комплекса неполноценности. Мы ерундой занимаемся понемногу, а ты горы сворачиваешь. Сиротам помогаешь, инвалидам деньги на операции собираешь, ментов, невинно посаженных, вызволяешь, наркодилеров ловишь, наркоманов лечишь и прочая, прочая…

– Да брось ты, я такой же, как все. Просто меня так вынесло.

Прошло время, что-то этак с неделю, и стало ясно, что не одного меня взволновала бесхитростная Женина книжка. На нее была такая реакция: Женя (Ройзман его фамилия, не слыхали?) больше не будет депутатом. Там другие какие-то люди пойдут вместо него на выборы. Долгая история, я в этом не разбираюсь. Он, короче, давил наркомафию у себя в Екатеринбурге и таки ее заметно придушил. На этой волне его вынесло в депутаты; сперва он был независимым, дальше депутатов обязали прибиться к партиям, он по необходимости прибился к одной, теперь не важно уже к какой. Дальше – или раньше – он со всеми переругался, особенно с коррумпированной милицией и с цыганскими наркобаронами, которых немерено пересажал со своими активистами. Ну а теперь все вернулось на круги своя. По мне, так это логично. Романтики и поэты – это я про Ройзмана – редко попадают в политику в виде исключения, по ошибке, по иронии судьбы. И долго в ней не задерживаются. Чтоб проиллюстрировать всю глубину пропасти между поэтом и политикой, дам вам цитаты из новой книжки с названием «Сила в правде».

(Прошлая, для справки, называлась «Город без наркотиков» – как раз про искоренение наркомафии силами фонда, который создали Ройзман и компания. Тираж давно разошелся, книга вышла, как ни странно, в самиздате – высокая оценка! Самиздат в наши времена – это покруче даже громкой премии.)

В новой книге упоминается и старая, типа вот так, о роли и заслугах фонда, о том, что та работа продолжается: «Сейчас у нас наркоторговцев суды не отпускают. В Екатеринбурге каждый судья знает, что, как только он отпустит наркоторговца, его тут же покажут по телевизору и скажут какие-нибудь ласковые слова… По стране всего чуть больше 30 процентов наркоторговцев приговариваются к реальным срокам лишения свободы. В Екатеринбурге – больше 80. В том числе и поэтому в Екатеринбурге за последние пять лет от наркотиков не умер ни один ребенок». Но при этом: «Мы полностью отрезаны от СМИ. Как будто нас нет. Телевизор нас не показывает. Да я в общем-то без претензий». И еще: «Не дают нигде размещать наружную рекламу. Людей пытаются запугивать». «Еще раз всем говорю: мы работаем каждый день. Проверяем пейджерные сообщения, собираем информацию, контролируем все дела, которые можем, отслеживаем все суды, предоставляем закупочные деньги, понятых, закупщиков, транспорт… Просто о нас не пишут и по ТВ не показывают. А так-то мы есть».

Еще про это, причем очень изящно: «Только что позвонил мой товарищ. За деньги его пригласили на телеканал «Ермак» (вещает на УрФО). Выставили два требования: не критиковать президента и не упоминать меня. Как считаете, может ли на такой почве сформироваться мания величия?»

«Самая простая мотивация для нормального мужика? Запросто: жажда справедливости (как один из аспектов – жажда мести), такая мелочь, как поиск причин для самоуважения, элементарная мужская ответственность за маленьких детей и пожилых родителей. На поверхности лежит – просто чтоб друзья не думали, что струсил».

«Никогда не мог заставить себя разговаривать на канцелярском языке. Да и не хотел. Думаю, это основная причина, по которой мне не суждено встроиться в систему».

«Удивительные люди эти политики! Вчера обзывались (за спиной) обидными словами, а сегодня зовут дружить от чистого сердца. Как в подобном случае умилялся протопоп Аввакум: «Сегодня батюшко, а вчера – блядин сын».

«“Анисим, Анисим, мы тебя возвысим, посадим на терем, а потом снимем и обсерем”. Вот это да! Вот это по-нашему! Замечательная пословица!»

«В кулуарах после обсуждения один депутат другому:

– Да, надо эту графу убирать! Моя баба ходит на выборы и все время голосует против всех.

– А почему так?

– А я, – говорит, – тебя знаю, там все такие же, как ты».

И вот чем он закончил свою книгу, это из беседы с товарищем:

«– Зачем ты вообще это делаешь?

– Долги раздаю…

– Не понимаю…

– Я раньше тоже не понимал».

Глубоко, не для СМИ, тут надо репу чесать и думать…

Я свою эту заметку закончу стихами Давида Самойлова, которые Ройзман приводит в своей книжке, завидуя, что это не он написал:

Что же есть у соловья?

Голос, больше ничего…

Что же есть у воробья?

Вовсе нету ничего…

У стихов появилось теперь новое прочтение, еще одно. Типа – было за кого на выборах отдать голос. А сейчас за кого? И есть ли голос, если нет выборов? Хотя, может, то, что будет в декабре, все-таки можно назвать выборами? Не знаю, мне трудно судить. Я по выборам не хожу уж который год, неохота зря подметки стирать. Нет, а вы, конечно, сходите, отдайте голос за нерушимый блок!

Если вы, конечно, держите себя за соловья.

PS

Текст будет неполным без констатации слуха: Ройзмана подвинули, потому что он сидел. Чтоб не портил картину.

Ну сидел.

И?..

А давайте еще Солженицына сошлем на 101-й километр. Как старого зэка. И пусть Путин туда к нему в гости ездит чай пить, а не в Троице-Лыково. На кой нам двойные стандарты?..

Данный текст является ознакомительным фрагментом.