Гомеровский вопрос

Гомеровский вопрос

А откуда вообще известно про эту победу? Кто говорит о победе, если никаких фактов за нее нет и все факты против?

О победе впервые заявил Гомер в «Илиаде» и «Одиссее». Затем эти произведения искусства стали классическими, и настолько классическими, что все греки знали их наизусть аж до «эпохи эллинизма» включительно. Если взять время написания «Илиады» — VIII век до н. э., то получится, что 1000 лет все греки воспитывались только на Гомере. И уже за Гомером все остальные греки и весь мир повторяли, что греки победили троянцев. За 1000 лет это можно вбить в голову кому угодно. А за остальные 2000 лет никому в голову не пришло это опровергнуть или перепроверить. Хотя кое-кто все же возражал.

Что же это за «глыба», что за «матерый человечище» — Гомер, который переписал историю? Здесь мы встречаемся с загадкой. В филологии существует даже так называемый «гомеровский вопрос». Очевидно, что «троянская война» была самым масштабным событием той эпохи и, как всякая война, стала основой эпосов и былин, как скандинавский эпос складывался скальдами после походов викингов, а русские былины появлялись после войн с хазарами. Былины и песни сочинялись многочисленными народными певцами и игроками на народных инструментах. Как правило, это были бедняки, юродивые, увечные, слепые, которые сложением песен зарабатывали себе на жизнь. Я. Марр высказывал точку зрения, что слово «гомер» вообще не имя собственное. В древних языках оно означает «слепец», причем не всякий, а именно побирающийся и промышляющий искусством. Есть легенда, что Гомер и был слепцом, то есть Гомер был «гомером». Автор также мог взять себе этот звучный древний псевдоним. Представьте: кто-нибудь сегодня написал эпическую поэму и подписал ее «Пророк» или «Медиум». А ведь слово «гомер» означало то же самое и имело налет древности и мистики.

Но был ли сам Гомер как личность? Все его биографии и изображения относят к гораздо более позднему времени, чуть ли не к эпохе Октавиана Августа, поэтому они недостоверны. Уже во времена Геродота существовало мнение, что Гомер — не один человек, а множество певцов, но Платон и Аристарх считали, что «Илиаду» и «Одиссею» написал один человек. Уже из этого, однако, очевидно, что «Илиада» и «Одиссея» существуют как некие целостные произведения и они известны широкой публике. Правда, есть вопрос: та ли это «Илиада», которую сейчас знаем мы, ведь до нас дошел список III–IV века. Понятно только, что какая-то «Илиада» уже существовала, и общий смысл ее был тот же, и приписывалась она уже некому Гомеру. Его, кстати, ругает Гераклит за неразумие и излишнюю попсовость.

В александрийскую эпоху Ксенофан и Геллоник высказались за то, что «Илиада» и «Одиссея» принадлежат разным людям, так как иначе невозможно объяснить, что женою Гефеста, по «Илиаде», была Хари-та, а по «Одиссее» — Афродита, или то, что у Нестора, по «Илиаде», считалось 11 братьев, а по «Одиссее» — только два и т. д. Однако критические взгляды не укрепились, и верх одержало мнение Аристарха, считавшего, что обе поэмы принадлежат Гомеру: «Илиада» была написана поэтом в молодые годы, а «Одиссея» — в старости.

И вот в 1795 году филолог Вольф с истинно немецкой тщательностью предпринимает критическое исследование творчества Гомера. Его вывод: «Илиада» и «Одиссея» композиционно слабы и противоречивы, содержат множество нестыковок и неточностей, различные места поэм написаны довольно разным по времени и местам происхождения языком и разными по таланту авторами, сводкой и редактированием единого текста занимались бездарности, а окончательная редактура произошла в VI веке до н. э. при дворе афинского тирана Пизистрата. Авторитет Вольфа и сегодня велик, у него много последователей, в том числе видный современный российский ученый Л. Клейн. Есть и масса так называемых «унитаристов», то есть тех, кто доказывает, что был некий единоличный автор — Гомер.

Аргументы «унитаристов» таковы: наличие архаичных слов и информации о событиях, которые явно произошли в период «троянской войны», свидетельствует только о том, что Гомер работал с материалами древних саг, песен и былин, а многие из них были известны народу. И поэтому он вплетал цитаты, согласно греческому обычаю без всяких кавычек, в свой текст. Противоречия в композициях и деталях могут смущать скучного немецкого ученого, но не истинного художника, в творчестве это называется художественными условностями. В конце концов, если разобрать любую книгу современного поэта или писателя, допросить с пристрастием, окажется, что там тоже масса нестыковок, шероховатостей, небрежностей и прочего, а уж нестыковок между разными произведениями одного автора даже с общими героями вообще бесконечное множество. Да, отдельные части поэм написаны явно не в ударе, зато какое огромное количество сочных фраз и метафор попадается в других местах. А есть вообще гениальные куски. Ну и что? Обычное дело. Еще Маяковский говорил, что «поэзия та же добыча радия», и ради единого слова можно извести много руды. А что, у Пушкина или других поэтов все произведения равно гениальны? Нет, но это не отменяет единоличного авторства.

Скорее всего, прав филолог Ховальд, который считает, что есть «малые коробочки, вложенные в одну коробку». То есть Гомер был неким поэтом, который объединил ходившие тогда предания и сказания и на их основе попытался собрать законченное произведение со своей интерпретацией событий. Все возможные «швы» между сказаниями и преданиями он попытался замазать, а пробелы — восстановить. Добавил кое-что и от себя. Возможно, в его редакторский текст внесли мелкие изменения и добавления более поздние переписчики и редакторы. В целом же произведения эти высокохудожественные, что позволяет говорить об одном авторе, поскольку никакие великие вещи не пишутся по принципу буриме.

Чтобы целостное произведение могло сохраниться, а не распасться обратно на такие же куски, оно должно быть записано, а потом многократно скопировано и переписано и распространено по всей Греции. Греки обладали письменностью уже в IX веке до н. э. Следовательно, между VIII и VI веками произошел свод сказаний в две единые поэмы. С VI века до н. э. поэмы Гомера прочно внедряются в систему греческого образования, становятся обязательными для изучения всякого образованного эллина. Сами поэмы написаны не ранее VII–IX веков до н. э., то есть спустя 300–500 лет после описываемых в них событий.

Представьте: сегодня кто-то взялся описывать Смутное время, не имея возможности пользоваться ни музеями, ни книгами исторической науки, а только с опорой на народную молву… С одной стороны, 300–500 лет — срок достаточный для того, чтобы накопилось огромное число различных преданий, с другой стороны, все события уже не совсем актуальны. Попытка заявить о том, что греки победили троянцев на 300 лет раньше, вызвала бы отторжение: слишком велика была горечь поражения и слишком нелепо и контрастно это бы выглядело для исторической народной памяти. А вот в VIII веке до н. э. для объединяющейся Греции, возрождающейся, наконец-то пережившей боль поражения, выходящей на новую историческую арену, новая интерпретация события было «самое то, что доктор прописал».

Мы сплошь и рядом наблюдаем ревизию истории. Не успела какая-нибудь Украина получить независимость, а уже на нас сыплются «исторические сочинения» про то, что «украинцы самые древние люди на земле», они «открыли Америку», «основали Иерусалим», «кормили хлебом всю древнюю Европу» и, кстати, эти же «историки» и Гомера объявляют «великим украинским писателем»…

Гомер был великим фальсификатором, создателем великого народного мифа новой Греции, его «матричной книги». Гомер, если можно так выразиться, и создал новую Грецию. Неважно, действовал он первоначально по личному почину или выполнял политический заказ новых нарождающихся сил, или же наоборот, сам стоял у истоков возрождения Греции и своим творчеством подтолкнул и создал его. Важно то, что позже он пророс во всю греческую культуру. Его язык надолго определил развитие греческого языка вообще, а также развитие поэтических канонов. Поступки героев определяли нормы нравственности и много чего еще. Гомер — это то, что сплачивало греков как народ, хотя политически они были разделены и отстояли на тысячи километров друг от друга. Сделанное Гомером можно сравнить с тем, что сделал Моисей для Израиля.

Поэтому авторитет Гомера был еще довольно шатким в V веке до н. э., его мог себе позволить ругать Гераклит, и он уже был абсолютно непоколебим в чуть более поздние времена, вплоть до эпохи эллинизма.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.