Лето Русский вопрос как вопрос о власти

Лето

Русский вопрос как вопрос о власти

037

Провинциальная Россия. Царство бартера. Старые и молодые хищники. Лев Тихомиров и проблема государственных учреждений. Разложение сталинской власти, случай Тюмени. Самопоедающий сталинизм с демократическим флажком ? Чем может быть государство в России? Русский вопрос.

Глеб Павловский: Безумно интересно, куда идет пока не затронутая событиями не-Москва. Ведь провинциальная Россия не проходила то, чем трясло Москву. Она не обольщалась, и она не разочаровывалась. Задача выживания переориентировала власти с директив центра на зообиологию человека. Плавно, с сохранением прежних хозяев на местах. Почти всюду первый секретарь горкома стал главой администрации.

Михаил Гефтер: Мне рассказывал знакомый, чем держится Свердловская область. Говорит, понимаете, у нас все на бартере. Связи экономические порваны, все на натуральном обмене. Самые предприимчивые бывшие инструктора горкомов и обкомов – те всех знают, и их все знают. Связывают производства, меняют то на это, как могут. Кадры обновились, много молодых людей. Самые хищники из комсомольских работников!

В этой связи вспоминаю один архивный документ «Народной воли», письмо Льва Тихомирова¹ 1880 года. Тогда как раз была пауза в терроре, с приходом Лорис-Меликова² они прекратили террористические акты. С конституционалистами даже связались. И есть письмо Тихомирова о том, что мы, революционеры, проморгали проблему учреждений. Никто у нас не знает учреждений! А без этого знания как будем переделывать Россию? Пора срочно разобраться, каковы учреждения империи и как они работают.

Та гигантская махина сталинская, которая по приказу могла за день перебросить завод по воздуху на вертолетах, стала разлагаться. При Брежневе власть превратилась в товар. В планировании, в грандиозной системе служб по отбору и перераспределению ресурсов пошли структурные метастазы.

У меня был знакомый экономист по размещению производительных сил – один из тех, кто спас от затопления район Тюмени, где теперь добывают нефть. Уже были данные, что там есть нефть и газ, но кто-то решил строить ГЭС и затопить земли. Ему тогда удалось спасти, хотя у секретаря обкома патрон был членом Политбюро. Он в государственной экспертизе говорит: «Зачем вам плотина?» – «Как зачем, а у соседей?» – «Нет, вам-то зачем?» Ему говорят: «Просчитали, все окупится». Он им: «А нефть, которую вы затопите, посчитали, сколько она стоит?» Каждый секретарь обкома желал, чтобы у него была самая высокая плотина. Сколько при этом загубили земли!

Понимаешь, система стала самопоедающей и страшной. Теперь ее в виде развалин сохраняют, но предмет деятельности стал окончательно непонятен. А непонятный предмет в России всегда предмет власти. Это один из центральных вопросов. Демократы на нее нацепили флажок демократии, одновременно удвоив свое презрение к людям. И удивляются, что число чиновников растет!

Тут встает проблема всерьез теоретическая, русский вопрос. Это вопрос о том, что будет представлять собой государство в России? Государство все-таки система учреждений с определенными функциями, границами компетенций. А у нас привыкли, что государство – это нечто везде и всюду, пока не отомрет. В юности я любил идею отмирания государства, она мне была по душе. И только в зрелые годы подумал: боже мой, как чудовищно сработала эта идея в ее сталинской версии!

Вроде бы все через это прошли, всё знаем на своей шкуре. Но обсудить известное никто не смеет. Демократический бред в газетах не позволяет осмыслить, как с этим справиться.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.