3

Первое судебное заседание по «делу архаровцев» назначено было на 30 декабря – будто специально, чтобы оно не состоялось. Оно и не состоялось – никто из обвиняемых не приехал. Следующее заседание назначили на 13 января. Однако срок давности, по статье «Незаконная охота» составляющий два года, истекал 9 января. Исход дела был ясен – сидеть эти ребята точно не будут. Но оставалась еще надежда, что хотя бы судимость на них будет – какой-никакой, а урок. Когда же в апреле (!) суд, наконец, начался, ни на что, кроме как на урок, надеяться уже не приходилось.

– По большому счету уже неважно, кто стрелял, – сказал мне Алексей Вайсман, сотрудник Фонда дикой природы, комментируя начало процесса. – Сроки давности по 258 статье – два года, и они же истекли. Никто никого не осудит. Важно другое: суд начался, он установит факт преступления, совершенного должностными лицами по предварительному сговору и повлекшего за собой смерть людей. Это важно само по себе. До сих пор никто и нигде в России не был назван за такие вещи преступником. И если это произойдет хотя бы посмертно, будет очень правильный прецедент.

Согласно обвинительному заключению, инициатором охоты выступил Александр Косопкин (явно со слов Банных). Он же, как явствовало из обвинительного заключения, принимал прямое участие в охоте: вместе с главным горно-алтайским природоохранителем Виктором Кайминым и московским гостем Сергеем Ливишиным сидел в засаде, на которую вертолет нагонял группу архаров. Понятно, что и эти подробности были выявлены самым нехитрым оперативным методом – со слов все того же Банных.

При этом, сам Банных на процессе отсутствовал – за него в Кош-Агаче отдувался адвокат. Не приехал и Белинский. В зал суда явился только Капранов. Даже журналистов до Кош-Агача добралось минимум – РИА «Новости» и «Коммерсант».

Суд выглядел если и не комедией, то уж точно лирической оперой: отсутствие подсудимых сводило к минимуму возможности судебного следствия. Да еще и обвинитель Евгений Морозов явно спутал свои функции с адвокатскими: во время прений 15 апреля он предложил осудить каждого из уцелевших охотников к году лишения свободы, но от наказания освободить за истечением срока давности.

Сама по себе «диспозиция» статьи «Незаконная охота» существенно сужает количество возможных претензий к подсудимым, особенно к Банных. За бортом остается масса интересных вещей: кто оформлял охоту документально? Кто фрахтовал вертолет и кто за него платил? Охота – это и правда стрелял или не стрелял. Ну может Банных и в самом деле не стрелял. Но без него этой охоты точно не было бы – а значит, семь человек остались бы в живых. Возможно, куда более подходящей квалификацией «дела архаровцев» было бы «причинение смерти по неосторожности» (а для того же Колбина подошла бы статья «Причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей), но додуматься до этого можно было только, имея настоящее желание наказать виновных. А желания не было.

23 мая судья Лубеницкий огласил свое решение: вина не доказана, обвиняемые полностью оправданы. Закон при этом разговаривал в общем-то сам с собой: в зале, кроме судьи, был еще обвинитель и только один из защитников. Прокурор Морозов сразу после окончания заявил, что непременно опротестует решение судьи и не сплоховал – опротестовал.

– Когда дело возобновили, была иллюзия, что суд отважится если не на срок, то хотя бы на признание того, что имела место браконьерская охота… – сказал мне Алексей Вайсман, сотрудник Всемирного фонда дикой природы. – Но, похоже, закон в этой истории никого не волновал, а тянулось все так долго лишь потому, что кто-то нацелился отобрать у Банных бизнес. Но Банных устоял и даже укрепился.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.