Глава 3

Глава 3

За последние годы россиянам предлагали разные лозунги, но в конечном итоге все они сводились к одному: никого не слушай, живи как тебе нравится, единственным мерилом твоего успеха являются деньги. Мораль исчезла. Попытка подменить ее религиозными догмами провалилась, это можно сказать точно. То есть, как бы ни относиться к возрождению церкви, сейчас приходится с печалью констатировать, что исламские проповедники, особенно наиболее агрессивные, добились гораздо более впечатляющих успехов, нежели православные. Одна из причин – церкви не хватает достаточного количества проповедников, которые говорят с людьми на их языке, готовы идти к ним, понимать их и живут не внутри своей «корпорации», а вместе с теми самыми мирянами, которым должны нести Слово Божье. Они бы и рады стать пастырями, только сами не очень хорошо понимают, куда именно надо вести людей.

Кроме того, нельзя не отметить, что за специфический период 90-х на фоне множества скандалов, связанных с невнятной коммерческой деятельностью и страшным увлечением всеми и всяческими пороками, которыми только было больно общество, отношение к церкви сильно ухудшилось, и только сейчас она с трудом начала восстанавливать свой моральный авторитет. Да и рецепты, которые предлагают уважаемые церковные деятели, крайне далеки от реалий нашей жизни. Поэтому их выслушивают с уважением, особенно когда речь идет о Патриархе, но увы: если попросить назвать хотя бы десяток достаточно известных священнослужителей, выяснится, что большинству обывателей известны максимум три-четыре имени. А дальше тишина.

Россияне аморфны, но живут в рамках неких предубеждений еще с 1917 года. Нам по-прежнему кажется, что нас все обманывают, что сами мы по своей природе чистые, честные и порядочные, а власть плохая. Дальнейшие различия в мировоззрении зависят от уровня образования и культуры. Один из вариантов – искренне считать, что во всем виновата мировая закулиса, что есть некое страшное лицо сионистского, мусульманского, американского, олигархического или чиновничьего заговора, что все всё видят и молчат, но если дать русскому человеку распрямиться, то он всем наконец покажет. Правда, дальше все упирается в определение того, что есть русский человек. Люди с очень разными фамилиями с радостью берут на себя право говорить от лица русской нации, но почему-то всегда в конечном итоге зовут к топору, который должен обрушиться на голову соседа, в результате чего его сотовый телефон перейдет в их карман.

Страшная путаница в мозгах и терминах у этих людей приводит, как правило, к тому, что они чувствуют себя обманутыми. Хотя можно сказать, что все происходит с точностью до наоборот: именно из-за того, что их жизнь не состоялась и они не смогли найти свое место, в их головах начинает роиться дикое количество совершенно сумасшедших, бредовых идей. Этакий замес плана Даллеса, которого на самом деле никогда не существовало, с протоколами сионских мудрецов и современными агитками в духе худших традиций РНЕ и ДПНИ.

* * *

Удивительно, но при Гитлере жизнь в Германии многим нравилась. Действительно – коррупции не было, дороги замечательные, народный автомобиль, всеобщее ликование, военные победы, экономическое процветание, мощная рейхсмарка. И где-то на заднем плане, фоном, несущественные проблемы с мало что значащими неприятными людишками. Ну цыгане – подумаешь, какие-то кочевники, кому до них есть дело? Евреи опять же. И вот ведь как странно получилось – казалось бы, такие пустяки! Но в памяти человечества Гитлер остался одним из самых ужасающих злодеев, а заодно несмываемое клеймо получил и исповедуемый им национал-социализм. Замечу – не фашизм, как многие наивно считают. Фашизм Муссолини как раз был лишен националистической окраски, она появилась существенно позже, уже после того, как северной Италией фактически стали управлять немцы.

В России всегда была большая проблема с определением в общественном сознании границ народа и нации, как и того, что можно, а чего нельзя. В ключевой работе Владимира Ильича Ленина, посвященной этой теме, советскому человеку раз и навсегда объяснили, что все наши народы равны, но тем не менее надо помнить о национальной гордости великороссов и при этом не оскорблять малые народы. Ленин, конечно, ничего плохого сказать не хотел, это за него сказали его последователи, не моргнув глазом назначавшие целые народы виновными, подобно тому как сам он в свое время назначил виновными целые классы.

Хотя, если посмотреть внимательно, мы увидим, что многие века в царской России национальность не играла особой роли, гораздо важнее была сословность. И этническое происхождение никогда не определяло роль человека, если только – необходимая ремарка – он не был в числе так называемых угнетенных или пораженных в правах народов. Но в широком смысле Российская империя проводила как раз очень мудрую национальную политику, и сбой в ее формировании, когда ряд этнических групп оказался поражен в правах, как раз и привел к активной революционной деятельности внутри именно этих групп, что в конечном итоге развалило великую страну.

Однако никто не задавался вопросом, какой национальности были Пушкин, Лермонтов, Кутайсов и Милорадович, Барклай де Толли и Багратион. Да и Фет – не особо русская фамилия. И даже псевдоним Герцена – тоже, прямо скажем, не русского корня. Хотя, конечно, все помнят, что его отец, не признавший своего сына, был великороссом. Напомню, что даже сам термин «русский» в то время не был принят – скорее, если речь заходила об этнической идентичности, говорили «великоросс» или «малоросс».

* * *

XX век внес свои коррективы. Мы гордились своим интернационализмом, издевались над Америкой, где линчуют негров, а фильм «Цирк» навсегда вошел в наши сердца благодаря яркому эпизоду в финале, когда на провокационное восклицание: «У белой женщины черный ребенок!» – седовласый директор цирка реагировал искренним и величественным недоумением: «Ну и что?» Маленький чернокожий мальчик сладко засыпал, и представители разных национальностей пели ему колыбельную – каждый на своем родном языке.

Силы страны и ее компетентных органов были заняты скорее выяснением сословия и классового происхождения, нежели этнической принадлежности. Хотя все помнят, как сильно не повезло немцам, когда началась война – они оказались среди неблагонадежных групп населения, равно как и вайнахским народам, и эстонцам, и крымским татарам, и ряду других народностей, которые на себе узнали всю реальную мудрость национальной политики. Можно сказать, что игривый анекдот советских времен о том, что такое дружба народов, приобрел абсолютно реальное звучание: «Это когда великий русский брат дает руку великому армянскому брату, тот – великому грузинскому брату, а он – великому татарскому брату, и так далее, и так они все, взявшись за руки, вместе идут бить морду ненавистным…» – а дальше подставьте любую национальность по требованию. Так и получалось. Все были великие, все друг друга страшно любили и приносили коллективные клятвы в верности у фонтана Дружбы народов – до того момента, пока не выяснялось, что один из великих братьев, оказывается, совсем не великий, и вовсе даже никакой нам не брат. И тогда можно было отдать приказ войскам НКВД и передислоцировать горский народ куда-нибудь в степи Казахстана, особо не считаясь с количеством погибших как в процессе депортации, так и в период ассимиляции.

Но государственная идеология, несмотря на бытовой антисемитизм и внутреннюю подозрительность, которая волей-неволей поддерживалась регулярными разоблачениями врачей-убийц, крымских татар, сионистского заговора в МГБ и пр., оставалась интернациональной. На государственном уровне бытовой национализм все-таки пресекался. Государство говорило: «Мы – многонациональная страна, вот у нас есть образцово-показательный татарин, образцово-показательный грузин, образцово-показательный еврей…» Четко просчитывались национальные квоты на представительство в органах власти и поступление в вузы, устраивались бесконечные вечера дружбы и дни культуры народов. Многие писатели понимали, что им будет гораздо легче издаться, если они вдруг потеряют свою родительскую национальность, превратившись в представителей гордых, но малочисленных народов – настолько малочисленных, что мало кому до этого известных, но каждому народу полагалось иметь свою литературу, то бишь своего поэта или прозаика, своего ученого, своего военного героя – список можно продолжить.

Эта тема порождала огромное количество шуток и хихиканья, но, тем не менее, при всей смехотворности подобной политики внутреннее напряжение, веками копившееся в результате застарелых обид одной народности на другую, исторических несправедливостей и неравномерного распределения ресурсов, удавалось сглаживать на протяжении достаточно долгого срока. Наверное, инстинктивно наши руководители чувствовали, что национализм – страшная болезнь, подобная чуме или оспе, и эта жуткая зараза, вырвавшись из-под контроля, в любой момент может разорвать страну на части. И не только потому, что в нашей истории уже были примеры, когда выяснение национальной принадлежности доводило народы до беды, – вряд ли это их сильно волновало. Скорее, присутствовало понимание, что Россия в силу своего особого исторического пути не может существовать как моноэтническое государство. В 1612 году выбор уже был сделан – мы не стали Польшей.

И для людей того времени, и, пожалуй, для поколений советских людей большее значение имело не то, какой они национальности, а то, какое у них гражданство. Слово «русский», как правило, – до начала XX века уж точно – означало «подданный Российской империи». Конечно, нет никакого смысла в том, чтобы стыдиться своих национальных корней, это было бы попросту глупо. Но у нас перед глазами имеется пример второго мирового плавильного котла – Америки, где нет понятия национальности, записанной в паспорте. Ведь сами мы, несмотря на декларируемую терпимость и девизы наподобие «все флаги в гости будут к нам» и «нет плохих национальностей», тем не менее, позволяли себе на всякий случай спрашивать у новых знакомых девичью фамилию матери. Конечно, мы всех очень любим, все равны и всё замечательно, но главное – чтобы враг не пробрался.

Вот эти двойные стандарты рано или поздно должны были взорваться. Когда исчез пресс советской идеологии, привычная подозрительность привела к предсказуемому результату. Государство стало разваливаться – во многом из-за крайне неразумной политики Горбачева, в том числе национальной, поскольку именно при Горбачеве выступили на первый план конфликты между национальными республиками и проживающими внутри республик этносами. И мы тут же вступили в тяжелейшую эпоху этнических конфликтов, кровопролитных, безумных. До сих пор на территории бывшего СССР существует колоссальная напряженность между армянами и азербайджанцами, грузинами и абхазами, грузинами и осетинами – список можно продолжать. А все ужасы, творившиеся в наших закавказских республиках, имели прямое отношение в том числе и к этническим конфликтам.

* * *

Что же такое нация? Что такое народ? Почему вдруг люди с очень разными, абсолютно нерусскими фамилиями, совершенно непохожие внешне на эталонных представителей славного рода славян, вдруг стали брать на себя право определять, кто чистый, а кто нечистый, кто наш, а кто не наш? Почему в народе, на протяжении почти столетия воспевавшем интернационализм, национальные мотивы зазвучали вдруг с такой силой, что в свое время целая партия под названием «Родина» пыталась пройти в Думу под вполне националистическими лозунгами?

Да и сейчас многие политики явно или неявно пытаются разыгрывать эту карту.

Как ни печально, антинацистская прививка в какой-то момент времени перестала действовать. Мы не удивляемся, когда средства массовой информации без стеснения задают вопрос, какой национальности те или иные люди, проходящие по партийным спискам, нас не коробит, когда разнообразные деятели, выступая на публике, всячески пытаются снять вину, если угодно, с представителей целого народа, перекладывая ее на всех остальных. При этом приписать любому человеку любую национальность на самом деле очень легко. У нас ведь как принято считать: если в человеке есть две капли еврейской крови, то он еврей. И неважно при этом, что по всему остальному он русский – по языку, по культуре, по внешности, по религиозной принадлежности, наконец. Нет уж, говорим мы, вот оно что, вот он какой, оказывается… Хотя даже элементарная математическая статистика показывает, что во всем мире не найдется ни одного народа с абсолютно чистой кровью – разве что какие-нибудь бушмены или амазонские индейцы, волею судеб лишенные возможности контактировать с соседними племенами. Но ведь писались книги, выводились целые теории, суть которых сводилась к снятию вины с себя и перекладыванию ее на неугодные нации, назначавшиеся средоточием зла.

Фактически мы оказались жертвами рабской психологии. Обвинять себя в собственной нищете и проблемах было бы глупо, а искать виноватых крайне легко. Мы наивно выносили зло за пределы себя, своего сознания, персонифицируя его в соседе. При этом никакими цивилизованными, если угодно, разумными мерами решения проблемы даже не пахнет. Мы словно перенеслись в какие-то жуткие средневековые реалии, когда весь род считается виновным и подлежит уничтожению. Описаний подобных злодейств полным-полно в Библии, однако она повествует об очень давних временах. А когда современный человек говорит другому: «Да, кстати, и все твои дети виноваты», – вряд ли это та самая ветхозаветность, которой хотелось бы следовать.

Многие современные блоггеры и политики с нескрываемым наслаждением заявляют: «Я – националист». И каждый раз хочется спросить: скажи пожалуйста, как ты определяешь расу, как ты определяешь чистоту? А оказывается, очень просто, практически элементарно. Уже появились псевдоученые, которые выводят теории русского гена, русской идентичности – теории, далекие от науки, но с удовольствием подсказывающие якобы правильный ответ. Некоторые политики в стиле Дмитрия Рогозина отвечают, что истинной чистотой крови может гордиться только макака-резус, поэтому если человек действительно русский, то это в первую очередь культура. Другие, как афонский монах Афанасий, убеждены, что русский – это обязательно православный. Учитывая, что количество истинно верующих людей в стране крайне невелико, можно сказать, исходя из его версии, что русских среди нас совсем немного. Есть и те, кто считает, что последовательный русский человек – это только славянин и язычник, поэтому никакого христианства – это чуждая религия, принесенная одним крайне неприятным народом с Ближнего Востока. Так что даже среди самих националистов нет единства и нет общего представления. Есть только общая нелюбовь к тем, кто не является такими, как они.

* * *

Сегодня, увы, все чаще и чаще видны попытки пересмотреть высокие гуманистические принципы, одним из которых является личная ответственность. Все чаще пытаются назначить виновных. Как правило, любой подъем националистических настроений заканчивается одинаково: в какой-то момент начинают бороться за чистоту расы, назначают виновных уже по факту рождения не в той семье, а других, следовательно, обозначают априори невиновными и имеющими право на все. Подход, ведущий в никуда. Раз за разом в истории всплеск национализма заканчивался признанием расовой теории, следованием ей, и как итог – конфликт, вырождение, гибель. И ни разу не было по-другому.

Абсолютно не скрывая своих воззрений, нынешние националисты умудряются обходить стороной тему Татарстана и Башкирии, предпочитая не замечать веками существовавшие бок о бок с русскими народы, уже давно ставшие братскими, и махнуть рукой на Поволжье. И ни мордва, ни чуваши, ни татары, ни калмыки, ни народы Севера не попадают в прямое рассмотрение националистов. При таком подходе русское государство для русских невольно ужимается до размеров удельных княжеств. Так что, если перестройка Горбачева и последующее правление Ельцина отбросили нас к границам XVI века, то эти умники возвращают в еще более древнюю историю. Я уж не говорю о том, что почти для всех националистов стала общей странная идея отделения Кавказа. Фактически националисты выступают абсолютно в унисон с такими давними и осознанными врагами «империи зла», выражаясь в терминах холодной войны, как господин Бжезинский, глубоко убежденный в том, что для России может подойти только югославский сценарий, и мечтавший разорвать страну по национальному признаку.

Таким образом, если в России когда-нибудь полыхнет страшный пожар национализма, это однозначно приведет страну к самому страшному сценарию будущего. Давайте предположим, что в результате выборов приходят к власти, например, националисты, скрывающиеся под лозунгами ДПНИ. Формируют Думу, начинают принимать законы, и в частности ущемляют республики Кавказа и республики Поволжья. Очевидно, что военной силы, достаточной, чтобы удержать Кавказ в составе федерации, у нас не будет. Достаточно подверженный западным воззрениям Калининград тут же скажет: «Ребята, мы не с вами, нам этого не надо». Дальний Восток, население которого очень и очень разнородно по национальному составу, тоже задумается – а не махнуть ли ему рукой и не вернуться ли к когда-то существовавшей идее Дальневосточной республики? Сибиряки начнут выяснять, кто тут более русский – изнеженные жители Москвы, Владимира или Вологды или они, настоящие обитатели России-матушки. И тоже постараются организовать какое-нибудь Сибирское плюс Уральское государство. О Татарстане, Калмыкии и Башкирии можно даже не говорить – понятно, что и они попытаются каким-то образом отделиться.

А что произойдет с ядерным оружием? Думать, что Запад будет сидеть и смотреть, как огромный российский ядерный потенциал попадает в руки к националистически настроенным организациям, было бы наивно. Исходя из этого, у Запада не будет другого выхода, кроме интервенции. Противостоять вторжению военным путем распавшаяся на несколько частей Россия не сможет – это очевидно. Таким образом, нам и в самом деле будет уготована судьба Югославии, где как раз националистические силы растащили процветающую по социалистическим меркам страну на отдельные государства, каждое из которых переживает сейчас далеко не лучший период в своей истории. Я уж не говорю о крови, не говорю о том, как будет определяться судьба детей, родившихся в смешанных браках, не говорю, что многие будут вынуждены скрывать родителей – это все пустые слова. Националистам они неинтересны. Националистам нужна возможность покричать, что во всем виноваты «они», и де-факто за каждым криком эхом звучит «экспроприация экспроприаторов» и «грабь награбленное». При этом националистическая чума настолько глубоко проникает в сознание, что даже бывший спикер Совета Федерации Сергей Миронов не смог остаться в стороне и открыто пожелал успехов блоггеру, поддерживающему ДПНИ. Что конечно, ставит немало вопросов и к самому Сергею Михайловичу, и к членам его партии.

Поэтому в определенном смысле именно националисты являются злейшими врагами России. Де-факто критерий очень простой: если реализация твоей позиции неизбежно приведет к колоссальной потере как населения, так и территории и национального богатства, то как можно такого человека считать другом России?

* * *

Еще в конце прошлого века в кремлевской администрации с приходом Волошина сложилось четкое понимание, что основные проблемы нашей страны связаны как раз с национальным делением. Дело в том, что, если уйти от национального деления к чисто административному, множество вопросов попросту исчезло бы, поскольку республиканские флаги и этнические проблемы не играли бы такой определяющей роли. Ведь смешно говорить, что есть, к примеру, нация техасцев, или нация колорадцев, или нация алабамцев. Ничего подобного – есть только американцы. Но насколько тяжелее была бы ситуация, если бы в Соединенных Штатах столкнулись именно с этническим делением!

При этом, как ни странно, линейные подходы к решению национальных вопросов тоже не работают. Мой приятель родом из Таджикистана, ныне, к сожалению, уже покойный, говорил: «Знаете, у нас в Таджикистане есть раисы и дехкане. Раисам можно все. Дехканам – почти все». Странный, непонятный для нас, во многом чуждый клановый уклад, легко перекочевавший от периода таджикской независимости к Российской империи и из Российской империи в Советский Союз, оказался в момент разрушен крайне неумным подходом Михаила Сергеевича Горбачева, который назначил вторым секретарем компартии Таджикистана Петра Лучинского и попытался изменить клановую систему, разрушив многовековые устои. Как результат – жуткая гражданская война.

Выясняется, что механизм, отвечающий за тонкую настройку национальных отношений, нелинейный. Он несет в себе весь груз исторических особенностей и не просто требует аккуратнейшей, ювелирной, скрупулезной работы, но и кошмарным образом реагирует на любое жесткое воздействие. Многие подозревают, что Сталин своей национальной политикой заложил бомбу замедленного действия под государство, которое откажется от социалистической идеологии. И действительно, странный принцип деления страны крайне сложно поддается изменениям. Любая попытка затронуть его вызывала такой всплеск национальной гордости окраин, что могла привести не просто к неадекватным, а к жестким военным последствиям. Даже теракты, которые совершались в советское время, и те приписывались армянской националистической организации, хотя, как часто бывает, теперь уже неясно, кто на самом деле эти теракты совершал. Но тем не менее, вопрос был опять же национальным.

Как это часто бывает, в отсутствие харизматических лидеров люди зачастую совершают ошибки. Начинает казаться, что можно привлечь к руководству вот этого, яркого, а такой пустячок, как национализм – ну, ничего страшного. Но национализм не бывает чем-то нестрашным. При этом надо очень четко отличать его от гордости за историю своего народа, от уважения к традициям. В конечном итоге националисты говорят – я лучше, чем он, потому что я родился русским, а он нет. Хотя опять же повторю: пока никто не может ответить на вопрос, кто же такой русский, достаточно убедительно, чтобы сказать: «Да, точно». Да и вообще, этимология слова «русский» до сих пор не вполне ясна – есть множество версий, часть из которых может показаться нам оскорбительной, как, например, то, что словом «рус» обозначались гребцы, воины на лодках тех самых приглашенных варягов.

Поэтому национализмом в любом виде нельзя подменять чувство гордости за свою страну и уважение к ее традициям. Я часто провожу такой эксперимент в аудитории: прошу поднять руки тех, кто гордится, что они русские. Поднимают руку многие. Потом прошу поднять руку тех, кто гордится тем, что они мужчины. А потом спрашиваю: «А что вы сделали для того, чтобы родиться русскими и родиться мужчинами? В чем ваша заслуга? Почему это делает вас хоть сколько-нибудь особенными?»

На мой взгляд, люди неправильно воспринимают понятие национальной гордости. Национальная гордость – это в первую очередь ответственность за то, что ты делаешь. Чтобы, глядя на тебя, люди сказали: «Я хочу быть таким». У наших националистов пока в ходу фраза «Они виноваты в том, что я так живу», то есть та самая наивная попытка разместить зло вне себя и персонифицировать его в конкретных проявлениях несправедливости жизни. Конечно, гораздо проще воевать с азербайджанским торговцем на рынке, чем с тем русским милиционером, который дал возможность этому азербайджанскому торговцу вытеснить наших старушек. Гораздо проще ненавидеть армян, строящих дорогу, чем ответить на вопрос, почему наши люди не хотят за эти деньги работать. Или ненавидеть таджиков и узбеков, приезжающих работать в Россию, – вместо того чтобы ответить себе, а по своей ли воле они приехали? Может, им что-то пообещали и не выполнили, привезли сюда и фактически бросили на произвол судьбы? Но это все ненужные вопросы. Это неинтересно. Требуются же кардинальные меры: «Они виноваты!»

* * *

В свое время с уже умирающим от тяжелого ракового заболевания замечательным писателем Веничкой Ерофеевым очень близко общался тоже, к сожалению, ныне покойный блестящий поэт Михаил Генделев. Генделев – еврей, Ерофеев – русский. У них были очень трогательные дружеские отношения, но в процессе развития болезни, по мере угасания мозга Ерофеев становился все более агрессивным, у него все больше проявлялись националистические взгляды. И под конец жизни он был уже крайне невоздержан в своих воззрениях. Настолько, что Генделев, по образованию врач, позволил себе предположить, что такой бытовой национал-шовинизм представляет собой проявление распада личности, форму душевного заболевания.

В самом деле, сложно обвинить националистов в высоком уровне образования. С другой стороны, нельзя и сказать, что это люди, лишенные фантазии. Зачастую они придумывают собственную историю, придумывают науки, живут в своем абсолютно иллюзорном мире – единственном, который может им простить их несовершенства и перенести все беды и несчастья за их пределы. Но, повторяю, какой бы ни была изначально мотивация националистов, можно сказать с уверенностью, что в конечном итоге их воззрения приведут к распаду России, что де-факто уже делает националистические движения крайне опасной, разрушительной для нашей страны силой.

Означает ли это, что мы должны забыть о соотечественниках, находящихся за рубежами нашей страны? Конечно, нет. Ни в коей мере мы не должны отказываться от ответственности, от общей истории и от тех, кто по вине руководства СССР оказался лишен родины, причем вопреки их же голосованию. Нет, у нации и государства есть обязательства. Но это не синонимично ультранационалистической идее, которая по своей природе всегда античеловечна.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.