Глава 7. Скромное обаяние русского либерализма

Глава 7. Скромное обаяние русского либерализма

У меня, Ваня, часто спрашивают:

- Пик популярности Жириновского с ЛДПР прошёл с выборами в Госдуму первого созыва, то есть в декабре 1993 года. Тогда вы были первыми. В Думе имели самую массовую фракцию. Но уже на выборах-95 ваши акции резко снизились. А на выборах-99 вы едва перевалили за пятипроцентный барьер. Выходит налицо тенденция к снижению, чтобы не сказать падению, авторитета Жириновского и либерал-патриотической доктрины в целом.

Я отвечаю на эти наскоки просто:

- Это вовсе не тенденция, затрагивающая меня лично и ЛДПР. Это – общая для страны линия. Как может укрепляться чьи-то авторитет и влияние, если на протяжении последних десяти лет положение в стране всё время ухудшается. Кривая развития до недавнего времени всё время ползла вниз, превратившись как мне представляется из кривой развития в прямую регресса. Ведь, всё разрушается. Люди живут не лучше, а хуже. Почему же ЛДПР должна быть исключением? Что, разве КПРФ усилила свои показатели? Единство не в счёт. Эта организация создавалась с расчётом влияния Путина как новой фигуры на политической сцене России. Пройдёт время и ещё неизвестно, что станет с этим Единством. Может быть то же самое, что стало с «Нашим домом Россией» Черномырдина.

Или возьмите КПСС. На начало 1990 года её численность равнялась чуть ли не 20 миллионам человек. И что? Была ли она действительно самой влиятельной в обществе? Если, да, то почему её никто не стал защищать в августе 1991 года? Мы, я и моя партия - ЛДПР выступили единственными политическими защитниками обанкротившейся КПСС! Это ли не показатель несрабатываемости в качестве критерия политической влиятельности количества членов данной партии? По-моему, очень даже наглядный пример.

Если бы ЛДПР не отражала интересов части нашего общества, уверяю вас, она бы уже давным-давно исчезла с политической арены. Партийное строительство штука сама по себе весьма сложная и непростая. Самый массовый класс в России крестьянство. А какие партии выражали его интересы? Эсеры? Чёрта с два! Сегодня Михаил Лапшин силится представить себя выразителем крестьянской России. Ну, и что? Самостоятельно он и его Аграрная партия на выборах в Думу второго созыва провалились хуже некуда. А кто сегодня выражает интересы рабочего класса? КПРФ? Профсоюзы продажные во главе со вчерашним партноменклатурщиком Шмаковым? Кто, я вас спрашиваю? Никто! Нет таких выразителей. У меня в ЛДПР больше рабочих, чем во всех остальных партиях вместе взятых.

Представители правящей коммунистической элиты, пришедшей к власти в результате октябрьского переворота, вступили в революцию, как правило, из идейных соображений. Одних толкало на этот путь чувство сострадания с угнетенным народом, других – ненависть к самодержавному строю, третьих – увлеченность марксистскими и другими социалистическими доктринами. Личные цели преследовали немногие. Обладавшие хорошими способностями, а то и просто талантливые, целеустремленные, энергичные, не робкого десятка, они могли добиться успеха и на других поприщах. Революционная же борьба была сопряжена с риском, лишениями, опасностью для жизни, здоровья, семейных отношений.

Конечно, свою роль играли и азарт, и надежда сделать революционную карьеру, прославиться, стать известным политиком, а в случае успеха – занять высокий пост в правительственном аппарате. Но все это было несопоставимо с тем риском, которому каждодневно подвергал себя человек, вставший на путь борьбы с правящим режимом. Решающую роль в сохранении революционной первозданности кадров играла жесткая, почти драконовская дисциплина в партии, делавшая ее диктатуру невыносимой не только для народа, но и для самих коммунистов.

В первые годы пребывания у власти революционеры старой закалки довольствовались минимальным. Ленин громко смеялся, когда прочитал в одном из зарубежных изданий материал о беседе автора с «первой дамой «Советской России Н. Крупской. «Да она же первая оборванка», - говорил Ленин. И действительно, Надежда Константиновна по старой революционной привычке сама стирала свои вещи и нередко делала это так старательно и многократно, что они становились почти что прозрачными и потому легко рвались.

Сталин до конца жизни сохранил привычку довольствоваться минимальным гардеробом, а когда комендант его дачи хотел заменить прохудившиеся бурки вождя, тот распорядился новую вещь не приобретать, а поставить заплатку на старой.

Черчилль вспоминает, что обед у Сталина был вкусный и сытный, но простой: борщ, макароны по-флотски, компот, естественно, с добавлением горячительных напитков, в которых знал толк британский премьер, и традиционной для званых приемов икры.

Полуаскетический образ жизни вели и другие первые советские руководители. Чахоточный Дзержинский голодал, нарком продовольствия Цюрупа падал в обморок от недоедания, Киров считал большим праздником дни, когда жена угощала его испеченными ею пирогами. Полуаскетический образ жизни, характерный для многих представителей правящей элиты, был удобным средством идеологической легитимации диктаторских порядков, противоречивших идеалам, которые вдохновляли народ на участие в революции.

Но постепенно правящая партноменклатура стала обрастать привилегиями. И за получение тепленького местечка в партийном или советском аппарате стали бороться, порой, не останавливаясь и перед применением недозволенных методов.

Как только партийная или советская работа стала выгодным делом, революционный энтузиазм стал уменьшаться. К высоким должностям устремились беспринципные карьеристы, а то и казнокрады, которые вольготно чувствовали себя под защитой диктаторского режима.

Постепенно стал искажаться и демократический принцип подбора руководящих кадров, из которых формировалась партийная элита. Вместо людей идейных, преданных революционному делу, пользующихся доверием народа, стали выдвигать хватких хозяйственников, способных провернуть любое дело, или велеречивых демагогов, для которых революционная идея была лишь средством прикрытия обывательской пустоты своего мировоззрения.

Сталин и его ближайшее окружение пытались приостановить этот процесс самораспада революционной элиты с помощью террора, направленного уже не против контрреволюционеров, а против бывших революционеров, стремившихся к обогащению, продвижению по службе, обзаведению различными рычагами личной власти. Но и террор мало что менял, так как осуществляли его такие же далекие от коммунистической идейности или потерявшие ее деятели.

Творец сталинской конституции Н. Бухарин имел возможность на открытом процессе над ним и его товарищами рассказать о беззакониях, творимых в ежовских застенках. Но он предпочел публично признать себя виновным в совершении чудовищных преступлений, а сам в личном письме Сталину обещал верно служить ему где угодно, хоть за Полярным кругом, если ему сохранят жизнь. Но Сталин не щадил своих ближайших родственников и поэтому даже не прореагировал на слезную мольбу Бухарина, о котором еще 12 лет тому назад говорил с трибуны XIV съезда ВКП (б) как о любимце партии и предупреждал оппозицию: «Крови вы хотите товарища Бухарина – не дадим вам крови товарища Бухарина». А в середине 30-х годов Бухарин и тысячи других верных соратников товарища Сталина (как лично известных, так и не известных ему) были расстреляны на основании высосанных из пальца обвинений, не подтвержденных каким-либо юридически значащими доказательствами.

По словам Молотова, нужно было менять старые кадры, погрязшие в быте и удовольствиях, и революционеры избрали поистине революционный способ решения кадровых вопросов: ненадежных – к стенке, а пока еще надежных – на мушку. Как тут не вспомнить крылатую фразу Екатерины Медичи, вдохновительницы Варфоломеевской ночи и истребления гугенотов – протестантов на юге Франции: «Есть человек – есть проблема. Нет человека – нет проблемы». Эту фразу приписывают и Сталину, человеку начитанному и хорошо знавшему историю. Вот она, кадровая политика большевиков! «Кто не с нами, тот против нас», - как писал воспитанный большевизмом и обласканный Сталиным Горький, любимая внучка которого стала женой сына сталинского сатрапа и палача Берии. В своей книге об отце Серго Гогечкори-Берия признает, что Сталин был бандитом, хотя и являлся великим человеком. Но причастность к бандитским делам вождя также и Лаврентия Павловича, понятно, отрицает.

Вот она, мораль детей революции! Что выгодно, то принимают, что невыгодно – отвергают. Даже американские прагматики, натерпевшиеся от различных мафиозных кланов, руководствующихся той же моралью, действуют более осторожно и изощренно, выставляя на первый план выгоду не свою, а Америки. В Советском же Союзе при большевистском правлении об интересах России вообще было говорить неприлично. И только после окончания Отечественной войны Сталин предложил свой знаменитый тост за русский народ, за его твердость и терпение. Но русская карта так и осталась не разыгранной правящей КПСС. Сейчас, правда, русскую карту пытается разыграть КПРФ, но усилия, предпринимаемые в этом отношении ее некоторыми руководителями, в том числе Зюгановым, Зоркальцевым, Беловым, встречают яростное сопротивление со стороны догматически настроенных теоретиков, продолжающих считать, что цель русской революции - облагодетельствовать не Россию, а в первую очередь весь мир.

Плохо ли, хорошо ли, но новая Россия существует уже 10 лет. Используя известные слова Столыпина, обращенные к революционерам, можно сказать, что ей не нужны новые потрясения. Она избрала свой исторический путь, а, точнее, вернулась на тот, которым уверенно шла более тысячи лет.

Революционные эксперименты должны быть закончены навсегда. И внесенный нашей фракцией в Государственную думу законопроект о мерах предотвращения революционного реваншизма должен законодательно закрепить недопустимость попыток дестабилизации сложившегося политического и социального устройства.

Да, народ не удовлетворен реформами. Но, подумайте, разве через 10 лет после взятия Бастилии Франция превратилась в процветающую страну? Или США, вступившие во второе десятилетие своего независимого существования, разве в них народ ликовал? То же было в расколотой Германии через 10 лет после крушения фашистского рейха. И перечень стран, с болью рвавших пуповину, соединявшую их со старыми порядками, можно продолжать до бесконечности. Единственное исключение из этого правила – Испания. Но и там бушует баскский сепаратизм, мало чем отличающийся по своим последствиям для огромного большинства населения от чеченского бандитизма.

Новый Президент России, похоже, сумел сохранить стабильность страны в тяжелейших испытаниях, ставших отличительной чертой первых месяцев его правления. Как опытный спортсмен, он выдержал удары судьбы. И, несмотря на лай западных недругов и тявканье их отечественных подголосков, именующих себя демократами, уверенно ведет страну к возрождению державности. Задача всего общества - поддержать эти усилия Президента.

Путь к национальному согласию давно определен в программных документах ЛДПР. Это старейшая политическая партия в России, возникшая еще до образования КПРФ, почему-то считающей себя партией №1. Когда ЛДПР сформировалась как партия, противостоящая коммунистическому единовластию, все будущие лидеры КПРФ занимали руководящие посты в КПСС, входили в состав правящей элиты СССР. А наша партия сразу стала в оппозицию, но не к здравому смыслу, а к той неразумной политике дестабилизации, которую проводили Горбачев и его окружение. Мы первые выдвинули общенациональные лозунги, призвали общество к согласию, осудили те беззакония, которые были допущены при правлении коммунистов. Но в отличие от демократов мы были против разрушения державы, против осуществления реформ за счет народа, на костях старших и искалеченных судьбах младших поколений.

Сейчас ЛДПР – объект яростных атак и справа, и слева. Но наша принципиальная политика неизменна: мы готовы поддержать всех, кто выступает за стабильность, за очищение России от криминала и экстремизма, за ее возрождение как мировой державы, вносящей весомый вклад в определение судеб человечества. В этой связи мы внесли предложение о всенародном сборе средств на усиление подводного флота страны в связи с уничтожением американцами подводного крейсера «Курск».

Что нужно делать сейчас в России, чтобы покой и порядок вернулись в наши дома?

Прежде всего, понять, что путь к свободе – это не стремительный бросок в «счастливое будущее», не копирование чужих, чаще всего рекламных, образцов. Эта дорога всегда была трудной и долгой. Поэтому мы не должны допускать шараханий, перегибов, забеганий вперед. Должна быть намечена понятная народу и открытая для публичного обсуждения программа реформ, которой следует неукоснительно руководствоваться и государственным органам, и общественным объединениям, и коммерческим структурам, и всем гражданам. Были же при Советах пятилетки, становившиеся программой жизни каждого человека. Почему бы нам не использовать этот опыт, применяемый в различных вариантах практически во всех странах, в том числе и в США. Там еще со времен великой депрессии осуществляется кейнсианско-рузвельтовская практика перспективного планирования, прекрасно сочетающегося с либеральной рыночной экономикой.

Второе, что еще более важно, - это добиться восстановления традиционной для России ведущей роли государства в решении социальных и экономических проблем. Наше государство, конечно, должно быть демократическим. Но демократия – это не анархия, не охлократия, не олигархия, и тем более не чиновничье-мафиозная корпорация, лоббирующая интересы сильных мира сего. Демократия – это власть всего народа. И потому она твердая, а при необходимости и беспощадная.

Поэтому мы не перейдем к подлинной демократии, пока над нами будут довлеть клановые и другие групповые интересы. А желающих «порулить» обществом сегодня более чем достаточно. Это не только олигархи, но и региональная элита, а также высшие чиновники, монополизирующие различные отрасли управления. Они раздирают страну на части, грабят ее национальные богатства, превращают народ из субъекта власти в объект беспринципного политиканства и узкогрупповых махинаций.