Прощание, запрещающее печаль

Прощание, запрещающее печаль

Политическое время не совпадает с календарным и течёт повсюду по-разному. Принято, скажем, считать, что XIX век начался 14 июля 1789 года со штурма Бастилии, а закончился всеобщей мобилизацией в августе 1914-го, тогда как XXI ведёт отсчёт не с всесветского празднования миллениума, а с атаки на башни Всемирного торгового центра. На Западе история закончилась и время остановилось со вступлением в постиндустриальную эру, тогда как на Востоке бурный экономический рост, идущий уже несколько десятилетий, прекрасно уживается с отрицанием линейного течения времени и каждые двенадцать лет всё начинается сначала. В нашей стране — то ли Евразии, то ли Азиопе — время течёт по-разному в Москве и в провинции, на Урале и за Уралом, в Петербурге и во Владивостоке — и восставленная в двухмерном пространстве вертикаль переворачивается в трёхмерном и теряет малейший смысл в четырёхмерном.

Политический год нынче заканчивается, а точнее, испускает дух одновременно с календарным. Мы прощаемся с выборами губернаторов и независимых депутатов, прощаемся с льготами незащищённым слоям населения, прощаемся с почитанием Конституции и того события, которое — при всей своей неоднозначности — знаменовало прорыв России в Новое Время. Мы прощаемся с иллюзиями об удвоении ВВП, о социально ориентированной внутренней политике и хоть в какой-то мере эффективной внешней. Мы прощаемся с американским другом, украинским братом и прижитым на стороне абхазским сыном. Мы прощаемся с Амуром и готовимся проститься с Курилами.

Мы простились с Ахмадом Кадыровым и не сподобились проститься с Шамилем Басаевым. Зато простились с Яндарбиевым — правда, как-то нескладно.

Это был високосный год с Олимпиадой (с надеждами на выигрыш которой мы простились тоже) и с именинами Касьяна 29 февраля — и примерно тогда же мы простились с премьером Касьяновым. Справедливо было его пресловутое прозвище или нет, но барьер в 2 % отката новое трёхуровневое правительство преодолело играючи. Да никто и не жалуется, потому что один пожаловался — и сидит в тюрьме, и «вытащил» свои 98 % только в американском суде, под юрисдикцию которого Верхняя Вольта с ракетами пока не подпадает.

Ракеты, впрочем, в заканчивающемся году вели себя капризно: то отказывались взлетать, то демонстративно летели в противоположную сторону. С муляжами получалось получше, а со штабными учениями — просто здорово. Наши доблестные спецслужбы предотвратили восемьсот терактов и проворонили всего семь, а наша славная сборная по футболу сумела забить португальцам один мяч. Мы окончательно простились со знаменитыми тележурналистами, сослав их в печатные СМИ, и с рекламой пива «по ящику» в дневное и вечернее время. Мы собираемся проститься с Академией наук и со стационарными театрами. Мы простились с Государственной премией, введя взамен Сверхгосударственную, и вот-вот разберёмся с «Триумфом», «Букером», «Никой» и «Нобелевкой», потому что наш последний нобелевский лауреат (не по литературе, понятно) ведёт себя кое-как.

Мы простились с верой в доллар; правда, в рубль не поверили и проститься с долларами поэтому не спешим. А с воспрянувшей было верой в рубль нам помог проститься банковский кризис. И с верой в банки — тоже.

Мы простились с демократической оппозицией, вожди которой ведут себя, как герой кинофильма «Шестое чувство» в исполнении Брюса Уиллиса, не догадывающийся, что его никто не видит и не слышит. А не видят и не слышат его, потому что он умер.

В конце года один из журналов провёл опрос на тему, кого сегодня можно назвать совестью нации. Лучше всех ответил Жириновский: коллективной совестью нации является Государственная Дума. Впрочем, вот-вот сформируют Общественную палату при президенте — та окажется ещё совестливей. Образ уходящего года — всё тот же Жирик: вызванный в Питер свидетелем на процесс по делу об убийстве Старовойтовой, он посещает её могилку, взламывает жалкую ограду, выпивает и закусывает, выкидывает пластмассовый стаканчик на соседнюю могилу — А. А. Собчака, — кладёт туда же цветочки и с гордо поднятой головой едет в суд.

Символ года — уже упомянутый матч с Португалией. Или Беслан — на ваш выбор. Или политический спецназ на Майдане Незалежности.

Пессимисты пугают: будет ещё хуже. Оптимисты ликуют: хуже быть не может, значит, будет лучше! Реалисты говорят: год как год, что календарный, что политический.

2004

Данный текст является ознакомительным фрагментом.