Немецкая карта

Немецкая карта

У собравшихся в конференц-зале штаб-квартиры Немецкого общества по изучению внешней политики на Раух-штрассе были строгие лица. К середине февраля 2000 года новый кремлевский лидер уже в значительной степени определил внешнеполитический курс России. Перед представителями берлинского политико-экономического истеблишмента выступал новый председатель Комитета по международным делам Государственной Думы Дмитрий Рогозин. Он заявил, что «Россия готова к сотрудничеству, но не намерена все терпеть» и перечислил по пунктам прегрешения Запада. Агрессия против Югославии, совершенная с грубейшим нарушением международного права, то есть без санкции Совета Безопасности ООН, в котором Россия имела право вето. Настойчивое проталкивание администрацией США плана отказа в одностороннем порядке от выполнения условий договора по противоракетной обороне 1972 года под предлогом необходимости создания эффективной системы обороны страны от межконтинентальных ракет. Тем самым нарушился стратегический паритет между двумя ядерными державами. А отказ сената США ратифицировать договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний обрек на провал все дальнейшие попытки воспрепятствовать распространению оружия массового поражения.

Развертывание широкой кампании протеста против военных действий в Чечне с подключением к ней политических, общественных и правозащитных организаций, сопровождаемое угрозами отсрочки или даже полной приостановки предоставления западных кредитов– проделывая это, Запад, по словам Рогозина, совершенно не представляет себе истинных масштабов зверств и насилий, совершаемых чеченскими боевиками, и упорно отказывается признать за Россией право на защиту своей территориальной ценности.

Рогозин подверг резкой критике российских специалистов по информационным технологиям за их непрофессионализм. По его мнению, федеральные власти так и не смогли внятно объяснить Западу, что именно происходит в Чечне и какие силы заинтересованы в дестабилизации обстановки на Северном Кавказе. Очевидно, слова Рогозина нашли отклик в Кремле. Во всяком случае ответственным за информационное противодействие чеченским сепаратистам был назначен не кто иной, как бывший пресс-секретарь Ельцина Сергей Ястржембский, работавший вместе с Путиным в президентской администрации. Отныне опытный дипломат выполнял ту же роль, что и представитель НАТО Джами Ши во время военного конфликта в Косове.

В конце выступления Рогозин сменил интонацию и счел нужным подчеркнуть, что «президент Путин испытывает особые чувства к вашей стране». Вел заседание посол, несколько лет проживший в России. Он сразу насторожился, услышав, как кто-то в первом ряду прошептал: «Сейчас выложат немецкую карту». Рогозин и Ястржембский представляли новое поколение российской дипломатии. Самоуверенные, не скрывавшие своих антикоммунистических взглядов, свободно владеющие иностранными языками и привыкшие проводить отпуск на средиземноморском побережье, они даже внешне ничем не отличались от жителей западноевропейских стран или США и превосходно знали западный менталитет и западную систему ценностей. Если бы не война в Чечне, этих недавно пришедших в политику молодых людей встретили бы за рубежом с распростертыми объятиями.

Несмотря на общий агрессивный тон выступления Рогозина многие слушатели с одобрением отнеслись к его словам. Депутаты различных фракций бундестага, представители концерна «Даймлер-Крайспер» и журналисты засыпали вопросами. «Мы скоро вновь станем великой державой, поэтому с нами придется считаться», – улыбаясь, Рогозин погрозил пальцем. «России не выжить без западной помощи, не стоит переоценивать ее потенциал», – возразили ему. «Так помогите нам встать на ноги. Европе нужна Россия, чтобы в дальнейшем совместными усилиями принять вызов времени», – примирительно произнес Рогозин.

Начиная с 1992 года МВФ представил России кредиты на общую сумму в 21 миллиард долларов. За тот же период из нее вывезли нелегально около 180 миллиардов долларов! «Получите эти деньги назад и тогда такая западная помощь вам больше не понадобится», – посоветовал Рогозину один из членов бундестага и дружески похлопал его по плечу.

* * *

Ни одна другая страна так не поддерживала проводимые в России в девяностых годах реформы, как Германия, ни одна другая страна не располагала таким количеством представительств своих компаний в России. «БМВ» инвестировал строительство автомобильного завода в Калининграде, концерн «Рургаз» скупил почти пять процентов акций «Газпрома», а корпорация «Даймлер-Крайслер» воздвигла огромное офисное здание в самом центре Москвы. Во время многочисленных правительственных кризисов Германия также с большим пониманием относилась к необходимости изменения курса реформ, чем остальные государства – члены «большой семерки».

«Истинно мужская дружба» между Колем и Ельциным выдержала все испытания. На ней никак не отразилась ни шумиха вокруг так называемого «русского следа» в темной истории с контрабандой плутония, ни война в Чечне, ни фактический отказ российских властей от возвращения принадлежавших Германии произведений искусства, захваченных советскими войсками в конце Второй мировой войны. Политика Коля, основанная на совместных с Ельциным посещениях сауны и катаниях на лодках, привела в тому, что переход России в конце девяностых годов к новой геостратегии не повлек за собой ухудшение ее отношений с Германией. Вину за продвижение НАТО на Восток и усиление влияния западных государств на постсоветском пространстве в Москве по-прежнему возлагали на США. Избранная Колем удачная тактика налаживания дружеских связей с российской стороной, в конце концов полностью перешедших под его личный контроль, позволила Германии взять на себя роль посредника между Россией и Западом.

Москва практически всегда имела шанс получить новый кредит от Германии. Российские наблюдатели подчеркивали, что Коль, сумевший при поддержке России в отличие от Бисмарка бескровно объединить Германию, испытывал своеобразный «комплекс благодарности». Однако Коль не только безотказно предоставлял Ельцину огромные кредиты. Бонн и Москва приступили к разработке чрезвычайно интересных совместных проектов. Достаточно сказать о так и не осуществленном из-за российско-украинских разногласий плане совместного создания военного самолета АН-70 и все более тесном сотрудничестве в такой сфере, как строительство газопровода и поставки природного газа. После прихода Путина к власти ДГАП обсуждала с представителями министерства по атомной энергии РФ возможности экономического использования плутония.

В сентябре 1999 года федеральное правительство переехало в Берлин. Российские политики тут же гурьбой устремились в Германию. Лидер коммунистов Геннадий Зюганов счел своим долгом дать занявшее немало эфирного времени интервью берлинскому телеканалу «РТВД», ориентированному на русскоязычную аудиторию. «В Берлине все-таки живут почти 100 ООО русских, – заявил он, – и многие из них непременно отдадут голоса одному из кандидатов в президенты. Поэтому я начинаю здесь предвыборную кампанию». Некоторые представители российского политического бомонда, приехавшие в Берлин вслед за Зюгановым, откровенно агитировали в пользу Путина.

В январе 2000 года кампания осуждения российской политики на Северном Кавказе, как обычно сопровождаемая угрозами приостановить или отсрочить выделение кредитов, вдруг резко пошла на убыль. В марте того же года, на следующий день после объявления итогов президентских выборов представители ЕС предложили новому «хозяину Кремля» вновь приступить к переговорам о «стратегическом партнерстве». В результате, новая российская стратегия в отношении ЕС стала предусматривать расширение экономического сотрудничества со странами Западной Европы, а европейским компаниям по добыче энергоресурсов обещали создать льготные условия на российском рынке.

Можно не сомневаться, что отношения с ЕС и «немецкая карта» будут и впредь играть не последнюю роль в российской внешней политике.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.