Дебют

Дебют

Вскоре после президентских выборов стало известно, что Ельцину предстоит серьезная операция на сердце. Это сообщение мгновенно разрушило с таким трудом созданный образ сильного, энергичного президента, якобы всегда находящегося в прекрасной физической форме. Ельцину потребовалось несколько месяцев, чтобы оправиться от операции и прийти в более-менее нормальное состояние. Пока же он был вынужден уступить часть полномочий трем своим приближенным.

Исполняющим обязанности президента был назначен Виктор Черномырдин, с декабря 1992 года занимавший пост премьер-министра и считавшийся гарантом социальной стабильности. Он сделал карьеру в системе газовой промышленности, последовательно пройдя все ступени служебной лестницы. В результате он превратил концерн «Газпром» в своеобразное государство в государстве и, скупив через подставных лиц огромное количество его акций, стал одним из самых богатых людей в стране. Поэтому он всячески противился любым попыткам Международного валютного фонда, реформаторов и олигархов из конкурирующих группировок провести структурные преобразования этой монополистической корпорации и тем самым ликвидировать ее безраздельное господство в топливно-энергетической отрасли. В конце 1995 года в олигархических кругах впервые заговорили о Черномырдине как о возможном преемнике Ельцина. Однако в народе за ним прочно утвердилась репутация «второстепенного персонажа», а большинство представителей крупного капитала не верило в его способность победить на президентских выборах такого отъявленного популиста, как Лебедь.

После перераспределения полномочий в ведение Черномырдина перешло общее руководство курсом реформ. В отсутствие Ельцина он также проводил заседания Совета обороны и Совета безопасности и временно контролировал силовые структуры, обычно непосредственно подчинявшиеся президенту. Премьер-министр уже давно стремился сосредоточить в своих руках как можно больше власти, но всякий раз встречал яростное сопротивление сплотившейся вокруг Коржакова «партии войны», в результате закулисной борьбы изгнанной в конце июня 1996 года из кремлевских коридоров. Но Ельцин даже в мыслях не допускал передачи кому-либо поста верховного главнокомандующего и, естественно, сохранил за собой «ядерную кнопку».

Весьма широкими полномочиями обладал также новый руководитель президентской администрации Анатолий Чубайс. Фактически он заменил в Кремле Коржакова и в каком-то смысле взял на себя функции регента при больном Ельцине. Он представлял в высших эшелонах власти интересы финансово-промышленных магнатов– это уже давно было секретом Полишинеля – и, подобно бывшему начальнику президентской охраны, был тесно связан с «семьей». Чубайс даже хранил у себя факсимиле главы государства и лично контролировал доступ к нему.

Определенные надежды Ельцин возлагал также на Александра Лебедя, передавшего ему значительную часть голосов своих сторонников и ставшему взамен одним из высших должностных лиц Российской Федерации. От бравого десантника, начертавшего на своих предвыборных знаменах ключевое для России слово «порядок», ожидали, что он железной рукой обуздает преступность и, в частности, пресечет деятельность военно-криминального клана, возникшего при Грачеве в недрах министерства обороны, а, главное, поможет Ельцину как можно скорее выбраться из трясины Чеченской войны. Лебедю действительно быстро удалось установить контакт с чеченским руководством. Этому способствовали резкая критика генералом силового метода разрешения конфликта и его высокий авторитет в армейской среде. Позднее он рассказывал, что просто поехал в Грозный и дал «слово офицера». Ситуация по степени сложности напоминала гордиев узел, так как было невозможно пойти навстречу требованиям чеченцев и предоставить им независимость и одновременно сохранить Чечню в составе Российской Федерации. Тем не менее Лебедю удалось найти достойный, по его мнению, выход из положения. Уже через месяц после выборов он сумел достичь компромисса. В сентябре 1996 года вместе с несколькими полевыми командирами и старейшинами в дагестанском селении Хасавюрт было подписано соглашение, согласно которому Чечне временно предоставлялся так называемый «отложенный статут». Хотя Лебедь фактически признал поражение России в войне на Северном Кавказе, сам факт прекращения боевых действий способствовал росту его популярности.

Президент, глава правительства, «ключевые министры» и многие депутаты парламента скрепя сердце одобрили Хасавюртское соглашение. Однако в большинстве своем российская политическая элита неприязненно восприняла акцию Лебедя. На новоявленного секретаря Совета безопасности обрушился шквал критики. Не только коммунисты и националисты, но и часть демократов обвиняла его в измене национальным интересам и нарушении принципа территориальной целостности страны. Но были и реальные основания сомневаться в необходимости Хасавюртских договоренностей, ибо после них, вопреки ожиданиям, террористические акты и захваты заложников не прекратились. Применяемая чеченскими полевыми командирами тактика устрашения вынуждала российские власти не только выплачивать им огромные суммы выкупа за освобождение похищенных, но и прислушиваться к их политическим требованиям. Однако в продолжении «странной» Чеченской войны были заинтересованы главным образом те, кто нажил на ней баснословные состояния. Многие высокопоставленные армейские генералы оказались причастными к нелегальным поставкам оружия и боеприпасов в Чечню. Коррумпированные московские политики активно лоббировали выдачу «Республике Ичкерия» лицензий на вывоз нефти через российские терминалы и доставку ее на переработку в Грозный из северных областей, заведомо зная, что вырученные деньги никогда не поступят в бюджет страны. Не следует забывать также о федеральном финансировании программы восстановления чеченской экономики, сопровождавшуюся исчезновением миллиардов рублей.

* * *

Черномырдин и Чубайс, несмотря на сильные разногласия, готовы были временно объединить усилия и не позволить Лебедю расширить властные полномочия. Они располагали многочисленными административными рычагами и мощными финансовыми ресурсами. Генерал же не имел таких возможностей. Вначале в кремлевских кабинетах надеялись, что данное обстоятельство умерит политические амбиции бывшего командарма, и «одиноким волком» будет гораздо легче управлять.

Однако вскоре выяснилось, что на новом посту Лебедь представляет собой еще большую угрозу Ельцину и его окружению. Впервые такой влиятельный орган государственной власти, как Совет безопасности фактически возглавил не чиновник, а генерал, не скрывавший своих честолюбивых устремлений и авторитарных замашек. Окрыленный первым дипломатическим успехом и убежденный в стабильности своего рейтинга как в вооруженных силах, так и в обществе, Лебедь чуть ли не каждым словом и жестом демонстрировал, что на очередном крутом повороте российской истории готов выступить в роли «спасителя отечества» от криминального беспредела, чиновничьей коррупции и «демократического произвола».

Неожиданно у Лебедя пробудился интерес к внешней политике. Он изъявил готовность принять участие в переговорах с Украиной об окончательном определении правового статуса Черноморского флота, без согласования с высшими инстанциями решил ускорить процесс объединения России и Белоруссии и опять же без санкции сверху самостоятельно запланировал ряд поездок в США и страны Западной Европы, где его уже считали наиболее вероятным преемником Ельцина. Когда же Лебедь призвал офицеров своей бывшей элитной Тульской воздушно-десантной дивизии не выходить на службу до полной выплаты задолженности по зарплате, в Кремле решили, что пора унять зарвавшегося генерала.

После обнародования «убийственного» с точки зрения верхов компромата на Лебедя, якобы замыслившего создать собственное войско – так называемые «Российский легион» – и с его помощью совершить государственный переворот, он был мгновенно отправлен в отставку и выведен из кабинета вооруженными сотрудниками Федеральной службы охраны. Если кто-либо из кремлевской команды рассматривал попытку интеграции Лебедя в политическую элиту не просто как ловкий ход, обусловленный логикой предвыборной борьбы, а всерьез полагал, что он способен стать будущим президентом России, то теперь об этом можно было навсегда забыть.

После изгнания Лебедя из Кремля руководство процессом мирного урегулирования взял на себя Борис Березовский, внезапно назначенный заместителем секретаря Совета безопасности и моментально сделавшийся едва ли не главным представителем России на переговорах с чеченскими сепаратистами. При поддержке таких весомых политических фигур, как Черномырдин и Чубайс, он, в отличие от Лебедя, мог не опасаться ловушек, весьма искусно расставляемых в коридорах власти. Березовский без обиняков предложил руководителям Чечни, Азербайджана и Грузии вместе получать прибыль от транзита нефти из Каспийского региона через их территории. Требовалось лишь обеспечить безупречное функционирование магистральных трубопроводов на всех участках системы. Крупный предприниматель, непосредственно связанный также и с нефтяным бизнесом был кровно заинтересован в успешной реализации перспективного проекта.

Березовский несколько лет в значительной степени определял политику России на Северном Кавказе и в декабре 1999 года даже обзавелся мандатом депутата Государственной Думы от Карачаево-Черкесской автономной республики, по «странному» совпадению расположенной именно в этом регионе.

* * *

А как тем временем складывалась карьера Путина? С Егоровым, предложившим ему переехать в Москву, он раньше не был знаком, но зато хорошо знал нового шефа президентской администрации и поэтому, казалось, вполне мог рассчитывать на успешное продвижение по службе. В 1990 году, когда Путин стал помощником Собчака, Чубайс отвечал за экономическую политику в городе. Он выполнял функции катализатора реформ в северной столице и в определенном смысле был предшественником Путина. Но в январе 1992 года он покинул Санкт-Петербург и временно прекратил прямые контакты с Путиным, предпочитая поддерживать их со своим близким другом Алексеем Кудриным. В августе 1996 года Чубайс оказался перед выбором – кого из двух бывших высокопоставленных чиновников Санкт-Петербургской мэрии назначить своим заместителем. Путин славился хорошими организаторскими способностями и связями в своем прежнем ведомстве, после очередной реорганизации переименованным в Федеральную службу безопасности. Но в конце концов Чубайс отдал предпочтение высококвалифицированному финансисту Кудрину.

Путину пережил несколько неприятных минут. Неожиданно он узнал об упразднении должности, предложенной ему Егоровым. Путину ничего не оставалось, как обратиться за помощью к Кудрину, с которым он также раньше работал вместе. Новый начальник Главного контрольного управления немедленно устроил бывшему коллеге встречу с Чубайсом.

После долгих уговоров Кудрин сумел убедить «всесильного регента» согласиться на назначение Путина начальником Управления по связям с общественностью, однако амбициозному соратнику Собчака этого было явно недостаточно.

После неприятного разговора с Чубайсом, Кудрин посадил Путина в свою служебную машину и, желая хоть как-то помочь бывшему коллеге, по дороге в аэропорт позвонил Алексею Большакову, который сразу же захотел лично поговорить с земляком. «Все еще безработный?» – прямо спросил первый вице-премьер, на собственном горьком опыте убедившийся, что значит долго оставаться без работы. Ведь сам он лишь сравнительно недавно получил предложение занять руководящий пост в высшем органе исполнительной власти. Большаков попросил Путина перезвонить ему и через час приказал немедленно явиться к «Пал Палычу».

Так кремлевские чиновники несколько фамильярно называли управляющего делами президентской администрации Павла Бородина. Ранее он был председателем горисполкома Якутска – в этом регионе находятся богатейшие залежи алмазов – и после перевода в 1993 году в Москву стал одним из наиболее влиятельных лиц в ближайшем окружении Ельцина. Бородин выполнил просьбу Большакова и предложил Путину пост своего заместителя. Так закончился санкт-петербургский период жизни будущего президента.

С Ельциным, в дальнейшем обеспечившим ему блистательную политическую карьеру, он тогда почти не встречался. Путин постарался как можно скорее войти в курс дела и был просто поражен масштабами деловой активности управления делами кремлевской администрации. В частности, Бородин поручил ему разработать проект создания холдинга по управлению российской заграничной собственностью.

Путин еще в бытность свою председателем Комитета по внешним связям администрации Санкт-Петербурга привык оперировать огромными суммами. Теперь он должен был вместе с Бородиным наладить учет государственной собственности Российской Федерации, которая на территории страны оценивалась в 600 миллиардов долларов, а за ее пределами – в 50 миллиардов. После краха коммунистического режима под юрисдикцию Управления делами помимо зданий, принадлежавших ЦК КПСС и союзным бюрократическим структурам и переданных в пользование президентской администрации, правительству и обоим палатам парламента, перешло еще около 300 административных зданий. Кроме того, на его балансе числились государственная авиакомпания «Русь», занятая перевозками высших должностных лицо, в том числе членов кабинета министров, издательский комплекс «Пресса», несколько оснащенных самым современным оборудованием и роскошно обставленных больниц и санаториев и ранее принадлежавшее СССР недвижимое имущество в 78 странах. В некоторые из них Бородин выезжал в качестве президента футбольного клуба «Торпедо».

Его новый заместитель курировал также предприятия бытового обслуживания, предназначенные для удовлетворения потребностей обитателей высоких кабинетов. В эту систему входили как медицинские учреждения, так и строительные и транспортные фирмы. «Будете сотрудничать с моей конторой, – заявил как-то Бородин нескольким иностранным инвесторам, попытавшимся утвердиться на российском рынке, – никакие государственные гарантии вам не понадобятся».

К счастью, Путин нигде не «запачкался», и, когда через несколько лет Кремль начали сотрясать громкие коррупционные скандалы, на него, в отличие от Бородина, не пала даже тень подозрения. С момента появления Путина на территории комплекса зданий бывшего ЦК КПСС, переданного в распоряжение президентской администрации, никто ни разу не обвинил его в хищении государственных средств, хотя находившаяся в ведении заместителя начальника Управления делами рубежная российская собственность сулила баснословные барыши.

* * *

Пал Палыч выполнял в Москве при Ельцине те же функции, что и Путин в Санкт-Петербурге при Собчаке. Поэтому они легко нашли общий язык. Путин быстро понял, как нужно вести себя на новом месте. Неизменно вежливый, немногословный чиновник, казалось, полностью удовлетворенный своим нынешним положением и даже не помышляющий о дальнейшей карьере, но умеющий добиваться нужных результатов – за эти качества Путина всегда ценили сослуживцы. Но у него было еще одно немаловажное, с точки зрения Бородина, свойство. Он не принадлежал ни к одному из московских кланов, отчаянно боровшихся между собой за власть и влияние и пытавшихся повсюду расставить своих людей.

У Бородина и Путина был один и тот же враг. Если раньше Пал Палычу противостояли прежние кремлевские фавориты – Коржаков, Барсуков и Сосковец, то теперь их сменил новый политический соперник, не скрывавший резко отрицательного отношения к «семье». Могущественный мэр Москвы прощупывал почву для объединения с губернатором Санкт-Петербурга. В Кремле не без оснований полагали, что для борьбы с Лужковым, в 1996 году на выборах в городе на Неве поддержавшим Яковлева, им вряд ли удастся найти лучшего союзника, чем Путин. Ведь бывший вице-мэр понимал, что он и его шеф потерпели тогда поражение, в первую очередь, из-за промахов высокопоставленных московских интриганов…

За становлением новых структур исполнительной власти, отрешением Лебедя от должности и усилением влияния «семьи» Путин наблюдал, уже войдя в узкий круг лиц, причастных к принятию важных политических решений. В 1991–1996 годах, в период первого пребывания Ельцина на посту президента правительство обладало всей полнотой исполнительной власти, а два других «оплота державы» – президентская администрация и Совет безопасности – играли хотя и важную, но далеко не первостепенную роль.

После избрания Ельцина на второй срок положение в корне изменилось. Отставка Лебедя положила начало превращению аппарата президента во «второе правительство». Многие полагали, что он станет чем-то вроде прежнего секретариата ЦК КПСС.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.