3.2.6. Нравственный закон как условие поиска смысла жизни

3.2.6. Нравственный закон как условие поиска смысла жизни

В наше время, когда все опрокинуто, необходимо взглянуть беспристрастными глазами на те истины, которые всему служат основанием, и которых отрицание произвело это всеобщее разрушение.

В. Жуковский

Человек обретает собственно человеческие качества (в том числе, разговорную речь и абстрактное мышление) только вырастая в обществе, впитывая с детства культуру, правила поведения своей семьи и общества. Следует, однако, отметить, что по своим правилам живут не только люди, но и все животные, птицы и даже насекомые. Регуляция сообщества живых существ является важнейшим фактором его жизнеобеспечения. Например, сообщество пчел без регуляции, т. е. без четкого распределения их функций и границ дозволенного, не имеет никакого шанса на выживание. Но что любопытно: в случае с любым животным или насекомым регуляция как программа, мотивирующая и ограничивающая его поведение, жестко зафиксирована на генетическом уровне и дает сбои в исключительно редких случаях.

Регуляцию отношений людей выполняют мораль общества и нравственность личности, обеспечивая гуманизацию этих отношений через принятые нормы поведения, общения и взаимоотношений. В человеке внутренняя регуляция обеспечивается исключительно его нравственным воспитанием, которое никогда не бывает одинаковым или идеальным, и поэтому она нередко дает «сбои». Дело усложнено еще и тем, что мораль и нравственность, в условиях слабого влияния Церкви, выступают в качестве некоего традиционного неписаного закона, реализуя свою регулятивную функцию посредством обыденного сознания. В свою очередь, если закон четко и однозначно не прописан, то предполагаются неоднозначность, спорность его трактовки и толкования. Это приводит к постоянному нравственному нормотворчеству индивида как творца своего бытия. Отсюда и все «сбои».

Люди стремятся выстроить свои отношения без «сбоев»: понятными, гуманными и прогнозируемыми. Чтобы осуществить это сокровенное желание, следует иметь единый нравственный закон, обрести единое моральное поле становления и развития личности. Необходимость этого закона диктуется социумом, а его суть должна согласовываться с оптимальной мерой должного, доброго и справедливого. Эта мера выявляется в многообразных формах как общественной, так и личной практики. Ведь мораль общества сможет выполнять свою регулятивную, ценностно-ориентационную и социализирующую функцию, если она основана на неких постоянных, вневременных, имеющих абсолютный характер категориях. С другой стороны, нравственный закон и феномены милосердия, благотворительности, добродетели составляют нравственную сущность религии, а в нашем европейском случае, – христианства. Разрушение этой сущности неминуемо рушит и мораль общества. Следовательно, эту христианскую нравственную сущность нельзя разрушать никому, ни при каких обстоятельствах, независимо от наличия веры. Ибо, речь идет вовсе не о вере, а о том, жить ли обществу с точными установками на гуманизм или нет. Ведь история свидетельствует, что бытие общества без ветхозаветного нравственного закона строгой правды (например, в периоды революций) превращается в трагедию для народов, и чем бездуховней это бытие, тем значительнее эта трагедия. Поэтому всякие попытки отменить этот закон, либо поменять его формулировку (например, как это делали французские моралисты XVII–XVIII в.в.), прямо или косвенно будут способствовать сначала падению авторитетности религиозного нравственного закона, а затем и вообще гуманизма в обществе. В итоге получают оправдания войны и революции с массовыми убийствами и неисчислимыми страданиями миллионов людей. И в этом вся, пусть даже кому-то неудобная, правда.

Поэтому в условиях, когда нравственность не зафиксирована в людях на генетическом уровне, воспитание почитания к древнему нравственному закону религии своего народа (как в Китае, Индии, Европе в средние века) имеет первостепенное значение для общества.

Согласно мнению русского писателя С. Довлатова, жизнь есть выявление собственным опытом границ добра и зла. «Нет такой области в жизни человека, которая должна быть лишена нравственного контроля» (А. Кураев). Действительно, коснись любого серьезного вопроса человеческой жизни, мы обязательно столкнемся с необходимостью этической оценки добра и зла. В основе этой оценки лежал и лежит некий эталон. В качестве эталона выступает принятый человеком и обществом нравственный закон религии своего народа. По П. Буасту, нравственные правила указывают путь на поприще жизни и показывают подводные камни. Без подобного эталона оценка невозможна, поскольку она всегда требует своего критерия. Нравственный закон абсолютно необходим для нормального функционирования людей в обществе. Он беспристрастен по своей сути, как и законы физики или биологии. Объективен настолько, насколько вообще непредвзяты законы общественного развития.

«Отличительной чертой всякого закона является всеобщность и необходимость. Этими свойствами обладает и нравственный закон. Он всеобщ, т. к. тот самый закон, который я слышу в своей совести, слышат в себе и все другие люди: нет ни одного человека, ни одного племени или народа, который не сознавал бы, что одно нужно делать, а другого избегать. Он необходим: это значит, что он содержит непременное требование по отношению к человеку, хотящему достигнуть своей нравственной цели. Нет другого пути к этой цели, кроме пути исполнения закона» [20].

«Религиозно-нравственный закон, не предрешая никаких форм жизни, ни семейной, ни политической, ни международной, ни экономической, требует от людей только воздержания во всех областях жизни от поступков противных этому закону, одним исполнением этого закона достигая всего того блага, которое тщетно обещают все политические, а также и социалистические учения» (Л. Толстой).

«Богоустановленный нравственный закон регулирует внутреннюю жизнь человека. Следуя его нормам, мы выстраиваем свою жизнь в соответствии с Божиим замыслом, обретая внутренний покой и радость. Закон учит нас тому, как мы должны поступать, чтобы не разрушать целостность своей жизни, не вносить дисгармонию во взаимоотношения духовного и физического начал. Если человек в своей личной, семейной, общественной, профессиональной жизни и любой другой деятельности этот закон соблюдает, то он идет верным путем, развивая и совершенствуя самого себя. Иначе говоря, когда мы поступаем против нравственного закона, то обрекаем себя на страдания, ибо разрушаем внутреннюю гармонию, которой Бог благословил человеческую природу. Для того, чтобы избежать эти страдания, чтобы достигнуть в отношениях с ближними гармонии, созидающей внутренний мир, покой, благополучие и радость, мы в общении друг с другом также должны следовать нормам нравственного закона» (Патриарх Кирилл).

Нравственный закон «не прощает» нигилистического к себе отношения. Его исполнение обязательно. Выходя из-под «опеки» морали и нравственности (игнорируя универсальные представления о добре и зле, пользе и справедливости), человек рискует утратить и саму нравственность как атрибут собственно человеческого бытия [43], как базовое основание гуманного в человеке, и, таким образом, деградирует и как личность, и как индивидуальность. Он возвращается в животное состояние, демонстрируя своими поступками наихудшую разновидность животного мира.

Совершенно очевидно, что нравственная потребность и нравственное чувство являются врожденными качествами человека, поскольку уже у детей наблюдается способность различать два главных понятия: добро и зло. Поэтому нравственный закон, обязывающий к добрым намерениям и действиям силою его собственного нравственного чувства следует признать естественным для человека.

«Очень похоже, что нравственный закон постоянно присутствует в человеке в качестве его совести. Вопрос заключается в том, насколько совесть подавлена внешними возмущениями, неразвита, или наоборот, раскрыта в полном своем развитии. Выбор человека в серьезных жизненных ситуациях – это практический результат работы этого органа души» [40]. Действительно, каждый человек знает, когда его поступки неправедны, а это означает, что нравственный закон теоретически должен быть вложен в совесть каждого человека. И от человека зависит, прислушиваться ли к голосу совести или нет.

«Совесть есть общечеловеческое явление. Голос ее слышится во всяком человеческом сердце. Но, говоря о врожденной совести, нужно иметь в виду, что она дается нам не в готовом виде, а в виде естественного нравственного чувства; из этого чувства, при участии разума и воли, путем развития, постепенно образуется естественный нравственный закон»[20]. Таким образом, совесть человека развивается должным образом только в моральной среде (культуре), только в поле нравственного закона. И на свою совесть можно полагаться, только если последняя имеет постоянную «настройку» на него, а не на что-либо еще.

Нравственный закон как способ утверждения гуманного в человеке имеет ряд свойств, среди них важнейшее – это регуляция человеческого поведения. Он существует в виде предписаний поведения, осуществляя воспитательную, ценностно-ориентирующую функцию. Нравственный закон интегрирован во все сферы общественного бытия: политическую, производственно-хозяйственную, семейно-бытовую, досуговую и т. п. Он позволяет оценивать отношение человека к действительности (каждой сфере бытия), обеспечивает регуляцию его поведения с точки зрения противостояния добра и зла и в перспективе помогает реализовать становление и развитие духовного мира человека.

Таким образом, вполне логичным будет признание каждым человеком необходимости и целесообразности нравственного закона. Признание того, что он являет собой «дисциплинарную матрицу» жизнедеятельности людей, выступая в качестве универсального эталона отношений людей в мире. Он через призму категорий добра и зла позволяет определить, «что есть зло» и «кто есть кто».

Каково же отношение к нравственному закону у нас, в Украине? Согласно мнению украинского философа Е. Головахи, в украинском обществе сохраняется феномен аномии (нарушение традиционных правил, когда людям кажется, что они живут в мире, где нет норм). «Со времени провозглашения независимости население Украины вынужденно живет в условиях общих представлений о том, что такое хорошо и что такое плохо, что в этом обществе поощряется, что осуждается и что карается. Возник феномен „аморального большинства“, когда большая часть населения считает большинство сограждан лишенным этических принципов – честности, порядочности, достоинства. Именно потому, что жить в условиях постоянного ощущения массовой аморальности нестерпимо для большинства людей, состояние аномии не может продолжаться в обществе как угодно долго», – вот что мы имеем сейчас в Украине, как справедливо считает украинский политолог Н. Панина.

В этой связи возникают вопросы:

– Только ли нравственный закон религии может обеспечить фундамент моральности власти в Украине, моральности в обществе, в бизнесе и политике, в деятельности конкретного человека?

– Может быть все-таки можно определить такой закон на основе неких общечеловеческих, либеральных, демократических ценностей?

Так называемые «общечеловеческие, либеральные, демократические ценности» трактуются политиками в их корыстных целях. Уж больно они не точны в своем практическом приложении. Средства массовой информации, внушающие эти ценности, подконтрольны тем или иным политическим силам и выполняют их волю. Так, по мнению писателя Ж. Сарамаго, существующие демократии – лишь ширмы, скрывающие реальную «экономическую власть», поскольку они руководствуются силами, которые не являются демократическими: МВФ, ВТО, НАТО и т. п. Народы лишены возможности решать, хотят они или нет, чтобы эти структуры вершили их судьбы. Поэтому нельзя возводить современную демократию в абсолютную ценность, видя, во что вырождается эта демократия в современном мире.

Таким образом, логика практического сознания подсказывает, что и человек, и общество обязательно должны принять единый нравственный закон как объективную необходимость, которая выступает духовными «скрепами» общества, обеспечивая его перспективу. Этот закон и собственная порядочность должны быть главными факторами психологической защищенности человека в социуме с его основополагающей ценностью свободы.

Свобода является благом лишь тогда, когда не приводит к распаду человеческих взаимоотношений, регулируемых, прежде всего, нравственным законом. Мало кем оспаривается то, что ключевой общественной идеей является справедливость. Справедливость заключается в умении соизмерять ценности с внутренним эталоном (по совести). Однако вопрос заключается именно в том, что мы признаем в качестве «эталона» этой справедливости. Ведь есть представления о всеобщей справедливости у Маркса, Ленина, Наполеона и Гитлера. Иные они у Будды, Конфуция, Мухаммеда и Христа. Чей эталон справедливости мы примем?

Религия теизма понимает справедливость как проекцию нравственного закона, данного Богом. Согласно теизму, Бог дал людям нравственный закон, требуя святости от разумно-свободных существ, следуя которому они действительно могли бы уподобляться Богу. На этом зиждется вся авторитетность данного закона. Этим объясняется, почему религиозный нравственный закон существует многие века, являя собой моральный стержень традиций и культуры конкретного народа.

Что касается человека, то перед ним стоит труднейшая психологическая проблема: как найти и сохранить баланс между материальными и духовными ценностями. Вера в Бога позволяет обрести психическое равновесие. Она позволяет вывести простую формулу «как следует жить», чтобы жить достойно. Эту формулу вывела народная мудрость, суть которой заключается в призыве: «Делай, что должен, и будь, что будет». И если делать все по совести, можно будет положиться на волю Господа и не волноваться, поскольку сам человек не может знать, конкретное событие в жизни к благу или нет.

В случае замены религиозного нравственного закона той или иной философской концепцией можно получить взаимоисключающие мнения, а не ответ, который подготовлен единством разума и сердца. Из-за разношерстицы сомнительных, противоречивых мнений формируется моральная разновекторность общества. Общество, игнорирующее нравственный закон, неизбежно потеряет свою стабильность, неминуемо дезорганизуется.

Одним из основных признаков политической состоятельности государства является стабильное и эффективное законодательство. Однако люди, в отсутствие нравственного закона, не смогут выполнять гражданские законы. Гражданский кодекс любой страны имеет значение в том случае, если он признается и выполняется обществом. А если не признается? Если не признается, то будет так, как считает украинский журналист А. Репа, законов бывает всегда недостаточно, если никто в Украине не склонен их соблюдать. Назначение судов – ограничивать проявления зла, а не потакать ему из корыстных побуждений. Нечистые на руки дельцы не боятся земного суда (ибо он подкупаем), а в Небесный они не верят. Это и есть основная причина всеукраинского воровского беспредела.

Любое абстрактное представление существует реально, пока оно живет в сердцах людей. Соблюдение правовых норм должно диктоваться не страхом наказания, а необходимостью. Поскольку так должно быть, так как это ради общего, в том числе и моего, блага, то этой норме необходимо и следовать. Демократическое общество выполняет гражданские законы, если они не противоречат нравственному закону совести, а этот нравственный закон с детства «впитан с молоком матери».

Благо государства и состояние правопорядка находятся в зависимости от моральных и нравственных качеств граждан. В свою очередь, благо государства выступает гарантом благополучия своих граждан. Поэтому следует максимально подчинить социально-правовые отношения нравственным началам. Идеалом должно быть тождество морали и права, морали и нравственности, права и закона.

Суд собственной совести должен быть выше светского суда, не без оснований считает украинский философ И. Кальной. С другой стороны, если неверно законодательство совести, где нет начала для суда, там нельзя ожидать и верного суда совести. Чтобы суд совести был верным, нелицемерным, надо иметь верное ее законодательство, т. е. признанный и умом и душой нравственный закон.

Чтобы уяснить справедливость этих замечаний, рассмотрим для примера некоторые ветхозаветные заповеди Моисея (так называемого закона строгой правды) и комментарии к ним:

– Не убей. Этой заповедью запрещается не только физическое убийство или отнятие жизни у ближнего каким бы то ни было образом, но и убийство духовное. Запрещается наносить вред жизни ближнего, тем самым повелевается, насколько возможно, беречь его жизнь и благосостояние.

– Не воруй. Этой заповедью запрещается кража или присвоение каким-либо образом того, что принадлежит другим. Воровство или похищение чужой вещи тайно, присвоение чего-либо чужого – хитростью или обманом. Мздоимство – взяточничество.

– Не произноси на другого ложного свидетельства. Этой заповедью запрещается ложное свидетельство на ближнего и всякая другая ложь. Под ложным свидетельством понимается ложь как на суде, так и во всяком проявлении жизни, когда на кого-то клевещут или несправедливо порицают.

– Не желай ничего, что принадлежит ближнему твоему. Эта заповедь запрещает всякую нечистую мысль против чести и собственности ближнего [36].

Эти заповеди демонстрируют уровень самодостаточности для обеспечения справедливого правосудия при условии, что основная мировоззренческая доминанта судей и конфликтующих сторон заявляет о своем почтении к этому закону строгой правды. Ведь если он впитан с молоком матери, то намеренная несправедливость становится невозможной. А поэтому суть проблемы заключается в том, как нам добиться почтения подавляющего большинства граждан к этому нравственному закону, обеспечить его дееспособность.

Людей условно можно разделить на три группы: на тех, кто имеет устойчивую склонность нарушать гражданский закон (например, воры, бандиты, насильники); на тех кто не склонен нарушать закон ни при каких обстоятельствах (честные, законопослушные граждане) и на тех (а их большинство), кто редактирует (т. е. приспосабливает) свое поведение в зависимости от общей моральной обстановки в обществе, общественного мнения, от того, как себя ведет руководство, каковы существуют примеры для подражания, оттого, какие риски и т. п. Первые две группы демонстрируют устойчивость, третья – нет. Но именно третья группа в силу своей многочисленности и определяет общее моральное состояние общества. Следовательно, от того, как воспитывается у неустойчивого большинства почтение к нравственному закону, от того, как это большинство придерживается закона строгой правды, зависят нравы и стиль жизни конкретного общества.

Наши нравы, к сожалению, демонстрируют полное пренебрежение к этим заповедям. В этом-то суть нашей проблемы. И никакой гражданский кодекс нам не поможет, ибо, как показала практика, всегда находятся обманные, обходные пути любой статьи этого кодекса.

Суд, согласно европейским нормам, априори считает обращение любого истца обоснованным и не ставит под сомнение порядочность его намерений. Однако такой подход ориентирован на определенный моральный уровень, который должен быть присущ обществу в целом. В противном случае взамен верховенства права мы неизбежно получим верховенство судьи. Поэтому коррумпированность судебной системы Украины, о которой много и небезосновательно говорят, в данном случае является не столько причиной беззакония, сколько следствием того, что в обществе разрушены устоявшиеся моральные нормы, отсутствует почтение к закону строгой правды.

Но если в стране дефицит судей, отстаивающих справедливость, то откуда же возьмутся и политики, отстаивающие интересы своего народа, государства? За редким исключением, социально активная часть общества (а это умные, грамотные и сильные люди, умеющие подчинить окружение) озабочена лишь собственным краткосрочным интересом. Таковы наши нравы. В этом-то и суть нашей беды. Следствие этой беды – повсеместные финансовые нарушения, воровство из бюджета, взятки, коррупция, уход от налогов, рейдерство, криминальные разборки и т. д.

«Нравы – это люди, – отмечал О. Бальзак, – законы – это разум страны. Нравы нередко бывают более жестоки, чем законы. Нравы, часто неразумные, берут верх над законами». С другой стороны, следует признать справедливость высказывания античного философа Менандра о том, что нравственные качества справедливого человека вполне заменяют законы.

Таким образом, можно утверждать, что беда нашего общества не столько в несовершенстве законодательства, сколько в моральном состоянии общества; в его нравах, точнее, в отсутствии нравственного закона, принятого обществом. Именно поэтому не работают и не могут работать должным образом гражданские законы.

Если нравственный закон для человека не существует, то и совесть у него молчит, поскольку последняя находится в прямой зависимости от нравственного состояния человека. А это состояние бывает и извращенным. Люди в этом случае живут ни по нравственному, ни по гражданскому закону, а «по понятиям». Ведь «понятия» всегда приходят туда, где нет действующего права. Следующий этап жизни такого общества – это беззаконие и смута. Затем – полный хаос. Самый вероятный финал такого состояния – диктатура. Неизбежность подобной цепи изменений в так называемом «демократическом» обществе подметил еще древнегреческий философ Платон.

Когда после переворота 1917 г. власть в России отделила государство от Церкви, произошло фактическое отделение от существовавшего нравственного закона, от духовности. И дело закончилось самой кровавой диктатурой, которую только видела Европа. Поэтому не случайно власть любой кровожадной диктатуры начинается с отмены существующего нравственного закона. По Ленину, «мы (большевики, – ред.) в вечную нравственность не верим и обман всяких сказок о нравственности разоблачаем». Подобное заявлял и Гитлер: «Я освобождаю вас (немцев, – ред.) от химеры, называемой совестью».

Еще раз вернемся к понятию «совесть». Согласно словарю В. Даля, совесть есть нравственное сознание, нравственное чутье или чувство в человеке; внутреннее сознание добра и зла; тайник души, в котором отзывается одобрение или осуждение каждого поступка; чувство, побуждающее к истине и добру, отвращающее ото лжи и зла; невольная любовь к добру и к истине; прирожденная правда, в различной степени развитая. Именно поэтому Аристотель называл совесть внутренним судом праведного человека. Поэтому, уводя немцев в зону жесточайшего зла, Гитлеру и понадобилось «освободить» их от совести.

Иначе говоря, совесть является духовным средоточием нравственной жизни человека. А совесть, должным образом развитая в нравственной культуре или микросреде, фактически является инструментом практического проявления нравственного закона. Без этого закона, получается, обойтись никак нельзя.

Поэтому можно утверждать, что моральную и нравственную зрелость человека, а также политическую зрелость народа отражает нравственный закон, и только он, его признание и исполнение.

* * *

Философское теоретизирование относительно общественной и индивидуальной морали, необходимости нравственного закона ведется в Европе много веков. Это обусловлено тем, что религиозный нравственный закон давно лишен своей легитимности. Он более не признается современными европейскими либеральными демократиями. Но и альтернативы ему нет. А такое положение создает проблемную ситуацию и для общества, и для человека в нем.

Один из ярких примеров нерелигиозного нравственного закона предложил И. Кант. Многие годы он был занят поисками общезначимых, необходимых, вневременных законов человеческого существования, определяющих те или иные поступки людей. В роли такого нравственного закона И. Кант формулирует так называемый «категорический императив» или правило, определяющее форму морального поступка: поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой, ты, в то же время, можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом. Нравственно человек поступает лишь тогда, когда возводит в закон своих поступков долг перед человеком и человечеством, и в этом смысле ничто другое быть нравственным просто не может. По И. Канту, нравственность никак не опирается на чувство, ибо она полностью разумна: «Чистый разум сам по себе есть практический разум и дает (людям) всеобщий закон, который мы называем нравственным законом». Этот закон – суждение человеческого разума; присутствие этого нравственного закона можно ощутить в виде веления долга. Главным в этике для И. Канта был поиск всеобщей формулы нравственного поведения людей, которая исключает саму возможность безнравственных поступков, зла и несправедливостей. Все это замечательно на уровне декларации.

Но что же И. Кант нашел большее и более весомое в сравнении со старым добрым христианским законом нравственности? На самом деле его нравственный закон, по сути, очень напоминает нравственные нормы, которые, в той или иной форме, встречаются как в христианской традиции, так и у древневосточных мудрецов, и у античных греческих философов. Фактически, И. Кант не устанавливает новый закон нравственности, новую суть, а всего лишь дает новую формулу (форму) при старой сути.

И что же, народы Европы последовали его новой формуле? А может, стоило бы сохранить христианский нравственный закон, который был проверен столетиями и врос в европейскую культуру? Тем более, что он имеет искомую И. Кантом всеобщую форму.

Если традиционный нравственный закон берется под сомнение, то тем самым признается, что он не абсолютен, а в его отсутствие, следовательно, «все можно». Можно, например, придумать (каждый на свой лад) свой идеал атеистического или языческого гуманизма. Но из этого ничего хорошего не выйдет.

Уверен, что такие признанные философы и гуманисты, как И. Кант и многие другие (от французских просветителей до декабристов, а также от А. Герцена, В. Белинского, Н. Чернышевского до Л. Толстого) не представляли себе даже в самых кошмарных снах, что их гуманизм косвенно поспособствует подготовке почвы для кровавого переворота в России. Похоже, что они не понимали, к чему могут привести даже незначительные отступления от религиозного нравственного закона. Признавая гений И. Канта, гуманизм устремлений других мыслителей, тем не менее, придется констатировать:

– они невольно раскачивали лодку устоявшейся морали, что в итоге оправдало кошмары революционных переделов;

– они предложили привлекательную форму своим гуманистическим идеям. Но подняться в своем гуманизме выше учения Моисея, Христа или Будды никому не удалось. Тем более им не удалось возвести свои идеи в устойчивое многовековое, массовое признание и почитание. Их гуманистические идеи принимались рассудком, но поднимать собою энергию воли они были не в состоянии.

Следует понять и честно признать, что религия есть, прежде всего, хранительница вековечного нравственного закона, являющегося азбукой нравственности. И без следования этой азбуке – быть беде. А следовать нельзя, если ставится под сомнение необходимость и целесообразность Церкви. Речь идет не об агитации вероисповедания, а о необходимости поддержки нравственного закона и Церкви своего народа (не обязательно христианской) как его проводника. Говоря о христианском нравственном законе для европейца, подразумевается, что дело тут вовсе не в том, верующий ты или нет. Все дело в твоем и общественном признании христианского нравственного закона как некоего эталона. Ведь стремление придерживаться этого эталона означает стремление быть Человеком.

Согласно христианству, «Бог стал человеком, чтобы человек смог стать богом» (о. Афанасий Александрийский). По преданию, главная цель христианской жизни заключается в приобретении личностью ещё здесь, на земле, богоподобных духовных ценностей путем следования нравственному закону (заповедям Моисея и Христа). «Христианство предлагает человеку идеал, большего или равного которому не знала ни одна религия мира – чистая, бескорыстная любовь. Признание Христа, не отнимая ничего полезного и разумного у человека в этой жизни, в то же время даёт ему полную надежду на благобытие в вечности» [48]. Так зачем же отступать нам от этого идеала?! Как и кому он может повредить?! Тем более, что отступление от этого идеала, как наглядно продемонстрировала наша история, ведет к трагедии.

По убеждению автора книги, религиозный нравственный закон твоего народа – это спасательный круг в водовороте современного морального разложения. Уцепившись за него, общество сохраняет шанс на будущее. Бесперспективно придумывать некий новый всеобщий нерелигиозный нравственный закон. В силу своей искусственности его ожидает печальная судьба всеобщего языка эсперанто или чего-то в этом же духе. Нравственный закон обеспечивается религией своего народа, поскольку нравственность есть «грамматика» любой религии. Этот закон вписан красной нитью во всю человеческую деятельность, ибо религия во все времена являлась и является необходимым фундаментом не только мировоззрения личности, но моральных и правовых норм и законов, социальной стабильности, традиций, культуры [51]. С точки зрения писателя В. Аксенова, «общество, которое зиждется на религиозном фундаменте, всегда прочное», поскольку он основан на абсолютности нравственного закона. И в этом его сила.

* * *

Высшая идея нужна не только отдельному человеку, но и этносу, чтобы и ему иметь ориентир, цель, смысл жизни [61]. По мнению Ф. Достоевского, «без высшей идеи не может существовать ни человек, ни нация». Ему вторит И. Ильин, отмечая факт того, что «у каждого народа есть известная ступень духовной зрелости, на которой он осознает особенности своего национального духа и своей национальной культуры и уразумевает, что ему даны свыше Дары и что он воспринял, усвоил и воплощает их своеобразно. Тогда нация постигает свой религиозный смысл, а национальная культура утверждается на обоих (доселе неосознавшихся) религиозных корнях».

Таким образом, можно утверждать, что религия является естественным и необходимым атрибутом этничности. Целью любого этноса является создание сообщества самодостаточных, способных к самореализации (и имеющих для этого условия) индивидуумов, оберегающих свои ценности. Согласно А. Энштейну, основой всех ценностей служит нравственность. Без нее неминуемо разрушается личность, семья и государство.

Хочется надеяться, что для народов бывшего СССР период такого осмысления, наконец, наступает. И это очень важно, поскольку история СССР убедительно показала, что изменения моральных принципов, основанных на отступлении от нравственного закона своей религии, постепенно приводят к моральной и нравственной деградации людей, идеологическому и духовному кризису общества, и даже к уродливому его перерождению.

Традиционная классификация поступков на правильные и неправильные, а также обучение правильному поведению считались уделом религии. В наше время религия существенно утратила свой престиж и влияние, а достойной замены ей так и не нашлось. Необходимости вести правильный образ жизни уделяется гораздо меньше внимания, чем раньше, – справедливо считает Далай-Лама XIV. И именно этот факт является одной из острейших проблем общества, и особенно – в современной Украине.

Сегодня самыми динамично развивающимися странами мира являются Китай и Индия. «Одна из причин этого успеха в том, что подспорьем у них служат взаимодополняющие друг друга конфуцианство, буддизм и индуизм, обеспечивающие гармоничное сочетание трудолюбия, жажды знаний и усиления государственности», – считает украинский ученый Ю. Пахомов. Этот фактор объясняет основную причину, почему эти страны выдвигаются в главные политические силы планеты XXI века. «Причин для взлета лидирующих стран Азии, – согласно Ю. Пахомову, – достаточно, но вызван этот взлет в основном спецификой культуры, т. е. моральными ценностями. Философия Запада свела весь смысл деятельности человека к обогащению до бесконечности, к потребительству. Жизнь во имя денег, порождая бездуховность, разрушила в личности гармонию разума, интуиции и чувств. А это – источник стрессов, деградации, массового распада семей, личностного отчуждения и болезненного изоляционизма».

По мнению А. Солженицына, «весь „бесконечный прогресс“ оказался безумным напряженным нерассчитанным рывком человечества в тупик. Жадная цивилизация „вечного прогресса“ захлебнулась и находится при конце. И не „конвергенция“ ждет нас с западным миром, но – полное обновление и перестройка и Запада, и Востока, потому что оба в тупике». Сегодня индивидуальное потребление значительно превышает биологические потребности личности. Мера этого потребления не только никем не воспитывается, даже наоборот, потребление культивируется как показатель жизненного успеха личности, что приводит к демонстративному увеличению потребления, истощающего ограниченные ресурсы окружающего нас мира. Поэтому наш мир может измениться к лучшему только тогда, когда человек будет жить, соблюдая меру во всем, когда перестанет гнаться любой ценой за удовлетворением своих всевозрастающих потребностей (западный тупик развития) и позаботится о развитии своего духа, о гармонии природы, общества и человека.

Механическое заимствование западных форм жизнеустройства, игнорирование традиций отечественной цивилизации немедленно оборачиваются опасным хаосом, взлетом преступности и беззакония. Для возрождения отечества следует отказаться от воровской экономики и переходить к нравственной, так же, как в Китае, Индии, Корее и Японии, опираясь на свои вековые моральные ценности и устои. Иначе не обрести благосостояния социальной, духовной гармонии, не остановить депопуляции. Возрождение национального государства возможно только на основе вековых духовных, отечестволюбивых, родовых, нравственных ценностей, великой гуманистической культуры, честности и достоинства, служения народу. Традиции общинности, соборности, артельности, предприимчивости, инициативы, глубоко сидящие в душе нашего народа, должны поощряться и возрождаться, избавляя исстрадавшихся людей от анархии, преступности и коррупции [61]. «Самый радикальный протест против нынешней пошлости – это возврат к Традиции» [39].

* * *

Таким образом, каждый народ, сохраняющий и оберегающий свою страну, исторически сложившуюся культуру, институт семьи (следовательно, и перспективу самого своего существования), свою духовность, должен в первую очередь оберегать нравственный закон, которому учит своя религиозная традиция. Поэтому база мировоззрения должна быть выбрана в согласим с нравственным законом религии конкретного народа. «Человеку, в отличие от животных, как духовному, нравственному и ответственному существу, надлежит дать и нравственный ответ о том, исполнением чего была его жизнь: исполнил ли он во временной жизни Закон, без которого нельзя жить в вечности» [39].

Нравственное чувство всегда оставляет место соображению, рассуждению и решению. Требования нравственного закона исполняются человеком только тогда, когда человек признает эти требования обязательными для себя. Поэтому признание нравственного закона, уважение к нему должны воспитываться с детства и сохраняться всю жизнь. Это касается буквально каждого человека, независимо от наличия и глубины его веры. Ведь наличие веры достаточно для спасения человека – носителя этого духовного опыта, но оно недостаточно для жизни всего общества, особенно украинского, где религиозных людей подавляющее меньшинство.

Исполнение людьми нравственного закона и может стать искомым согласованием свободного человеческого разума и природных ритмов, согласованием материального и духовного миров, которое обеспечит становление и развитие подлинно гражданского общества, где будут осуществлены ключевые ценности человека: жизнь и свобода, равенство прав и надежда на справедливость.

* * *

Касаясь вопроса о смысле жизни, хотим мы того или нет, мы упираемся в тот же самый краеугольный камень, на котором держится система наших представлений о добре и зле, т. е. принятый нами нравственный закон. Он и является той отправной точкой, исходя из которой мы формируем стратегию поиска ответа на вопрос о смысле жизни. Как минимум, нравственный закон ограничивает зону этого поиска, поскольку он является тем основанием, которое позволяет осуществить «приведение всех стихий человеческого бытия, всех частных начал и сил человечества в правильное отношение к безусловному центральному началу, а через него и в нем к правильному согласному отношению их между собою; только тогда является единство, цельность и согласие в жизни и сознании человека, только тогда все его дела и страдания в большой и малой жизни превращаются из бесцельных и бессмысленных явлений в разумные, внутренне необходимые события», – писал В. Соловьев.

Нравственный закон предопределяет систему ценностей, которая позволяет осуществлять сопоставление всех наблюдаемых (ощущаемых) явлений и элементов сущего с жизнью человека и общества. В результате такого сопоставления и формируется мировоззренческая база человека, фокусируется направление поиска смысла жизни.

* * *

Особенностью современного глобализированного мира является сложность в проведении четкой границы между экономическими процессами, с одной стороны, и политическими, общественными и культурными – с другой. Экономические факторы влияют не только на политику, но и на культурную жизнь, предопределяя изменения в нравственности людей, в идеологии, в сложившихся национальных ценностях. Поэтому следует понять, надо ли придерживаться своей национальной традиции, надо ли защищаться от глобальных процессов, постепенно стирающих национальные культуры и сложившиеся моральные устои и верования.

Безусловно, каждого человека обогащает знание культур, языков, философских учений и верований других народов. Культуры вообще и идеи в частности имеют свойство взаимопроникновения (влияния) друг на друга. Вместе с тем, для глубинного проникновения в проблему смысла жизни более важным является не горизонтальное плавание по бескрайнему морю человеческой мысли, а вертикальное погружение в ее суть. Не количество знаний, а их глубина отличает мыслителей. Можно владеть многими языками, но творческие шедевры будут созданы на языке, которым мыслит писатель. Другая грамматическая структура языка, как справедливо считает современный украинский писатель А. Драгомощенко, предопределяет другую структуру мышления. А иная структура мышления – другие восприятие, высказывания, оценки.

История свидетельствует, что подлинные философские идеи рождаются в пределах своей культуры. «Философия вообще может быть познанием только своей культуры, но никак не чужой», – справедливо утверждает российский философ В. Межуев. А своей культурой может быть только своя национальная культура (а не некая общечеловеческая), поскольку «общечеловеческое не существует за пределами нации, оно внутри ее» (украинский философ С. Крымский). Поэтому мышление в идеях всегда остается прерогативой национальных мыслителей.

Очевидно, что каждый национальный язык дает все необходимое для интеллектуального и творческого развития конкретного народа. Конкретный ландшафт имеет все необходимые элементы для физического развития той или иной нации. Точно так же и каждая принятая народом религиозная нравственная традиция дает все необходимое для духовного роста конкретного человека и стабильности общества.

Вместе с тем, признаем, что на самом деле существует множество дорог к Богу, и у каждого человека она может быть своя. Предложенная книга не ставит вопрос наличия или целесообразности веры у читателя. И нет намерения вести агитацию за принятие какой-то веры. Вера как реальность – это видение индивидуумом невидимого. «Человека делают религиозным не философские убеждения, не рассудочные доказательства бытия Бога, а благодать, которая зовет и влечет душу человека к Живому Богу» [34].

Таким образом, вера – личное дело каждого человека. Но нравственный закон – общее дело всех. Этот закон дается религией конкретного народа. Поэтому предлагается честно признать социальную значимость института религии. Набожные мы люди или атеисты, все мы стараемся (даже если только делаем вид) жить по нравственным законам наших предков. «Руководствуясь этим внутренним естественным законом, человечество вырабатывало не только отдельные нравственные правила, но и создавало целое нравственное мировоззрение, вырабатывало определенные обычаи и нравы, которые есть не что иное, как неписаные законы, переходившие по преданию из поколения в поколение и становившиеся источником всех писанных законов. Эти законы служили руководством в общественной жизни и как бы несовершенны они ни были, все-таки сдерживали в человеческих обществах грубый произвол, насилие и распущенность» [20].

* * *

Религия своего народа предлагает в нравственной и духовной сфере все необходимое. Она предлагает вполне конкретные методы (молитвы) духовного совершенства тех, кто принял веру, а вместе с ней и высшие ценности мира с ориентиром на его порядок и гармонию, на ту систему координат, которая обеспечивает оптимальное развитие общества и человека в обществе. Эти методы составляют базовое основание духовной жизни общества, обусловливают то общее, что роднит различные культуры, обеспечивает их диалог как первый шаг к доверию и согласию.

Особое значение имеет мировоззренческая функция религии. Специфически отражая действительность, она создает свою картину мироустройства и соответственно мотивирует поведение верующего, его ориентацию в мире. Религия устанавливает те нормы поведения, которые регулируют отношения верующего в семье, быту, обществе на основе разработанных религиозными институтами предписаний и систем. Еще одна важнейшая функция религии – поиск средств идейного объединения людей путем создания у них чувства единства в религиозной вере. Люди испытывают особую потребность принадлежать к той или иной группе идейных единомышленников. Людям так необходимо иметь братство «духа»! Если у них теряется центр самоидентификации, люди обретают состояние отчуждения и депрессию. Если такой центр имеется, то люди объединены, сплочены, а, следовательно, совместно сильны. Для них характерно ощущение плеча товарища, взаимовыручка и организованность.

В религиозном сознании возникла важнейшая связующая людей сила – коллективные представления. Они не выводятся из личного опыта, а вырабатываются только в совместных размышлениях и являются в истории человека первой формой общественного сознания. Религия порождает специфические для каждого народа культурные нормы и запреты, а также понятия об их нарушении (грехе). Эти нормы и запреты выступают своеобразными духовными скрепами общества, предпосылкой становления общности людей, трансформацией их в народ. Присущие каждому народу моральные (шире – культурные) ценности и выражают его идентичность, неповторимый образ.

Обретая способность «коллективно мыслить», общественный человек совершил открытие для познания мира. Он разделил мир на видимый, реальный и невидимый, «потусторонний». Это открытие религиозного сознания не теряет своего значения до наших дней. Религия соединяет людей в народ не только общими ценностями, но и ритуалами, которые связывают космологию с устройством общества. Ритуал – «символический способ социальной коммуникации», его первая функция – укрепление солидарности людей и психологическая защита общества. В ритуальном общении преодолевается одиночество людей, укрепляется чувство принадлежности к целому, через ритуал разрешается внутренний конфликт между желаниями и запретами. Антропологи считают, что в традиционных обществах, где регламент обеспечивается ритуалом, редко встречается шизофрения. Ее не без основания называют «этническим психозом западного мира».

В настоящее время возникают, как грибы после дождя, субкультуры, которые в поисках способа преодолеть отчуждение осваивают мистические культы, создают секты и коммуны, проводящие бдения и медитации (часто с применением наркотиков). Это – реакция на безрелигиозное бытие, не удовлетворяющее неосознанные духовные запросы человека [32].

Религия – это не только дорога к Богу, но, прежде всего – путь к людям. Будучи необходимым и единственно последовательным институтом воспитания нравственности, она является главным основанием культуры и традиций каждого народа. «Выньте христианство из истории Европы, буддизм из истории Азии, и вы уже не поймете ничего ни в Европе, ни в Азии», – справедливо утверждал русский философ А. Хомяков. Поэтому лучшим способом найти ответы на духовные вопросы будет обращение к божественному опыту религии своего народа, к писаниям святых отцов и к религиозным традициям. «Ищите и обрящете», – гласит библейская истина.

Совершенно очевидно, что у всех людей для духовного поиска и роста всегда имеется все. Правда только в том случае, если по-настоящему искать. В этом гармоничном мире всегда и всюду есть все для всего. Потому что «все для всего всегда» и «все находится во всем», потому что Всеобщее энергоинформационное поле охватывает и пронизывает в мироздании все видимое и невидимое, все живое и неживое.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.