25. Искатель сверхприбыли

25. Искатель сверхприбыли

Очевидно, что прибыль и все с ней связанное долгое время подвергались нападкам. Причина этих нападок не столь очевидна.

Можно выделить несколько закономерностей. Чаще всего выдвигается возражение о том, что прибыль, в отличие от других источников дохода, таких как заработная плата, рента или даже процент (плата за риск ожидания), является не заработанной. Получение прибыли якобы не связано с оправдывающим ее честным трудом или усилиями. Большинство людей не понимают процесс формирования прибыли и предполагают, что при этом происходит что-то неправильное… «Несправедливо получать прибыль без необходимости работать для этого».

Другое часто звучащее возражение против прибыли, и в особенности против сверхприбыли, состоит в том, что она ведет к бедности остального человечества. Идея в том, что общий объем благосостояния конечен, и если предприниматели в случае сверхприбыли получают большую долю, всем остальным остается меньше. Таким образом, прибыль не только оказывается не заслуженной, потому что она якобы не заработана, но еще и вредит людям, уводя деньги от остального общества.

Многим кажется, что прибыль получают, пользуясь беспомощностью других. Этот взгляд представляет собой третий тип возражений. Он отражен в полной презрения популярной фразе о том, что сверхприбыли зарабатываются «на нищете остальных».

Когда «беспомощность» потребителя заключается в его неинформированности, критики особенно громогласны в своем осуждении сверхприбылей. Например, особенно досадной считается ситуация, когда прибыль зарабатывается исключительно на том, что клиент не знает, что тот же самый товар продается рядом по более низкой цене. Если же покупатель беден, перекупщика осуждают еще сильнее.

Обычные аргументы в защиту идеи и практики получения прибыли оставляют желать лучшего. Раньше они указывали лишь на то, что получать прибыль — это патриотично, а критиковать ее — значит демонстрировать антиамериканский или даже коммунистический настрой. Второй аргумент защитников прибыли заключался в том, что она все равно не особенно велика, к тому же во многих случаях расходуется на благотворительность.

Что и говорить, аргументы не очень впечатляющие. Необходимо рассмотреть роль прибыли в современной экономике и приложить усилия, чтобы более вдохновенно отстаивать древнее и почетное стремление к сверхприбыли.

Во-первых, прибыль получают предприниматели, которые видят и ловят возможности, недоступные другим. Конкретные возможности, которыми пользуется предприниматель, варьируются от случая к случаю. Однако всякий раз людям предлагают сделки, которые для них выгодны и которые в отсутствие предпринимателя им бы никто не предложил.

В самом обычном примере предприниматель отслеживает различия в ценах — скажем, на клубнику, по 25 центов за упаковку в Нью-Джерси и по 45 центов в Нью-Йорке. Пока издержки транспортировки (перевозка, страховка, хранение, порча и т.д.) меньше, чем 20-центовая разница в цене, активный предприниматель сможет предложить два набора сделок. Он может покупать клубнику в Нью-Джерси по цене чуть выше 25 центов, а затем предложить этот товар в Нью-Йорке по цене ниже 45 центов за упаковку.

В обоих случаях, если он найдет клиентов, он принесет им выгоду: либо предлагая за их товары более высокую цену, чем они привыкли получать, либо продавая им товар по более низкой цене, чем они привыкли платить.

Помимо примера с одномоментным различием в ценах есть и вариант с разрывом во времени. Скажем, существует различие между ценами на товары сегодня и в будущем. Возьмем для примера фрисби. Рассмотрим все факторы производства (землю, труд и капитал), которые воплощены в готовом продукте. После того как учтено время, необходимое для превращения этих ресурсов в готовый продукт, возникают три возможности. Первая: расхождение между ценами ресурсов и ценой будущего продукта отсутствует. Вторая: расхождение существует, и цены ресурсов высоки по отношению к цене готового продукта. Третья: расхождение существует, и цена готового продукта высока по отношению к ценам ресурсов.

Если расхождения в цене нет, то успешный предприниматель не будет ничего делать. Но если цены ресурсов сравнительно высоки, то предприниматель прекратит производство. Будет расточительством расходовать сравнительно дорогие ресурсы на готовый продукт, который сравнительно дешев.

Предприниматель мог бы продать принадлежащие ему акции компаний, занимающихся таким производством. Если у него нет акций, он может заключить контракт на их продажу в будущем по сегодняшней высокой цене (пока еще не отражающей производственную ошибку, при которой фрисби изготавливают из ресурсов, стоящих дороже, чем готовый продукт).

Он может уравновесить эту продажу покупкой того же количества акций в будущем, когда, по его предположению, их цена будет ниже вследствие производственной ошибки. Многих людей озадачивает этот процесс, который часто называют «короткими продажами». Их интересует, как можно продать что-то, что тебе не принадлежит, в будущем, но по сегодняшним ценам. Строго говоря, нельзя продать что-то тебе не принадлежащее. Однако, вне всякого сомнения, можно пообещать продать в будущем что-то, что тебе еще не принадлежит, исходя из понимания того, что можно купить это в будущем, а затем обеспечить поставку, выполняя контракт на продажу. Чтобы проверить понимание этой концепции, зададим вопрос: кто согласится купить акции в будущем по сегодняшней цене? Это будут те люди, которые ожидают повышения цены по сравнению с сегодняшним уровнем, но не хотят инвестировать деньги сейчас.

С другой стороны, если предприниматель полагает, что цена готового продукта будет выше, чем суммарная стоимость факторов производства, то он будет действовать противоположным образом. Он будет производить фрисби или инвестировать в компании, занимающиеся таким производством.

Третий неочевидный вариант действий не связан с наличием разницы в ценах ни в рамках одного отрезка времени, ни в разных периодах. Он связан с продуктами, которые еще не были произведены и поэтому пока не имеют цены.

Рассмотрим в этом контексте фрисби до того, как они были произведены или изобретены. В этот момент нет никаких гарантий, что они будут приняты публикой. В таких случаях предприниматель предчувствует, думает или угадывает: есть нечто, что будет высоко оценено потребителями, стоит только рассказать им о его существовании и убедить в его замечательных свойствах. Таким образом, предприниматель играет роль няньки для идеи, проводя ее через процесс изобретения, финансирования, продвижения и предпринимая прочие всевозможные шаги, чтобы добиться принятия ее публикой.

Рассмотрев некоторые виды деятельности, которыми занимаются предприниматели для получения прибыли, оценим результаты этой деятельности.

Один из них виден сразу — это сбор и распространение информации. Информация о не производимых ранее продуктах — очевидный и яркий пример. Однако, как мы видели, знание, порожденное поведением, ориентированным на прибыль, ни в коем случае не ограничено такими экзотическими ситуациями. Предприниматель в поисках прибыли ежедневно и постоянно выбрасывает на рынок информацию о различиях цен — в рамках одного отрезка времени и между разными периодами.

Это знание очень выгодно для всех участников. Без него люди в Нью-Джерси съедали бы клубнику, которую могли бы продать, если бы нашли кого-то, кто был бы готов купить ее дороже, чем по 25 центов за упаковку. То есть жители Нью-Джерси съедают свои ягоды только потому, что не знают о наличии людей, ценящих клубнику дороже, чем они сами. Кроме того, без этого знания люди в Нью-Йорке не ели бы клубнику, предполагая, что единственный способ ее достать — заплатить по 45 центов за упаковку, в то время как, оказывается, можно заполучить ее дешевле.

Предприниматель распространяет знания, хотя и не как учитель.

Конечно, предприниматель не выдает эти знания как учитель. Он не разъезжает по сельской местности, открыто расставаясь с информацией. Вообще говоря, когда он сделает свою работу, люди в Нью-Джерси и Нью-Йорке могут даже и не узнать о соотношении цен на клубнику на своих рынках. Предприниматель обеспечивает, чтобы в разных районах ощущались эффекты от знания цен. Предприниматель не распространяет знания напрямую; он распространяет клубнику, которая, в отсутствие знания цен, не была бы распределена таким образом.

Итак, совершенно верно, что предприниматель пользуется невежеством других людей. Если бы они обладали необходимыми знаниями, то предприниматель вряд ли смог бы заработать, поставляя клубнику из Нью-Джерси в Нью-Йорк. Это правда, но вряд ли заслуживает упрека. Любой, чья функция — продавать товар, должен продавать его тем, у кого его нет. Отсутствие товара не становится менее реальным только потому, что оно является следствием незнания. Предприниматель «использует» отсутствие знаний у своих клиентов точно так же, как фермер «использует» голод своих покупателей, — обеспечивая их тем, чего у них нет.

Таким образом, прибыль предпринимателя возникает не за счет кого-то еще. Неправда, что где-то в экономике должны быть потери, равные его выгоде, поскольку неверно утверждение, что он ничего не создает. Предприниматель создает. Он создает возможность кооперации между совсем разными, а во многих случаях еще и весьма отдаленными группами. Он брокер или посредник в создании возможностей. Его задача — следить, чтобы взаимовыгодные возможности не упускались. Почему эти усилия называют «нечестным делом» — за пределами разумного.

Помимо того что предприниматель концентрирует и распространяет знания, он несет выгоду людям, предлагая им выбор, которого у них бы не было без его участия.

Очевидным примером этого является ситуация, в которой предприниматель предлагает публике совершенно новый продукт. Так происходит и в более приземленном случае межвременных различий в ценах. Общество выигрывает от того, что ценные ресурсы не тратятся на производство продуктов, менее ценных, чем сами ресурсы. Они могут быть использованы в производстве более ценных конечных продуктов — тех, которые выше ценятся потребителями.

Необходимо иметь в виду, что все предпринимательские операции являются строго добровольными. Люди, с которыми предприниматель имеет дело, вольны принять или отвергнуть его предложения. Если они соглашаются на сделку, то лишь потому, что предполагают получить выгоду от нее. Они могут раскаяться в своем решении и думать, что им стоило бы сделать покупку по более низкой цене или продать свой товар по более высокой. Однако это не оспаривает утверждения, что предприниматель предлагает сделку, которую на момент предложения все участники считают выгодной для себя.

Это важное утверждение, и оно хорошо характеризует предпринимателя. Применительно к операциям государства этого сказать нельзя, потому что их нельзя считать полностью добровольными.

Другим результатом процесса получения прибыли является то, что после осуществления на любом отдельном рынке возможность для его продолжения сокращается. Успех сеет семена его заката. После того как предприниматель обнаружил возможность и воспользовался ею, его задача выполнена. Как одинокий рейнджер ушедших времен, «одинокий предприниматель» должен двигаться дальше возделывать другие поля. Однако если дисбаланс цен возникнет снова, предприниматель вернется.

Стимулом для его попыток связать разрозненные части экономики, конечно же, является прибыль, которую он надеется в результате получить. Это превосходный пример благотворных эффектов системы прибылей и убытков. Успешный предприниматель (тот, кто получает прибыль) объединяет экономику, снижая различия в ценах.

Однако предприниматель, покупающий, когда надо продавать, и наоборот (который вместо сокращения ценовых различий и объединения экономики увеличивает эти различия и способствует дискоординации экономики), теряет деньги. Чем больше ошибок он делает, тем меньше его способность продолжать свою деятельность. Мы не можем надеяться на полное избавление экономики от ошибок. И все же механизм, который автоматически улучшает эффективность предпринимателей в каждый момент времени, не стоит отбрасывать так легко.

Отстаивая благотворный эффект прибыли, мы не говорили о сверхприбыли. Это важно сделать, потому что многие скажут, в духе аристотелевской «золотой середины», что умеренные прибыли приемлемы и даже полезны, но экстремизм в погоне за прибылью однозначно вреден.

Слово «сверхприбыль» всегда использовалось в дискредитирующем контексте. «Прибыль» плюс «я ненавижу этого сукиного сына» равняется «сверхприбыль» точно так же, как «твердость» плюс «я думаю, что он не прав», равняется «упрямству». (Бертран Рассел, иллюстрируя эту мысль, говорил: «Я тверд, вы упрямы, а он — свиноголовый сукин сын».) У нас нет эквивалентного термина, чтобы негативно охарактеризовать работника, требующего «заоблачной» или «немыслимой» заработной платы. Вероятно, это связано с тем, что «общественное мнение» (т.е. средства массовой информации) благосклонно относится к высокой зарплате, но не к высоким прибылям.

Если прибыль несёт пользу нашему обществу, то сверхприбыль – ещё большую.

Оставим семантику. Очевидно, если прибыль несет пользу нашему обществу, то сверхприбыль — еще большую. Возможность получить прибыль, как было показано, знак того, что в экономике есть нестыковки, из-за которых люди не заключают взаимовыгодные сделки. Актуализация прибылей показывает, что с этими упущенными возможностями что-то делается (предприниматели следят за тем, чтобы «клубника распространялась как надо»).

Однако если возможность получить прибыль означает наличие нестыковок, то возможность получить сверхприбыль означает наличие еще больших разрывов в экономической ткани. Если одна лишь прибыль указывает, что экономическое лечение идет своим чередом, то погоня за сверхприбылью — признак масштабных действий, направленных на исправление ситуации. Вместо того чтобы считать умеренную прибыль приемлемой, а сверхприбыль — «эксплуататорской», мы видим, что чем больше прибыль и сверхприбыль, тем лучше состояние экономики.

На ум приходит медицинская аналогия. Если лейкопластырь — это «хорошо», потому что им можно лечить тело, то хирургия («погоня за сверхприбылью») — лучше, потому что она показывает, что лечат гораздо более нуждающегося в этом пациента.

Самый важный аргумент в защиту погони за прибылью основан на политической свободе.

В сущности, есть только два способа управлять экономикой. Первый — добровольный, свободный, с децентрализацией, использованием цен, системы прибылей и убытков для выявления информации и стимулов. Второй — принудительный, с центральным планированием, экономическими приказами и директивами, опорой на инициативу экономических диктаторов и подчинение всех остальных. Это диаметрально противоположные системы. Все прочие — это перестановки и сочетания двух «чистых» типов.

На первый взгляд, принудительная, или командная, экономика — сама простота. Руководители экономики просто решают, что, кому и как производить, кто получит выгоду от этого производства.

Напротив, добровольная или свободная рыночная экономика довольно сложна. Индивиду необходимо принять решение о том, что производить и как производить. Стимул — его собственное удовлетворение от продукта и от того, что он может получить, торгуя им с другими людьми. Как мы видели, свободная рыночная экономика координируется не экономическими директивами, а механизмом прибылей и убытков.

Теперь посмотрим на парадокс. Те, кто яростнее всего критикует предпринимателей, гонящихся за сверхприбылью, и всю систему свободного рынка, зачастую громко выступают в защиту децентрализации и индивидуальных прав в личных вопросах. В то же время, атакуя прибыли и сверхприбыли, они нападают не только на право индивидов свободно действовать в экономической сфере, но и на сами основы свободы во всех остальных областях человеческой жизни.

В своих нападках на прибыли и сверхприбыли, на все «прибыльные» начинания, они оказываются в одной лиге с деспотами и диктаторами.

Если бы они добились своего и прибыли были бы жестко ограниченны или полностью запрещены, принудительный коллективизм укрепился бы до этой степени. Личные свободы были бы смыты потоком приказов сверху. Индивид не может быть свободен, если его экономическое существование основано на указе экономического диктатора, оспорить который никак нельзя. На свободном рынке, если вы бросаете работу, работник уходит от вас, клиент отказывается покупать у вас, а поставщик — продавать, т.е. другие реальные или потенциальные начальники, подчиненные, клиенты или поставщики. Но в контролируемой экономике альтернативы нет. Отклонения, оригинальность или необычные склонности не допускаются.

Глашатаи гражданских свобод прекрасно понимают и поистине гуманно формулируют принципы, усердно применяемые ими в сфере сексуальной морали — «Между взрослыми людьми по добровольному согласию допустимо все», и (неявно) «недопустимо все помимо того, что происходит между взрослыми по добровольному согласию».

Однако они твердо отказываются использовать это правило для любой другой сферы, кроме сексуальной морали! В частности, они отказываются применить его к экономике. И все же такой гуманный принцип должен применяться ко всем сторонам человеческой жизни, включая искателя сверхприбыли, так же как и любителя сексуальных извращений, предпринимателя, так же как и фетишиста; спекулянта, так же как и садомазохиста.

Доказательство того, что извращенцы и прочие несправедливо очерняются, составляет основную смысловую нагрузку этой книги. Поэтому нас нельзя обвинить в том, что мы быстро и мимоходом коснулись любителей сексуальных отклонений. Но ведь относиться к сообществу предпринимателей, преследующих сверхприбыли, как к париям настолько же несправедливо.

Последним критическим уколом в адрес сверхприбылей и свободного рынка является точка зрения, в соответствии с которой в далеком прошлом, в аграрной экономике, когда «жизнь была проще», система свободного предпринимательства, возможно, и была жизнеспособна. Сегодня то, что могло быть пригодным для фермеров и мелких торговцев, просто не подходит. В нашем сложном индустриальном обществе нельзя позволить оставлять дела на откуп анахронистским прихотям индивидов. Необходим жесткий централизованный контроль со стороны планирующего органа, а из сделок необходимо исключить прибыль и сверхприбыль.

Эта точка зрения распространена. В определенных кругах она считается «самоочевидной». Однако анализ прибылей, тесно связанный с отсутствием знаний, должен приводить к противоположному взгляду. Институт прибыли — бесценный помощник в сборе и распространении информации. Он важен и для того, чтобы знания имели эффект. Если что-то можно взять в качестве признака «сложной современной неаграрной экономики», то это то же самое отсутствие экономических знаний и их использования.Отсюда следует, что система прибыли становится более ценной по мере усложнения экономики. Для такой экономики существенна информация, предоставляемая действующей автоматически системой цен, прибылей и убытков. Экономическая диктатура, если она в принципе жизнеспособна (что не так), является таковой только в простой экономике, которой может управлять одна группа бюрократов.

В заключение необходимо провести существенное резкое и четкое различие между прибылью, которую можно заработать на рынке, и прибылью, которую можно «заработать» на государственных субсидиях и влиянии, т.е., иначе говоря, через систему государственно- корпоративного капитализма. На рынке любая передача средств должна быть добровольной. Поэтому прибыль должна опираться на добровольный выбор экономических агентов, показывать и порождать решения для экономических потребностей. Поэтому утверждение о том, что возможность появления прибыли показывает масштаб несовершаемых сделок, а ее реальное получение указывает на заполнение этих пробелов, применимо только к рыночной экономике.

В отсутствие свободного рынка такие утверждения делать нельзя. В «смешанной экономике» (включающей элементы свободного рынка и принуждения) прибыль может быть обусловлена одним лишь запретом конкуренции. Например, тариф на импорт повысит спрос на продукцию внутреннего производства, и прибыли в национальной промышленности вырастут. Однако из этого едва ли можно сделать вывод о выявлении какой- то новой информации или повышении удовлетворенности потребителей. Верно как раз противоположное. Связь между прибылью и благосостоянием разорвется, и выводить второе из первого больше будет нельзя.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.