4. Сверхприбыли американских монополий. Эксплоатация и нищета трудящихся масс

4. Сверхприбыли американских монополий. Эксплоатация и нищета трудящихся масс

Вторая мировая война явилась источником невиданного обогащения для американских монополий. Военные заказы давали американским монополиям огромные, доселе невиданные прибыли. Вновь подтвердилась истина, что если для народов война — ужасное бедствие, то для крупного капитала она прежде всего — прибыльная вещь. За годы войны (1940–1945) американские корпорации (в Соединённых Штатах так называются акционерные компании) получили за вычетом налогов свыше 53 млрд. чистой прибыли. В 1942 г. у пяти компаний валовая прибыль более чем в сто раз превышала среднегодовую прибыль за 1936–1939 гг., у 34 компаний — в десять раз, а у 48 компаний — втрое.

Невиданные размеры прибылей и упорное стремление монополистов не допустить их снижения и в послевоенных условиях — таковы факты, определяющие весь фон послевоенной экономической и политической жизни Соединённых Штатов. Во время войны цены на товары, в том числе на предметы широкого потребления, находились под контролем правительства. Устойчивые цены при значительном снижении издержек производства в результате роста нагрузки оборудования и увеличения масштабов производства обеспечивали монополиям огромные барыши. После окончания войны монополисты сочли более выгодным для себя отмену регулирования цен. По их указке в конце июня 1946 г. был принят закон, смягчающий контроль над ценами, а в начале ноября контроль был отменён полностью. С тех пор монополии неуклонно проводят политику вздувания цен, означающую дальнейший рост прибылей за счёт снижения жизненного уровня населения.

В период наибольшего военного расширения производства, в 1943 г., прибыли корпораций до уплаты налогов составляли 25 млрд. долл. Это в два с половиной раза превышало общую сумму прибылей 1929 г. и почти в пять раз среднюю сумму 1936–1939 гг. Такой рост прибылей корпораций привёл к тому, что доля, которую они составляют в общей сумме народного дохода страны, во время войны возросла вдвое.

После окончания войны, в первом квартале 1946 г., общая сумма прибылей до уплаты налогов достигла уровня 15 млрд. долл. в год, тогда как в 1939 г. прибыли этих корпораций до уплаты налогов составляли 7,2 млрд. долл. и после уплаты налогов — 5,9 млрд. долл.

В 1947 г. прибыли американских корпораций достигли почти 29 млрд. долл. до уплаты налогов и 17,4 млрд. долл. после уплаты налогов. Ряд ведущих монополий в результате возросшей степени эксплоатации получил в 1947 г. в среднем 15–20 % чистой прибыли по отношению к собственному капиталу, тогда как в 1938 г. эта средняя норма прибыли равнялась 3 %. По данным бюллетеня «Нейшнл Сити бэнк» за март 1948 г., прибыли 960 ведущих монополистических объединений Соединённых Штатов в 1947 г, превысили прибыли этих объединений в 1946 г. на 50 %» В 1947 г. прибыль по отношению к общему капиталу компаний составила 17,1 % по сравнению с 12,5 % в 1946 г., 12,4 % в 1941 г., 12,8 % в 1929 г. и средней величиной в 8,4 % за период с 1925 по 1946 г.

1948 год принёс американским монополиям дальнейший рост прибылей. В 1948 г. прибыли корпораций после вычета налогов составили сумму в 20,8 млрд. долл. против 17 млрд. в 1947 г. Эта сумма почти вдвое превышает максимальный уровень прибылей, достигнутый во время войны, а именно 10,8 млрд. долл. в 1944 г. Рекордную сумму прибылей американские монополии получили, несмотря на то что в 1948 г. уровень промышленного производства не достигал и 80 % по сравнению с уровнем военного времени. Весьма характерно, что до уплаты налогов прибыли составили в 1944 г. 24,3 млрд., а в 1948 г. — 34 млрд., т. е. возросли на 40 %, а прибыли после уплаты налогов возросли почти на 100 %. Такой результат был достигнут путём соответствующей налоговой политики. При росте прибылей на 9,7 млрд. долл. общая сумма налогов, уплаченных монополиями, не только не увеличилась, но сократилась на 300 млн. долл. Таким образом, чистый выигрыш монополий составил 10 млрд. долл.

Выплата непомерной дани монополистам обостряет обнищание широких слоев американского населения, ведёт к ухудшению условий жизни народных масс. Сокращение покупательной способности внутреннего рынка Соединённых Штатов неизбежно вызывает обострение борьбы за внешние рынки сбыта. Являясь методом выкачки дополнительных средств из американского сельского хозяйства, монопольные цены задерживают его развитие. Таким образом, высокие монопольные цены, обостряя противоречия американского капитализма, ещё более усиливают его загнивание.

По оценке экономистов, основанной на официальных статистических данных, в предвоенные годы средний доход американского рабочего составлял лишь от 40 до 60 % прожиточного минимума. Автор ряда исследований о положении рабочего класса Ю. Кучинский считает, что в 1935–1936 гг. доход, достигавший прожиточного минимума, имела лишь примерно одна шестая часть всех американских рабочих семейств.

По официальным данным, в 1935–1936 гг. только 10 % населения страны имели доход не меньше 2 600 долл. в год — сумму, которая, опять-таки по правительственным данным, была достаточна для удовлетворения потребностей средней семьи. Но 90 % американского населения не имели этой суммы, а 10 % получали менее 340 долл. в год. Целая треть населения получала менее 780 долл. в год, причём эта группа должна была отдавать государству в виде налогов около пятой доли своих доходов.

Миф о якобы высоком уровне жизни американских рабочих во время войны является лишь одной из выдумок, распространяемых глашатаями «американского образа жизни» из числа правых социалистов и прочих прислужников империализма. А значительное ухудшение экономического положения рабочего класса в послевоенный период является непреложным фактом.

В марте 1947 г. профсоюз рабочих электромашиностроительной и радиотехнической промышленности, входящий в состав Конгресса производственных профсоюзов, провёл обследование условий жизни рабочих. На вопрос: «Принуждены ли вы сократить потребление таких продуктов, как хлеб, мясо, молоко, жиры, свежие фрукты?» — 71 % опрошенных ответил утвердительно, 10 %—отрицательно и 19 % не ответили. На вопрос: «Имеете ли вы сбережения?» — 71 % ответил отрицательно, 10 % — утвердительно, 7 % ответили, что имеют, но мало, и остальные не ответили. По данным Федерального резервного управления, в 1947 г. 28 980 тыс. семейств, или 69 % из общего числа семейств в стране, получали менее 2 тыс. долл. в год. Из каждых 100 семейств 13 получали меньше чем по 1 тыс. долл. в год, 18 семейств из ста зарабатывали между 1 тыс. и 2 тыс. долл. Таким образом, большая часть американских семей получает гораздо меньше самого скромного прожиточного минимума.

Приведённые цифры показывают не только недостаточность заработной платы американских рабочих для удовлетворения самых минимальных потребностей рабочего и его семьи, но и неуклонное увеличение разрыва между заработной платой и стоимостью жизни. Этот разрыв ещё больше увеличивается вследствие роста налогового бремени. Так, рабочий, получающий 45 долл. в неделю, т. е. 2 340 долл. в год, уплачивает за год 700 долл. налога. Далее, следует учесть, что заработная плата женщин значительно ниже по сравнению с заработком мужчин-рабочих, выполняющих ту же работу. На производстве в 1946 г. работало 2 млн. подростков и детей, в связи с чем контингенты учащихся снизились на 17 %.

Рост цен и инфляция тяжёлым бременем ложатся на плечи широких слоев американского населения. В настоящее время семьи с годовым доходом в 2 тыс. долл., а тем более с ещё меньшим доходом лишены возможности покупать на рынке необходимое количество предметов потребления. 15 июня 1948 г. газета «Нью-Йорк Таймс» писала, что в течение 1947 г. четвёртая часть всех семей в Соединённых Штатах потратила больше денег, чем заработала. Эта категория населения вынуждена была либо израсходовать остатки сбережений, либо покупать в кредит.

В марте 1948 г. в бюллетене Конгресса производственных профсоюзов «Экономик Аутлук» было отмечено: «Жизненный уровень большинства американцев сегодня ниже, чем в январе 1945 г., когда почти половина всей нашей продукции шла на войну». По данным этого бюллетеня, уже в 1947 г. 13,5 млн. семейств потратили на 2 млрд. долл. больше своих текущих доходов, проедая накопленные сбережения и влезая в долги. По данным журнала «Экономик Ноутс», денежные доходы лиц наёмного труда повысились с января 1945 г. по август 1948 г. всего на 13,4 %, в то время как стоимость жизни выросла на 37,3 %. Таким образом, инфляция оказывается тяжким бедствием для масс, но весьма прибыльным делом для монополий.

В своём послании специальной сессии конгресса 27 июля 1948 г. президент США Трумэн вынужден был признать, что стоимость жизни в США в настоящее время выше, чем когда-либо раньше. «Цены уже настолько высоки, что в прошлом году свыше одной четверти семей в нашей стране были вынуждены тратить больше своего заработка. Семьи, получающие низкий или средний доход, лишены возможности приобретать многие предметы первой необходимости. Они могут сейчас покупать меньше, чем два года тому назад, и они платят больше за то, что они могут покупать».

Данные обследования, проведённого в 1948 г. Федеральным резервным управлением, показали, что условия жизни значительной части опрошенных резко ухудшились. В отчёте исследовательского бюро Конгресса производственных профсоюзов отмечается, что в послевоенный период «американские рабочие принуждены сильно сокращать потребление мяса, яиц, масла и молочных продуктов вследствие роста цен».

В послании президента Трумэна конгрессу, опубликованном в январе 1949 г., содержались следующие признания:

— Миллионы американских семей живут в трущобах.

— Миллионы семей не имеют собственного очага.

— Десятки миллионов людей лишены удовлетворительного медицинского обслуживания.

— Массы фермеров не могут пользоваться благами современной цивилизации.

Нетрудно понять, что в этих признаниях — лишь небольшая часть печальных фактов американской действительности. Проведённый в Соединённых Штатах на пороге 1949 г. опрос показал, что из каждых семи горожан один голодает.

Вместе с ухудшением питания и вообще жизненных условий рабочего класса беспрерывно возрастает изнурительность труда на американских предприятиях. Соединённые Штаты — не только обетованная земля для монополий, но и родина самых зверских и изощрённых методов эксплоатации труда: тэйлоризма, фордизма, потогонной системы. Условия труда в Соединённых Штатах произвели, например, потрясающее впечатление даже на делегацию нещадно эксплоатируемых английских сталеваров, совершивших в марте 1949 г. поездку по Соединённым Штатам по приглашению так называемого Американского консультативного промышленного совета. Описывая свои впечатления об условиях работы на сталеплавильных предприятиях Детройта, английские рабочие заявили корреспонденту лондонской газеты «Дэйли Миррор»: «Это нечеловеческие условия».

В Детройте английские рабочие видели толпы рабов Форда, большей частью негров, работающих в атмосфере серных испарений и непрерывного грохота машин. Один из английских сталеваров заявил: «Если рабочий вздумает почесать голову, его ударят по руке». Газета «Дейли Миррор» писала, что общее впечатление английских рабочих о промышленных предприятиях Детройта можно выразить одним словом: «ад».

Ухудшение условий жизни рабочего класса сопровождается неуклонным ростом его эксплоатации — повышением массы прибавочной стоимости, выжимаемой монополистическим капиталом из американских рабочих. Об этом свидетельствует, например, следующий подсчёт, сделанный директором Научно-исследовательской ассоциации в области труда Робертом Л. Данн. Сопоставляя средний заработок в неделю с изменением стоимости жизни, он пришёл к выводу, что с января 1945 г. по январь 1949 г. средний реальный заработок рабочего в обрабатывающих отраслях промышленности упал примерно на 15 %. В то же время, по его подсчётам, прибыли в обрабатывающих отраслях промышленности с каждого рабочего возросли с 470 долл. в 1939 г. примерно до 1 480 долл. в 1948 г., т. е. более чем в три раза.

Тяжёлые условия работы и отсутствие необходимейших мер по обеспечению безопасности труда не только делают американские предприятия каторгой для рабочих, но и ведут к огромному числу несчастных случаев и катастроф на производстве. По данным американского объединённого профсоюза горняков, приведённым его представителем в июне 1949 г. на заседании сенатской комиссии по вопросам труда, за последние 19 лет в угольных шахтах США было убито, искалечено и ранено 1 250 тыс. горняков. Из них было убито 24 тыс. человек. За этот период в шахтах было 14 крупных взрывов, при которых в каждом случае погибло свыше ста горняков. Характерно, что количество убитых и искалеченных горняков превышало потери американских вооружённых сил за первые полтора года участия США в войне.

Владельцы шахт получают огромные прибыли, но отказываются расходовать средства на улучшение техники безопасности. Между тем 900 шахт находятся в таком состоянии, что в них в любое время возможна катастрофа.

Такие чудовищные условия труда существуют не только в угольной промышленности. Не лучше положение в других отраслях производства. Об этом говорят письма с предприятий, появляющиеся на страницах рабочей печати. Вот выдержки из письма одного рабочего из Огайо, недавно напечатанного в нью-йоркской газете «Дейли Уоркер»:

«Я работаю на заводе «Бабкокс и Уилкокс», где занято около трёх с половиной тысяч человек. Мы выпускаем паровые котлы. Рабочие иначе не называют наш завод, как «бойней». Воздух, которым мы дышим в цехах, наполнен мельчайшими частицами металла. Между тем на заводе нет никаких пылесосов, которые могли бы облегчить условия труда. Конечно, пылесосы стоят денег! А предприниматели любят деньги только в виде своих прибылей.

Над нашими головами непрестанно двигаются огромные барабаны весом в полторы тонны каждый. Они не снабжены никакими предохранительными тросами. У каждого рабочего ужасное ощущение, что у него над головой по многу раз в день проносится смерть».

Особенно тяжело положение 12-миллионной армии канцелярских работников правительственных учреждений и частных предприятий. Их недельный заработок не выше 35 долл. Наконец, необходимо учесть особенно нищенское и бесправное положение негров, составляющих около одной десятой части населения США.

Ухудшение экономического положения рабочих неминуемо ведёт к росту стачечной борьбы. Согласно официальным данным бюро статистики труда, в 1946 г. — первом послевоенном году — состоялось 4 985 стачек с числом участников в 4,6 млн. и с потерей 116 млн. рабочих дней. В 1947 г. было 3 693 стачки, в которых участвовало 2 170 тыс. рабочих с потерей 34,6 млн. рабочих дней. В 1948 г. стачечное движение в стране было на том же уровне, как и в 1947 г., несмотря на жестокое применение антирабочего закона Тафта — Хартли. В 1948 г. было проведено 3 300 стачек, в которых участвовало 2 млн. рабочих и потеряно 34 млн. рабочих дней. Стало быть, за три послевоенных года в Соединённых Штатах было 12 248 стачек, в которых участвовало 8 770 тыс. рабочих с потерей 184,6 млн. рабочих дней. Для сравнения отметим, что за предвоенное пятилетие—1935–1939 гг. — в стране было 14 311 стачек, в которых участвовало 5,6 млн. рабочих с потерей 84,8 млн. рабочих дней. Таким образом, стачечное движение в послевоенные годы значительно превосходит довоенные масштабы по числу участников и потерянных рабочих дней. Почти все стачки связаны с требованиями повышения заработной платы.

Следует иметь в виду, что статистика стачечного движения отражает только часть борьбы американского рабочего класса против снижения жизненного уровня и усиления эксплоатации в послевоенный период. Множество стачек было предотвращено или ликвидировано на основе закона Тафта — Хартли правительственной примирительной службой и предательскими кликами, хозяйничающими во многих профсоюзах. В 1947 г. правительственная примирительная служба ликвидировала свыше 8 тыс. конфликтов между рабочими и промышленниками. За первые 13 месяцев действия закона Тафта — Хартли была запрещена судами 31 крупная стачка. Агенты монополий, орудующие в руководящих органах Американской федерации труда и Конгресса производственных профсоюзов, срывают борьбу рабочих масс за человеческие условия жизни своей предательской практикой заключения коллективных договоров на длительный срок — два, три и пять лет — с обязательством не бастовать в течение всего срока договора.

Монополии и их прислужники не брезгают никакими средствами в борьбе против прогрессивных сил рабочего движения. Всё пускается в ход: провокации, полицейское насилие, судебные расправы, подрывные действия реакционеров, окопавшихся в профсоюзном руководстве.

Прогрессивный английский журналист Дерек Картэн в недавно вышедшей книге «Такова Америка» отмечает, что террор против рабочего класса из года в год принимает всё более широкий размах. «Наёмный бандит, ангел-хранитель американских промышленников в дни их роста и славы, — пишет Картэн, — это в наше время уже устаревшее средство. Оно находит себе применение главным образом на Юге, на Севере же физическим разгромом профсоюзов занимается большей частью полиция. Пожалуй, ни одна крупная забастовка в США не обходится без газетных комментариев в виде фотографий, изображающих налёты полицейских, вооружённых дубинками, и окровавленных рабочих, валяющихся в канаве».

И, несмотря на всё это, почти ежедневно телеграф приносит сообщения о забастовках, вызванных, как правило, сопротивлением рабочих попыткам предпринимателей и властей ещё больше снизить их реальную заработную плату и лишить их элементарных прав. В забастовках участвуют сотни тысяч рабочих, и они длятся неделями.

Крупные трудовые конфликты охватывают такие жизненно важные отрасли экономики, как угольная промышленность, металлургия, строительство, железные дороги, морской транспорт. Любые экономические требования рабочих наталкиваются на упорное противодействие крупного капитала, который именно в снижении жизненного уровня рабочих и вообще трудящихся видит основное условие своего дальнейшего обогащения.

Такова причина того вопиющего парадокса, что в стране капитализма, разбогатевшей за время войны, в послевоенный период с каждым днём возрастает необеспеченность существования огромного большинства трудящегося населения.

Дерек Картэн, описывая свои впечатления относительно пресловутого «американского образа жизни», приходит к красноречивому выводу: «В экономическом отношении американец — самый необеспеченный из жителей современного мира».

Характерно, что нужда является уделом не только рабочих, но и других слоев трудящихся, живущих на заработную плату.

Столь далёкий от прогрессивных позиций печатный орган, как еженедельник «Нью Уик», рассказывает о бедственном положении американских учителей. В обзоре под выразительным заголовком «Голодные учителя в Соединённых Штатах» журнал сообщает следующие факты:

«Если вся система народного образования в самой богатой стране мира распадается на наших глазах, то об этом не знают лишь те 10 млн. американцев, которые не умеют ни читать, ни писать. Ведь на протяжении многих лет наши газеты рассказывали о мытарствах 900 тыс. учителей начальных и средних школ. Они получают столь мизерную заработную плату — даже если учесть ежегодные каникулы, — что многие учителя после уроков работают в гостиницах, прислуживают в пивных или берут на дом счётную работу. С 1939 г. 350 тыс. учителей вообще бросили свою низкооплачиваемую профессию. Что касается оставшихся, то одна девятая часть их не обладает ни нужной подготовкой, ни необходимыми навыками для преподавания в школе».

Журнал рассказывает о борьбе учителей за повышение заработной платы, об учительских забастовках. Но, видимо, эти забастовки не производят особого впечатления на реакционные власти отдельных штатов, которые морят учителей голодом. Достойные преемники инициаторов Дейтонского обезьяньего процесса мало обеспокоены безотрадными фактами, сообщаемыми тем же журналом, который пишет, что «в стране имеется 60 тыс. школьных классов без учителей, что рост преступности среди детей и подростков просто угрожающий и что среди призванных в американскую армию новобранцев 350 тыс. не умели даже написать свою фамилию».

Недавно министр юстиции Соединённых Штатов Кларк в своём докладе дал такую характеристику постановке народного образования:

«В Соединённых Штатах в настоящее время насчитывается несколько миллионов детей, которые не учатся в школе; более 2 млн. детей посещают совершенно неудовлетворительные школы; 3 млн. взрослых никогда не учились в школе, а 10 млн. получили такое недостаточное образование, что они фактически являются неграмотными».

В послевоенный период в США имеется хроническая безработица, исчисляемая миллионами. По данным официальной статистики, в 1946 и 1947 гг. в Соединённых Штатах насчитывалось свыше 2 млн. полностью безработных. Несравненно большее число рабочих подвержено частичной безработице — в переводе на полную безработицу она составляла около 5 млн. в 1946 г. и 5,5 млн. в 1947 г. Таким образом, в 1946–1947 гг. насчитывалось по меньшей мере 7–7,5 млн. безработных, если учитывать как полную, так и частичную безработицу. Число потерянных рабочих часов составляло в эти годы более 20 %.

1948 год и первая половина 1949 г. принесли дальнейший рост безработицы. В феврале 1949 г. число полностью безработных, по несомненно преуменьшенным официальным данным, составляло 3 750 тыс., а по данным профсоюзной статистики — 5 млн. В январе 1949 г. потеряли работу 700 тыс. человек, в феврале — 550 тыс.

В январе, по официальным данным, кроме зарегистрированных безработных насчитывалось более 2 252 тыс. человек, фигурировавших в качестве «имеющих работу, но не работающих», 2 291 тыс. человек, работающих от 1 до 14 часов в неделю, и 7 258 тыс., работающих от 15 до 34 часов в неделю. Таким образом, ещё 12 млн. американцев являются полностью или частично безработными.

Особенно тяжелы жилищные условия американских трудящихся. В одном из своих отчётов президент Франклин Д. Рузвельт отметил, что в Соединённых Штатах «площадь городских трущоб на душу населения самая высокая в странах западного мира». По официальным данным, трущобами являются почти 20 % всей жилой площади, и в них обитает треть всего населения страны. 16 млн. американцев проживают в развалинах, которые не только не удовлетворяют минимальным санитарным требованиям, но и вообще не могут быть названы человеческим жилищем. В Нью-Йорке почти 260 тыс. семей являются бездомными и свыше 500 тыс. семей живут в трущобах, подлежащих сносу. В 64 городах, по данным проведённого обследования, 60 % квартир требуют серьёзного ремонта, 50 % не имеют постоянного отопления и почти 25 % не имеют самых элементарных удобств.

Сенатская комиссия, рассматривавшая законопроект о жилищном строительстве, в апреле 1949 г. констатировала, что «в настоящее время приблизительно одна из каждых пяти семей городского населения живёт в трущобах, что порождает болезни, преступления и детскую преступность».

В докладе комиссии указывалось, что, по данным переписи, почти 8,5 млн. домов в стране не имеют элементарных удобств и нуждаются в капитальном ремонте и что при существующих в настоящее время темпах жилищного строительства число таких домов возрастёт к 1960 г. почти до 18 млн. Выступая на заседании комиссии, сенатор от штата Иллинойс Пол Дуглас заявил, что в Чикаго «так называемые районы нищеты занимают 12–20 квадратных миль». По данным этого сенатора, в Атланте, столице штата Джорджия, 137 тыс. человек, живут в отвратительных, грязных трущобах. В районах городской бедноты, занимающих 20 % территории города, проживает 39 % населения. На этот район приходится 69 % всех больных туберкулёзом и 72 % всей детской преступности. В Бирмингаме (штат Алабама) в период с 1938 по 1942 г. смертность от всех болезней в районе дешёвых квартир была на 72 % выше, чем в других частях города. При этом смертность от туберкулёза была выше на 507 %, детская смертность — на 117 %, число мертворождённых детей — на 136 %, а смертность матерей при родах — на 128 %.

В статье, помещённой в журнале «Кольерс», тот же сенатор Дуглас пишет:

«Комиссия по жилищным вопросам в городе Детройте указывает, что в трущобных районах смертность от воспаления лёгких почти втрое выше, чем в других местах; детская смертность здесь в шесть раз выше, чем в соседних кварталах. Смертность от туберкулёза в трущобах выше в 10,5 раза. Число преступников в этих гибельных районах в 15 раз больше, чем в других кварталах города. Можно до бесконечности описывать эти несчастья и нужду в наших городах. Такое положение характерно не только для Севера и Юга, для Востока и Запада. Оно носит общенациональный характер и является общеамериканской проблемой».

Одна индийская туристка, посетившая район трущоб в столице Соединённых Штатов — Вашингтоне, сравнив свои впечатления с похвальбой об «американском образе жизни», заметила:

«У нас, в Индии, живут в таких же плохих условиях, как эти, но мы не хвастаем нашим образом жизни перед остальным миром».

В одной из книг, посвященных положению американских трудящихся, приводится следующее описание жилищ сельскохозяйственных рабочих в штате Мериленд:

«Лачуги, в которых живут рабочие, представляют собой некрашеные, в сплошных щелях помещения с окнами без стёкол и ставен. Большая комната делится дощатыми перегородками на части длиной около 2 м и шириной от 1,2 до 2 м. Ночью мужчины, женщины и дети спят бок-о-бок на полу, где настлана солома, причём некоторые даже не раздеваются…»

За такое жильё сельскохозяйственный рабочий платит около трети своего нищенского заработка.

Рост нищеты является также уделом многомиллионного фермерского населения Соединённых Штатов.

Официальная статистика Соединённых Штатов, как и других капиталистических стран, пытается затушевать процесс обнищания основных масс фермерства при помощи «средних» показателей, в которых смешивается в одну кучу как крупное капиталистическое, так и мелкое крестьянское хозяйство. Между тем всякая средняя величина искажает действительность, когда она выводится из данных, относящихся к резко различным имущественным группам.

Разоблачая фальшь подобною приёма, Ленин показал, что ещё перед мировой войной 1914–1918 гг. около 1/6 капиталистических хозяйств сосредоточивали в своих руках больше половины валовой продукции сельского хозяйства Соединённых Штатов; с другой стороны, почти 3/5 всех фермеров, эксплоатируемых капиталом, владели менее чем четвертью общей суммы стоимости сельскохозяйственной продукции страны[56].

Прошедшие с тех пор десятилетия привели к дальнейшей поляризации богатства и нищеты в американском сельском хозяйстве. По имеющимся подсчётам, 1/3 всех ферм производит 79 % валовой продукции сельского хозяйства, а на долю 2/3 ферм приходится только 21 %. Около 60 % всех ферм получают только 10 % всего фермерского дохода.

Капиталистическая верхушка фермерства непрерывно растёт и обогащается за счёт обнищания основной его массы. Об этом дают известное представление следующие цифры. В 1940 г. в стране имелась 100 531 ферма в 1 тыс. акров земли и более по сравнению с 80 620 фермами такого же размера 10 лет назад и 5 471 ферма в 10 тыс. акров и более по сравнению с 4 033 подобными фермами в 1930 г.[57]

Рост крупных капиталистических ферм происходит за счёт вымывания средних хозяйств и при Одновременном росте числа карликовых ферм, владельцы которых вынуждены за бесценок продавать свою рабочую силу. По данным переписи 1940 г., количество средних ферм (площадью от 20 до 175 акров) сократилось по сравнению с 1930 г. на 8,8 %, количество ферм в 1 тыс. и больше акров земли возросло на 24,7 %, а число карликовых ферм потребительского типа, имеющих 20 акров земли и менее, стало на 41,3 % больше.

За десятилетие, с 1935 до 1945 г., общее число фермерских хозяйств уменьшилось на 13 %. Мелкие и средние хозяйства фермеров и арендаторов гибнут, раздавленные крупными хозяйствами, скупочными монополиями, банками. Их земля переходит в руки крупного капитала,

В настоящее время количество ферм в Соединённых Штатах составляет около 6 млн., а численность фермерского населения — около 30 млн. человек. По данным переписи 1945 г., 51 % фермерских хозяйств производит 7 % товарной продукции, одна двадцатая часть ферм даёт 39 % и одна тысячная — 6,1 % товарной продукции. Иными словами, 6 тыс. крупных капиталистических ферм производят почти столько же товарной продукции, сколько производят 3 млн. мелких крестьянских хозяйств, т. е. половина всех американских ферм, вместе взятых.

Далее, данные той же переписи показывают, что 51 % всех ферм выручает от продажи продуктов 1,2 млрд, долл., а 4,9 % имеют выручку 6,4 млрд. долл., при этом 0,5 % всех ферм — 2,15 млрд. долл. и 0,1 %—1 млрд. долл. Таким образом, средний доход крупнокапиталистических сельскохозяйственных предприятий, составляющих 0,5 % всего числа ферм, превышает среднюю выручку половины фермерских хозяйств в 215 раз, а доход ферм, составляющих 0,1 %, больше такой выручки в 510 раз.

Половина всех фермеров еле сводит концы с концами и вынуждена искать приработков на строительстве дорог, в промышленности или в торговле. Крупные капиталистические фермы, принадлежащие компаниям или отдельным капиталистам, захватывают рынок, вытесняя огромную массу мелких и даже средних фермеров. Они применяют современные механизированные методы производства и используют большое число нищенски оплачиваемых сельскохозяйственных рабочих. Хозяйство более чем половины ферм Америки ведётся фермерами-арендаторами, причём число владельцев продолжает падать. Большинство фермеров не имеет сбережений; 10 % фермеров принадлежат 70 % всех фермерских сбережений.

Составляя пятую часть всего населения страны, фермеры получают менее чем десятую часть национального дохода. В 1948 г. «средний» чистый годовой доход фермы исчислялся в 909 долл., включая стоимость потреблённых фермерской семьёй продуктов, а также приработок, полученный вне фермы. Между тем в том же году в других отраслях экономики «средний» доход составлял 1 560 долл.

Всё туже затягивается петля задолженности на шее подавляющей массы фермеров. Краткосрочные долги фермеров, которые в большинстве случаев делаются для покупки сельскохозяйственного инвентаря или домашней утвари или производства ремонта, составили на 1 января 1949 г. 4,9 млрд. долл. по сравнению с 3,1 млрд. на 1 января 1948 г. и 2,8 млрд. долл. на 1 января 1946 г. Закладные на фермы, за счёт которых обычно финансируется закупка земли, достигли на 1 января 1949 г. 5108 млн. долл. по сравнению с 4 682 млн. долл. на 1 января 1946 г.

Рост цен на сельскохозяйственные продукты не идёт на пользу фермерам. В опубликованном в середине 1948 г. докладе министерства земледелия отмечалось, что повышение цен в период с января по июль 1948 г. привело исключительно к росту прибылей компаний, изготовляющих продукты, и торговцев.

Ли Фрайр, автор книги об американском фермере, вышедшей с предисловием председателя Национального союза фермеров Паттона, с полным основанием считает, что перед 20 млн. человек из 30 млн. сельского населения Соединённых Штатов стоит один вопрос: как выжить? Этот свой вывод Ли Фрайр делает на основе детального анализа условий жизни и труда фермеров, их экономического положения, жилищных условий, распространения болезней, смертности и т. д.

Конечно, повышение реальных заработков трудящегося населения страны могло бы значительно расширить внутренний рынок для американской промышленности. Но американские монополии отнюдь не собираются поступиться хотя бы малейшей долей своих чудовищных сверхприбылей. Наоборот, они последовательно проводят политику, стремящуюся любыми средствами сохранять прибыли на высоком уровне. Эта политика, обрекая массы населения на рост нищеты, не могла не ускорить наступления нового экономического кризиса.

Таким образом, факты полностью разоблачают миф о якобы высоком «американском уровне жизни», усердно распространяемый прислужниками империализма доллара, а прежде всего правыми социалистами. Чудовищная, не знающая никаких пределов эксплоатация и страшная нищета, полная необеспеченность существования и беспрестанный страх перед завтрашним днём — таков удел подавляющего большинства трудящегося населения Соединенных Штатов — страны, чьи алчные и жадные монополисты протягивают свои лапы к чужим странам, бешено добиваясь осуществления своих бредовых планов мирового господства. Держа в беспросветной нищете массы населения Соединённых Штатов, монополисты Уолл-стрита с отвратительным лицемерием провозглашают себя благодетелями всего человечества.