«Бюргерские мадонны»

«Мадонны с младенцем у каминного экрана» Национальная галерея. Лондон. Великобритания. Масло, дерево. 63 х 49 см

Картину еще называют «Мадонна Салтинга» – по фамилии последнего владельца Джорджа Салтинга. Этот богатый бездетный меценат всю жизнь коллекционировал предметы искусства, которые после своей смерти завещал передать в Национальную галерею в Лондоне и в Британский музей.

На инфракрасном изображении картины отчетливо видно, что ореховую доску, на котором написано изображение, «дотачивали» сверху и справа дополнительными фрагментами. Похоже, живописец начал писать работу, а потом ему стало «тесно». Сшивки досок под живопись были обычным делом. При плохом хранении дерево со временем могло деформироваться, и тогда через живописный слой проступали швы в местах соединений.

Ян Провост. «Страшный суд», 1525. Гронингемузеум. Брюгге, Бельгия. Дерево (дуб), масло. 120 Х 79 см.

Поначалу можно подумать, что огромный круг за головой Мадонны – это такой гигантский нимб. На самом деле это каминный экран такой формы, но скорее всего, Кампен мог таким образом подчеркнуть святость Девы. Вообще, ранние фламандцы практически никогда нимб не писали, если нимбы и есть на их картинах, то при специальных исследованиях они оказываются поздними дописками.

Мария держит на коленях младенца Иисуса и собирается дать ему грудь, которую уже обнажила. Правда, это оставляет малыша безучастным – он игриво смотрит прямо на зрителя. Это тот редкий случай, когда младенец не некий полуабстрактный и отрешенный объект забот матери и поклонения окружающих, а полноценный участник сцены. Его личико не лишено живости и индивидуальности. Прелестный такой младенец, вы не находите?

Вообще, тема обнаженной материнской груди в средневековой религиозной живописи, как это нынче принято говорить в молодежной среде, раскрыта полностью. Художники не стеснялись изображать целомудренную Марию в таком виде, и это не считалось предосудительным.

Ни о каких теориях Фрейда тогда не догадывались, ведь одно дело – грудь, как некий эротический атрибут, а совсем другое – источник питания. Даже отдельная иконография такая была.

Такой сюжет есть и в православии, подобные иконы называются «Млекопитательница», но они относительно редки. Надо сказать, что древнейшее сохранившееся до наших дней изображение Богородицы – фреска II века, на которой Мария изображена именно в образе кормящей грудью матери.

Кормящей Богоматери особенно истово поклонялись в годы эпидемий и голода. Напомню, что в начале XV века по Европе прокатилась вторая по количеству жертв эпидемия чумы (вторая после катастрофического поветрия середины XIV), возможно это было причиной широкого распространения изображений такого типа и укрепления культа Марии вообще – ведь она считалась защитницей всех больных и несчастных.

Более того, ее обнаженная грудь обыгрывалась не только в ситуации кормления младенца. Например, на картине Яна Провоста 1525 года Богородица на Страшном суде умоляет сына быть милостивым к человечеству и проявить к нему отеческую снисходительность. При этом она показывает ему грудь, словно напоминая, как она сама была милостива к нему в младенчестве, кормила и защищала. Такой себе обычный прием еврейской мамы: потребовать от великовозрастного отпрыска поступить именно так, как хочет мамочка, и припомнить, как она намучалась с ним, когда он был маленький.

Так что грудь Марии нам показывают без всяких предрассудков, правда, расположена она несколько выше, чем ей положено быть.

В «Мадонне…» Кампена явственно прослеживается его фирменный почерк: лицо Мадонны уже нам знакомо – это еще одна его «бюргерская Мадонна», складки одежды «геометричны», детали скрупулезны (отчетливо это прослеживается в изображении пейзажа за окном), пропорции тела немного искажены: голова и ладони несоразмерно большие. Лицо при этом не лишено очаровательной живости и простоты, а младенец, с его не детски мудрым ироничным личиком, вообще прекрасен!

Скорее всего, и здесь не обошлось без скрытых символов. Латунная чаша рядом с Марией, скорее всего, символизирует евхаристическую чашу (кровь Христова). В те времена были довольно странные представления о физиологии человека; так, считалось, что грудное молоко преобразуется из крови, в таком контексте связь между кормлением младенца Христа и чашей с «кровью христовой» более очевидна. Скамья, украшенная львами (та же, что и в «Благовещении») может означать Трон Мудрости, трон Соломона. Хотя, не исключена возможность, что это просто красивая скамейка, которая стояла в мастерской Кампена, вот он и рисовал ее в каждой картине.

Еще одна Мадонна – с диптиха из Эрмитажа:

Диптих из Эрмитажа. Нач. 1430-х. Санкт-Петербург, Россия. Дерево, масло. Размер каждой створки 34 Х 24,5 см

Второй частью диптиха является «Троица», кажется, это единственная работа мастера, которая хранится на территории бывшего СССР. Диптих долгое время принадлежал Татищеву, однако, это не «Татищевский складень», как я думала ранее – так называли диптих ван Эйка «Распятие» и «Страшный суд» – он сейчас в «Метрополитен Музее» в США.

«Мадонна у камина», пожалуй, самая уютная из работ Кампена. Показана простая будничная сцена – юная мать, подвернув подол плаща мягкой изнанкой вверх, уложила младенца на утепленную ткань и собирается его перепеленать или покормить. Она протягивает озябшую руку к огню, чтоб немного нагреть ее и не прикасаться холодной ладонью к голому малышу. Это машинальный жест придает удивительную живость и достоверность картине при всем ее архаичном несовершенстве и условности. Кампен явно подсмотрел такой прием у какой-нибудь молодой фламандской мамочки. Мы на мгновение забываем, что это религиозная живопись, картинка вполне жанровая.

Отличительная особенность этой работы, да и диптиха в целом, это удивительный по красоте колорит, который не повторяется больше ни в одной работе мастера. Вторая половина – «Троица», изображает Бога-отца, держащего на руках тело сына, на плече сидит голубь – Святой Дух. Композиция многократно тиражировалась самим автором и дошла до наших дней как минимум в еще четырех исполнениях, включая «Флемальский алтарь», о котором далее.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.