О “МАНИФЕСТЕ 17-и”

О “МАНИФЕСТЕ 17-и”

Владимир Винников

Владимир Винников

О “МАНИФЕСТЕ 17-и”

Отечественное литературное пространство все последние годы сжималось, подобно шагреневой коже. Телевидение в качестве "спутника досуга" стало куда более потребляемым по сравнению с традиционной книгой, а теперь дополнительную серьезную конкуренцию ей составил Интернет. Это касается и оперативности предоставляемой ими информации, и её вариативности, и доступности, в конце концов. Подавляющее большинство бывших читателей, ещё не вымерших и не деклассированных в ходе рыночных "реформ", предпочитает сегодня находиться в роли телезрителей или обитателей виртуального пространства, ("юзеров"). Мало того, что в результате книга как таковая медленно и неуклонно переходит из сферы предметов первой необходимости (помните, как называлась "самая читающая страна"?) в сферу предметов роскоши, — она еще перестает быть самодостаточным продуктом, вытесняется на периферию общего информационного пространства. Ну, кто знал такого писателя Сергея Лукьяненко до экранизации его "Ночного дозора"? И кто не знает его сегодня? "Сюжет фильма несколько отличается от описанного в книге, что ставит в тупик многочисленную армию фанатов трилогии. Сам Сергей Лукьяненко, являющийся автором сценария, в восторге от результата", —сообщает телеканал НТВ. Ещё бы не в восторге —16 миллионов долларов от проката, новый российский рекорд. Да еще режиссер Тимур Бекмамбетов (помните, "всемирная история, банк "Империал"?) за 4 миллиона "зелёных" продал права на прокат за рубежом "Ночного дозора" и грядущего "Дневного дозора". Для сравнения: объём национального книжного рынка в 2004 году составил около 700 миллионов долларов, то есть 87 тысяч изданных книг равны приблизительно 44 "Ночным дозорам", почти 2000 книг — одному-единственному фильму. Добавьте сюда переиздания романов Лукьяненко, "пошедших" после фильма, как горячие пирожки. И, что называется, почувствуйте разницу.

Так что, поклонившись рынку, по литературе не плачут. То, что мы по инерции всё ещё именуем отечественной литературой, давно перестало литературой быть. Утратило дискурс, если угодно. Но писатели-то остались, и в немалом количестве, и желание их "глаголом жечь сердца людей" никак не угасло. Значит, им нужно так или иначе восстановить значение литературы как суверенного канала общественной коммуникации. А как?И нужно ли вообще?

Вообще, если подходить к этому вопросу с точки зрения современных масс-медиа, проповедующих общечеловеческие ценности рыночной демократии, то ответ на него совершенно однозначен: это невозможно и ненужно, "бумажная" литература — слишком архаичный, неэффективный и нетехнологичный модус информационного поля, умер Максим — ну и хрен с ним. Впрочем, "элитарная" функция литературы именно как искусства слова, и слова написанного, если копнуть глубже, даже этими масс-медиа не отрицается. Элита — на то она и элита, чтобы оперировать смыслами и системами смыслов, а в этом деле без литературы никак.

В СССР на уровень элиты стремились подтянуть всех, согласно принципу "кухарка может участвовать в управлении государством", поэтому книги издавались многотысячными тиражами, а "толстые" журналы —даже миллионными. Сегодня, напротив, от литературы людей целенаправленно отлучают, начиная уже со школы, — читайте, в лучшем случае, Акунина и Маринину с Донцовой. Дебилами, конечно, управлять легче, но толку от них в случае чего не ждите, не надо…

Понятно, что на месте литературы как таковой сегодня ещё сохраняется некий "системный образ" её, который энергетически подпитывается "остаточным излучением" советского периода: ещё далеко не все тиражи того времени выброшены на помойку и пущены под нож для производства туалетной бумаги. Однако эта инерционная накачка со временем будет становиться всё слабее и слабее, пока совсем не исчезнет, — если только писатели не смогут выработать и заявить систему ценностей, адекватную, грубо говоря, "национальным интересам". Грубо — потому что "национальных интересов" как таковых в России, применительно к нынешним реалиям, просто не существует. Вернее, за ними стоят интересы совсем иных наций, в любом случае рассматривающих нашу страну только как объект, а вовсе не субъект.

К тому же, у подавляющего большинства отечественных писателей, даже претендующих на "патриотизм", понимание того, чем они на самом деле занимаются и чем должны, по идее, заниматься, отсутствует напрочь. Весьма показательным с этой точки зрения стало появление подготовленного к Франкфуртской книжной ярмарке "Манифеста группы 17". Не менее показательно, что его инициаторами выступили прозаики и его пафос тоже оказался "прозоцентричен" — система ценностей как система лучше и полнее всего воплощается в эпосе, а не в лирике, драматургии, критике или самокритике. Но вот вопрос: читают ли сами авторы "Манифеста..." то, что они пишут и/или подписывают? Задаю этот вопрос с тяжёлым сердцем: многих из них знаю лично, но случай уж чересчур показательный

"И в советские, непростые для русского реализма, времена такие писатели, как Максим Горький, Алексей Толстой, Михаил Булгаков, Михаил Шолохов, Василий Шукшин и др., смогли честно рассказать о жизни своих современников", —говорится в "Манифесте..." Не будем придираться, что к "др." —даже если ограничиться исключительно советской прозой —отнесены, например, Андрей Платонов и Леонид Леонов: дай Бог авторам "Манифеста…" и его подписантам всем вместе, при всём уважении к их талантам и творчеству, хотя бы оказаться точкой в таком "др."! Гораздо важнее здесь то, что суть "русского реализма" неоднократно определяется "манифестантами" как "честный рассказ о жизни", "о болях и радостях наших дней". Что, совсем ни назад, ни вперёд? Зачем же тогда Лев Толстой "Войну и мир" брался писать —ведь он 1812 год не застал никоим образом? Или, тем более, Алексей Толстой —о Петре Первом? А уж на булгаковский шедевр "Мастер и Маргарита" в данном отношении даже указывать нет смысла. Не перепутаны ли здесь уважаемыми коллегами реализм с натурализмом?

Но даже это не так важно по сравнению с навязчивой саморекламой "Манифеста...": "Только мы можем...", "только мы продолжаем...", "только из наших произведений весь мир...", "только наши произведения донесут до потомков..." Нет, понятно: в условиях жесткой рыночной конкуренции все средства хороши, но, честное слово, не смешно ли сводить задачу литературы к рыночному успеху, да еще пытаться пристегнуть к этому весьма достойному делу авторитет классиков русской литературы?