ИЗ ГРЕЧЕСКОЙ ТЕТРАДИ

ИЗ ГРЕЧЕСКОЙ ТЕТРАДИ

Иван ПЕРЕВЕРЗИН

18 ноября 2003 0

47(522)

Date: 18-11-2003

Author: Иван ПЕРЕВЕРЗИН

ИЗ ГРЕЧЕСКОЙ ТЕТРАДИ

***

Будто зверь перед прыжком,

самолёт напрягся нервно.

Крест нательный под плащом

я погладил суеверно.

Поглядел вокруг дремуче,

вслушался в моторов гул,

и на жизнь на всякий случай

мысленно рукой махнул.

Но - взлетели! Время - мчится.

И за ним несёмся мы,

и земля несется птицей

в грозовых объятьях тьмы.

Поглядел в иллюминатор,

может быть, отринув тьму,

загляну я, будто в кратер,

в душу Богу самому!

Только Бог намного выше,

чем наш верный самолёт,

ну тогда - а что там, ниже,

где меня никто не ждёт?

Ничего, да и за время,

что несусь я через мрак,

что могло случиться с теми,

кто по жизни мне не враг.

Успокоюсь полной мерой,

выпью водки иль вина,

и, в грядущий день поверив,

погружусь в глубины сна.

На краю посадки мягкой

с удовольствием — проснусь,

но за тыщи вёрст, однако,

от земли, чьё имя Русь.

ГРЕЦИЯ

Как будто я приехал на свиданье

к той женщине, которая давно

другому предназначена заране,

но и тебя приветит все равно.

И я люблю печально, безответно

и синь волны, и неба бирюзу,

и долгие закаты и рассветы,

и невзначай пришедшую грозу.

Мне Одиссей поведает о Трое —

о бесконечных странствиях своих,

но я взамен отрады и покоя

вдруг захочу отличий боевых.

Но, Господи, когда настанут сроки, —

мне возвратиться ниспошли домой

не через годы и не сквозь тревоги, —

чтоб я не проклял этот мир земной.

***

Море сегодня мирное,

но соленое-соленое настолько,

что вкус и летучий запах йода

с трудом ощущаю.

Во рту непривычно вязко,

муторно, остро и горько,

хочется пить,

но пресную воду взять забываю.

Волна, накатывая, меня облизывает

с головы и до ног,

облизывает вкусно,

будто котенок жирную миску...

Чайки — то усядутся

на влажный, зернистый песок,

то круто поднимутся в небо,

что синей василиска.

Впервые за долгую жизнь

могу лежать, ни о чем не думая,

и все-таки нет-нет да подумаю

снова хотя бы про то,

как много бывает от моря

тяжелого, долгого шума —

и он меня утомляет,

причем, как никто и ничто.

***

Рассердилось море не на шутку, —

для начала — раннюю побудку

мне сыграло ревом штормовым,

а потом — накрыло с головою

пятибалльной, черною волною, —

хоть взывай к спасателям родным.

Только море про меня не знает...

И животным ревом оглушает

и нещадно топит вновь и вновь —

но, не покоряясь круговерти,

принимаю вызов, как бессмертье,

принимаю вызов, как любовь.

***

Дрожало — полночное море,

лежало покорно — у ног.

И — не было слова для ссоры,

и — не было слез для тревог...

Звучали народные песни...

Растроган мелодией их,

подумал: а что будет, если

в ответ прочитаю я стих.

Сомненья развеялись тут же,

едва я закончил читать,

мне греки захлопали дружно

и стали в сердцах обнимать,

И небо над нами сияло

звездами, что дружно зажглись,

душа, как поденка, порхала

и верила — в лучшую жизнь.

***

Пойду ли к морю веселиться,

поеду ль в град Ираклион, —

повсюду радостные лица

встречаю на пути своем.

На сто вопросов — сто ответов,

и каждый — полный, с теплотой.

Как будто горести и беды

прошли далеко стороной...

Но я то знаю, что едва ли

отыщется другой народ,

который так бы мордовали

из века в век, из рода в род.

Но здесь под небом чужедальным,

хранимый светом русских звезд,

я за народ многострадальный

произнесу высокий тост.

Душа надеждою искрится,

что и когда домой вернусь,

я каждому, кто обратится,

и — помогу, и — улыбнусь.