За богоносца ответишь / Общество и наука / Культурно выражаясь

За богоносца ответишь / Общество и наука / Культурно выражаясь

За богоносца ответишь

Общество и наука Культурно выражаясь

Статья Путина в New York Times отозвалась по обе стороны океана обострением державных комплексов. Теперь и в США, и в России охотно дискутируют на тему национальной исключительности. Писатель Сергей Шаргунов попытался отыскать ее следы и на звездно-полосатом полотнище, и на российском триколоре...

 

Всеобщий интерес вызвала «переписка» через СМИ сенатора Маккейна и президента Путина. Путин напомнил американцам о том, что все народы созданы равными и США должны избавиться от комплекса исключительности. Маккейн обиделся, посчитав сказанное «оскорблением Америки». Обиделся искренне, как ребенок. Интересно, что свою статью он хотел дать в «Правду», считая, видимо, до сих пор ее главной газетой России, а попал вообще на сайт с аналогичным названием. Позиция Маккейна — пример политической архаики, типичной для США. Такую позицию легко высмеивать, но прежде в ней желательно разобраться.

Американцы с их двойными стандартами предлагают законченную концепцию — как направить «на путь истинный» другие страны. Обычно при этом говорят о нарушении прав человека и недостатке демократии. И сами верят в это, несмотря на то что на смену «плохим» режимам зачастую приходят уж совсем отмороженные радикалы. Но американцы искренне полагают, что «варварские режимы» угрожают всему «свободному миру» и должны быть свергнуты.

Следует сказать о свободе в самой Америке. Свобода бывает разная: социальная, политическая, идеологическая, психологическая. И наличие одной или двух не гарантирует остальных. В США хорошая судебная система, соблюдается равенство граждан перед законом, все нормально с разделением властей. С выборами и системой партийного представительства дела обстоят похуже. Типичная ситуация: большинство избирателей симпатизируют одному кандидату, но мнение выборщиков склоняется в сторону другого. Ну а внушаемость рядовых граждан так велика, что в смысле пропаганды США можно поставить рядом с современной Россией.

Америка — великая страна, она старомодна и уникальна одновременно. Это относится и к мессианству. У нас в России часто говорят, что патриотизм, коллективная мечта, любой «большой проект» — от лукавого, что это все «тоталитарные комплексы». В США никто ничего подобного не говорит и не думает, несмотря на ошибки, просчеты и ложь государственных лиц. США — страна мечты и высокого самосознания. Там спорят о Сирии, но имеют консенсус в вопросах долгосрочного развития страны.

России до этого уровня пока далеко по понятным причинам. Одна из таких причин — огромное недоверие людей друг к другу и особенно к власти. Отсутствие конкуренции и равенства перед законом, тотальная коррупция — все это убивает мечту. А в США с этим как раз все в порядке. Демократия не политическая, а низовая, коммунальная, повседневная у них присутствует. Хотя после разоблачений Сноудена мы знаем, что и сами американцы, и их соседи, и союзники находятся под колпаком американских спецслужб. Тем не менее в США есть ощущение развития и дерзновения, там знают, что правительство высоко ценит благополучие гражданина. В России же невинных легко бросают в тюрьмы, а остальных — на произвол судьбы. У России есть великое прошлое, но большая и глобальная мечта не может быть основана только на прошлом, она должна иметь виды на будущее.

И все-таки русские и американцы в чем-то похожи. Несмотря на сегодняшнее наше положение, российское мессианство никуда не делось. Мы не можем без этого. России, как и США, требуется харизматичный лидер, выражающий коллективные амбиции, а это рано или поздно ведет к мессианству. В России, как и в США, принижение своей истории всегда отзывается болью, поэтому обиженная реакция Маккейна, как бы мы к ней ни относились, все же в чем-то явно рифмуется с подсознанием русского человека.

Мне кажется, в истории стран и народов существует ген мессианства и от него уже никуда не денешься. Он будет определять национальную идею. Наша национальная идея — это идея справедливости. Поэтому русская литература так много места уделяла правдоискательству. Даже сейчас, несмотря на продажность российских элит, я вижу этот настрой, присутствующий в русском человеке. Как бы ни пытались сегодня молодых людей выдать за праволиберальное «городское поколение», за «креативный класс», это бесполезно. В них тоже живет русский максимализм, о котором писали Николай Лосский и Николай Бердяев.

Жажда искоренения коррупции, требование чистоты выборов — в России это псевдонимы большой русской мечты, отголоски вековых поисков правды. Они напоминают нам о традиции протопопа Аввакума и раскольников, о народной религиозности, о мечте крестьянских низов, которые решили завоевать правду и землю в 1917 году, но отвергали большевиков и госколлективизм. Мне импонируют эти надрыв, максимализм, подлинность, которые нельзя просчитать средствами трехгрошовой комбинаторики.

Каждый народ в какой-то момент истории входит в зону больших амбиций. Подчеркиваю: каждый. Поэтому здесь нет никакой национальной исключительности. Это как приливы и отливы, как Дух, который дышит, где хочет. ХХI век везде становится преодолением постмодерна. Следовательно, возникнет некая реабилитация утопии. Значит, следует ждать больших перемен.