ЛИТЕРАТУРНАЯ ПАНОРАМА Хроника, факты, события
ЛИТЕРАТУРНАЯ ПАНОРАМА Хроника, факты, события
Геннадий Иванов
2003 год в России литературной — год Тютчева. Фёдору Ивановичу — 200 лет со дня рождения. В Брянске и Овстуге, на родине великого поэта, прошёл большой праздник, посвящённый юбилею, на нём была вручена литературная премия имени Ф.И.Тютчева — в этом году её удостоен поэт Геннадий Иванов. Поздравляем и предлагаем читателям подборку его новых стихов.
* * *
Снег обсыпает ветки влажные.
Тепло на улице — и снег.
Кругом дома многоэтажные.
Кругом страдает человек.
Порой от радости он светится
И духом над землей парит —
И жизни суть и околесицу
Приемлет и боготворит.
Но длится это лишь мгновения —
И снова боль, и снова стыд…
И снова ищется забвение
И от стыда, и от обид.
21.12.02.
Избяные крюки допеты… (Н.Клюев)
Избяные крюки допеты.
А теперь, что теперь нам петь?
Счастье русское, где ты, где ты?
Счастье русское — умереть?
Старики да бомжи по избам.
Где, Россия, твой алконост?
Нет ни рая, ни коммунизма —
Колея глубока на погост.
Остается одна лишь вера,
Что святые вымолят нас,
Ждет и нас небесная эра,
Милосерден суровый Спас.
5.05.02. Пасха
СЫНУ НА РОЖДЕСТВО
Ну что, мой сын, года идут и вязнут?
Не все так просто, как в начале было...
Не все так радостно, не все так ясно,
И чтобы жить — нужна для сердца сила.
Судьба берется силой, не тоской,
И не уныньем, не безвольем нашим.
А сила в вере, вечной и родной,
И с ней живем, надеемся и пашем.
Ты улыбнулся: пахарь тоже мне.
Да все мы, милый, пахари от века.
Мы на земле живем, не на луне,
И пахарь здесь — синоним человека.
Не унывай, и радость в мире есть,
И каждый день как радостная весть,
Когда ты сильный. Я тебе желаю
Быть сильным, сын. Молюсь и уповаю.
6.01.03.
* * *
Из пункта А — то бишь из ада,
До пункта Б — то бишь до Бога,
Проложена не автострада,
А вдрызг разбитая дорога.
Прошел по твердому — и снова
Скользишь и падаешь, хоть плачь.
Но нет у нас пути иного
И нет у нас других задач.
2002
ЭТИМОЛОГИЯ
В молитве и молчанье — корень мол.
О мол молитвы и о мол молчанья
Стихия разбивается страстей.
2003
ИЗЯЩНЫЕ СТИХИ, НАПИСАННЫЕ
В САДОВОМ ТОВАРИЩЕСТВЕ "ПЕГАС"
1.
Я целый день раздет, разут —
Копаю здесь, копаю тут,
Вбиваю гвозди…И сижу,
И просто так на мир гляжу.
Там где-то страсти и звонки,
Там наши вздохи глубоки…
Мир очень разный там и тут,
Где ты раздет и где разут.
1.06.02.
2.
Здравствуй, жук! Залетай ко мне в гости,
Малахитово-бронзовый жук.
Он красивый такой и гудящий,
Что при нем невозможно скучать.
Жук садится, я глажу по спинке.
Он игрушечный, он заводной?
Нет, вполне настоящий, из леса.
Просто он подружился со мной.
10.07.02.
3.
Лягушка прыгнула в кастрюлю на земле —
И плещется в воде, ныряет.
Она как будто понимает,
Что русский я, а не француз…
Плещись, лягуха милая, плещись!
10.07.02.
4.
Летают бабочки и пчелы,
Летают птицы и жуки…
Порой и я здесь пролетаю
С крутого берега реки.
10.07.02.
5.
Зачем, оса, меня ты укусила?
Я мирно жить хотел с твоей семьей.
Но коль меня ужалила ты больно —
Я буду думать, как мне с вами быть.
10.07.02.
6.
Летний лес и тихая полянка…
Жить спешат кузнечики, звеня.
Бабочка, как инопланетянка,
Хоботком исследует меня.
И цветы, цветы по всей поляне!..
Надо бы спешить и мне, и мне,
Потому что инопланетяне
Недовольны будут мной вполне.
Я увлекся радостью сердечной,
Я забыл молитвы и посты,
И живу я так, как будто вечно
Будут мне поляны и цветы.
26.07.02.
7.
В День Успенья Святой Богородицы
Посадили мы флоксы у домика.
В честь великого праздника этого
Был спокойный и солнечный день.
И растут эти флоксы, качаются,
Умягчают сияньем сиреневым
Душу страстную, мир громыхающий.
Богородице Дево, спаси!
В ГОСТЯХ У СЕВЕРЯНИНА
1.
С реки прохлада и остуда.
Мир отражается в воде.
Напоминает речка Суда
О Судии и о Суде.
Напоминает речка Суда,
Что нам дано не много знать.
Но вижу я , что речка — чудо,
И в струях — Божья благодать!
30.05.02.
2.
Столы и стулья, и посуда
Столетней давности. Музей.
А за окошком речка Суда,
И Северянин там, на ней.
Он весь в весне, он весь — в сирени,
Он, словно лебедь, в блеске вод,
В руладах птиц и в их паренье!
Вот Игорь здесь, и здесь он — вот.
Его строка в реке струится,
И от нее по веткам дрожь.
Он для музея не годится,
А для сирени — он хорош!
29.05.02.
МАЛЬЧИК В ХРАМЕ
Мальчик в храме совсем не смущен
Ни торжественной службой, ни ликами —
И глядит непосредственно он
На Христа и на стражников с пиками.
То распятьем большим увлечен,
То распятьем серебряным маленьким…
Позади всех молящихся он
Ходит тихо в рубашке и в валенках.
Впереди где-то бабушка здесь
Повторяет молитвы заученно…
Мальчик, службой овеянный весь,
Тихо ходит и смотрит задумчиво.
Что-то будет с ним в жизни большой?
Дай-то Бог ему истинной ясности,
Пусть останется чистым душой,
Проходя все земные опасности.
ВОСТОЧНЫЙ ДОСТАРХАН
Опять восточный достархан,
И на гостей идет атака —
Но из гостей никто не пьян,
Поскольку много бешбармака.
Пузатый чайник, словно хан,
На стол поставлен средь закуски.
Без чая что за достархан —
Он разгоняет все нагрузки.
Восток, Восток, тебе хвала!
За пиалою — пиала!
Чай с молоком и с курагой,
С каким-то жиром и с вареньем,
С доисторическим твореньем —
С соленой, кажется, халвой…
Восток, Восток, тебе хвала!
За пиалою — пиала!
А дальше — новая атака,
Поскольку много бешбармака.
Восток, Восток, тебе хвала!
* * *
Мужик копает огород — а я гляжу.
Мужик сажает огород — а я гляжу.
Мужик готовится косить — а я гляжу.
Мужик надстраивает дом — а я гляжу.
Мужик снимает урожай — а я гляжу…
Ведь кто-то должен и глядеть —
И я гляжу.
* * *
…О чем я думаю? Какую жду эпоху?
Ту, о которой старцы говорили,
Что после всех гонений и разрухи
Россия наша снова расцветет.
Когда добро на чашах перевесит,
И явит милость Бог моей отчизне:
Страна воспрянет, духом окрылится,
В Дивееве воскреснет Серафим.
НА ЮГЕ ИРАНА
Цвета серой пустыни иранские козы и овцы.
Их стада, как несчастные, ходят весь день по песку.
Жарит солнце, колючки клубками скатались, как змеи.
Есть трава кое-где, но довольно сухая трава.
Но зато — рядом море такого блаженного цвета,
Что назвать его синим и даже лазурным нельзя!..
И коралловый берег — он чёрный от чёрных кораллов!
И само ощущенье, что ты вот добрался сюда!
Это сладко и чудно, и что бы там ни говорили —
Хорошо видеть мир, хорошо этот мир узнавать!
В ресторане прибрежном попробовать местное блюдо;
Алкоголь запрещён, здесь живут по Корану кругом —
Я бы выпил немного, но слаще, но слаще не выпить,
В этом тоже есть радость — быть с миром окрестным в ладу.
В ресторане протяжно играет иранец на таре —
Что-то вроде гитары старинный раздумчивый тар.
Пляшут волны прибоя. Пустыня, пустыня, пустыня…
Нет, весь мир не пустыня — в нём много оазисов есть!
9. 03. 02.
РУССКИЙ ПУТЬ — ЭТО ПУТЬ К ВОЗРОЖДЕНЬЮ
В конце июня в Чернском районе Тульской области прошёл расширенный секретариат Союза писателей России по теме "Русский путь: современная литература и железная дорога". В дни проведения секретариата писатели участвовали в церемонии вручения ключей от новых квартир железнодорожникам станции Скуратово, в открытии на станции часовни, перестроенной из полуразрушенной водонапорной башни, в посещении многих сёл и посёлков, в том числе связанных с жизнью полярника Алексея Скуратова. Участвовали в открытии праздника "Тургеневское лето" в Колотовке, были на Бежином лугу, в местах связанных с жизнью Тургенева, Л.Н.Толстого, Дельвига.
Непосредственно в разговоре на секретариате приняли участие глава Чернского района В.Д.Волков, председатель ЦК профсоюза работников железнодорожного транспорта А.Б. Васильев, депутат Государственной думы РФ А.Яшин, представители Московской железной дороги, руководства Тульской области, Собора славянских народов России, Белоруссии и Украины и, естественно, писатели, которых было немало, около пятидесяти человек во главе с В.Н.Ганичевым.
По итогам секретариата принято решение провести осенью этого года с помощью МПС всероссийское совещание молодых писателей в г.Орле, возродить литературную премию имени Н.Е.Гарина-Михайловского, способствовать созданию в Чернском районе Пушкинско-Дельвиговского центра, оказывать постоянную помощь библиотеке в селе Тургенево( кстати сказать, в этот раз писатели привезли с собой около тысячи книг).
Почему секретариат проходил именно в Чернском районе? Потому что глава района пригласил, это во-первых. А во-вторых, потому что Волков из тех людей, которые внушают своими делами надежду на возрождение России. Писателям полезно посмотреть, что делает этот человек и что вообще надо делать сейчас в России. А он строит в Черни роддом, который будет насыщен самым современным медицинским оборудованием, добивается возобновления железнодорожных работ на почти было закрывшейся станции Скуратово — надо сказать, что деградация жизни на омертвелой станции шла семимильными шагами, безнадёга и наркомания охватили очень многих, оставшихся без работы. Волков несколько раз ездил в Москву в МПС, приглашал на станцию начальника Московской железной дороги. Дело пошло. Поезда опять стали останавливаться на станции Скуратово, для железнодорожников построен новый многоквартирный дом, появились рабочие места, на станции даже будет скоро открыт музей Московской железной дороги.
Волков восстанавливает храмы, особая его забота — кладбища, он поднял весь район на наведение порядка на всех погостах, во всех сёлах и деревнях. На городском кладбище мы присутствовали при освящении начала строительства часовни Архангела Михаила. И вот что значит богоугодное дело: погода до этого момента была мрачная, сырая и холодная, как в Москве и как везде в средней полосе в те дни конца июня, — но вот освящение состоялось — и тучи разошлись, солнышко засияло, и потом еще два дня, когда мы там были, погода была подлинно летней, жаркой и сияющей. А в Москве в это время лили дожди.
Волков очень много занимается культурой. В районе немало мест, связанных с жизнью знаменитых людей России. Он находит помощников для возрождения этих мест. Сам занимается краеведением. Союз писателей России в этом году наградил главу администрации премией "Бежин луг" — за кропотливую работу по развитию культуры Чернского района, за многолетнее успешное проведение праздников "Тургеневское лето".
Одним словом, совсем не случайно этим летом писатели приехали в Чернский район Тульской области.
К поездке в Чернь был издан специальный номер "Роман-журнала ХХ1 век" — "Тургеневское лето". В нём много материалов о культуре и экономике района. Есть в нём и статья Виктора Даниловича Волкова о своей жизни, о планах. В его планы входит и возвращение из забвения имени славного земляка Алексея Скуратова, именем которого названа станция и два села. Скуратов — один из первых русских полярников, но про него как-то забыли. Именами других славных полярников названы корабли, о них снимались фильмы и писались книги. Пришло время вспомнить и об Алексее Ивановиче Скуратове.
В "Роман-журнале" опубликован очерк Марины Ганичевой о нём. Предлагаем читателям "Дня литературы" познакомиться с ним и открыть для себя ещё одно имя славного сына России. Очерк печатается в сокращении.
МАРИНА ГАНИЧЕВА
АРКТИЧЕСКИЙ ПЛАВАТЕЛЬ АЛЕКСЕЙ СКУРАТОВ
НА ХОЛМЕ
Высоко в небо уходил столб полуденного света, внизу под холмом верещали и гомонили у пруда птицы, осень еще не наступила, казалось, что так и будет летним светом сиять земля. Но вот налетел порыв ветра и будто выстудил осенней нежитью лицо.
"Да, уже и сентябрь", — запечалился Алексей Иванович, перебирая губами травинку. Никогда не был грустен он по наступлении осени, любил в своем поместье ее хрустящую свежесть, любил ее ярость красок, а вот сегодня стало грустно. Годы.
Но смахнул печаль с себя, обернувшись на храм, возле которого уже убирали оставшийся от строительства мусор. Новый храм взметнулся над холмом мачтой-куполом, будто корабль отправляющийся в плаванье. Так и хотелось Алексею Ивановичу Скуратову, чтобы помнили люди о его корабельном прошлом, чтобы сверкал издалека крест золоченый и виделся вокруг всякому странствующему, как когда-то и ему угадался поморский крест на берегу и спас его корабль.
"Вот здесь и положить нас с Марфой Петровной, и другого места не надобно, — продолжал он ход неспешных мыслей. — Роду нашему быть, судну плыть, храму стоять, а остальное — как Бог даст!". И еще раз залюбовался на храм — истинно, истинно корабль летящий с крыльями-пределами, с вознесенной ввысь главой.
ИЗ РОДОСЛОВИЯ
Алексей Иванович Скуратов происходил из Тульских Скуратовых.
Род Скуратовых известный в России, однако порчен дурной славою одного из предков. А между тем и сей предок при дурной славе слыл человеком отчаянным и смелым и погиб в бою.
Скуратовы — дворянский род, происходивший по сказаниям родословцев от польского шляхтича Станислава Бельского, въехавшего на Русь к великому князю Василию Дмитриевичу. Правнук его, Прокофий Зиновьевич Скурат, сопровождавший в Литву великую княгиню Елену Ивановну, был родным дядей Григория Лукьяновича Малюты-Скуратова, любимого опричника Иоанна Грозного.
Именно он дурной славой на многие годы попортил родословие своими, оставшимися в народе легендой, лютованиями. Но умер смертью славы достойной: при штурме крепости Нарва в Ливонии.
Брат Малюты-Скуратова, Иван Скуратов был родоначальником рода, существовавшего и в XIX веке. Его правнук Дмитрий Федорович Скуратов (преставился в 1627 г.) был воеводою в Вязьме, Мценске, Осколе и Крапивне. Сын его, Петр (преставился в 1687 г.) был окольничим и воеводою в Белгороде, Курске и Киеве. Все сидели по засечно-граничным линиям государства Российского, охраняя его южные рубежи.
В семнадцатом веке весьма многие Скуратовы служили стольниками, стряпчими. Государевы люди.
Этот род Скуратовых внесен в VI часть родовой книги Тульской губернии.
ДЕТСТВО
Село Журавино, что в Тульской губернии, было живописно расположено на берегу цепи прудов.
История этого края богата на славные имена и дела. Острожек на реке Чернь впервые упоминается в духовной грамоте сыну М.И. Воротынского, славного воеводы времен Иоанна Грозного. Сначала в 1632 г. Чернь входит в Белгородскую сторожевую линию, а с 1708 г. его приписывают в Азовскую губернию (флот-то строить надо!) как корабельный. Вот откуда у дворянина Алексея Скуратова такое странное для мальчика из срединной России морское поприще.
Родился Алексей Скуратов около 1700 г., точная дата неизвестна.
Он провел свое детство в родительском доме, а завершал свои дни на земле тоже в Журавино, которое позже получит название Большое Скуратово.
Дома, как и всех дворянских детей, не исключая и самого царя, его учили азам арифметики, навыкам письма, читали и заучивали Псалтирь и Часослов. Отрок Алеша особенно полюбил арифметику, считал и счислял все быстро. А так как морское дело становилось на широкую ногу в России, да и получить продвижение в службе, выдвинуться здесь можно было побыстрее, то родители определяют его к флотскому петровскому делу и в 1719 г., отправляют учиться в Санкт-Петербургскую академию геометрии. И Алексей оказался искусен в этой точной науке настолько, что обратил на себя внимание учителей.
В 1720 г. он поступает на службу гардемарином. А через год заканчивает курс Морской академии в Петербурге, показав на экзамене отличные знания.
Если в Навигацкой школе учились дети дворян, подъячих и иных чинов (всего до 500 человек), то в Морскую академию могли поступать лишь дворяне, да и то из таких, за которыми числилось бы более 20 дворов крепостных крестьян. Так что Алексей получил вполне престижное образование.
Учеба была делом нелегким, как писал о ней Г.Р.Державин, "без происков, без подпор, без родства и покровительства, иногда вопреки сильных людей... в академии нужд и терпения". Но всегда есть те, кто добьется своего. А Алеша уже грезил морским будущим.
Великий Петр, тщательно присматривавшийся ко всем, кто занимался морским делом, за его отличные успехи повелел оставить Скуратова при академии для обучения гардемаринов. В 1726 г. Скуратов произведен в мичманы и "в бытность при гардемаринской академии, в управлении сержантской должности, обучал гардемарин указанным наукам и экзерциции ружьем".
В конце года Алексей был послан во Францию для совершенствования в науках, как юноша достойный и весьма серьезный. До науки он был хваток, да к тому же научился отвечать за себя и других, а потому родителям не пришлось за него переживать. Хотя многие в других землях и расстраивали родителей своей беспутностью. Вернувшись в Россию, опять был определен в наставники. В декабре 1729 г. за обучение гардемарин просил повышения рангом и был 1 января 1730 г. произведен в унтер-лейтенанты галерного флота и назначен для обучения гардемарин экзерциции.
В 1733 г. А. И. Скуратов произведен в лейтенанты корабельного флота.
Скуратов получил назначение в первый отряд второй Камчатской экспедиции, и в числе прочих задач она должна была нанести на карту западный участок Северного Морского пути. В 1735 г. он был послан в Архангельск сухим путем на строящиеся там 2 корабля, но 8 декабря назначен в Обскую экспедицию лейтенанта Малыгина командиром дубель-шлюпки "Второй".
ОТ СОЛОМБАЛЬСКОЙ ВЕРФИ
Двина нынче лукавила, а потому тревожно было уходить из Архангельска. Что-то ждет их впереди? Два корабельных вожа потихоньку вывели бот "Первый" и бот "Второй" от Соломбальской верфи 22 июня.
Кампанию 1736 года открыли! На первом стоял лейтенант Скуратов, на втором — лейтенант Сухотин. Через несколько дней миновали двинский бар.
В горле Белого моря отряд измерял глубину между мысом Вороновым и островом Моржовец и нанес на карту восточные берега острова Моржовец.
Дальше на пути к Югорскому Шару Скуратов продолжал вести промер глубин, астрономические наблюдения и тщательно измерял пройденное расстояние. В журнал заносились замеченные изменения грунта, встреченные острова. В течение первых дней ветер благоприятствовал плаванию. За день боты успевали проходить 70-80 верст. После производства наблюдений за приливо-отливными течениями у устья реки Шейны 2 июля боты направились к Канину Носу.
Скуратов вел журнал тщательно, аккуратно записывая: "А тот нос не малой, высок, и к морю крутой берег, и подводного камню, как подходят к тому носу, так и около обходя, нет".
Не прекращался встречный ветер. Скуратов несколько раз пытался продолжать плавание на восток, но вынужден был возвращаться то к Колгуевским кошкам, то к реке Васькиной, где стояли старинные поморские кресты, то к реке Губистой, в устье которой находилась промысловая изба. Хорошо, что на острове в изобилии имелись дрова и свежая вода.
Наконец, ветер стих и боты взяли курс к Югорскому Шару. 7 августа впереди было замечено шедшее под парусами судно. На следущий день его различали явственнее: это был коч "Обь" Малыгина. Соединились с ним у островов Голец и Матвеев.
В КАРСКОЕ МОРЕ
8 августа все три судна направились к Югорскому Шару. Вскоре на горизонте показался остров Вайгач. В тот год морозы начались рано. По утрам приходилось отбивать лед у бортов; вдоль берега пролива заметно расширялся заберег.
Казалось, что лучшее время безвозвратно упущено. Однако Малыгина не покидала надежда. Он послал на разведку к Карскому морю квартирмейстера Якова Иванова, который ничего утешительного не сообщил: на всем пространстве, куда хватал глаз, стояли сплошные льды. Белое безмолвное полотно простиралось вокруг, и глаз ни на чем не мог остановиться.
11 августа Малыгин перебрался на первый бот, а Скуратов — на второй. Коч "Обь" был отдан под команду Сухотину, которому надлежало идти в Архангельск, производя по пути опись северного берега Поморья. Эта опись, отлично выполненная, оставалась единственной в течение всего XVIII века.
После ухода "Оби" Малыгин продолжал бесцельно ходить по проливу, лавируя среди густого плавучего льда, который несло из Карского в Баренцево море. 12 августа на правом берегу Югорского Шара встретились с оленными ненцами, а на следующий день — с мезенскими промышленниками, собиравшимися начать промысел песца.
25 августа отряд наконец вступил в Карское море, еще не совсем освободившееся ото льда. До острова Местного боты продвигались среди льдов, на которых изредка виднелся плавник, очевидно, вынесенный из Енисея.
26-го бросили якоря в бухте острова Местного. Спасая суда от надвигавшихся льдов, моряки беспрестанно отпихивали шестами льдины, напиравшие на берег. Дважды за эти дни Малыгин высылал подштурмана Великопольского и кормщика Юшкова с карбасом на поиски удобного для отстоя речного устья, но они смогли обнаружить только мелкие речки.
3 сентября погода резко изменилась: подул крепкий отжимный ветер, лед стал отходить от берега. На следующий день мимо острова Местного прошли два судна промышленников, направлявшихся из Пустозерска к Ямалу. Держа курс на восток, они вскоре исчезли за горизонтом. В этот день Малыгин созвал совет офицеров и кормщиков, который высказался за немедленное продолжение похода.
Только 5 сентября, согласно консилиума, пошли они вдоль берега: "Ибо в море, по подлежащему намъ курсу, не малые льды видимы были, и пройтить было весьма безнадежно".
6 сентября боты подошли к западному берегу Ямала, где запаслись свежей водой и дровами. Дальше пришлось продвигаться на веслах: мешали штиль с густым туманом и встречное течение, идущее вдоль берега Ямала с севера на юг.
Наконец, 9 сентября толкнулись в плотную ледяную кромку. Борьба становилась бесполезной. Попытались продвинуться к северу, но безуспешно; Малыгин отдал приказ идти в устье реки Кары.
Так, из-за позднего выхода в Карское море Малыгин не достиг даже широты, на которой побывали его предшественники Муравьев и Павлов, и вынужден был вернуться назад, хотя он стремился к цели энергичнее своих предшественников.
Он упорствовал, желая выполнить задание, пытался еще раз выйти к Оби. Но посовещавшись с офицерами, вечером 13 сентября повел боты на восток. Льды напирали с севера, грозили раздавить боты и суда были принуждены повернуть к Каре, хотя находившиеся на мачте дозорные заметили на северо-востоке какую-то землю, весьма заинтересовавшую путешественников. Долго потом снилась Алексею Скуратову эта загадочная земля, но и последующие за ними мореходы никогда ее не увидели. Был это мираж.
18 сентября боты вошли в приток реки Кары, речку Трехозерную. Их разгрузили и растакелажили. За время своего последнего плавания суда обросли льдом и теперь казались какими-то фантастическими ледяными сооружениями, движущимися по воле ветра. Полный опасностей и риска поход 1736 года окончился.
ЧЕРТЕЖ И КАРТЫ
В феврале 1738 года Малыгин приехал в Петербург. Адмиралтейств-коллегия слушала его рапорт об окончании плавания. К рапорту были приложены чертеж и отчет об израсходованных суммах...
Наконец-то получилось! Адмиралтейств-коллегия поручила профессорам Морской академии произвести сличение всех имеющихся карт Белого и Карского морей, а также составить "экстракт из журналов". Эту работу выполнили преподаватели Академии Салтыков и Красильников. Впервые в истории были составлены сводные карты юго-западной части Карского моря с указанием прибрежных глубин и удобных бухт. Эти данные, как и "экстракт из журналов", уже могли служить более или менее надежным руководством для плавания в этом районе.
Однако поход дался трудно, и уже не было уверенности в том, что можно будет править морской путь из Архангельска в Обь без портов и гаваней устроенных. Да и за одну навигацию не получилось уложиться. Так что опять приходилось думать о строительстве и приуготовлении для таких плаваний этих мест.
В ОБРАТНЫЙ ПУТЬ!
ОТ БЕРЕЗОВА ДО АРХАНГЕЛЬСКА. 1738-1739 гг.
По рапорту Малыгина Адмиралтейств-коллегиею было принято высочайшее решение: "К лейтенанту Скуратову марта 7 числа сего 738 году послан указ — велено ему с ымеющимися судами и с командою из Березова будущею сего 738 году весною следовать вешнею первою водою к городу Архангельскому и быть на одном боту ему Скуратову, а на другом определить командиром из стюрманов достойного по рассмотрению его и следовать обоим вместе, не разлучаясь, и в том пути, ежели в прежнем ево Скуратова походе каких знатных мест, то есть речек и островов, не описано, описывать и класть на карты, как морские правила повелевают".
Во время обратного плавания в Архангельск Скуратов имел задание произвести дополнительную опись морских берегов там, где она не была сделана раньше. Эту задачу, на первый взгляд несложную, Скуратову пришлось опять выполнять при обстоятельствах особо неблагоприятных. Журнал обратного плавания Обской экспедиции он вел сам и уместился он на 125 листах.
Боты покинули стоянку на реке Сосьве (близ Березова) 14 июня 1738 года. Всего через несколько часов случилось первое приключение — один из ботов сел на мель. Не скажешь, что знак счастливый. Да что ж делать — надобно идти вперед.
4 июля суда прошли мимо Обдорска, пополнив там свои запасы.
14 июля, идя по Оби отряд настиг дрейфующую на север полосу сплошного льда, преодолев которую, он проследовал к острову Белому в густом тумане.
По проливу Малыгина и вдоль западного берега Ямала суда вел кормщик Юшков, зело искусный и опытный, который уже принимал участие и в прошлых плаваниях.
5 августа отряд достиг реки Китовки, а на другой день — устья реки Моржовки и взял курс на Югорский Шар. Ошибочно принятая за открытое море обширная прибрежная полоса воды, свободная ото льда, вскоре окончилась, и боты очутились во льдах.
Наседали льдины, скрипели-тужились боты. Положение было весьма опасным.
Чтобы не погубить корабли, Скуратов поспешно вернулся к устью реки Моржовки, оттуда снова пошел вдоль берега Ямала на юг и затем на запад через Байдарацкую губу.
Плавание оказалось трудным и опасным. Сквозь льды приходилось идти на шестах и завозах, кое-где прокладывая путь пешнями.
Вот уже завиднелось устье Кары, но и там лежали сплошные, невзломанные льды. Кормщик Юшков и матрос Сидоров, ходившие по заданию командира в устье реки Кары, сообщили, что этим летом льды вообще не отходили от берега. Боты продвигались по узким прогалинам между льдами — "завитухам", то и дело приходилось разламывать и разбивать перемычки.
Но даже в эти трудные дни Скуратов продолжал вести наблюдения за состоянием погоды и морскими течениями. У него сложилось убеждение, что в Карском море ветры, дующие "с обоих концов того моря", "причиняют течение моря по ветрам в параллель берегов".
ПОСЛЕДНИЙ ПОХОД
7 мая 1739 года Скуратов вернулся в лагерь, к ботам. В июне отряд закончил ремонт судов, и 4 июля они вышли в плавание. Из-за скопления льдов боты только 8-го смогли подойти к устью реки Кары, где продолжали выжидать освобождения моря ото льда; 13-го числа, подгоняемые попутным ветром, они направились к Югорскому Шару и 25-го миновали остров Местный.
После долгой, суровой зимовки экипаж с радостью приближался к родным берегам.
Еще не доходя до пролива, 29 июля путешественники встретили мезенских промышленников, рассказавших, что путь на запад свободен ото льда. 7 августа отряд миновал остров Колгуев, где повстречал судно кормщика Осипа Одинцова. Этот кормщик был послан архангельским купцом Федором Коральковым на Новую Землю, но вблизи Гусиного Носа потерпел крушение и теперь возвращался домой на плохоньком карбасе.
12 августа боты миновали двинский бар, а 14-го бросили якоря против Соломбальской верфи, со стапелей которой они сошли четыре года тому назад.
В ПЕТЕРБУРГЕ
Алексей Иванович задержался в Архангельске, собирая весь материал по экспедиции воедино. Но его ждал Петербург.
17 сентября 1740 года Скуратов доложил о своем плавании Адмиралтейств-коллегии, которая признала работу отряда полезной и приказала Скуратову "учинить... общую карту" берега от Архангельска до Березова.
Он трудился над ней тщательно. Впервые составлялась карта по всем законам науки, со всеми данными обсервации, проделанной им со своими товарищами. Как будто заново прошел Скуратов весь путь на своем судне. Закрыв глаза, он снова видел седой непомерный вал, накатывавший на бот, крушащиеся льдины сдавливали его суденышко, северное сияние мертвой красотой давило на сердце. Но труд надобно было закончить. Дело сделано и сделано славно.
Первые морские карты юго-восточной части Баренцева и Приобской части Карского морей, составленные отрядом, заложили прочную основу для дальнейшего успешного картирования западного района Северного морского пути. Отныне Северному морскому пути открывалась долгая жизнь, закрытая лишь в наши дни беспамятными. Но есть надежда, что опять оживет север, что пойдут корабли по этому великому русскому Северному арктическому пути.
Да и само название "Карское море" впервые появилось на картах Двинско-Обского отряда. Бесспорно, оно заимствовано от поморов, ходивших по Карскому морю на кочах с незапамятных времен.
На иностранных картах XVI-XVII веков Карское море обычно сливалось с другими морями в один океан.
Это была первая карта северного берега России от Архангельска до устья Оби, которая впервые была основана на инструментальных определениях.
Мало кому что-то говорит сегодня имя Алексея Ивановича Скуратова, а вот великий полярный исследователь Ф. П. Литке писал: "Управлявшие экспедицией исполнили все, что им было возможно. Из них наипаче Малыгин и Скуратов отличались всеми достоинствами, коим мы удивляемся в первейших и наиболее славимых мореходцах: решительностью, осторожностью, неутомимостью. Но препятствия физические были столь велики, а напротив средства, им данные, столь недостаточны, что более должно удивляться, что совершено ими, нежели тому, что не сделано".
Русский морской офицер А.И. Скуратов с когортой других мореходов создал славу нашему Отечеству как великой державе-первооткрывательнице. Петровское дело не прошло даром — колумбы российские навсегда вписали свои имена в географию России. Именем Скуратова названы мыс на северном берегу Ямала, полуостров, мыс и пролив около острова Диксон.
***
Его круг, его компас показывал на строгий север. Чего же еще ждать от жизни. Дети взрослые. С Марфой Петровной в ладу и согласии прожили они на чернской земле, в родимой стороне. Построили три храма, один другого украснее, заложили четвертый. Не каждому в жизни пришлось так совершить все задуманное и чаемое. Даст Бог и легкой смерти.