Владимир Голышев “МНЕ ДАНО!”
Владимир Голышев “МНЕ ДАНО!”
25 НОЯБРЯ 1620 ГОДА у священника села Григорова Закулемского стана Нижегородского уезда Петра родился сын, нареченный при крещении Аввакумом. Отец Аввакума, прослуживший в Григоровской церкви Бориса и Глеба 15 лет, изрядно "прилежаше пития хмельного" , мать же его Марфа, напротив, была постница и молитвенница. Сын пошел в мать.
В 1638 году, восемнадцати лет от роду, Аввакум женится на 14-летней Анастасии Марковне (она пройдет с ним рука об руку все немыслимые мытарства, выпавшие на его долю). А уже через 4 года Аввакум поставляется во священники.
Очень рано стала снедать его пламенная, не считающаяся ни с чем "ревность по Бозе", ревность по Русской Церкви (много лет спустя он писал: "Я небесные тайны вещаю — мне дано !" ). Он конфликтует со всеми: с недостаточно благочестивой паствой, с местным начальством, даже со скоморохами и "плясовыми" медведями ("По Христе ревнуя, изгнал их и хари и бубны изломал и медведей двух великих отнял: одного ушиб, другого отпустил на поле"). Все это не от дурного склочного характера — озабоченный видимым несоответствием реальной русской церковной жизни высокому идеалу, нарисованному его пылким воображением "по мотивам" Номоканона и выдержкам из Святых отцов, Аввакум с юношеской горячностью (коей не утратит и в 70 лет) решает реформировать русскую церковную жизнь. Для начала хотя бы в одном "отдельно взятом" селе.
Упрямая, неподатливая жизнь, однако, не спешила "сказку делать былью". Изгнанный односельчанами, Аввакум бежит в Москву. Там при дворе молодого царя Алексея Михайловича собирались особо ревностные представители духовенства, впоследствии названные "боголюбцами". Широко начитанный "в божественном", пламенный оратор и строжайший аскет быстро приобретает популярность как строгий и нелицеприятный духовник, которому до всего есть дело. “...Не носи себе треухов тех, — отчитывал Аввакум свою любимую духовную дочь — боярыню Морозову, — сделай шапку, чтоб и рожу ту всю закрыла, а то беда на меня твои треухи те".
Борьба с "медведями" да "треухами" при всей ее кажущейся анекдотичности для "боголюбцев" была вопросом принципиальным. После падения Константинополя Русская Церковь перестала быть периферийной, идея Москвы — Третьего Рима требовала от нее, по мнению Романовых, соответствия "мировым стандартам". Решали они эту проблему просто: все русское национальное, не соответствующее их представлениям о благочестии, подлежало уничтожению.
Еще в 1627 году патриарх Филарет (отец первого Романова-царя) указом запретил “ряженье, колядование и прочие обрядовые игры”. Указ деда подтвердил и усугубил юный царь Алексей Михайлович. Старейший представитель боголюбческого кружка Иван Неронов еще отроком обзывал колядующих земляков "бесовским игралищем", за что бывал бит. Так что у разогнанных Аввакумом "плясовых" медведей богатая предыстория.
Именно из-за бессмысленного "медведеборчества" боголюбческое движение не вызывало сочувствия в народе. Церковь, бывшая прежде неотъемлемой частью русского мира, противопоставлялась ими народной традиции (представленной, в числе прочего, и "плясовыми" медведями), чего прежде, при Рюриковичах, не бывало. Подвергшаяся насильственному отчуждению, церковная традиция неминуемо превращалась в навязываемый начальством обременительный, мертвый ритуал. А дальше произошло самое страшное…
"Собинный друг" царя, лидер боголюбцев патриарх Никон, в погоне за "мировыми стандартами" решил "устроить охоту на плясовых медведей" уже в самом русском богослужебном уставе, безжалостно искромсав в нем все то, чего не было в новых греческих служебниках (венецианской печати). Безо всякой богословской или церковно-исторической экспертизы (немедленно доказавшей бы — что впоследствии и сделали староверы — древность и правильность именно русской версии!). Не созывая Поместного собора...
"Мы соединишася со отцы, задумалися; видим: яко зима хощет быти, сердце озябло и ноги задрожали". Сбросив с глаз боголюбческую пелену, случайный гость в романовском стане Аввакум раньше и острее других понял антихристов смысл никоновских "новин", понял и бесстрашно бросился под колеса "телеги истории", стремительно летящей под откос.
С этого момента в течение почти 30 лет Аввакум — самый яркий, самый талантливый, самый непримиримый защитник русского благочестия. Впереди у него годы и годы ссылки, смрадная яма на краю света, назначенная ему и его соратникам для проживания "великодушным" царем (Никон к тому времени сам в ссылке — "мавр сделал свое дело…"). Впереди проклятия восточных "патриархов"-побирушек и долгожданное избавительное пламя костра…
Аввакум первым понял, что Москва пала, так и не заместив в полной мере павший прежде Царьград. Высокая мечта, заполнившая собою его мятежную душу, уже никогда не станет явью. "Столпи поколебашеся наветом сатаны, святители падоша, все священство еле живо — Бог весть — если не умроша ". Эта страшная догадка является основным содержанием его бесподобного "Жития" — первой и, возможно, главной книги русской литературы (см. статью А.Дугина "Филолог Аввакум").
Единственный из бывших боголюбцев, он без колебаний признал правоту самосожженцев, почувствовав парадоксальную логику "нынешнего настоящего огнеопального времени" , вменяющую в ничто осторожную рассудочность и писаный Закон.
"…Русачки же мои миленькие не так! — во огнь лезет, а благоверия не предает… Пускай глупы, рады: мучителя дождались; полками во огнь дерзают за Христа Сына Божия — света"…
В начале 80-х годов старый знакомец Аввакума поп Дометиан вместе с 1700 последователями, решившись на гарь, отправил посланца в Пустозерск взять благословение. Медленно, с величайшими предосторожностями передвигался посланец по оккупированной антихристом территории, бывшей прежде Святой Русью. А когда дошел, увидел лишь пустые землянки да лениво сгребающих уголь вперемешку с горелым человеческим мясом палачей…
Владимир ГОЛЫШЕВ
Профессиональная доставка доставка еды из ресторана 10 в любое время