ГЕКСОГЕННАЯ ДЕМОКРАТИЯ (Беседа главных редакторов газеты “Завтра” Александра ПРОХАНОВА и газеты “Советская Россия” Валентна ЧИКИНА)

ГЕКСОГЕННАЯ ДЕМОКРАТИЯ (Беседа главных редакторов газеты “Завтра” Александра ПРОХАНОВА и газеты “Советская Россия” Валентна ЧИКИНА)

Александр Проханов. Завершилась горячка выборов, несколько улеглось воспаление после них, шквал — информационный, эмоциональный, шквал мерцающих телевизионных картинок, и теперь мы, вынырнув из-под этой мутной, свистящей волны, огляделись и увидели мир, в котором оказались. Надо сказать, мир иной, нежели тот, в котором начиналась путинская выборная кампания. Некоторые массивы-явления можно увидеть на той отмели, с которой убегает выборная волна. Я бы эти массивы определил так.

Мы живем в обществе, которое складывалось на протяжении последних полутора или двух лет и которое условно уже стали называть “управляемой” демократией, то есть таким обществом, где власть способна достигать своих корпоративных целей — стратегических и тактических, не прибегая к горячему насилию — к пыткам, ГУЛАГам, к танковому расстрелу парламента, а достигать всего с помощью новых технологий, действующих куда более мощно и безотказно, чем репрессивные меры.

Другой массив-явление состоит в том, что пестрая, многомерная политическая среда, которая образовалась после крушения Советского Союза и напоминала кишащую червячками поляну, упростилась, многие эти мерцающие разноцветные жучки и червячки, съедавшие остатки Советского Союза, исчезли, отмерли. Образовалось несколько крупных фрагментов, которые сталкиваются между собой, пытаются сложиться в целостный идеолого-социальный механизм.

Новый, победивший национал-капиталистический пласт, во многом криминальный, сырой, угрюмый, провинциальный, живущий вокруг губернаторов, опирающийся частью на номенклатуру, частью на бандитов, складывается в движение по имени “Медведь”.

Осталась и оформилась в широкую силу и наша народно-патриотическая оппозиция со своим стержнем в лице Компартии Российской Федерации, вокруг которой возникли новые созвездия, но и погасли, исчезло множество мелких сопутствующих движений, лидеров, настроений и тенденций. Эти движения умерли, как цветы во время заморозков.

И третий слой — это традиционные либералы, западники, космополиты, русофобы — все те, кто живет и движется вокруг “Яблока” и теперешнего “Союза правых сил”. Вот эти три фрагмента, три явления налицо...

Валентин Чикин. Да, алгебраически это обозначить можно. Но вряд ли очевидны и осязаемы контуры всех трех фрагментов. В СПС-яблочном союзе с избыточным числом крапленых лидеров ничего прочного — все пересыпается, как в песочных часах, да и вообще их скрепляет только возникающая вдруг опасность. Левое движение, Народно-патриотический союз явно нуждаются в основательном ремонте и тщательном “техосмотре”. “Медведь-Единство” — это пока что собирательный образ, для партии власти сменивший прежние символы. Я бы не говорил о консолидации “медвежьих” сил на выборах, которые крутились вокруг губернаторских стержней. Мне думается, что главную роль сыграли не “медвежатники”, а ельцинская номенклатура. Та, которая была еще в “Нашем доме” у Черномырдина. Которую пытались оседлать “Отечеством”, и на первых порах это блестяще сделали Лужков с Примаковым. Вот эта номенклатура — не губернаторы только, а вся прикормленная режимом администрация от Кремля до Чукотки — подставила свои плечи и обеспечила ельцинско-путинскую смену. Могла быть ельцинско-лужковская смена. Но тут битву акул вчистую выиграла кремлевская “семья”. Последовали не выборы, не политическое состязание, а мафиозно-номенклатурный захват власти. Даже на Уолл-стрите признают: в России государственная бюрократия навязывает народу подобранного ею человека посредством проведения тяжелой рукой выборов... Какие уж тут фрагменты!..

Интересно, что в принципе при такой схеме, которая была определена, досрочный уход Ельцина, внедрение на властную функцию нелегитимной фигуры Путина с полным объемом гигантских полномочий — обеспечивался приход к власти этой фигуры. Думаю, они сами понимали, что в принципе можно было бы победить и в нормальных условиях. Но это требовало честного труда, и возникала опасность риска. Они не решились на нормальное политическое состязание. Испугались, во-первых, того, что оппозиция дышит в затылок. А во-вторых, номенклатура не хотела нормальных выборов, ей нужно было “замазать” ельцинского наследника, сделать его соучастником своей политической “чернухи”, чтобы он не возникал потом, когда князьки теми же методами будут обеспечивать себе место под солнцем. Если четыре года назад олигархи демонстративно сторговывались и сговаривались с предводителями режима, то теперь состоялся негласный сговор — обеспечить победу наследнику Ельцина всеми средствами и с первого же захода.

А. П. Прости, победа всеми средствами не является победой. Надо учесть, что в 1996 году запускались примерно те же средства, что теперь. Там тоже была война, шельмование, угрозы целым слоям. Срезали под эту сурдинку нацкапиталистов Коржакова и Сосковца. Но в итоге, победив, они тогда вытащили на поверхность рыхлую дохлую власть. Это была квазипобеда, потому что те запущенные технологии, повторяю, были сырые, несовершенные.

На этот раз все эти средства сработали, мы об этом еще поговорим. Но я все-таки настаиваю, что новая манипуляционная машина и технология, которая позволила этой демократии реализовать итоги выборов, сложилась как данность, как целостность.

В.Ч. Думаю, она не совсем сложилась, но сильно упрочилась. Вот механизм зомбирования, технология политической мясорубки в средствах массовой информации отработаны. Как лихо действуют телевизионные диспетчеры, режиссеры, ведущие! Выстроить сетку времени, заблокировать неугодных, просочетать диспутантов, умело заключить, подстраховаться промывочным материалом... Тьма приемов. И всегда в запасе — просто оболгать, не дав возможности ложь опровергнуть. Короче, зомби-кухня работает на всех парах.

Что же касается организационной схемы, она у “демократов” весьма ломкая. Кое-где уже ловко внедряется политическая анастезия, но в основном обеспечивается успех за счет костоломных методов. Есть “черные зоны”, гарантирующие перевес. Татария, Башкирия, Дагестан и в целом регионы Северного Кавказа, Саратов, Курск... Оттуда идут немолчный избирательский стон и проклятия. Как бы там ни было, но здесь, в “черной зоне”, обеспечивается нужное преимущество.

Знаешь, в окружении Путина рассказывают перелицованный анекдот. Помощник докладывает и.о.: “Владимир Владимирович, есть две новости. Одна очень плохая, другая хорошая”. — “Начинай с плохой”. — “Зюганов на выборах получил 75 процентов”. И.о. хватается за голову: “Ну а хорошая?” — “Избирком посчитал — у вас 76 процентов!”

Итак, дело сделано, урны наполнены. Теперь режиму важно не расплескать “победу”, не ввязаться в объяснение с народом. И ты посмотри, как аккуратно дистанцируются от правды. Путин ни словечка больше о “чистых и честных”, только откланивается на поздравления. Избирком, еще вчера поднимавший пыль по любой мелочи, сегодня, когда иной избиратель за слово правды о фальсификации и работы может лишиться, а то и жизни, сегодня избирком убаюкивающе бормочет: все по закону, все рассмотрим... Но на самом деле и пальцем не шевелит. Те же прорежимные СМИ, всегда охочие до сенсации, в рот воды набрали. На днях в Госдуме проходила пресс-конференция, представители левой оппозиции принесли оглушительные факты о выборных злодеяниях в Татарии и других регионах. Узнав тему, телевизионщики сразу же смотали провода и пошли слоняться по этажам... Заговор молчания! Мне представляется, если бы были обнародованы приближенные к истинным результаты голосования, если бы стали очевидны масштабы фальсификации, мир бы ахнул. Впрочем, наблюдательные люди догадываются. Тот же “Уолл-стрит джорнэл”, анализируя десятинедельную предвыборную кампанию в России, обнаруживает наличие таких глубоко укоренившихся пороков, без ликвидации которых, считает журнал, “Путин вряд ли обеспечит себе достойное место в истории”.

А. П. Народ наш сейчас гораздо в большей мере травмирован, чем в 1996 году. Я ощущаю, что народ, который вложил в эти выборы такое количество ожиданий, энергии, такого стоицизма и подвига, страшно разочарован результатами. Будто они получили пулю в живот. Это мучительно. Мы должны поговорить об этом — о психологическом состоянии нашего избирателя, наших товарищей после этих мнимых поражений.

В.Ч. О травмах. В раскаленном потоке нынешней редакционной почты, где гнев да слезы, мы выловили дагестанский конверт с пачкой бюллетеней, одной рукой помеченных — за Путина. Человека в Избербаше, видимо, понуждали к вбросу, а он отправил пачку фальшивок в редакцию — на Центризбирком не надеется. Политическое сознание людей изуверски насилуют. Одна читательница горько заметила: нынешняя безработица выгодна не левым для критики, а мафиозному режиму для нагнетания страха, для тотальной манипуляции.

Конечно, утомительно говорить о выборах, когда они уже позади и рычаги для поворота на рельсы справедливости охраняются, как кощеева игла. Но не в повороте даже дело, а в спасении народной совести, гражданского права, самой поруганной демократии. Это нужно для людей, которые будут честно жить дальше, надо спасти представление о народовластии, об элементарных человеческих правах. Поэтому мы обязаны вскрыть всю чернуху и назвать ответственных лиц. Пусть даже не удастся осудить их по свежим следам, но они останутся с клеймом. Мы проклинаем Горбачева за то, что он сотворил со страной. Мы говорим правду о Ельцине, мы видим, какие он совершил преступления. Но они не привлекаются к суду. Однако кто скажет, что это безвинные люди, что они пользуются уважением народа?.. Я бы вообще от лица оппозиции объявил о том, что мы издаем Белую книгу о преступлениях на выборах-2000. Пусть это будет вердикт от народа. Я убежден: аудитория газеты “Советская Россия” выборов не признает. А тот, кто заговорит об их признании, уронит в ее глазах свою честь.

А. П. Я с каким-то даже мистическим ужасом, с омерзением наблюдал, как разворачивалась эта потрясающая макросхема выборов. Назначение премьером Степашина после среза Примакова до последнего времени казалось мне абсурдом, казалось ненужным. Это была потеря темпа, вброс случайного человека. Степашин был тем премьером, который и на подходе к премьерству, и во время своего премьерства называл ваххабизм благородным религиозным течением. Степашин был тем премьером, который отпустил арестованного в Москве министра безопасности Ичкерии, масхадовского Берия, в нарушение действия прокуратуры. Он был тем человеком, кто после похищения Шпигуна клялся офицерской честью, что через два дня освободит своего товарища. Он был тем слабым, никчемным, говорливым, внутри трусливым человеком, который был так угоден чеченцам. При таком премьере Басаев мог вторгнуться в Дагестан, полагая, что не будет оказано никакого сопротивления. И он это сделал. После этого вторжения начал раскручиваться жесточайший кровавый сценарий.

Разгром чеченской группировки стоил Российской армии море крови. Последовавшие за ним загадочные взрывы в Москве, которые часть общественности, не привыкшая верить режиму ни в чем, отнесла на счет власти. Помнишь, Шапошников вознамеривался бомбить Успенский собор Кремля? Почему они не смогли разбомбить жилой дом в Печатниках? Подозрение это остается и не снимается ничем. Вполне возможно, что эти гексогенные взрывы легли в концепцию будущих выборов, о которой мы еще даже не догадываемся.

Вторжение в Чечню, наконец, было воспринято нацией как возможное освобождение от ужаса ельцинизма. И, конечно, сориентировало в сторону Путина, в сторону армии повернулись все головы, включая отчасти твою и мою. Это была, повторяю, огромная макроловушка, которую пытались использовать для поднятия путинского рейтинга.

Далее, после победы над Грозным, в Аргунском ущелье, расположив в сторону Путина множество избирателей, как блестяще они расправились с конкурентами! Какими жалкими оказались Лужков, Примаков! А ведь мы, полагая, что выборы будут проходить в треугольнике Путин — Примаков — Зюганов, строили совершенно другую стратегию. А выборы проходили не в треугольнике, они проходили между двумя полюсами. Примаков, Лужков — жалкие советские номенклатурщики — не выдержали четырех передач Доренко, легли, по существу, пластом. Это было ужасное, ошеломляющее зрелище.

Далее, как они быстро и мощно с помощью губернаторов и номенклатуры Шойгу создали думскую фракцию “Медведь”! Это тоже входило в алгоритм их выборной победы и в алгоритм будущей мафиозной демократической победы на выборах.

Как ловко они закрутили контроль над губернаторами и над теми, которые верно им служили и были их сатрапами, и над теми, кто находился с ними в конфронтации! С либерально настроенными губернаторами, такими, как Титов, например, и, увы, с красными губернаторами, которых тоже им удалось прижать траншами, возможным компроматом.

Как они умело манипулировали лидерами — рассекли союз Явлинского с Кириенко, наших вчерашних соратников превратили в раскольников и злейших врагов. Как они с помощью телевидения, о котором ты говоришь, в совершенно новом ключе, новыми методиками создали переводную картинку Путина, тихо говорящего, почти милого. Он появляется везде и каждый раз говорит правильные вещи. В детском саду: в нашей стране дети должны получать качественное детское питание. В войсках: у солдат должны быть хорошие портянки и очень меткие пули... И после всего этого как страшно и мощно они расправились в дни выборов со своими противниками. Вбросы, подкупы старух, запугивания обездоленных, понуждения заключенными и душевнобольными, управление армейскими гарнизонами, угрозы смелым, террор и насилие.

И, наконец, скажу тебе, не надо сбрасывать того, что наш противник, который олицетворен загадочными параструктурами в управлениях президента, разведки, спецслужб, он, этот противник, по-видимому, прекрасно знает общество в целом, его параметры, его слои, его психологический настрой, работает послойно, почти на индивидуальном уровне. Все это вместе взятое при всей плосковатости, о которой ты говоришь, позволило им, повторяю, без танковых выстрелов вести народ в нужном направлении, получить необходимые результаты уже в первом туре и сказать всем нам: “Господа, вы имеете дело не с отдельно взятым президентом, а со сложнейшим механизмом, мегамашиной”.

И Зюганов сражался не с Путиным. На самом деле Путин — условная единица. Он сражался с гигантской мегамашиной, часть которой я сейчас пытался обозначить, а другая часть уходит туда, в НАТО, в Штаты, в суперразведки, параструктуры мировые.

В.Ч. Да, были задействованы гигантские мощности. Они никак не сопоставимы с тем, что имел российский народ во главе с оппозицией. И удивляться как бы нечему. Но есть одно удивительное своеобразие именно этой кампании — предвыборный образ Путина. Если из Ельцина в свое время лепили образ могильщика коммунизма, то из Путина эта твоя мегамашина изобразила очень правильного советского человека. Скромный, деятельный, заботливый, патриотичный, словом — чекист. А чекист, само собой, коммунист, пусть без партбилета: пошел на задание — оставил в надежном месте. Он как бы само олицетворение тех коммунистическо-патриотических ценностей, которые прописаны в зюгановских программах. Олигархам нет пощады... Бандитов мочить в сортире... Кто страну обидит — двух дней не проживет... Доверчивых людей это подсознательно располагало. И если вдруг накачанный образ сходил с монорельса: пересмотра приватизации не будет... А почему бы не вступить в НАТО — это вызывало волну разочарований, и следовала корректировка — где прояснением, где умолчанием.

Выходит, одних западных мегамощностей недостаточно, чтобы овладеть настроениями народа, — он доверяет тем ценностям и качествам, которые созданы советским образом жизни. Это радует с одной стороны. А с другой — огорчает, когда видишь, что предвыборный образ — всего лишь приманка на крючке...

А. П. Один острослов сказал, что эти выборы напоминают сказку Андерсена “Гадкий Путенок”...

Вернемся, однако, к нашим рассуждениям. Посмотрим, во что складывается наше реальное российское общество? Как оно утрачивает свою пестроту и преодолевает непредсказуемую хаотичность? Формируются три идеологии.

Первую я условно называю идеологией национал-капиталистической. Это миропонимание провинциального капитала, во многом коррумпированного, номенклатурно-мафиозного, воплощенного русскими мужиками,— либо директорами, либо администраторами, либо откровенными бандитами, либо просто умельцами русскими, которые выстраивают свои фермы, свои пилорамы в провинции. Этот нацкапиталистический уклад, он, повторяю, сформировался буквально за последние три года и уцелел после дефолта 17 августа. В 1992 году не было этого уклада. Мы его зашифровали белым представлением, связывая с царской Россией. Сегодня это представление обросло бизнесом, наполнилось сильными людьми, банками и товарными операциями. Этот уклад оказался близок к Путину и вместе с ним рвался во власть.

Второй уклад — наш, левопатриотический, национал-патриотический уклад, в котором КПРФ доминирует и в котором левая идея, может, уже не совсем кумачовая, достаточно интенсивно приобретает общенародную, общенациональную патриотическую окраску.

И третий — космополитический либеральный уклад, который с начала 90-х взял власть в стране, его представители: Бурбулис, Гайдар, Шахрай, Ельцин (хотя Ельцин-либерал чудовищно звучит). Этот третий уклад, на мой взгляд, сейчас на выборах потерпел сокрушительное поражение. Это может быть нам слабым, но утешением. И парадоксальным образом можно отчасти утверждать, что итоги выборов носят красно-коричневые оттенки. Именно из коричневых национал-капиталистических кругов, может, когда-нибудь и выйдет русский фашизм. Не из коммунистов он выйдет, а из русского лавочника, разоренного челнока и русского предпринимателя, на голову которому наступил еврейский олигарх. Оттуда он может выйти. Да, итоги выборов красно-коричневые. Они начисто расплющили и раскатали либерал-стратегов.

В.Ч. Я, признаться, жду - не дождусь, когда мы получим всю социальную фактуру выборов. Очень интересно изучить возрастной и социальный срез: кто голосовал, ну, скажем, за левый блок. Традиционно считалось, и до сих пор поверхностные политики прокатывают версию, что дисциплинированные старушки и старики с партбилетами бегают голосовать за коммунистов. Но я с грустью и горечью должен отметить, что и на этих выборах, и раньше наши бедные старики оказывались легкой добычей мафиозно-номенклатурного режима. За пятерку, повинуясь грозному окрику и пустому обещанию, шли и смирялись перед властью. Очень интересно было бы получить цифровое доказательство того, как изменился состав электората, который голосовал за Зюганова. Мы там увидим в основном тех, кто имеет рабочий возраст, кто еще появляется в этих пустых цехах и лабораториях. И мы увидим там молодежь, увидим воюющих офицеров, людей из военной разведки. Один из положительнейших конструктивных результатов выборов: мощная подвижка патриотической идеологии в перспективные слои. И это может быть печальным открытием для кремлевских аналитиков.

А. П. Для того, чтобы еще более идентифицировать и усложнить картину, отмечу: в результате этих выборов обнаружилась удивительная вещь — олигархический, во многом еврейский капитал, который прежде нам представлялся неким монолитом, который мы демонизировали и у которого есть свои персональные визитные карточки, он на данных выборах раскололся, вел внутреннюю тотальную войну. Войну на истребление. И этот капитал, представленный Березовским, Абрамовичем, Мамутом, имеющий первый канал и влиятельные издания, он на этот раз цинично напялил на себя маску национал-патриотизма. ОРТ показывает советские фильмы о том, как русские люди гибнут под танками в мировой войне, звучит русская песня, возникает кокошник. Доренко ведет военные репортажи так, как их даже Невзоров не вел в лучшие свои времена. И появляется образ предателя, образ врага — НТВ, образ чеченского сепаратиста и натовского коллаборациониста. И вот этот капитал, который на Западе, по-видимому, неприемлем, решил обосноваться здесь. Он здесь начинает строить свою патриотическую башню, и мы с ним должны считаться как с новым явлением, готовым, по-видимому, отождествить себя с национальными интересами путинской России. Другой капитал — капитал, условно говоря, Гусинского, близкий к Альфа-банку, ориентированный на религиозно-еврейские круги, на Еврейский конгресс, на квазилиберальные ценности, “права человека”, на мягкий бархатный капитализм Немцова, который предполагает постоянный отсос ресурсов из России и создание здесь огромной электрической печи, в которой сгорает по миллиону людей ежегодно, — вот этот капитализм тоже становится лояльным по отношению к Путину. Но мы видим, что в нем есть огромные претензии к первому. И мы в своей работе абсолютно не должны игнорировать этот раскол. Мы должны его осмыслить, мы не должны бояться уйти от штампов прежнего политического периода, взаимодействовать с каждым из этих фрагментов крупнейшего российского капитала как с отдельной данностью.

В.Ч. Тут наблюдается еще одна “загогулина”: Мостбанк — Еврейский конгресс в одном лице — Гусинского. Рядом Лужков в камилавке. Но тот же Лужков создает “Отечество” (синоним: патриот), начинает энергично и вовсе не безобидно накачивать патриотические бицепсы. Именно Лужков с Примаковым пытались доказать, что они являются истинными отцами нации. Так что это была война не только за сферу финансового влияния, не только за передел собственности, а была еще войной за перехват символов (еще одно доказательство сдвига на красно-коричневое поле). И показательно, что “патриот” Лужков, который не отдавал Севастополь, Крым, вдруг терпит поражение от сокрушительного “патриота” Доренко!..

А. П. Я бы еще остановился на одном важном выводе, который у всех на устах. Этот вопрос очень деликатный, но его не обойти. Вопрос о трезвом анализе состояния оппозиции. О том, насколько оппозиция в ее нынешних организационных формах, идеологических постулатах, с ее методиками взаимодействия с противником и другом, с ее упованием на парламентский думский информационный процесс, с ее тягой к компромиссам, насколько она повинна в том, что стратегически каждый раз проигрывает на выборах этой мафиозной мегамашине, которая и впредь будет фальсифицировать итоги выборов и каждый раз загонять нас на вторую роль.

В.Ч. Понимаешь, Александр, мы уже вроде доказали себе, что проигрыш был в известной степени предрешен — противник обладал значительно превосходящими силами. Мы оказались в положении шестой псковской роты. С той лишь разницей, что десантники полегли в ущелье, а наши командиры остались сидеть на депутатских скамьях. Ты говоришь: каждый раз теперь нас будут загонять на вторую роль. Действительно, следует оценить, насколько ситуация фатальна. Почему российский квазикапитализм терпит крах, но выигрывает политическую рулетку? Почему активная часть общества, прозревающая довольно быстро, и радикально не объединена в силу, способную переломить ситуацию?

Рассуждая по-ленински, по-сталински: нужна руководящая и направляющая... Такая партия есть — КПРФ, обросшая довольно сильными патриотическими крыльями. И она многого достигла. Все время толкуют о 20-22 процентах коммунистического электората. Но на последних выборах даже вешняковские угодники насчитали 30. А добавить к этому сворованные, отлукавленные и затоптанные в грязь патриотические голоса — уже за 40. Не хило! Но этого недостаточно для перелома. Вывод напрашивается сам собой: организующая сила развивается, скажем так, неадекватно историческому ходу событий.

Необходимо было энергичнее наращивать число организаторов. Как комиссаров в гражданскую, как учителей в ликбез, как двадцатипятитысячников в коллективизацию... Конечно, для кадровой кузницы простора нет. Ельцинские преследования в 1991–1993-гг. породили в партии синдром выживания. Народ выдал парторгам пропуск под думскую крышу. Но депутатский иммунитет коварно пришил их к думской скамье, значительно сузив организационную деятельность. Законотворчество оказалось не таким мощным рычагом, ибо самые гуманные из законов блокировались неисполнением. Для какой-то части актива борьба за мандаты стала самодовлеющим фактором. У коммунистической элиты появилась опасность превратиться в коммунистическую аристократию.

Надо сказать, после горбачевско-ельцинского изгнания партии с предприятий, из учреждений и гарнизонов влияние коммунистов резко снизилось. Не сложилась новая эффективная схема воздействия на повседневную жизнь человеческих объединений. Трудовые коллективы в летаргическом сне. Профбоссы прикрываются фиговым листком: мы вне политики. Гарнизоны превращают в аполитичные резервации... Меж тем политикой пропитан каждый глоток воздуха, надо только уметь организовать систему дыхания...

У левой оппозиции накоплен теперь огромный ресурс — идеологический, политэкономический, законотворческий, управленческий, даже кадровый. Надо поставить все это на стальные организационные рельсы.

А. П. Смотри, примерно 80 миллионов нашего населения внутренне не принимают режим. Это протестный слой, достаточный для любой борьбы с любыми фальсификациями. Он достаточен для того, чтобы преодолеть кровавую диктатуру, когда будут посыпать бомбами села Нижнего Новгорода и Пскова, он достаточен, чтобы создать асимметричный протест в отношении мегамашины этой управляемой мафиозной демократии. Из этого 80-миллионного слоя мы работаем на 30-миллионный. 50 — за пределами. У нас нет подхода к этому слою по тем причинам, по которым ты говоришь. Этот слой сам по себе загадочный для нас. Он распадается на множество разных слоев и прослоек.

В этом слое есть, например, — я импровизирую — православная молодежь, свежая, здоровая, очаровательная, духовно красивая, набожная, религиозная молодежь, которая в атеистическое, дьявольское время выбирает храм Христа. Она не хочет и не в состоянии взаимодействовать с нынешними структурами КПРФ. И как бы их ни свинчивали, не получается этой смычки. В этих слоях есть так называемая молодежная городская субкультура, которой прекрасно овладел Лимонов. Эта субкультура ничего не имеет общего с православной молодежью. Это современные квазизападные приемы, одежды, стиль поведения, элементы распада. Это нигилизм во многом, но у американского посольства, когда натовцы напали на сербов, именно эти рокеры или сталкеры забрасывали американцев тухлыми яйцами. Этот слой тоже не стыкуется с КПРФ, не стыкуется с православной молодежью. Есть слой новых радикальных полумафиозных буржуазных патриотов, которые имеют маленькое свое дельце, ненавидят Москву, олигархов, связаны с местными бандитами, хотят легализоваться и не стыкуются ни с КПРФ, ни с лимоновцами, ни с метафизиками храма православного.

Мне кажется, широкая организация патриотов могла бы напоминать космическую станцию, куда запускается основной несущий аппарат, имя которому КПРФ, со множеством стыковочных модулей. Именно к этой несущей конструкции надо пристыковывать перечисленные группировки, лишая их возможности конфликтовать друг с другом, выстраивая их в общее, мерное, осмысленное движение.

НПСР был хорошей организацией, она и остается такой, но она слишком заформализована. Туда приходили маленькие бюрократические организации, но не приходили слои. Туда приходила партия садоводства “За будущую Россию”, приходил рабочий профсоюз стекломоечных машин, но более массовые силы не приходили.

Мне кажется, нам нужно, во-первых, вокруг КПРФ создавать “кольца Сатурна”, которые охватывали бы основную структуру новыми организационными формами с привлечением 50 миллионов протестных людей, и там искать своих лидеров, идеологии, работать послойно с каждым из них, одновременно реформируя саму КПРФ, потому что ведь к ней тоже нужно пристыковать эти компоненты. КПРФ должна на своем оппозиционном уровне освоить китайскую модель развития, когда на большой коммунистический Китай сумели навинтить и смонтировать новые уклады. Эти принципы должны быть творчески применены здесь. Мне кажется, что последние разговоры, которые ведутся в нашей среде среди лидеров, политиков, близки к тому, о чем мы сейчас говорим.

В.Ч. По такой модели складывался НПСР. Но мы работали не в недрах движений, не со слоями, а с бюрократической верхушкой. Все как-то узко персонифицировалось. Ты вспомни, подходили думские выборы, составлялись проскрипции, и достаточно какому-нибудь вождю взвиться: “не туда меня внесли”, как под угрозой оказывалось дальнейшее участие данного движения в НПСР. Да, нужно работать с вождями, но важнее со слоями, опираясь на их социальный интерес. Рокеры могут быть индифферентны, скажем, к протаскиванию “Медведем” и “Яблоком” закона о купле-продаже земли, а молодые крестьяне могут выйти с вилами. Нужно, чтобы через стыковочные блоки НПСР здесь были задействованы все силы поддержки. Организующую роль центра патриотического союза трудно сейчас переоценить.

А. П. Еще мне кажется, мы пренебрегаем — иногда из-за непонимания, иногда из-за внутренних каких-то страхов — теми людьми, той категорией, которая называлась “пассионарностью”. Когда люди движутся в зоны опасности, забывая о личном интересе и думая об интересах либо группы, либо корпорации, либо страны в целом, то проявляется удивительное качество человека жертвовать собой ради общего.

Пассионарии — это люди достаточно сложные, это люди со взвинченной психикой, люди нестандартных поступков, с большим самомнением, вообще это сложные персонажи. К сожалению, их мало в сегодняшней России. Выбит пассионарный слой. Сломлен. Или ушел в бандиты. Так вот, многие из лидеров, которые ушли от нас, и некоторые превратились даже во врагов, они были такими пассионариями и их отчасти не устраивала некая тактика компромиссов, которую постоянно проводили наши товарищи в Думе то с Черномырдиным, то с заключением договора по Украине, то с принятием жутких бюджетов. Их не устраивало отсутствие серьезных акций в народе, в массах в кризисные для страны моменты.

Алкснис недавно победил на выборах. Это огромная победа подобных ему одиночек. И я бы, забыв прежние наши претензии и обиды, еще бы раз присмотрелся к этим замечательным патриотам. Уход от нас Михаила Астафьева — огромная потеря, он исчез, а был ярчайший человек. Совершенно пропал и превратился в какого-то закрытого столоначальника Владимир Исаков, который так блистал. Сергей Бабурин при всей нашей острой критике является ярчайшим русским политиком. И я бы снова подал руку Анпилову, который поддерживал Зюганова и не занимался отвратительной фрондой. Я бы вернулся к ним и опять попытался вступить с ними в диалог, используя их горький опыт, вернул бы их в общее поле.

Присмотрелся бы и к тому, что придумал народ на этих выборах, — голосовать против всех. Это интересное открытие народа, который устал быть обманутым, который не хочет вновь и вновь быть втянутым в воронку лжи. Если угодно, я бы оценил это как некий первый симптом начавшегося гражданского неповиновения. Можно выходить на рельсы, ложиться под тепловозы, чтобы они тебя резали на куски. Можно не платить за газ и электричество. Но самое уязвимое место нынешней демократии — она не может обходиться без выборов.

В.Ч. Целиком разделяю отношение к ценнейшему национальному капиталу — пассионарным людям. С другой стороны, сотрудничество это может возобновляться только на добровольных началах. Думаю, что основная масса оппозиции должна всегда держать открытыми двери для пассионариев. В принципе Зюганов так делает. У него нет синдрома мстительного отношения к людям, отошедшим от него. Значит, нужно, чтобы возвращение в семью было заинтересованным и добровольным. И самое главное, чтобы у людей не было задней мысли.

Мы с тобой знаем прекрасно нашего друга Амана Тулеева. И надо сказать, что наша в него влюбленность на протяжении длительного времени не позволила нам заметить, как он меняется. Мы не могли отказать себе в удовольствии быть его друзьями, общаться с ним. Но когда у человека появляется целый новый этаж интересов и он на этом этаже устраивает химическую лабораторию и там всякие ядовитые дымы выпаривает, и они облаками идут на нас, это вызывает жгучую обиду. У меня от последних маневров Тулеева осталось горькое ощущение обманутости, как будто грубо проэксплуатировали мои чувства. Если не опасаться таких людей, если для них всегда держать открытыми настежь двери, то мы можем уже не только сами разочароваться, но разочаруем и миллионные массы.

Что же касается голосования “против всех”, то этой зимой действительно был преподан потрясающий урок — целые округа оказались политически замороженными. Надо нашим аналитикам немедленно взяться за изучение этого феномена. Возможно ли широкое применение такой протестной схемы? Думаю, в масштабах страны — нет, слишком необъятна наша Россия. Какую же гигантскую надо иметь партию “против всех”! И что у нее будет за идеология? Но как инструмент в кризисной ситуации в том или ином регионе это может и должно быть использовано. Но потребует четкой методики и недюжинных пропагандистских усилий...

А. П. Я бы здесь остановил полет наших мыслей, хотя, конечно, хотелось бы поговорить и о том, что нас ожидает в новый политический период. Что есть Путин? Как мы будем действовать в Думе, где нас мало. Что такое СНВ-2 и что такое земельный кодекс, который, скорее всего, протянут как верблюда сквозь игольное ушко. Входить в правительство или нет? Но давай сделаем паузу и попросим на эти вопросы ответить наших реальных политиков, чтобы не выглядеть дилетантами и фантазерами, как иногда говорят о нас с тобой. Начнем с Зюганова. Думаю, они с радостью пойдут на контакт.

В.Ч. Согласен.

Приобретите высококачественные баннерные стенды 2 по привлекательной цене.