IV.

IV.

«Между прочим, это отличное демократическое заведение, где обычно вечером набирается туча народа. Всякие маргиналы и, конечно же, «…». Пьют пиво, дешевое вино, водчонку. Базарят о своем родном. Порой здесь вспыхивают драки, но не надолго. Вскоре опять все мирятся и бухают по новой. «…» клеятся и снимаются влегкую. На меня тут неоднократно наезжала всякая беспредельная гопота, но ведь и своих полно в „Ягодке“: всегда кто-нибудь писанется за тебя и не даст пропасть. Выкинут уродов на «…» на улицу и предупредят, что, мол, если еще раз, то им «…». Стопудово. До дебилов сразу доходит, и они больше в нашу „Ягодку“ не прутся».

Ага, так вот оно, значит, какое - альтернативное краеведение.

«Какая- то баба с толстой жопой и хитрой мордой села посрать прямо у фонтана, грозя дать «…» начальству. Шел старик в обносках с «…» наружу. Так он протестовал по-своему против войны в Чечне. Молодые совсем девчонки пили баночное пиво и громко ругались матом, как бы открыто бросая вызов обществу.

Я выпил из горла полбутылки водки и прямо в одежде прыгнул в фонтан. Искупался с большим удовольствием, посылая всех конкретно на «…», а потом снял по ходу поддатую худую шкуру. Вернее, она сама меня зацепила. Кричит: „Эй, ты, «…» с Нижнего Тагила, соси сюда!“ Я подошел, дал ей по голове, затащил в телефонную будку и стал «…» в стояка. И пока занимался этим веселым делом, видел, что происходит в «…» реальности».

Прекрасные досуги случаются в альтернативном Смоленске.

«Я блевал весь день. За окном то дождь, то солнце, а я «…» блую и блую. Запиваю воткой и опять нах блую. И вабще какая природа «…», и сирень, и бабки на лавках, и молодеш сасет пивус. И пелотки с животами беременные. «…» вабще, когда проблюешься, и все кажется «…» и харашо и в кайф. Вот тем и хороша она, улица Ленина».

Я сижу в кресле и читаю «Razumbunt». Поначалу книга вызывает у меня одно лишь омерзение. Но постепенно я вчитываюсь, мат перестает казаться матом, а обычная реальность - соответственно, обычной реальностью. Кажется, что истинная правда жизни - в рассказах господина Разумовского. Тем более что сюжеты у него подчас бывают очень даже сильные.

Вот, например, такой. Заходит мужик в трамвай. И видит, что другой мужик сидит и спит. А на руке его татуировка - «Слава».

И вот первый мужик начинает будить второго: «Очнись, Слава, очнись, Слава!»

Сначала просто тормошил. Потом начал хлопать по щекам. Потом давать тычки. Это он так заботу проявлял - вдруг Слава свою остановку проедет, или его, спящего, обидит кто. Но не помогали и тычки. Тогда первый мужик начал второго зверски избивать. Безрезультатно.

Но тут в вагон вошел некий рабочий и дал первому мужику свою отвертку - дескать, на, вот этим вот попробуй. И первый начал Славу «ковырять» - тыкал ему отверткой в уши, в нос, в глаза. Совсем он Славу изуродовал. Но разбудить не смог. И тогда использовал последний шанс - пробил ему голову тяжелой рукояткой от сидения. Но и после этого весь окровавленный Слава остался безмолвно сидеть.

Красота.