НЕПРИКАЯННОСТЬ ИЛЬИ ГЛАЗУНОВА Владимир Бондаренко

НЕПРИКАЯННОСТЬ ИЛЬИ ГЛАЗУНОВА Владимир Бондаренко

О трудоспособности Ильи Глазунова ходят легенды. Мало ему писать свои знаменитые “Мистерии”, писать портреты королей, принцев и премьеров. Мало ему практически в одиночку воссоздать Академию живописи, ваяния и зодчества. Мало устраивать выставки свои и своих студентов, вывозить студентов в Италию. Мало — бороться с авангардистами всего мира, собирать русские иконы, быть одним из инициаторов восстановления Храма Христа Спасителя… Илья Глазунов — самый известный художник России, и от этого факта никто никуда не денется.

Илья Глазунов взялся за книгу “Распятая Россия”. Все кинулись ее читать, ожидая скандала, разоблачений творческой элиты, ожидая мемуаров, повествующих о жизни гения с младых лет, о его драгоценнейших телодвижениях. Может быть, такой массовый читатель и найдет некую малую толику ожидаемого в первой книге Ильи Глазунова, вышедшей сначала в журнале “Наш современник”, а вскоре и в “Роман-газете”. Но иной и разочаруется. Вместо легкого мемуарно-бульварного чтива он обнаружит перед собой пусть ярко субъективные, но — заметки по русской истории, размышления о Пушкине, исследования по генеалогическому древу Бенуа, серьезную полемику с Львом Гумилевым…

Илья Глазунов искренне пытается ввести читателя в свой мир, но в этот мир только и можно попасть — через русскую историю. Собственно эту книгу, “Распятая Россия”, Илья Глазунов творил всю жизнь. Уже много лет в беседах с Олегом Красовским в Германии, с Николаем Рутченко в Париже, с Владимиром Солоухиным, Сергеем Михалковым, Леонидом Бородиным и другими — в Москве, с Валентином Распутиным и Василием Беловым, с другими русскими писателями, поэтами, художниками, когда мы начинали разговаривать о Илье Глазунове, не могли обойти тему его просветительства. Он буквально навязывал свои обширнейшие знания по России своим собеседникам. Он предлагал книги, которые в советское время невозможно нигде было достать, он называл имена, о которых не знали многие доктора наук. Пользуясь то ли дипломатической почтой, то ли двойным дном в ящиках для картин, то ли еще чем, он провозил в Россию мешки с книгами русских эмигрантов с работами Ильина, Солоневича. Скольким он сорвал бельмы с глаз? Скольким дал возможность прозреть. Пусть иные упрекают его в двуличности, в излишней благополучности, в амбициозности… Ну и что? Эта книга “Распятая Россия” писалась не пером заплывшего жиром вальяжного художника, не пером излишне амбициозного гения. Даже скажу так — она написана не художником Ильей Глазуновым. А тем неприкаянным русским человеком, который, узнав правду, прикоснувшись к истине и поверив в нее, не может не обратить в русскую веру, не может скрыть эту правду от своих соотечественников. Это абсолютно ненужная и бесполезная для благополучного художника неприкаянность. Зачем Илья Глазунов давал книги о русской истории, о русском самосознании, запретные книги о запретной русскости Валентину Распутину или Леониду Бородину, Татьяне Дорониной или Владимиру Солоухину? Зачем воспитывал, взращивал русские национальные взгляды у своего сотрудника Дмитрия Васильева? Думаете, Глазунов заранее монтировал общество “Память”?

Думаете, догадывался о будущей судьбе Леонида Бородина? Сколько потом отвернулось от него, со сколькими судьба развела? Сколько обид и даже упреков раздавалось в его адрес от опекаемых им русских интеллигентов? Но я, скорее, отнесу в адрес Ильи Глазунова финальные слова из книги “Последняя ступень” Владимира Солоухина: “Не он ли промыл тебе мозги и разморозил анестезированные участки сознания?.. Ты стал живым человеком. У тебя бьется пульс. В тебе струится русская кровь. Ты видишь вещи такими, какие они есть на самом деле. Он оживил тебя. Вместо послушного, нерассуждающего… робота ты превратился в личность. Сложна и трудна будет теперь твоя жизнь. Но как бы она ни была сложна и трудна, ты должен благодарить человека, сделавшего тебя живым и зрячим…”

В Илье Глазунове изначально заложен был мощный заряд русского проповедничества. Он готов был учить и воспитывать всех, даже самых безнадежных русских интеллигентов. При мне он старался в чем-то переубедить, обратить в свою веру Эдуарда Лимонова, когда он в первый раз прилетел из Парижа. До глубокой ночи мы проговорили в мастерской у Глазунова. Перевоспитание не состоялось, скорее, я увидел две в чем-то близкие по характеру, по неприкаянности, по победительности фигуры. Жаль, не записал тот ночной диалог на диктофон…

Я уверен, книга “Распятая Россия” написана благодаря неприкаянности и проповедничеству Ильи Глазунова. Это как “Архипелаг ГУЛАГ”, который собирал годами сначала в лагерях, а потом в поездках по России Александр Солженицын, может быть, еще не зная, зачем он это делает. Еще одна проповедническая натура.

Не спешите упрекать меня за сравнение таких полярных писателей. Разные они, совершенно разные. Впрочем, все личности, все яркие самобытные натуры в России — разные. Но тип-то один — неуемный, неистребимый.

А сравнения все мне нужны для разгадки книги “Распятая Россия”.

Я ничего не имею против хороших, добротных, слегка самовлюбленных мемуаров. В конце концов мемуары пишут, как правило, люди, которые заслужили на это право. Уверен, мемуары художника Ильи Глазунова были бы многим интересны.

Всегда популярны книги разоблачений, такие, как у Валентина Катаева и у Юрия Нагибина. Думаю, что у Ильи Глазунова хватило бы суперматериалов для подобной книги разоблачений, такая книга бы стала мировым бестселлером, продавалась бы рядом с Сальвадором Дали.

Неприкаянная душа Ильи Глазунова требовала совсем другого. И потому, как бы ни прискорбно было слышать автору, на мировой бестселлер она никогда не потянет. Не та, не так и не о том. Семена русскости, которые десятилетиями разбрасывал Илья Глазунов по нашей денационализированной почве, взошли иногда в самых неожиданных местах. Я уверен, что и в русскости нынешних наших коммунистов, в русскости Виктора Анпилова, в национал-большевизме Эдуарда Лимонова, в государственном национализме Геннадия Зюганова тоже есть плоды просвещения Ильи Глазунова, как бы ни отрицали это и сам Глазунов, и нынешние оппозиционеры. Сколько раз было в самых неожиданных патриотических компаниях, наругавшись вволю Илью Глазунова, ругатели признавали — но дело он, конечно, сделал огромное.

В конце концов, уже начав печатать книгу “Распятая Россия” в журнале “Наш современник” и получая пачки недоуменных писем от обывателей, желающих побольше личного и мемуарного, Илья Глазунов сам вынужден был дать разгадку своей книге, вынужден был сам разобраться — зачем ему нужна эта книга?

“Я хотел бы объяснить читателю, почему в моей книге, столь личной и откровенной, так много исторических материалов, основанных на трудах забытых или замалчиваемых историков России. Во-первых, сегодня делается все, чтобы после ночи марксистско-ленинской историографии лишить нас не только исторической памяти, но более того, воспитать в русских сознание национальной неполноценности, когда нам вроде бы ничего другого не остается, как стесняться проклятого прошлого и проклятого настоящего… Во-вторых, у нас до сих пор нет настоящих учебников русской истории… И все те же “благодетели”, в свое время организовавшие “великую русскую революцию”, пытаются всеми силами пресекать всякую возможность возрождения религиозных, экономических и культурных основ нашего исторического бытия. Небезызвестный Сорос, метастазы “культурного фонда” которого раскинуты по многим странам мира, очевидно, как и многие “спонсоры” новой России, видит самую страшную угрозу для западного мира в возрождении русского национального начала… Я понимаю, что для многих, может быть, было бы гораздо интереснее прочесть, как, например, я писал портреты королей и кинозвезд, заглянуть в “замочную скважину” моей личной жизни. Но, думаю, все-таки важнее понять, как в борьбе и неустанном познании вырастала и крепла моя бесконечная любовь к России… Знакомя читателя с обширными конспектами и записями моих исторических изысканий, я ввожу его в “святая святых” моего внутреннего мира, в ту келью души, где зреют многие мои работы… С туманной юности по сей день в моей мастерской, когда я работаю, звучит музыка, которая дает мне великую силу, помогает сосредоточить творческую волю и энергию. Такую же роль в моей жизни играют труды историков и философов России. Они формируют мой внутренний мир, становятся самыми сокровенными страницами жизни художника и гражданина.”

Это то ли проклятие, то ли благословение Руси. Никакой истинный художник, писатель, музыкант, скульптор не может погрузиться в чистую пластику своего творчества. Сами же заявляют: “Красота спасет мир”. Но сами же не в состоянии удержаться в границах чистой красоты, чистого творчества. И в противостоянии друг другу — Достоевский и Толстой, Чехов и Горький, Маяковский и Есенин, Шолохов и Солженицын — они творят свой гражданский подвиг, отодвигая в сторону свои художественные замыслы. Георгий Свиридов не может быть только композитором, Валентин Распутин не может быть только писателем, Илья Глазунов не может быть только художником.

Книга “Распятая Россия” — это его путь к себе, но это и путь для других. Это взгляд на национальную Россию.

Пожалуй, из наиболее личного в книге не воспоминания о годах учения в Академии художеств у Иогансона, не история первой нашумевшей выставки в дни фестиваля молодежи и студентов, не пронзительная правда о ленинградской блокаде, не рассказ о знаменитом клубе “Родина”, с которого и началось возрождение национально-патриотического движения в России, а обширное исследование своей родословной, семейств Флугов, Григорьевых и Бенуа. Здесь мыслитель Глазунов, историк Глазунов, полемист Глазунов уступают место отечествоведу Глазунову. О борьбе художника, о его травле, о его исторических взглядах читать интересно. Его главы о Достоевском и Пушкине найдут самого широкого и внимательного, благодарного читателя. Его размышления о Петербурге, о хазарском государстве, о монгольском нашествии вызовут восторг одних и проклятия других. Но кому нужны записки о семействе Флугов, обширные письма семейства Бенуа, дневники генерала Григорьева?

Нужны ли они? Пусть читатель выбирает сам, читать ли их до конца, но я бы подчеркнул важность самого глазуновского посыла к родословным. Каждый читатель должен для себя составить свою родословную. Хотя бы по примеру Ильи Глазунова. Не надо лезть с ними в комнаты редакций газет и журналов. Умерьте свой публикаторский пыл. Но — дома держать, Родословная колхозного конюха может оказаться интереснее, чем родословная какого-нибудь сановного вельможи. Тем более, история России в ХХ веке настолько насыщена мировыми событиями, что практически трудно найти человека, а тем более семью, целый род, который не был бы причастен к тем или иным грандиозным событиям.

И потом Илья Глазунов имеет право на свою родословную. И даже право рассказать о ней читателю. Знаменитая болгарская прорицательница Ванга как-то сказала: “Почему ты второй год не празднуешь день своего рождения? Это грех. Тебе в этот день по милости Божией отец и мать даровали жизнь. И могилы предков твоих разорены и не ухожены. Без предков не было бы и твоих родителей”.

Главы о предках чем-то сродни ухоженным могилам. И здесь мы видим подход историка. Поиск своей исторической правды.

Эту правду Илья Глазунов ищет уже сорок лет своей творческой деятельности. Так получилось, что к сорокалетию и первая книга вышла. К сорокалетию неутомимого труда и инфаркт заработал. Отлежался бы как следует, но Глазунова не переделаешь. У него в палате телефона нет, так сам дозванивается всем, кому надо. Почти каждый день идут звонки то на работу в “Завтра”, то домой. Интересуется всем: что в Союзе писателей творится, что у Наздратенко во Владивостоке происходит. Он на его стороне, чувствует державника, патриота России…

Своей державности Илья Глазунов не скрывает. И потому не стесняется спорить в своей книге ни с академиком Дмитрием Лихачевым, ни с поклонниками оккультных наук. Его враги тоже определены и названы четко — интернационалисты и космополиты всех времен, отрицающие величие России и ее культуры. Ошибаются те, кто видит в нем сторонника нынешней власти. Да и как можно благородные идеи императорской России вместить в нынешний режим? “Безмятежный либерализм, измена и трусость привели нас к порогу национального самоуничтожения… Празднуют свой триумф бесноватые сатанисты… особенно яростно ведется подрывная работа у нас в России”.

Книга “Распятая Россия” написана страстным человеком, а не холодным академистом. Он не изрекает последние истины, скорее, втягивает в свой спор.

И потому он радуется любому русскому таланту, радуется русской природе, русской душе. В этом тоже особенность книги — она написана радостным человеком. Даже самые горестные страницы воспоминаний, травли и унижений, самые горестные страницы русской истории, самые злостные имена разрушителей Отечества — лишены ненависти, подавленности, уныния. Он и спорит с тем же Львом Гумилевым, с “либеральным масонством” Зеньковского или Лосского, с поклонниками Чаадаева — без пены на губах, без злобности. Может, и этим побеждает он своих оппонентов. Вот его кредо: “Я не верю в ложь коммунизма и не верю в ложь демократии. Я верю в третий путь: возрождения самобытной — идущей своим путем — исторической национальной России, что явится спасением для нас, русских, живущих на пороге XXI века. С нами Бог!”

Не раз за свою историю Россию распинали. Но в названии книги вижу я не только знак распятия, но и неизбежный, светлый знак Воскресения. Так будет!