Александр НИКИТУШКИН ИРИЙ
Александр НИКИТУШКИН ИРИЙ
ЛАЗАРЬ
Юродивый тронул струны
Заветных гусель старинных.
Ручьём зазвенели струны,
Сплетая мотив былинный.
Ручьём зазвенели струны,
Рекой заискрилась речь:
– Я вижу Христа – крестоносца,
Руси несущего меч!
Вещающего грамогласно:
– Отринь истлевшую рвань!
Полно гнить Лазарь!
Лазарь – восстань!
Лазарь – восстань!
Лазарь – восстань!
Полно в объятия смерти
От воли моей бежать.
Стучат жернова коловерти –
Пора жать…
Полно выслушивать сонно
Могильную врань врачей,
Отринь забытьё и с трона
Смахни своих палачей!
Вспомни своё имя!
Имя тебе – Иордань!
Выплюнь Луны вымя,
Лазарь – восстань!
Лазарь – восстань!
Лазарь – восстань!
Восстань и упейся славой,
Во Спасе необорим,
Весёлой казацкой лавой
Выплеснись, третий Рим,
Нахрапом, через препоны,
В святой Русалим спеша,
Мечом-кладенцом притоны
Антихристовы круша!
Весёлой казацкой лавой,
Крестильной водой теки.
Пред правдой моей и славой
Склонятся еретики.
Прошествуй, святое мирро
Вселенской любви храня.
К тебе притечёт полмира,
Увидев в тебе меня!
Когда же утихнут воды,
Смиренно и мудро правь.
Престанут блуждать народы
И вновь облекутся в Правь.
Вспомни своё имя,
Имя тебе – Иордань!
Выплюнь Луны вымя,
Лазарь – восстань!
Лазарь – востань!
Лазарь – востань!
СВЯТОСЛАВ
Грают вороны над градом
Неба синь скобля крылами,
Чают вороны добычи,
Кличут вороны беду.
Дый, кровавый глаз набычив,
Манит души алчным взглядом.
Выкликает над лугами
Шестикрылую звезду.
Выйди, князь, во чисто поле,
Неустанно славя Спаса.
Вознеси над чёрной Кали
Крепь меча и духа крепь.
Верен будь руде и воле,
До марениного часа
Чти завет былинной дали:
"Не прерви златую цепь!"
Князь, не внемли песням Дива,
Бейся с Навью пучеглазой,
И не верь посулам Ада,
Соблазнишься и тогда –
Рухнет жернов коловрата,
Встанет волком брат на брата,
И взойдёт в лучах заката
Шестикрылая звезда.
ИРИЙ
За дубравой в стороне
Ходят кони по стерне.
Догорает медь заката,
А в душе горит полынь.
Ах, как хочется, ребята,
Окунуться в неба синь!
Окунуться и пропасть,
В Ирий радужный попасть,
Ну хотя бы на минутку
В Ирий радужный попасть!
Чтобы заново родиться,
Где цветёт баюн-трава,
Где студёная водица
Шепчет вещие слова,
Да над тихой деревенькой
Сонно кружит Птица Сва.
Там по тропке вдоль дворов
Мать идёт доить коров.
Заждались её коровы –
Золотистые боки –
На поляне васильковой
У Малиновки-реки.
Синеок и русовлас,
Вдоль по речке ходит Спас,
Во ромашковом венке,
С вербной веточкой в руке.
Над рекою на луга,
Встала радуга-дуга,
Всей собой соединяя
Все миры и берега.
Под дугою рыба-кит,
На киту монаший скит.
Дух медовый благодати
В вешних воздухах разлит.
Даже малый ветер стих:
Чтут монаси Божий стих.
Молят Бога неустанно
О спасеньи малых сих,
Растерявшихся в миру
И продрогших на ветру, –
Горе века озорного,
Антибожьего, блажного...
Не остави нас, надежда,
В сердце, вера, не остынь!
Ах, как хочется, ребята,
Окунуться в неба синь!
ПОКАЯНИЕ
Только степь без конца и без края,
Только ветр-печенег, завывая,
Вторит струнам седых ковылей.
Покаянной молитве внимая,
Обними меня пустынь немая,
Та, что отчиной стала моей.
Спят в бурьянах безокие хаты,
А над ними, грозою брюхаты,
Табуны кочевых облаков.
Я приду по заверху, вдоль рощи,
Поклониться могилам заросшим,
Упокоившихся земляков.
Зарыдав, упаду на колени,
И обступят любимые тени,
Утешая меня сироту.
Вешней кроной в раскрытое небо,
А корнями, как вещее древо,
В родниковую глубь прорасту.
Напитавшись живою водицей,
Обернусь востроокою птицей,
Углядевшей предвечную суть...
Покружив над родимым поречьем,
Прокричу на небесном наречьи,
И отправлюсь в неведомый путь.
Умирающий остров
Истекает рябиновый сок
На остывшую землю слезами.
Словно крошечный островок,
Деревенька плывёт меж холмами.
А над нею, крыла распластав,
В сонном небе парит невысоко,
Повивальник беременных трав –
Суховей – ястребиное око.
Под тоскливый заоблачный грай,
В ожидании скорбного срока,
Мой покинутый маленький рай
Догорает во мгле одиноко.
Только чёрная стая ворон,
Облепившая тракторный остов,
Да угрюмый Харон похорон
Стерегут умирающий остров.
Время-мельница машет рукой,
Продувая безлюдные хижи.
Опускается вечный покой
С каждой осенью ниже и ниже.
Пучеглазая сука-беда
Рыщет, души и плоть поедая...
Оттого и бежит в города
Бесприютная жизнь молодая.
Но всё чаще ей снится река,
И заброшенный дом над рекою.
И петлёй обвивает тоска,
И душа не находит покоя.
ЭЛЕКТРИЧКА
В продрогшей до слёз электричке,
Сбежавшей в рассветный туман,
По старой российской привычке,
Италией грезит баян!
За окнами сонная стужа,
Седая безмолвная даль,
А здесь, в перламутровых лужах,
Купается алый миндаль.
Тень Данте витает устало
Над бездной лиловых полей...
Иллюзия, право, но стало,
Как будто, и вправду, теплей.
Как будто по краешку рая,
Где воздух хрустально-лучист,
На душах остывших играя,
Провёл нас слепой баянист.
Вдруг в сердце тревожно загложет,
Но это пройдёт – ничего...
И каждый подаст, сколько сможет,
Ему за его волшебство.
СТРАННИК
Ореховый посох, сума за крыльцом,
Под небом налившимся
Серым свинцом,
Хмельной,
первородною жаждой томим,
Бреду – одинокий, слепой пилигрим,
По крохам сбирая утраченный рай.
Играй, моя скрипка, –
Гори-не сгорай!
Веди в окаянной, кромешной ночи,
Звучи – от унынья
И лени лечи
Крылатую душу, увязшую в плоть.
И знает один молчаливый господь,
Как долго скитаться
без роздыху мне
По язвам дорожным,
По прелой стерне,
По весям дремотным,
объятым тоской,
И есть ли надежда, и есть ли покой
Душе
заплутавшей в мирской кабале?..
И есть ли прощенье
Заблудшей земле?..
ПАМЯТЬ
С глазами влажными от слёз
По насту зыбкому ступаю,
И звёзды снежные с берёз
Рукою нежно осыпаю.
А звёзды падают кружа,
Как тень исшедшего, былого...
И плачет девочка-душа
Из глубины вздымая – слово.
И слово облекает в плоть
Давно истаявшие тени,
И снова пестует Господь
Былых судеб переплетенье.
О память, вспять меня влеки!
Ты утешенье нам и мука.
Насколько сретенья легки,
Настолько тягостна разлука.
ВЕЧЕР
Умолкнут реки переливы,
И снова на сонных холмах
Зашепчутся синие ивы,
И ветры рассыплются в прах.
Неспешным, размеренным ходом,
По-царски задумчив и строг,
По травам степным, как по водам,
Незримо прошествует Бог.
Сжимаясь в восторге ребячьем
Весь мир уместится в щепоть.
И вдруг бесприютно заплачет
Душа, облачённая в плоть.