Не касаясь земли...
Не касаясь земли...
Литература
Не касаясь земли...
ПОЭТОГРАД
Василий КАЗАНЦЕВ
Медовый воздух
***
Ты вышел в путь. Навстречу – ветер:
– Не говори, что сделал ты,
Что совершил за годы эти, –
Скажи, что сделать жаждешь ты.
Прошли года. Десятилетья.
Идёшь, спешишь. Навстречу – ветер:
– Не говори, что жаждал ты
Создать, создать за годы эти, –
Скажи, что создал, создал ты.
И вот – итог. Навстречу – ветер:
– Не говори, что сделал ты
За годы, годы, годы эти,
За годы, дни, мгновенья эти, –
Скажи, что сделать жаждал ты.
***
Взошёл над ровным, светлым лугом
Светло-зелёный яркий бор.
Хор – озарённым полукругом.
…И, кажется, грохочет хор.
Да будет вечен бор над лугом,
Светло-зелёный яркий бор.
А отзвук вслед ему: над лугом
Да будет вечен стройный хор.
***
Вот где-то здесь, где льются листья,
Вот где-то здесь, вот где-то здесь,
Где налитые зреют кисти,
Вот где-то здесь, вот где-то здесь,
В мерцающем лесном тумане,
Где дышит мимолётный зной,
Вот где-то здесь цветёт сиянье
Сокрытой красоты лесной.
***
Медовый воздух, блики, ветви,
Всё, всё прозрачное насквозь,
Всё, всё лесное разноцветье,
Всё в блеске солнечном сплелось.
Всё в блеске спелось, спелось, спелось,
Всё спелось, спелось, всё слилось,
Как эта спелость, спелость, спелость,
Как эта в ярком блеске гроздь.
***
И слово в темени ненастной
Летуче-солнечной волной
Явилось вдруг. Как голос ясный
Над шелестящей, над лесной,
Как голос ясный над спешащей,
Над шелестящей, извитой,
Как голос ясный над блестящей,
Над быстрой, мчащей вдаль рекой.
***
– Ради песни ты отдал веселье,
Настроенье беспечных минут,
Ради песни ты отдал безделье,
Беспечальный, безбедный уют?
– Как же отдал бы ради я песни,
Как отдал бы всё это я,
В жизни не было этого, если
Ничего, ничего у меня?
– А за что же счастливую песню,
Эту дивную песню добыл?
– Просто песню я, песню я, песню,
Просто песню я. Песню любил.
– Ну а если бы, если бы, если
Тех богатств ты владетелем был?
– Ещё больше бы песню я, песню,
Песню, песню бы, песню любил.
РЕУТОВ, Московская область
Мария РЯБЕНКО
Не страшно
***
В тот год, когда мы боль похоронили
И выжили на хлебе и воде,
Своей надежде выдумала имя,
Чтоб повторять повсюду и везде.
Не страшно со словесным талисманом
День ото дня, как факелу, гореть:
Он добавляет силы непрестанно
(Смелей на четверть,
радостней на треть),
Когда лежишь, беспомощный и голый,
Птенец птенцом в родительском гнезде,
И где-то в левом подреберье колет
При судорожной мысли о тебе.
***
Когда искусный змеелов
Умрёт от малой дозы яда,
Когда с приходом холодов
Не слышен шорох листопада,
Когда летящая звезда
Замедлит яркое паденье,
Когда на свадьбе тамада
Гостям испортит настроенье
И в первых числах февраля
Распустятся кусты сирени –
Настанет время для меня
И для моих стихотворений.
***
Рельсы-порезы, изранена Сызрань...
Путь – откровение от
марта... Мой слог огрубел, да не вызрел,
Будто птенец, желторот.
Те ли сломили, что сильны и сиры
(шёпот прошёл между них)?
Сможет ли к новым попасть Эльзевирам
Этот расшатанный стих?
Медленно (небо становится красным)
Поезд крадётся, как тать,
Жить – это после безрифменной астмы
Воздухом Блока дышать...
***
До заморозков редкий лист опал.
Стоял октябрь в воздухе окрестном.
Со стороны – тревожный лес не спал,
Как эмигрант в преддверии отъезда.
Внезапно всё кругом заволокло
Густым туманом; облаком молочным
Возник над картой области циклон,
Там первый снег ложился,
как подстрочник.
Снег налипал на стылые стволы,
Тянувшие безжизненные руки:
По старым жилам соки не текли
(Покой растений – говорят в науке).
Нет, не чужую – новую страну
Лес удивлённо обретёт с рассветом,
Пока он спит, пока он ждёт весну,
Я никуда отсюда не уеду.
ПЕТРОПАВЛОВСК-КАМЧАТСКИЙ
Валерий ЛОБАНОВ
Глаза привыкают
***
В яблоневом саду
Ленку Смирнову жду.
Августа благодать,
да и не скучно ждать.
Мыслей шальных полно –
баня, детсад, кино.
Много в мире чудес –
Дождик летит с небес,
яблоко под рукой,
радуга над рекой.
Случай произошёл –
рубль на шоссе нашёл.
В грядках растёт морковь.
Ленка – моя любовь.
Птица в дупле живёт.
Мама домой зовёт.
Дождик тёплый прошёл.
Было мне хорошо
В яблоневом саду,
в сорок восьмом году.
ЛЕТО. 1998
Всё длится смятение это,
и память живая светла…
Огромное целое лето
любовь у нас гостьей была.
И речь превращалась в наречья,
когда, не касаясь земли,
по мостику в Замоскворечье
навстречу друг другу мы шли.
Душа не забыла такого
напора любви и тепла –
встречала меня на «Коньково»,
на «Киевской» долго ждала.
Потом нас несла электричка
к великим ушедшим мирам,
и там, на пригорке, как спичка,
горел переделкинский храм.
Любая тропинка – к удаче,
горячий сосновый настой,
советских писателей дачи,
вся аура местности той,
где шли мы, простые, как дети,
сбежавшие из семьи.
…И ранние сумерки эти,
и жадные губы твои,
и марево неба густое,
и крыл стрекозиных слюда.
И летнее счастье простое
ступало по нашим следам.
Не лета счастливого – Леты
припомнились вспышки тепла
да эти стихи из газеты,
которые ты не прочла.
***
П.К.
Кончается время-паскуда,
не счесть рубежей огневых.
Но мы ещё живы, покуда
зачислены в списки живых.
Всё будущее переиначит,
забвением нам отомстит.
Пусть живопись нас обозначит!
Пусть музыка нас обольстит!
Пускай удивит нас погода
такой небывалой пургой,
стихами десятого года,
дыханием жизни другой.
***
Памяти сына
Гостей созывают к столу,
душа начинает гулять.
Лицо приникает к стволу,
рука привыкает стрелять.
Дорога уходит во тьму.
Чего ещё, милые, ждать?
Глаза привыкают к тому,
что лучше бы не наблюдать.
Листается памяти том,
читается скорбный букварь.
Петардой, звездою, крестом
взрывается этот январь.
2010
НОВЫЕ ВРЕМЕНА
Всё то же, хоть тресни!
Разруха, беседы с мессией…
И старые песни
витают над новой Россией.
И новые люди
идут,
как и прежние –
нервно,
с арбузом на блюде
или с главой Олоферна.
ВЕСТЬ
Как торжество неправды,
времён изъян,
на берегах Непрядвы
растёт бурьян.
Но в душах возникая,
несётся весть:
– Какая-никакая,
но правда есть!
МОСКВА
Елена ПИЕТИЛЯЙНЕН
Говори со мной из?вчерашнего
ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ЛЕТА
Печаль стареющих соцветий
Пчела попробует на вкус.
Последним солнцем на рассвете
Шиповника обрызган куст.
Оплывший август клонит сонно
Дожди в пожухлую траву.
И с полувздохом-полузвоном
Струну гитары оборву.
Так лопнул день последний лета.
Его на гриф не натянуть.
И, с глаз исчезнувший бесследно,
Свой тайный продолжает путь.
Безродный ветер в листьях шарит,
Куда клубком свернувшись, влез.
А дождь – неистовый пожарный –
Всё тушит запалённый лес…
***
В облаках – как в плафонах матовых –
Солнце жёлтою лампой горит.
Говори со мной, Анна Ахматова,
Из вчерашнего говори.
В комаровских аллеях липовых
Или в хвойных лесах сухих
О стихах говорить могли бы мы
Или, может быть, не о них.
Запоздало к тебе приехала,
Но хожу по земле твоей,
На которой залив – прорехою –
Неожиданней и светлей.
А на нём – как тогда – представишь ли?
Каменистой гряды разрез…
Над последним твоим пристанищем –
И стена, и чугунный крест.
Но за серой стеной бетонной
Шелестит каждый год трава.
Так из жизни твоей бездонной
Прорастают в стихи слова…
***
Будьте около, будьте рядом,
Будьте подле меня и возле.
Будьте голосом, мыслью, взглядом,
Будьте «до» со мной, будьте «после».
Будьте тоже там, где мне надо быть.
Хоть и нет ничего бесполезней.
Будьте искрою, будьте снадобьем
Для меня от моих болезней.
От тревожности и отчаянья,
От беспомощного надрыва.
Будьте нежным моим молчанием,
Будьте паузой над обрывом.
Будьте, будьте со мною, будьте…
Голос мой – дуновение ветра.
Я – у камня на перепутье.
А до Вас ведь – всего полметра…
***
Нет у меня ничего…
М. Волошин
Нет у меня ничего, кроме прошлого
в хрупкой оправе,
Кроме солнечных пыльных лучей,
протыкающих время насквозь.
Нестерильным событием вновь
день сегодняшний грубо отравлен,
И прокисший кислотный дождь
забивает последний гвоздь.
Нет у меня ничего,
только кончик махрового лета –
Чтоб украдкой с берёзы смахнуть
навернувшийся жёлтый лист.
Да ещё мне досталась боль
твоего неостывшего следа –
Вот и нет у меня ничего…
Циферблат бездыханно чист.
ПЕТРОЗАВОДСК
Владимир КРЮКОВ
С каждым бывает
Памяти ушедших
Я любил городские прогулки,
Но не улицы, а переулки,
Что душевной беседе нужны,
Воскресенского взвоза брусчатку
И старинную точную кладку
Вдоль обрыва идущей стены.
Тот же Томск, но по вещему слову
Всё былое не сбудется снова,
Не сойдёмся, не свидимся в нём.
Отменяются все наши встречи,
И сегодня могу я у печи
Посидеть впереглядки с огнём.
Мы как будто молчим. Но при этом
Хорошо бессловесным дуэтом
Скрасить сумеречные часы.
Поутру задувает за ворот.
В ожиданье автобуса в город
Yesterday помурлычешь в усы.
Приезжаю в 11.30.
Всё тип-топ, как сейчас говорится,
А с проспекта сверну – маета.
Что же делать, своих убывает.
Привыкай, это с каждым бывает…
Но места, понимаешь, места…
***
Цепляясь за неровности досок,
За каждый деревянный волосок,
Снег припадает к ставням,
липнет к рамам,
И вот почти не слышен за бураном
Отважный воробьиный голосок.
Не слышен и собачий дерзкий лай.
Соседский пёс глядит, как хан Аблай,
С прищуром полусонным. Но из будки
Не посылает он сигнал побудки,
Сказав себе: лежи и не базлай.
Заснежен мир, а лучше – заснежён.
Иду без шапки, пожилой пижон,
Иду, смеюсь и Пушкина читаю,
Черпну ладонью и снежок скатаю –
Пусть будет колобком или ежом.
Цепляясь за неровности досок,
За каждый деревянный волосок,
Снег обложил карнизы, липнет к рамам,
Сарай вчерашний белым-белым храмом
Предстал и нынче, кажется, высок.
***
На улице зябко и ветрено,
Но вот что может обрадовать:
Звезда над поломанной веткой,
Холодный металл ограды.
Когда же метель за порогом
Жестока необычайно,
Звук ложечки в чашке чая
Может надолго растрогать.
***
Выстирал, прополоскал, повесил.
Сразу ветер набросился, весел.
Но старая бельевая прищепка
Держит футболку крепко.
Всего-то две плашки, и между –
пружина,
А как ты мне хорошо послужила.
Вот я стою под весёлым ветром,
Под небосводом выцветшим, светлым,
Впитывая и постигая кожей
День погожий. И весь мир Божий.
В этом пространстве,
окутанном тайной,
Кто я? Счастливец и гость случайный.
Жизнь вообще ко мне благосклонна
Вчера, сегодня, во время оно.
И, заслоняясь от солнца рукою,
Вдруг понимаю что-то такое
Про то, что здесь и уже за спиною,
Про то, что есть, что будет со мною.
cело ТИМИРЯЗЕВСКОЕ, Томская обл.
Татьяна ЕФРЕМЕНКО
Мир с изнанки
Сны
Сны – как будто заросли кораллов.
Все такие тонкие, цветные...
Только жаль, наружу очень мало
Можно взять с собой из глубины их.
Задержав до одури дыханье,
Ты решаешь: «Это для стиха!» – и
Достаёшь наверх воспоминанье.
Но оно так быстро засыхает...
Вот оно – уже лишь только камень:
Тусклый, хрупкий, острый и невзрачный.
Ты со зла крошишь его руками:
Что за чушь?! Обидно же,
хоть плачь... Но,
Повинуясь собственной природе,
В час, когда на западе погаснут
Облака – опять на дно уходишь
И глядишь, насколько сны прекрасны...
***
Путь струится чёрной нитью.
Ты, конечно же, не плох, но
Слишком сложен, чтобы жить, и
Слишком сильный, чтобы сдохнуть.
Слишком зол, чтоб подчиняться.
Слишком умный для короны...
Очень трудно развиваться
По таким чудным законам.
Очень трудно знать, что значат
Тени дня и звёзды ночи.
Очень трудно... Но иначе
Ты не можешь и не хочешь.
***
Милое сердцу бремя –
знать этот мир с изнанки,
Падать, но видеть выход...
Падать – и видеть снова...
Как пролетело время:
я уже старше Янки
И приближаюсь тихо
к возрасту Башлачёва.
Не повернуть, хоть тресни, так,
как тебе угодно,
Мир... Но кто честно ищет –
тот награждён и будет.
Милая сердцу песня –
крики ворон голодных.
Милая сердцу пища – добрые, злые люди.
Слышится звон металла,
виден простор скитаний.
Славное это дело! Значит – рванёмся,
ради...
...Сколько ещё осталось?
Я не люблю гаданий
И не пугаюсь белых
пятен в своих тетрадях.
***
В ткань ночей и рассветов
вплетается нить
Ритуальных раскованных плясок.
Подойди ко мне, зверь,
и попробуй вкусить
Это жёсткое горькое мясо.
Подойди и испей эту чёрную кровь,
Захлебнись ею долго и жадно...
Для большого похода меня приготовь.
Знаю я, нет дороги назад, но
Моё сердце горит, ему тесно в груди –
И отмазки уже не прокатят.
Подойди ко мне, зверь! Подойди.
Подойди –
И мы вместе умрём на закате.
ВОЛГОГРАД
Владимир ПАЛЬЧИКОВ
Важная птица
***
Там, над плоскогорьями, лесами,
в небе, где огромно и темно,
мы соприкоснулись голосами
на мгновенье малое одно.
Посреди космического гула,
глохнущего в мёртвом далеке,
чьё-то невозможное скользнуло
тёплое дыханье по щеке.
В сферах – брешь, края мерцают рвано.
И внезапно вынесло в просов
вестью из неведомого стана
горстку обречённых голосов.
Весть – о чём, о чём? И что за сила
навела смутительную связь,
объявилась вдруг и поманила,
пресеклась и в бездну унеслась?
Кто же ты? Неведомо, незнамо.
Давний сон? Бессмертная Лилит?
Звёздная дымящаяся яма
ожидать ответа не велит.
У моря
Пали на горы рассвета огонь и зола.
Море гремело, себя воздвигая и руша.
Женщина, в небо лицо запрокинув, звала
ласково, словно ребёнка:
– Карлуша, Карлуша!..
В небе светающем –
что за Карлуша такой?
Впору смутиться:
не дух ли творца «Капитала»?
Вдруг что-то буркнуло нехотя
над головой,
что-то ворчливо-картавое
проклекотало.
– Это мой ворон, оставил он дом и меня.
Вольные птицы сманили,
и корм из ладоней
не принимает, дичает он день ото дня.
Наши беседы всё реже
и всё принуждённей…
В выси возникло похожее будто на звук
лёгкой отрыжки
(пардон, мой читатель), и вскоре
ворон свиданье прервал – мол, прости,
недосуг,
видишь, отстал я, уж стая –
у самых предгорий.
Ветер пронёсся,
с натугой листву вороша.
День будет жаркий.
Простор, прогреваясь, струится.
Женщина эта – ну как же она хороша!
Ворон да ворон… Подумаешь,
важная птица.
***
Спешат луга
росой умыться.
Ходи, нога!
Работай, мышца!
Умят, убит
грунт ходоками,
зовёт, слепит
даль облаками.
И даль, и высь,
и святость ноши.
На то не льстись,
что легче, плоше.
Велит простор
быть вольным, смелым.
Не жмись, танцор,
танцуй всем телом!
Раствор силён,
сцепленье хватко,
конца времён
дождётся кладка.
Спади со щёк –
осиль дорогу,
ловкач, сачок
противны Богу.
МОСКВА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 1,7 Проголосовало: 3 чел. 12345
Комментарии: 10.06.2011 14:32:08 - Алексей Фёдорович Буряк пишет:
Совершенно ничего нового... Простая, бессодержательная болтовня не о чём и не про что...