93

93

применяли условные обозначения, разгадка которых не представляла трудностей для наблюдательного офицера-разведчика.

Расшифровка и разгадывание таких дневников не могут и не должны производиться в боевых условиях. Не следует терять на это времени. Если автор дневника, в котором имеются зашифрованные места, захвачен в плен и находится на допросе, то расшифровка производится им самим, причем нужно потребовать от пленного объяснения причин, побудивших его применить шифр. Такой метод себя полностью оправдал, так как пленный не рискнет вводить допрашивающего в заблуждение, а допрашивающий имеет полную возможность проверить правильность «шифровального ключа».

Помимо определения личных особенностей пленного, дневники представляют интерес, поскольку в них можно найти описания действий наших войск, оценку их деятельности, определение эффективности наших огневых средств.

Самый факт ведения пленным дневника показывает офицеру-разведчику, производящему допрос, что перед ним находится человек с повышенной любознательностью, старающийся по каким-либо соображениям сохранить в памяти события, участником, которых он является. Пленные, ведшие в армии дневники, как правило, оказывались хорошим источником информации. Поэтому при отборе пленных для допроса можно в некоторых случаях исходить из наличия у пленного записной книжки или дневника.

В ряде случаев перевести дневник практически невозможно из-за отсутствия времени. Правда, можно ограничиться беглым ознакомлением с его содержанием и использовать отдельные места для доклада своему командованию. Во время войны 1941-1945 гг. многие офицеры-разведчики жаловались, что они вынуждены иногда отказываться от чтения захваченных или изъятых документов из-за неразборчивости почерков. Такие жалобы справедливы, ибо практически на чтение и разбор отдельных мест иногда уходит гораздо больше времени, чем на перевод или ознаком94

ление с этими документами в целом. Для облегчения работы офицера-разведчика в следственных частях начальников разведки армий и фронтов практиковался простой и оправдавший себя способ: разбор неясного текста поручался кому-либо из вполне грамотных пленных (главным образом, из числа писарского состава), и они либо четко переписывали, либо вслух зачитывали текст. В штабах действующих соединений, не располагающих таким специальным органом по допросу пленных, как следственная часть, подобный метод разбора документов недопустим.

Помимо личных удостоверений (солдатских книжек), писем, дневников и записных книжек, у пленных могут оказаться и другие документы личного характера. К ним относятся всякие справки, удостоверения, пропуска, аттестаты, гражданские документы и личные фотография. Некоторые документы могут иметь разведывательную ценность и подлежат отправке в вышестоящий штаб; остальные, если они носят сугубо личный характер; направляются вместе с пленным в лагерь.

Помимо личных документов, офицер-разведчик всегда имеет дело с трофейными документами, захваченными в результате боя частей или действий разведывательных подразделений. Во время наступления, когда наши части громят штабы противника, количество захваченных документов очень велико.

К числу этих документов относятся: карты с нанесенной на них обстановкой и без нее, оперативные документы, приказы, журналы боевых действий частей и соединений, инструкции, шифры, кодовые таблицы, уставы и наставления, текущая переписка и т. п.

Оперативные документы представляют интерес для действующих частей и соединений, если они включают свежий тактический материал. Если же они устарели, то перевод их не является необходимым, и они подлежат немедленной отсылке по инстанции в вышестоящий штаб.

Разбор трофейных документов должен производиться