Когда романовский проект России был похоронен, а новая власть еще не разобралась со своими оппонентами, наступил короткий период брожения умов. Вроде горбачевской Перестройки, но с одним существенным отличием. Если в конце 1980-х в раздумьях пребывала интеллигенция, то 1917-1918 годы - время подлинного творчества масс. Того, что по эсдековским понятиям должно было расцвести, едва гегемон освободится от своих «вековых цепей».
И - расцвело. Кухарка решительно встала с табурета и заявила, что хочет управлять государством. Чего только не было придумано за эти несколько месяцев творческого безумия. Солдаты, матросы, посудомойки, вагоновожатые - писали, писали и писали. Проекты сухого закона и любовную лирику. Доносы на соседей и советы по устройству кредитно-денежной политики. Планы нового церковного устроения и проекты снегоуборочных машин. Что ж, страна советов - понятие многозначное. Между тем, читая письма, адресованные низами новой власти с ее шрапнельными декретами, понимаешь, сколь узок был круг последних революционеров и как далеки были они от народа.
Памятники письменного народного творчества печатаются по изданию, уже ставшему раритетным: Письма во власть. 1917-1927. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям. М.: РОССПЭН, 1998 (составители А. Я. Лившиц, И. Б. Орлов).
Письмо анонимного автора В. И. Ленину
Пора бы позаботиться и включить в состав декретных шрапнелей распоряжение о переводе часовой стрелки!?
Видно золото из чужих карманов выгребать выгоднее и интереснее, чем следить за порядком в столице и за благосостоянием ее обитателей!
Где обещанный мир? -
Неуже[ли] там, где с врагом братаются, его пушек боятся, а своего безоружного брата-гражданина обворовывают, подстреливают и топят?…
Где обещанный хлеб?
Там, где его много и нас нет!
Где обещанная земля?
Наверно в равных долях у каждого гражданина - на кладбище? Вот 3 вопроса, на которые ни один солдат, ни один рабочий ответа от хамоуправства не получит.
15 ноября 1917 года
Анонимное письмо во ВЦИК
Браты, товарищи!
Спасите ваших братьев от разорения, а их матерей, жен и детей от вечных слез и нищеты. Закройте все биллиарды, эту тысячеглавую гидру, пожира-
ющую все заработки трудящихся и обогащающую только трактирщика да шулеров. Царские чиновники видели в разорении народа свое благополучие, а Вы, товарищи, наши отцы и братья, раз навсегда закройте эти грабиловки. И пусть этот закон будет Рождеством благополучия трудящихся. Пусть высохнут слезы миллионов женщин и детей. Это письмо написано не чернилами, а слезами и кровью. Да благословит Вас за это господь, наши защитники.
Петроград 19 декабря 1917
Письмо-воззвание анонимной группы авторов
Граждане!
Революционное политическое движение показало все свое бессилие обновить нашу жизнь и государственность. Не в революции политической, не в ломке государственного механизма спасение наше. Нет, но в обновлении религиозном, взамен сгнившим от времени и неупотребления церковно-моральных принципов новыми, чистыми и высокими идеалами личной нравственности. Только обновленная личность может обновить нашу государственность, формы государственные изменятся сами собою, когда мы изменим сущность народной души.
Но для того нам нужно, чтобы душа народная ожила под жизненосными лучами Божественного слова.
Кто же мешает нам воскресить душу нашу?
Официальные государственные церкви всего человечества, официальная государственная нравственность. Они есть Антихрист, ведущий Мир и нас [к] погибели и страданиям суда душевного.
Спасайтесь, братья и сестры, и спасайте несчастное человечество. Бросьте старые, дырявые знамена политических партий, дабы объединиться под знаменем религиозного возрождения. Станьте воинами грядущего Святым духом Христа, положите за него жизнь свою, дабы снова обрести ее.
Долой антихристианское духовенство, долой антихристово церковное учение, осмеливающееся называть себя учением Христа!
Вперед, братья и сестры, за святые идеалы: Свободу, Любовь и Красоту! Великий Бог с нами!!
Т. С. О. Э. М. «Религиозная секта, подробных сведений о которой не обнаружено. - Ред.»
Декабрь 1917 года
Просим распространить.
«Не позднее 19 декабря 1917 года»
Письмо заключенного Г. Г. Кухаря коменданту Петропавловской крепости
Ответ каждому
почему я приехал истребить
Ленина и Троцкого.
Первое
Каледин и его В[ерховное] П[равительство] сказали мне, что это не русские люди, а жиды приехали из Германии в железном пломбированном вагоне разложить русскую армию. 2-е. Посеять смуту среди народа, затеять гражданскую войну и тем восстановить опять Романовых на троне, и он за это получил от Вильгельма и его прав[ительства] миллиарды, а мы как томились под игом, так и будем томиться по тюрьмам.
А кто их уничтожит, тот спасет страну и свободу и будет покрыт неувядаемою народною славою и вознагражден деньгами и всем преимуществом.
3-е. Я по своему малознанию, невежественной темноте был очень убежден, что это все справедливо, и я вызвался потому, что я прежде был знаком с местностью Смольного, и на мое имя положено в Ростовский государственный банк 25.000 тысяч покамись, а потом обещано 500.000 тысяч.
4-е. И нас с места уехали 6 человек, которым был устроен обед при выпивке шампанского, и священник нас благославил.
Вы идете убить врага, варвара и кошмара, который ввел народ в заблуждение и хочет предать его своему другу Вильгельму. С Богом, желаю Вам успеха в деле и повидать нам Бога далее вскорости всем в живых. Каледин со всеми расцеловался - сказал с Богом.
5-е. Деньги внесены на подкупку не казачеством, а вашими же богачами Петроградскими, Московскими и прочих городов, потому что я видал сам записную книгу и многих взносчиков помню, кто сколько внес. На казаков не обижайтесь.
Я - крестьянин Волынской губернии, Новоград-Волынского уезда, Деревической волости, того же села.
Проживал в областях.
Герасим Григорьевич Кухар
25 декабря можете до суда опубликовать во всех газетах таковые мои показания.
«Не позднее 23 декабря 1917 года»
Письмо анонимного солдата редактору газеты «Известия»
Господин редактор.
Прошу вас, не откажите [в] моей пр[о]сьбе, поместите и мой стишок в вашей газетке и пустите в свет. Я солдат финляндского ст[релкового] Полка.
Ранен в окопах попал в лазарет,
Приехал в Россию лечится скорей.
Мне больше в больнице пришлося страдать,
Чем было в окопах сидеть голодать.
В больнице пришлося на койке лежать,
Вечерней порою ласкать, целовать.
Сестрица младая меня обняла,
Лисица хитрая меня подвела.
Теперь я тоскую, ругаю тебя,
Что ты не созналась злодейка-змея.
Лучше в окопах мне было сидеть,
Чем ехать в Россию к сестре в лазарет.
Господи Боже, Россию спаси.
Сколько сестер развелось на Руси:
В желтых ботинках, ажурных чулках,
С красным крестом на груди и руках.
Нежные взгляды на солнце похожи.
Что за развратные красные рожи,
Лишь только тень над землею взойдет,
А милых сестер кто попало ведет:
Старый, горбатый, лихой командир
И прапорщик юный - красивый
студент.
Всем без отказа дает лазарет
Скорей бы дождаться угла потемней.
А после соблазна на сестерны глазки
Дней через пять пришел в перевязке.
Теперь я болею, себе я не рад
Скорее бы ехать отсюда назад.
Конец.
Прошу этот стих пустить в газете!
Солдат финляндского стрелкового полка!
7 Января 1918 года
Прошение М. П. Новикова во ВЦИК
Прошение
Совету рабочих, крестьянских, солдатских депутатов
Знаю, что в России не существуют усовершенствованные снего-таялки, которые могут таять в течение одного часа 15-20 возов снега. Поэтому прошу и обращаюсь с покорнейшей просьбой к Вам обратить Ваше внимание на вещь изобретения снего-таялки, которую выполню по своему знанию. Применение моей снего-таялки можно лишь при самых необходимых крайностях. Например, во время колки льда, снега. Снего-таялка заменяет лошадей, людей, что и нахожу очень выгодным.
Снег, лед колотый собирается в одно место, и тут же его таят, так как очищенного снега с улиц увезти невозможно, а если и возможно, то каждый знает, что ломовых потребуется много, что затрудняет подвоз для населения первой необходимости. Еще раз прошу обратить Ваше внимание как на выгодный источник денег для Государства.
Не имею средств как выполнить вещь на деле, я обращаюсь к Вам помочь, если таковое найдете нужным. Остаюсь в ожидании Вашего любезного ответа.
М. П. Новиков. Фурштадтская улица, дом 8 кв. 24.
Чертеж доставлен будет.
12- го Января 1918 года
Письмо анонимного латышского стрелка в редакцию газеты «Известия»
В Редакцию Известий Центрального Исполнительного Комитета С[овета] Кр[естьянских], Ф[лотских] и С[олдатских] депутатов.
Г[ражданин]н редактор. Если не боитесь гласности, то напечатайте: в № 6 (270) от 9 января 1918 г[ода] я читаю две статьи «Черное дело» и «Остановитесь». Прочел и удивляюсь Вашему лицемерию. Разве эти двое убитые «Речь идет об убийстве министров Временного правительства А. И. Шингарева и Ф. Ф. Кокошкина в ночь с 6 на 7 января 1918 года. - Ред.», про которых говорится в статье, первые? Если Вы не знаете, то я Вам скажу - нет! Это обычное явление, как в 1905 году, так и теперь. А именно в городе Валке 7-го января Латышскими стрелками был отвезен за кладбище солдат и подвергнут самосуду - расстрелян. Несколько дней до того были там же в Валке расстреляны на улице 5 человек, якобы грабители, без суда и следствия. Как их узнали? Разве это не черное дело? А разве Вы там из Смольного смеете сказать Латышским стрелкам, что они не вправе это делать? Ведь вы рабы толпы. А после всего этого Вы не стыдитесь говорить в своей статье про «чистых дел» и «чистых средств».
Вы наверное от моего письма увидите, что я не буржуй, а именно пролетарий, и я буду очень рад, если мое письмо побудит хоть в кого из вас немного стыда за свои грязные, обагренные кровью рабочих, руки.
А если нет, то у меня есть еще одна надежда, это та, что я смогу себя пожертвовать на благое дело в борьбе с вами не на жизнь, а на смерть.
Смерть всем палачам народа из Смольного.
Конечно, вы ожидаете мою подпись, да я боюсь подписаться, не хочу быть задушенным где-нибудь в подвале или вывезенным за кладбище и застреленным. Я предпочитаю лучше умереть с ручной гранатой в руках в борьбе против таких насильников и лицемеров как Вы - большевики.
Один из многих латышских стрелков.
Еще один маленький вопрос: сейчас производится эвакуация прибалтийского края: из Пернова, Ревеля, Валка и Юрьева начинают вывозить всю тяжелую артиллерию и приготовляются сдать край немцу. Разве вы уже успели продать? И за сколько?
«Дата регистрации письма -
14 января 1918 года»
Письмо-воззвание солдата К. Вороны в редакцию газеты «Известия»
Воззвание
Ко всем Товарищам
Товарищи, печальные известия получаем, к чему оно и что получится.
Товарищи, господа Каледин и Корнилов, собравши разъяренную и несознательную толпу, движутся на наши Советы и Крестьянские Комитеты.
Товарищи, мы сбросили из себя вековые кандалы и дождались свободы и хотим получить землю и заводы. Товарищи, если хотите удержать свободу и кому дорога она, то будьте осторожны и внимательны. У нас есть избранные представители от каждой роты и команды, и мы не хотим почаще собираться вместе и обсуждать вопросы и делиться мнением, а наоборот виним из-за угла своих представителей, как будто они во всем виноваты. Каждый хотим как бы уехать в отпуск и вовсе увольниться со службы. Правда, товарищи, 4-х летняя проклятая бойня надоела, устали, охота отдохнуть, но не забудьте, товарищи, у нас стали отпускать старые годы, и мы складуем свое оружие. Товарищи, нам говорят, что оружие казенное, нельзя его брать. Нет товарищи, оно не казенное, оно наше, добытое за нашу кровь, а раз оно наше, то не бросайте из рук, езжайте домой с оружием в руках. И раз мы поедем домой с оружием в руках, то получим землю и заводы, но если мы сложим оружие и уедем домой, то не забывайте, товарищи, что, когда распустят до 1915 года, то партия кадетов со своей вооруженной толпой нас одолеют, что мы товарищи не успеем обогреться, как нас наполовину перевешают, да перережут, и тюрьмы снова нами наполнят, а остальным снова наденут кандалы на целые веки. Итак, товарищи, давайте обсудим этот вопрос и возьмемся за дело. Не дремлите, вся наша свобода, земля и заводы оружие в руках. Товарищи, за дело.
Солдат 70 ряжского полка 12 роты рядовой Козь[ма] Ворона.
Прошу отпечатайте.
«Дата регистрации письма 15 января 1918 года»
Заявление начальника отряда Красной Гвардии С. Павлова в Следственную Комиссию при Петроградском Ревтрибунале
В Следственную Комиссию при Петроградском Революционном Трибунале
Начальника Отряда Красной Гвардии Финляндской Соединительной Ветки Николаевской железной дороги Сергея Павлова
Заявление
В ночь на 19-ое января с[его] г[ода] во время обсуждения вопроса об охране станции в квартире товарища красногвардейца Ивана Аверьянова, где находился начальник станции Лоцманенко, его заместитель Петр Цыгельский, товарищ Аверьянов, его супруга и я, начальник станции во время разговора стал высказывать свои убеждения, противные нашей советской власти, указывая, что представители таковой являются немецкими агентами, ведущими страну к полной гибели, что уже является на руку немцам, и что сторонники этой власти, как и мы красногвардейцы, являемся «бандой хулиганов» и что, по его мнению, спасение только в контрреволюционерах калединцах, которые, по его словам, в скором времени явятся сюда и всех нас перевешают, причем по его указанию, и мы его не избежим. В дальнейшем разговоре он нанес личные оскорбления по адресу товарищей Ленина, Троцкого, Крыленко и других, чего я, как истинный пролетарий - сторонник народной власти, не мог допустить этих оскорблений нашим вождям и представителям, ибо это задело меня за больное место моей души. Я, еще при прежних порядках в 1905 году пострадавший за свои убеждения, слышать подобные оскорбления не мог ни в коем случае. Во время вспышки гнева, когда чаша терпения переполнилась, я вынул револьвер и выстрелил, убив последнего насмерть.
О происшедшем мною было заявлено в Штаб Красной Гвардии Выборгского Района, где после допроса меня арестовали. Ведение следствия по изложенному делу поручено железнодорожным служащим местной следственной комиссии, в состав которой вошли явные контрреволюционеры под председательством бывшего члена Союза Русского народа С. Успенского. Комиссия в таком своем составе не может относиться к этому делу честно и беспристрастно. На основании всего вышеизложенного прошу следственную комиссию при революционном Трибунале, как заслуживающую народное доверие, произвести следствие по данному делу и по возможности ускорить. В настоящее время я нахожусь под арестом в Петербургской Одиночной тюрьме. Надеюсь, что Комиссия обратит должное внимание на мое заявление и ускорит ход этого дела, ибо семья моя осталась без всяких средств к существованию и обречена на верный голод.
Сергей Павлов
22 января 1918 г[ода].
Петербург
Письмо А. В. Нарядкина В. И. Ленину
Товарищ Ленин!
Мы с Вами стремимся к одной цели - социалистическому строю, но между нами следующая разница: Вы уже приступили к делу, я нет. Вы силен, я нет. Вы стремитесь к цели с оружием в руках, я нет. Вы имеете страшного врага в лице всемирной буржуазии, я нет. Вы намерены насадить социалистический строй по всей России, а я лишь в небольшом уголке России. Это будет прививка туберкулеза для буржуазии, которая не только бороться, но и знать не будет о смертельной опасности.
Большевики не достигнут намеченной прекрасной цели, ибо к этой цели следует идти другим путем, который мне хорошо известен - в двух словах: члены «Общества Социализм» не получают денег на руки, но получают полный комфорт - питательную пищу, прекрасное жилище, теплую одежду, чистое белье и проч[ее] (все собственного производства).
А. Нарядкин
Для организации сего великого кооператива потребуется от 1 до 100 миллионов рублей.
Если пожелаете, сообщу подробно.
Для писем: Самара, Ярмарочная до востребования А. В. Нарядкину. [Для] телеграмм: Самара, Семейкинское шоссе, на 15 версте, птицеводство, А. В. Нарядкину.
«Дата регистрации письма -
28 февраля 1918 года»
Заявление врача М. М. Оверка Г. Е. Зиновьеву
Председателю Петроградской трудовой коммуны товарищу Зиновьеву
Арестантская камера № 216 дом Предварительного Заключения. Врача Социалистической армии М. М. ОВЕРКА.
Заявление
Вследствие пертурбаций, происшедших с октября 1917 года, мне неволей приходится приноровиться к тому положению вещей, которое создается переживаемым моментом.
Я ходатайствую о перемене фамилии своей Оверка - в Оверкеса, Оверштейна или Оверкмана.
Ходатайство мое продумано и вызвано не меркантильными соображениями.
Если нужны будут более подробные и убедительные доводы, вызвавшие такое ходатайство, могу представить их дополнительно, тем более, что нахожусь в заключении два месяца и предполагаю, что сидеть еще придется quantum satis.
Врач Оверк
11 мая 1918 года.
Письмо монархиста Павлова В. И. Ленину
Открытое письмо Симбирскому дворянину
Владимиру Ильичу Ульянову (Ленину)
Честь и слава Вам, Владимир Ильич!
Как маг и чародей, Вы сумели заставить русский народ забыть и простить Николаю Второму все его прегрешения и властно повернули его вновь на путь Монархизма.
Умело и незаметно, не словами, а делом Вы с очевидностью показали сему миру нелепость социалистических теорий и мудро, как сказочный змий, зажгли сердце русского народа непримиримой ненавистью к подлому и продажному племени иудеев. Да, пусть многое погибло! Но всякий, кто только может хоть немного смотреть в будущее, скажет, что это к лучшему. Сейчас разрешение проблемы социализма и вопроса о собственности, равным образом дело монархизма поставлено на верный путь и обеспечено на долгие годы. И это исключительно благодаря симбирскому дворянину Ульянову.
Честь и хвала Вам, Владимир Ильич!
Убежденный монархист Павлов
26 декабря 1919 года
Прошение С. А. Сироткина на имя М. И. Калинина
Председателю Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета
товарищу Калинину
Гражданина деревни Лескина Столбово-Трубинской волости Гжатскаго Уезда Смоленской губернии Семена Алексеева Сироткина
Прошение
В ноябре 1918 года у нас в Гжатском уезде было восстание крестьян и красноармейцы гнали друг друга на восстание и погнали моего сына Ивана Семенова Сироткина. А четвертого февраля сего года однодеревенец гражданин Михаил Чистеков с сыном пред местной властью, по недоброжелательству и злобе, донес и оклеветал моего сына, будто бы он был зачинщиком восстания.
Поэтому, шестого февраля сего года начальник уездной милиции Кулик и другие приехали производить обыск под предлогом искать оружие и казенные вещи.
1) И у сына Ивана Сироткина, проживающего в деревне Лескине, при обыске никакого оружия и казенных вещей не нашли, но у сына Ивана Сироткина забрали верхнюю одежду и обувь, а именно: осеннее пальто, енотовой тулуп и барашковой тулуп, сюртук суконный и две пары галош. Сына Ивана Сироткина арестовали, отправили в Смоленск в тюрьму, о котором известие до сих пор не имеем. Семейство осталось без средств жизни, жена на последних днях беременности и четверо малолетних детей. Хозяйство осталось на меня, восьмидесятилетнего старика. Земли у сына четыре десятины;
2) И произвели обыск в деревни Кузнечики у моих отдельных дочерей: Татьяны, Феодосьи и Таисьи и обобрали всю одежу, обувь, белье, так что и переменица нечего. Отставили одно старье, никуда не годное. Предлог к реквизиции выставили тот, что нашли две тысячи аршин мануфактуры и 5 штук бутылок лекарственных настоек на вине, которые выпили здесь же. Чтобы оправдать это обирательство, они все это дело соединили в одно. И раздельных дочерей и сына уже три года считают за одно семейство и найденную мануфактуру считают как спекуляцию. И чтобы оправдать свою реквизицию, они отягощают вину моего сына Ивана Сироткина, будто он занимался спекуляцией.
Объяснение
1) Дети мои, дочеря и сын разделены мной и живут в раздельном состоянии, каждый своим хозяйством уже три года, что подтверждается сельским приговором.
2) Такое количество оказавшейся мануфактуры вас, конечно, поразит - откуда оно? Мой зять, Козьма Иванович Попов до войны имел на рудниках княгини Юсуповой собственный магазин. В 1914-м году, когда началась война, то он был призван в действующую армию. Он, ликвидируя свои дела, остатки товара и все свое имущество, как: детское белье, и обувь, и т. п., прислал на сохранение к нам, которое хранилось до сих пор у моих дочерей. При обыске начальник отряда сказал, мы их поставим спекулянтами, они будут вне закона, обирай все. И у дочерей обобрали все - одежду, обувь, самовар, мебель и все крестьянское домашние имущество и стан колес. Дочери мои, девицы, остались наги и босы без всякого приданного.
3) Я и мои дети никогда нигде торговлей не занимались, наемным трудом не пользовались, людей не эксплуатировали, а также спекуляцией не занимались, а жили и кормились своим честным трудом, что подтверждаю сельским приговором. Вследствие вышеизложенного, покорнейше прошу Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет успокоить мою старость: а) освободить моего сына Ивана Семеновича Сироткина из Смоленской тюрьмы, б) и возвратить моим дочерям их приданное: одежду, обувь, белье и прочее отобранное. При сем прилагаю а) приговор о раздельном состоянии моих детей, б) приговор о моей честной трудовой жизни.
К сему подписуюсь. Гражданин деревни Лескина
Семен Алексеев Сироткин
1920 года 11 марта
Письмо анонимного автора В. И. Ленину
Гражданин Ленин!
Меня неотступно преследует и мучает вопрос, знаете ли Вы о безобразиях, творимых товарищами (нужно понимать из Чрезвычайки) над беззащитной публикой при облавах в театрах. Мне хочется думать, что Вы об этом не знаете. Неужели в свободной стране допустим такой дикий обычай? За все лето я два раза был в Эрмитаже и два раза испытал прелести такой облавы. Граждане свободной страны, как стадо баранов, в количестве до 5 тысяч человек, сплошной стеной, в невозможной давке пропускаются через одну дверь. Нужно видеть искаженные лица толпы, бессмысленно задержанной до поздней ночи, которой предстоит путешествие под проливной дождь, на голодный желудок домой. Я, например, вернулся домой в 4 утра - живу я на Плющихе. Неужели недостаточно доведенный до такого абсурда, чтобы для задержания одного-двух дезертиров или нескольких интеллигентных барышень, не устроившихся на Советской службе, издеваться над толпой в 5 тысяч человек, которая и без того издергана нервами? Вы бы посмотрели, как солдаты Ваши орали и кричали на публику, в силу чисто технических условий коридора не сумевшую соблюсти правильность очереди и устроившую ненужную давку. Городовые вежливей обходились с пьяными на улице, чем эти держиморды с беззащитным, не смеющим пикнуть, русским свободным гражданином. Такое дикое варварство, такая свобода возможна только в России. Попробовали бы Ваши жандармы делать такие систематические облавы в Англии - они бы вылетели на улицу вместе с дверью. Я лично не теряю еще надежды, что когда-либо терпение иссякнет и у нас, а публика при такой облаве опрокинет этих душителей самой Элементарной свободы. Вы бы посмотрели на искаженные злобой лица публики, пришедшей в театр отдохнуть от прелестей современной жизни и попавшей в ловушку. Вы бы послушали проклятия, какие каждый шлет (довольно громко) «власть предержащим». Вы бы тогда поняли, что сонма друзей коммунизма такие облавы не увеличивают. Слишком грубо и нахально вы это делаете. Так поступают с рабами, а не со свободными гражданами, какими нас так неудачно сделали. Я сам говорю: «Будь трижды проклята такая свобода». К великому стыду моему, я мечтаю теперь о той свободе, которой было так мало при Николае и которой так много теперь. Но я повторяю, я думаю Вы о безобразиях этих, то есть облавах не знаете, и кое-кого об этом порасспросите. Если же это делается и Вашею силой, то еще противнее становится коммунизм с его свободами, еще глупее и позорнее!
В театр я, конечно, при наличии всех документов, которых у меня полон карман, и 53-летнего возраста, больше ходить не стану. Я слишком для этого горд, хотя и русский человек.
13.8. 1920 года
Письмо И. К. Апарникова во ВЦИК
Б. Озерки Чернского уезда Тульской губернии. Поп Егор Рождественский купил у гражданина Федорочева 4 пуда пшеницы по 15 тысяч рублей за пуд. Продработник товарищ Кусков установил факт покупки, о чем и составил акт, а равно установлено и то, что поп Егор, ходя по дворам, собирал яйца за какую-то неведомую перепись душ. Вместе с актом, яйцами (250 штук) были доставлены в Волсовет поп Егор и Федорочев. Волуполномоченный товарищ Лучкин составил новый акт, в котором поп вместо «купил по 15 тысяч рублей за пуд», показал - «принял от Федорочева пожертвование». Затем поп Егор был отпущен домой. В тоже время уполномоченный произвел осмотр помещений гражданина Федорочева, у коего оказалось ржи 34 пуда. Рожь уполномоченный отобрал, а самого Федорочева заключил под стражу. Семья Федорочева большая, сын его красноармеец в Красной Армии. Невольно возникает вопрос, почему поп Егор, уличенный в спекуляции и сборе яиц, на свободе, а гражданин Федорочев в тюрьме? А вот почему, поп Егор, тот самый поп буржуй, о котором в местной газете «Чернский голос» в октябре 19 года была напечатана статья под заглавием «Черные вороны», в которой говорилось, как поп Егор принял радушно казаков Деникина, укрыл их, дал им список человек на 25 всех местных «коммунистов» для расстрела и указал им своих, т. е. контрреволюционеров, надежных людей. За это поп Егор и его надежные люди были арестованы и отправлены в Тулу, откуда они все были выпущены на свободу. И теперь этот поп Егор - друг и приятель председателю Волисполкома товарищу Редькину, и поп этот зол на Федорочева, которого засадили и содержат под стражей.
Гражданин Артюшин очень бедный, человек семейный, не имея своей избенки, был вынужден из-за квартиры поступить сторожем церкви. Поп Егор сразу возненавидел сторожа Артюшина за то, что последний отказался попу обрабатывать землю. Тогда поп Егор собрал десяток-другой кулаков - прихожан, которые объявили себя законным собранием, уволили Артюшина от должности церковного сторожа. Тогда поп Егор написал заявление в Исполком о немедленном выселении Артюшина из квартиры церковного сторожа. На заявлении этом председатель Волостного Совета товарищ Редькин - друг и приятель попу Егору - сделал предписание Сельскому Совету: «Выселить Артюшина принудительным порядком в одни сутки».
Характерно то, что поп Егор - буржуй и контрреволюционер, - живет в советском хорошем доме, не занимаясь общественно-полезным трудом, а крестьянину Артюшину, занимающемуся крестьянством, общественно-полезным и производительным трудом, почему-то жить в советском доме нельзя?
Село Б. Озерки Селезневской волости Чернского уезда, Тульской губернии.
И. К. Апарников
«Не позднее 12 октября 1920 года»
Письмо рабочих завода «Бромлей» В. И. Ленину
Товарищ Ленин!
Вами был издан декрет о свободе вероисповедания и вот пример. Подошел наш великий праздник Введение, религиозный, и нас заставляют работать, иначе будешь лишен продовольствия. Это выходит насилие, чего не было при старом режиме. Я желаю сходить в церковь и помолиться, и приходится лишаться продовольствия и, кроме того, будешь оштрафован. Мы, рабочие завода Бромлей, протестуем против грубого насилия Советской власти, и это - позор, лишение рабочего исполнять свою православную веру. Мы работали у буржуазии, и такого насилия не было как теперь. Но все-таки мы не выйдем на работу, будем в храме для такого великого праздника, а вас просим заступиться за нас и возвратить продовольствие.
Старые рабочие завода Бромлей
«Письмо написано после 4 декабря 1920 года»
Письмо неизвестного автора В. И. Ленину
Милостивому Государю Владимиру Ульяновичу,
Товарищу Ленину!
Я имею честь уведомить Вас о своем приезде. Остановился в городе Туле. Затем еще уведомляю Вас, был я в городах и селениях, много слышал крестьянского разговора, но разговор очень нехорош. Все крестьянство восстает против Советской власти за Грабежи и насилия. Прошу Вас, Владимир Ульянович, принимай какие-нибудь меры к Крестьянам, чтобы Крестьяне успокоились. Если только восстанет Крестьянство, тогда власть совершенно провалится.
Дорогой товарищ Владимир Ульянович, в скором времени я приеду к вам повидаться, чтобы больше узнать. Где письмо задержится, тогда наведу справки.
До свидания, товарищ Владимир Ульянович.
Товарищ Ваш [подпись неразборчива]
«1920»
Письмо С. К. Горбатиковой в редакцию газеты «Батрак»
Белоруссия,
Могилевский округ,
районы Быховский и Луполовский.
В нашей Местности живется Батрачкам, работницам и бедным крестьянкам не совсем хорошо. Нет просвещения, живем в темноте, мало где приходится что слышать про просвещение, а батрачкам совсем плохо. Почти все не зарегистрированы, находятся в полной кабале кулаков, а о детских садах и яслях мы понятия не имеем. У городе есть или нет - не знаем, а поблизости нет нигде. Кооперация у нас развита слабо, женщин нету в кооперации. Дети учатся слабо, нет настоящего воспитания. Учитель у нас - женщина, занимается только с детьми, а со взрослыми не производились занятия.
Женщины у нас пока еще правов не имеют и находятся под влияни мужчин, ну, думаем, скоро стать равными. У нас, хотя изредка, бывают красные свадьбы, октябрины и похороны без попа. Церковь посещают только старые.
Дети рождаются большинство больные, больница от нас находится в 4-х верстах. Случается, и даже частенько, из-за бедности делают аборты батрачки, даже делают самоубийство, изредка случается.
Главное - у нас хромает просвещение из-за того, что хорошо процветает самогон. В некоторых деревушках, как в николаевское время, пьяные толпами с песнями, во главе с сельсоветчиками. И даже и леснички некоторые не отстают от карагода пьяных, помогают самогонам запивать тоску кулаков о прошедших золотых денечках и теперешнем горе. И по возвращении домой некоторые разгоняют семью, женам больше всех попадает, а если узнает, что его жена была на женской конференции, то уже преждевременно удирай, пока муж проспится. У нас после рапрования милиционера и в глаза не видели, а сельсоветчики этому и рады, потому что сами в открытую среди белого дня дуют.
Соломанида Кузмичкина
Горбатикова.
Не знаю чи все то муж написал, что я ему говорила, так как я сама неграмотная. Жду статей, неграмотная.
Селькор Мамовского сельсовета Луполовского района. Почтовый адрес: город Быхов, Церковно-Осовецкий сельсовет.
А. Я. Горбатиков.
27/II 24 года
Письмо С. А. Ганина в редакцию «Крестьянской газеты»
Первые октябрины в нашем селе
Село Тальменка Тальменьского района Черепановского уезда Ново-Николаeвской губернии.
Наш милиционер, товарищ Карпенко, у которого родился сын, не захотел крестить по старому, по поповскому обряду, а сделал октябрины, которые были сделаны в нардоме 23 ноября. Народу присутствовало более 200 человек, и из коих большинство было взрослых, были даже старики и старухи, которым было очень интересно узнать, как это по-новому-то, по коммунистически-то крестить-то будут. И когда проходили октябрины, то публика - как никогда еще не было - слушала со вниманьем, и было очень тихо. И по окончании речи каждого оратора раздавались бурные рукоплескания. Имя новорожденному дали Ким - единогласно. И когда окончились октябрины, между публикой раздавались голоса: «А че паря, ведь верно они говорят, эти ораторы-то, ведь и вправду можно заразиться от этой купели-то, сейчас ведь всякого народу-то наехало, и всякой заразы развелось».
Так у нас прошли первые октябрины, и которые много подействовали на население.
Степан Андреевич Ганин.
25/XI- 24 года.
Письмо С. Грешнова в редакцию «Крестьянской газеты»
В редакцию Крестьянской газеты
Наш хутор самый отсталый. Во всем округе нет у нас ни школы, ни избы-читальни, ни одного партийца. Но зато самогоноварение и распитие его вовсю процветает, и никто, до сего времени, не ударил пальцем о палец о том, чтобы хотя одну искру света внедрить в нашу тьму необъятную. Несмотря на такую темноту, у некоторых граждан явилась жажда к знанию, потому и стали выписывать газеты. Но вот беда - доставка их очень неаккуратна. Главные похитители газет подписчиками обнаружены - это предсовета нашего хутора товарищ Карпов и член Совета товарищ Самойлов. Не один раз находили у них подписчики только жалкие остатки от курева - свои газеты. На замечание, почему газеты не передаются подписчикам, товарищ Карпов отвечает: «Жалуйтесь на меня, я никого не боюсь». А если он в пьяном виде (пьяный он бывает частенько, так как теща его, проживающая с ним в одном доме, мастерица гнать самогон), то и в шею попадет. На расхищение газет подписчики жаловались на предсовета в Дурновский станисполком, но ничего не помогло. Крестьянская газета, помоги! Надеюсь, мое письмо не останется без последствия.
Ваш подписчик Сергей Грешнов.
Из Сталинградской губернии Хоперского округа станицы Дурновской хутора Дубовского.
«1925 год»
Письмо неизвестного рабочего в Киевский горсовет
Копия Киевскому Городскому Совету Рабочих, Крестьянских и Красноармейских Депутатов
Предложение
Вношу предложение переименовать город «КИЕВ» в город «ТРОЦКИЕВ».
Город Троцкиев не будет более напоминать о мифическом «Кие» (что ли).
Город Троцкиев, названием своим будет рассказывать о той великой революционной работе, которую проделал товарищ Троцкий на Украине в годы жесточайшей классовой борьбы по поручению ЦК РКП (большевиков).
С товарищеским приветом.
1 мая 1926 года.
Як. К-ский
(рабочий-сахарник, беспартийный).
Письмо крестьянина А. Г. Меркулова М. И. Калинину
Крестьянин А. Меркулов Калинину
19/VIII Москва, Кремль В. Ц. И. К.
Михаилу Ивановичу Калинину
Уважаемый товарищ Михаил Иванович!
В той ли реальной степени отражается Вам жизнь, как она есть? Все ли явления, происходящие на жизненной сцене, отражаются Вам в натуральной их степени? Можете ли Вы быть свидетелем момента тяжелых переживаний трудящихся, не всех, конечно…, а почему только некоторых? Можете ли Вы в них убедиться?
Быть может, покажется Вам это слишком мелочным, но все-таки желательно с Вами об этом поговорить. Читаешь газету. О, какое большое расхождение с жизнью. Как все казенно, нет ничего живого, которое действительно совпадало [бы] с течением жизни. Вот вчерашний №. Приезд Германской делегации. Красивые, крупные буквы. Там - торжественная встреча, там - расширенный пленум, здесь - от имени организации - приветственная речь женщины-работницы…, чуть не 1/4 часть газеты пестрит эта речь. Звучит такой гордостью, самодовольным, счастливым тоном. Звучит о великих достижениях, о намеченных планах, о работе и так далее. Это все было, наверное, ей диктовано, репетировано газетной трескотней и высокопоставленными губисполкомовцами, губкомовцами, которые стенами этажей отгорожены от жизни и воспитываются газетой. И как это может гордиться человек своим высоким предназначением, не испытав жизни, не коснувшись ее корня?
Но, вот рисую Вам сцену, вот типы той сцены жизни, жизни обездоленной, грязной, безотрадной.
Почему самодовольный человек не скажет об этом?
Мы на бирже труда. Во дворе много народа всякого: мастеровые - созидатели благополучного счастья самодовольных людей, чернорабочие, землекопы и прочие. Тут есть голодные, раздетые, босые, оборванные, немытые. Тут брань… - это точно скотское стойло. Неужели человек подобен скоту? Ведь они тоже люди, с таким же организмом. Почему они не имеют прав наслаждаться жизнью?
Может быть, кто скажет, что это - пьяницы, бродяги, лентяи. Ничего подобного. Это рабочие, ищущие пропитания, ради насущего хлеба. Одни просят работы и подвергнуты суровой нужде. Другие лишены всяких надежд на обеспечение жизни. Они - с тяжелой душой, с потухшим взором, молчаливые, угрюмые.
Вот вокзал железной дороги. Тоже обездоленный, оборванный, черный люд, под палящим зноем, в ожидании поездов. У ног ползают калеки, голодные, просят милостыню, взывая на помощь довольного человека. Да, разве опишешь все это.
Вот шумная площадь города, «Сад-Театр», «Искусство трудящимся», «Ресторан», - эти огромные, изящные буквы видно далеко.
Посмотрим, что это.
Видим, идет семипудовая тетка [с] заплывшим от жира лицом, в пышном наряде, напыщенная косметикой, за ней идут дети, также нарядные, самодовольные, счастливые. Идут очкастые, усастые, в три обхвата дяденьки, с золотыми, блестящими кольцами. Идут совбарышни с самодовольной, счастливой улыбкой, за ними - ухажеры. А там, в саду, - музыка, кино, клумбы, разноцветные огни, фейерверк, гулянье, радио.
И, если посмотришь с глубоким вниманием вокруг, то видишь, что те люди, которые делают подлости, которые не имеют права жить, но они больше обеспечены правом к жизни. Обездоленные, запуганные, оборванные, грязные, с честным порывом жизни лишены права пользоваться ею.
Жить можно только за деньги. Неужели, жизнь-то проститутка?
15.08.26 года.
А. Меркулов.
Письмо Ю. П. Котельниковой в редакцию журнала «Голос Кожевника»
Вятка
ОБЕДЫ ЦЕЛЫ И КОШКИ СЫТЫ
(Меховая фабрика «БЕЛКА»)
Есть при нашей фабрике столовая. Войдешь в нее, и сразу же обдаст Вас запахом сырости, придавит низким потолком и поразит присутствием не к месту устроивших здесь свое общежитие животных. Правда, эти животные принадлежат к породе домашних - это кошки и собаки. Их штат при столовой, кажется, превышает штат прислуги. Садишься ли за стол - на стуле обязательно кошка. Протянул ли ноги под столом - там услышишь беспокойный возглас кошки. Да что эти кошки? Есть и побольше - собаки. Их в последнее время не так-то стала долюбливать кухонная прислуга - угощает зачастую горячей водой по шерсти и не утоляет их голода. Кошки - другое дело. Они ведь могут принести пользу - могут истреблять мышей и крыс. Ведь имеется же при столовой кладовая со всегда почти отсутствующим запасом продуктов для обедов.
Кошки получают питание наравне с рабочими, то есть я хочу сказать, что для них приготовляется то же меню, что и для нас. Нередко бывают такие случаи. Придешь в столовую, спросишь второе блюдо. Ответ «Все вышли». Бросишь случайный взгляд в духовой шкаф, где готовятся эти котлеты и тут раскроешь глаза: у шкафа торчит кошка, одна, две и торопятся доесть остатки от обедов - крошки. Конечно, не жаль этих крошек, но важнее здесь к месту сказать, что эти кошки живут в столовой, толстеют, а может быть и множатся, а рабочие зачастую от этого остаются без обедов, особенно к вечеру.
Может быть не видит слободское ЕПО, что в нашей столовой живут по давно существующей пословице «обеды целы и кошки сыты», да вся беда тут в том, что из-за этих кошек зачастую получаем порции обедов по внешнему виду вполне приличные, но малые по размеру и весу.
3/ХП 1926 года
Работница меховой фабрики «БЕЛКА»
Котельникова Ю. П.
Письмо анонимного коммуниста И. В. Сталину
Товарищ Сталин.
Не посылайте мое письмо в ГПУ, его я сам строчил. Зря Вы и Ваши сотрудники ругают Троцкого. Вам передают, что рабочие его ругают, неправда, неправда.
Товарищ Сталин, кричу Вам об этом из глубины партии. Троцкого рабочие любят больше, чем Вас, и Зиновьева и других. В нашей партии много нечестных, вредных людей, карьеристов-евреев, интеллигентов. Они при любой партии к власти пристроятся. Теперь честные коммунисты махнули на все рукой. Крикуны пролезли в секретари ячеек. Часто им ничего нельзя сказать. Переведут на плохую работу, признают оппозиционером, начнут травить. Молчат да голосуют, дело верное, как теперь говорят. Члены партии обратились в казенных людей. Троцкий здесь прав. Причем тут разочарование, не верите моим словам, так загляните-ка сам в ячейку и поговорите с рядовым членом партии. Убедитесь тогда, поэтому зря Вы его травите. Разрешите ему написать в Правде свое мнение. Так не спорят, повалили Троцкого и лежащего бьете. Мы так рассуждаем: если ему рот зажали, то что мы можем сделать.
Троцкий борец, он сила и честный член партии, с Зиновьевым мы его сравнить не можем. При таком гнилом ленинизме, занятом Вами, мы скоро свалимся. Вышеозначенное сказать мне не позволили бы на ячейке, я вздумал написать. Все подумайте о той опасности, которая на нас надвигается.
Писал член партии, рабочий от станка. Буду рад Вашему ответу мне в Правде, я ее читаю.
«1927 год»
Письмо П. Минкова И. В. Сталину
Товарищ Сталин!
Мало быть вообще готовыми. Нужно быть начеку каждую минуту, в каждом месте, на каждом шагу. Нужно, чтобы эта готовность била в глаза и пугала наших врагов. Нужно создать гипноз страха.
Успокоившись на «мирном строительстве», мы немного распоясались в своей беспечности. Долой ее, и нужно подтянуться и подтянуть сонливость. Вчера на нашем собрании в Госрыбсиндикате вынесли решение организовать учебный военный кружок. Нужно взять в руки идею.
Не пора ли райкомам открыть и военные отделы, организовать вокруг них отряды охраны [из] безработных коммунистов. Средства для этого - 5-10% экономии на ежемесячной зарплате каждого учреждения, страхфонд, взносы учреждений, требующих усиленной охраны и так далее.
Силы ГПУ экономить для прямой работы и специальной охраны.
Сейчас через ячейки, без шума, умненько приступить к проверке всего того, что за это время нашей беспечности проникло во все поры политического и хозяйственного аппарата. Охватить влиянием домоуправления во всей Москве, ибо у нас под самым носом живет, кто хочет и делает, что хочет.
Взять под особое наблюдение московскую дачную провинцию. Здесь все-таки есть сносный советский сельский аппарат, которому под силу ввести прописку дачников.
Это не панические предложения, а опыт работника того периода, когда мы в Донбассе два часа в Ревкомах строили жизнь и порядок, а остальное время брали под ружье и на казарменное положение и мужчин, женщин.
Ворошилов с армией пусть формально остается сбоку и делает свое дело
С коммунистическим приветом - П. Минков.
«Дата регистрации письма
6 июля 1927 года»