LXX

LXX

Подобно суетящимся муравьям, люди спешат на восток и на запад, бегут на север и юг. Есть среди них и высокородные и подлые, есть и старее и молодые, есть места, куда они уходят, и дома, в которые возвращаются. По вечерам они засыпают, по утрам встают. Чем они занимаются? Они никогда не насытятся в желании жить и в жажде доходов. Чего они ждут, ублажая свою плоть? Ведь наверняка грядет лишь старость и смерть. Приход их близок и не задержится ни на миг. Какая же радость в их ожидании? Заблудшие не боятся этого, в безумной страсти к славе и доходам они не оглядываются на приближение конечной точки жизненного пути. А глупые люди, видя приход смерти, падают духом.

И все потому, что, полагая, будто жизнь их вечна, они не знают закона изменчивости.

LXXI

Что переживает человек, пребывающий в уединении? Жить в полном одиночестве, не увлекаясь ничем, лучше всего.

Если ты живешь в миру, то сердце твое, увлеченное прахом суетных забот, легко впадает в заблуждение; если ты смешался с толпой, то даже речь твоя, подлаживаясь под слушателей, не отражает того, что лежит на душе,- ты угождаешь одному, ссоришься с другим, то злишься, то ликуешь.

Но и в этих твоих чувствах нет постоянства; в твоем сердце сама собой возникает расчетливость, и ты беспрестанно думаешь о прибылях и убытках. Заблуждения твои выливаются в пьянство. Пьяным ты погружаешься в грезы. Люди все таковы: они бегут, суетятся, делаются рассеянными, забывают об Учении

Если даже ты не познал еще истинного Пути, все равно порви узы, что связывают тебя с миром, усмири плоть, не касайся суетных занятий, умиротвори душу – и тогда ты сможешь сказать, что на какой-то миг достиг блаженства.

Кстати, и в «Великом созерцании» сказано: «Порви все узы, что связывают делами, знакомствами, интересами, учением».

LXXII

В домах знатных и процветающих тоже бывают свои печали и свои радости. Много людей приходит к ним с соболезнованием или поздравлениями, но чтобы среди этих людей замешался монах, чтобы он тоже стоял у ворот и ждал приглашения войти,- это, по-моему, не годится. И пусть даже причина кажется достаточной, монаху лучше всего быть подальше от мирян.

LXXIII

В этом мире много вещей, о которых люди ныне спрашивают и болтают при встрече. Я не возьму в толк, как это человек, которому до этих вещей никакого дела не должно быть, бывает великолепно осведомлен обо всех тонкостях, рассказывает другим – и его слушают, сами спрашивают и внимательно выслушивают ответы.

В особенности монахи, что живут в окрестностях селений,- они выпытывают о делах мирян, как о своих собственных, и судачат так, что только диву даешься, откуда бы им все это знать.