«Титаник». Перезагрузка / Искусство и культура / Кино

«Титаник». Перезагрузка / Искусство и культура / Кино

Мало нам, ныне живущим, своих бед и неприятностей, так мы норовим припасть нашим избирательно отзывчивым сердцем к трагедиям прошлого. В особенности к эпическим, непостижимым и грандиозным катастрофам. Самая легендарная из них — гибель океанского пассажирского лайнера «Титаник» — в апреле 2012 года отмечает 100-летие. В ознаменование этого невеселого юбилея на экраны мира вновь горделиво, как расписной песенный челн, выплывает фильм «Титаник» режиссера Джеймса Кэмерона. Знаменитая лента 1997 года про романтическую любовь и айсберг в океане претерпела перед этим кардинальную технологическую перезагрузку, в результате чего получила высокое звание 3D.

Право слово, большего фанатика трехмерности, чем Кэмерон, не сыскать на земле. Это он, преодолевая скепсис студийных боссов, настоял на том, чтобы «Аватар» снимался именно в 3D. И когда красивая и несколько бредовая история про синих получеловечков свергла с пьедестала самого коммерчески успешного фильма всех времен и народов его же «Титаник», мода на трехмерность уверенно вступила в свои права. И Кэмерон, как ее главный зачинщик, идеолог и толкач, решил провести дерзкий эксперимент: вновь, через 15 лет, выпустить «Титаник» в мировой кинопрокат — только конвертированным в 3D.

Корреспондент «Итогов» встретился с Джеймсом Кэмероном в Нью-Йорке, во флагманском мультиплексе AMC Empire 25 на 42-й стрит, и первым делом поинтересовался у мэтра, не боится ли он напороться на айсберг зрительского равнодушия.

— Вы разве не чувствуете, что романтизм снова возвращается в наш мир? — парировал Кэмерон. — Что ностальгические настроения все сильнее ощущаются в обществе? Появилось новое поколение тинейджеров, которые родились уже после выхода «Титаника». Они его смотрели только на видео, а это совсем не то. Фактически 3D — только повод, чтобы вернуть наш фильм в кинотеатры. Мы хотим устроить большую мировую премьеру в Лондоне, пригласить кучу разных известных людей. С маркетинговой точки зрения это фактически новый фильм, полновесная премьера.

— Когда вам в голову пришла идея обновления «Титаника»?

— Я долго подступался к ее реализации. Конечно, куда проще взять белый лист бумаги и рисовать на нем все, что заблагорассудится, то есть снимать кино сначала. В случае с готовым фильмом все неизмеримо сложнее. Тут я должен похвалить себя. Мы снимали «Титаник» в дотрехмерное время так, что весь задний план проработан в малейших деталях. Никакой приблизительности — вот мой принцип. А это как раз очень важно для трехмерной трансформации. Я не буду вас грузить терминологией и цифирью, а то у вас мозги высохнут от скуки. Скажу только, что огромное количество времени ушло на конверсию из 2D в 3D. Все операции повторялись бессчетное число раз. Снять кадр в 3D просто — взял в руки 3D-камеру и снимай. А вот переделка, конверсия — сложно, очень сложно. Сколько глубины добавить кадру? А вот стул — его приблизить к зрителю? Если да, то насколько? А тарелка на столе — ее, может, сделать более сферичной, закругленной? А Кейт в кадре крупным планом — может, придать ее лицу больше объемности? Такие раздумья и колебания сопутствовали каждому, подчеркиваю, кадру.

— Можете назвать сумму, потраченную на конверсию? И время.

— 18 миллионов долларов и 60 недель. Финансистов пришлось долго уговаривать, убеждать, почему нужно тратить такую большую сумму на конверсию и без того рекордно коммерческого фильма. Разве это не аргумент, чтобы крикнуть коллегам-режиссерам: делайте кино в 3D сразу, это неизмеримо легче, чем потом переделывать. Я уверен: такие фильмы, как «Челюсти», «Инопланетянин» и «Звездные войны», просятся в трехмерность. Несмотря на большие расходы, они обязательно будут переделаны. Вот еще классика: «Близкие контакты третьей степени», «Индиана Джонс», «Апокалипсис сегодня», «Крестный отец». Я мечтаю их увидеть трехмерными. Философски говоря, 3D — окно в мир, и его нельзя захлопнуть просто потому, что какие-то недобросовестные люди сэкономили на технологиях и сделали дурную трехмерность, от которой у зрителя болит голова.

— Когда вы снимали тот, первый «Титаник», вряд ли думали, что когда-то в будущем появится 3D?

— Комизм в том, что предыдущей работой перед «Титаником» был для меня именно трехмерный фильм, который я делал для парка аттракционов студии Universal. Очень нравилось снимать его, но и в мыслях не было, что этот формат применим для большого кино. Затем, в конце 90-х, я стал подумывать, а не сделать ли мне трехмерный фильм для сети кинотеатров IMAX, но потом отказался. Слишком дорого и непродуктивно — всего для горстки кинозалов. Где-то в 2001—2002 годах началась революция в сфере цифровых проекторов. Джош Гриер и Майкл Льюис основали революционную компанию RealD. Мы с ними друзья, а Джош помогал мне делать мой первый 3D-фильм «Призраки бездны» (тот самый документальный фильм об экспедиции на затонувший «Титаник»). Компания RealD заложила прочную технологическую основу, а мы с Джошем и Майклом начали агитировать коллег за 3D. Далеко не все заинтересовались, но постепенно динамика наметилась. Боб Земекис стал делать кино в 3D на студии Диснея. Когда я взялся за «Аватар», моей мечтой была тысяча кинотеатров, где можно было бы его показывать в 3D-версии. Но мы так долго прокопались с «Аватаром», что к моменту его выхода кинотеатров с 3D-проекцией оказалось намного больше.

— Электронные технологии могут, похоже, все. Нет ли опасности, что при 3D-конверсии захочется добавлять эффекты просто ради эффекта, а не ради смысла?

— Да, заиграться легко. Технологическая вседозволенность опьяняет. Ты контролируешь любые аспекты изображения. И постепенно оказывается, что не ты управляешь технологией, а она тобой. Есть, есть такой момент. Единственный сдерживающий фактор — стоимость. С другой стороны, что-то новое непременно возникает. В «Титанике» есть эпизод в ресторанном зале судна, где Джек передает Роуз записку. Там на заднем плане на столике стоит лампа. В двухмерной версии обычная лампа, причем не в фокусе, потому что в фокус взято лицо Джека. При конверсии мы «дорисовали» лампу, и она неожиданно заиграла. Какой-то появился дополнительный эстетический компонент.

— Во фрагменте, который я видел, эффектны кадры с наступающей водой. Кажется, потоки вот-вот польются с экрана.

— Вот-вот! И тут вопрос не в технологии, а в эстетике. Когда вода быстро прибывает и какие-то предметы в бушующем водовороте буквально утыкаются в глаза зрителя, мурашки по коже начинают бегать от ощущения достоверности. Если помните, примерно такой же эффект возникал в ключевые моменты и в двухмерной версии. Трехмерность усилила его многократно.

— Какую сцену оказалось сложнее всего конвертировать?

— Массовые сцены, там, где тысячи статистов. Чертовски кропотливая работа! Но есть, казалось бы, простые кадры, которые по сложности не уступят массовкам. Например, пузырьки воздуха, вылетающие из-под лопастей воздушного винта. Представьте, пришлось изолировать и заново «прорисовать» каждый пузырек. Гигантская работа, которой занимались триста человек в специализированной компании Stereo D. Мы выбрали эту компанию из семи, которые работают на рынке 3D-конверсии. И я уверен: выбрали лучшую.

— Когда вы пересматривали фильм кадр за кадром, не возникало ли у вас искушения что-то переделать, изменить?

— Конечно, возникало. За время, прошедшее после выхода фильма, я очень глубоко влез в историю гибели «Титаника» и снял под водой документальный фильм об останках лайнера, лежащих на океанском дне. Мы изучили с помощью роботов и видеощупов процентов 65—70 интерьеров судна и кое-что новое узнали о расположении и отделке помещений. Дело в том, что фотографий «Титаника» осталось очень мало. Просто не успели его заснять. Мы руководствовались чертежами и фотографиями лайнера «Олимпик» — они с «Титаником» близнецы-братья. Вот, например, двери в салоне были не сплошь деревянные, а со стеклянными вставками. Что с того? Мне что, все переснимать? В мире есть, наверное, десяток буквоедов типа меня, которых эта точность волнует. Остальным зрителям до нее дела нет.

— Если этот повторный релиз окажется успешным, можно представить, сколько старых фильмов захотят выпустить в прокат в 3D-версии...

— Тут не все просто. «Титаник» — уникальный проект, редкий фильм с точки зрения его, как бы это сказать, неустаревания. Я не думаю, что повторные релизы в принципе прибыльный рынок. И вряд ли их будет много, учитывая высокую цену конверсии. Конечно, если Стивен Спилберг решит перевести в этот формат какие-то из своих старых фильмов, уверен, он не промахнется с коммерческой точки зрения. Но если кто-то возьмется сделать то же самое, например, с низкопробным фильмом ужасов, возврат затраченных средств окажется очень проблематичным. Однако впереди нас в любом случае ждет экспансия 3D. Сейчас доля трехмерных фильмов в прокате и на телевидении ничтожна. Но когда все кинотеатры и все телевидение перейдут на 3D, когда появятся тысячи специально обученных операторов и трехмерная аппаратура станет обыденной и доступной, вот тогда начнется реальный бум.

— Вы недавно объявили, что намерены впредь снимать с большей покадровой скоростью. Какую скорость выбрали для сиквелов «Аватара» вместо нынешнего стандарта 24 кадра в секунду — 48 или 60?

— Обе, и 48, и 60. Снимать, конечно, придется в одном скоростном режиме, а вот проецировать готовый фильм можно будет в разных. Предстоит сконструировать кинопроекционный аппарат, чтобы можно было выбирать скоростной режим — 24, 48 или 60. Ничего в этом удивительного нет. В современных телевизорах предусмотрено несколько режимов выбора 3D, так и цифровые проекторы можно оснастить режимом выбора скорости. Но вопрос, с какой скоростью снимать, остается. Дело не в цене съемки и не в цене проекции. Дьявол гнездится где-то между ними, в самом процессе создания визуальных эффектов. В нем много нерешенных технических проблем. Поэтому я в данный момент не могу однозначно ответить на ваш вопрос. Я бы предпочел снимать со скоростью 60 кадров в секунду, но не исключено, что из-за сложностей придется ограничиться 48.

— Есть ли связь между наращиванием покадровой скорости и технологией трехмерности?

— Есть. Когда вы смотрите фильм в 3D, ваш мозг реагирует на пограничные зоны движения показываемых на экране объектов. И когда вы хотите охватить глазом периферийные участки, при стандартной скорости проекции 24 кадра в секунду нередко возникает эффект стробоскопирования, то есть изображение мелькает и дрожит. Трехмерность при сохранении используемой сегодня скорости 24 кадра усиливает строб-эффект, и некоторые зрители жалуются на головную боль и тошноту. Переход на более высокую скорость, 48 или 60, уверен, избавит от этих проблем, поскольку объекты, попадающие в периферийную зону зрения, будут видны столь же отчетливо, как и центральные.

— Какой эпизод, на ваш взгляд, больше других выиграл от конверсии?

— Роуз, замечательно сыгранная совсем юной Кейт Уинслет, бредет по полузатопленным коридорам тонущего лайнера, одинокая, дезориентированная, теряющая последнюю надежду на спасение. В трехмерном варианте возникает поразительный эффект присутствия, будто ты сам с ней ищешь выход из лабиринта. Я сейчас скажу то, с чем многие не согласятся. Я считаю, что больше от перехода на 3D выиграют драмы высоких чувств, такие, как «Титаник». Трехмерность в приключенческих анимационных лентах и эпических фэнтези лишь дополняет богатый реестр спецэффектов. А в кинодраме создаваемый 3D эффект присутствия усиливает эмоциональный накал многократно.

— Идея 3D-конверсии понравилась Уинслет и Ди Каприо?

— Кейт очень довольна. А вот Леонардо был слишком занят съемками фильма об Эдгаре Гувере. И потом у него довольно сложное отношение к «Титанику». Мы его утвердили на роль, когда ему было всего 19 лет, и после триумфа фильма он стал главным сердцеедом планеты. Его забрасывали предложениями-повторами. А это расходилось с его планами стать серьезным драматическим артистом и сильно его раздражало.

— Вы решили, что будете снимать после второй и третьей части «Аватара»?

— Еще не решил. Может быть, «Аватар-4». Меня занимает создание новых существ, новых миров обитания. Вторую и третью серии будем снимать одновременно. Технологии развиваются с каждым днем. Так что кинокамеры, которые собираюсь использовать для съемок, более продвинутые, чем на первом «Аватаре». Они меньше в размерах, легче, сильнее, умнее. Теперь гораздо больше можно сделать с помощью программного обеспечения на компьютере, чем непосредственно на съемочной площадке.

— В этой связи вас не тревожит, что кинематограф становится скорее полигоном передовых технологий, чем ареной высокого искусства?

— Не согласен с такой формулировкой. Технологии лишь создают предпосылки для искусства. Хочу напомнить, что первый в истории научно-фантастический фильм — это феерия Жоржа Мельеса о путешествии на Луну, где нашли гениальное применение тогдашние спецэффекты. Я считаю, что «Титаник» — это не торжество кинотехнологий, а апофеоз человеческих чувств. Современная версия Ромео и Джульетты. Критики пытались упростить месседж фильма, описывая его как примитивную мелодраму, будто Джека играет не Леонардо Ди Каприо, а Джастин Бибер. Но они забыли, что один из главных персонажей фильма — это само судно, обреченное погибнуть. Это трагедия высокого гуманистического накала. Все, что кажется солидным и вечным, на самом деле шатко и изменчиво, как зыбучие пески. Поэтому нужно жить и благодарить судьбу за каждый прожитый день, дорожить добрыми отношениями с окружающими тебя людьми. «Титаник» — метафора человеческого сообщества, отношения людей к жизни и смерти.

Нью-Йорк

Олег Сулькин