Индивид

Индивид

Не смотря на то, что человек называет себя существом разумным, у него, как и у животного существует стереотип поведения. Часто такое стереотипное поведение у людей даже превалирует. Мы живём в необыкновенно разнообразном и ежеминутно меняющемся мире. Наше сознание не может постоянно анализировать события или ситуации вокруг нас, регистрируя, оценивая, проверяя каждую поступающую в мозг информацию. Для этого наш мозг часто пользуется стереотипами для классификации вещей в соответствии с немногими ключевыми характеристиками. Затем он реагирует, не задумываясь, при встрече с той или иной характеристикой, играющей роль спускового крючка. Некоторые из этих стереотипов сформировались у человека ещё со времён его пещерной жизни, другие появились во время адаптации к современному миру. Как сказал британский ученый Альфред Норт Уайтхед: «Цивилизация движется вперед путем увеличения числа операций, которые мы можем осуществлять, не раздумывая над ними».

Можно привести немало примеров такого поведения. Например, так называемое «правило взаимного обмена». Его так назвал американский психолог Роберт Чалдини. На любом континенте, в любой стране работает это правило. Если кто-то оказывает нам любезность, то следует ответить ему тем же. Когда кто-то посылает нам подарок ко дню рождения, мы должны вспомнить о его дне рождения и послать ответный подарок. Если знакомые приглашают нас к себе на вечеринку, мы должны (а иногда вынуждены, хоть нам этого не хочется) пригласить их к себе.

— Просто, так принято, — объясняют вам близкие, когда вы пытаетесь уклониться от этой обязанности.

Некоторые учёные считают, что этот принцип выработался у человеческих существ довольно давно. Это свойство развилось, как, своего рода, приспособительный механизм. Оно сделало возможным разделение труда, создало систему обмена различными видами товаров и услуг. Этот принцип объединил отдельных индивидов в чрезвычайно эффективно действующие организационные единицы. Один человек давал нечто (например, еду, энергию, заботу) другому и мог быть уверен в том, что его силы не будут потрачены впустую.

Наличием «правила взаимного обмена» пользуются торговые агенты, благотворительные организации, фирмы, финансирующие избирательные кампании политиков разного уровня, и т. п. Сила этого правила такова, что даже неприятные для нас люди, делая нам одолжение, тем самым вынуждают нас выполнять их требования. Как отмечает французский антрополог Марсель Мосс в человеческом обществе «существует обязанность давать, обязанность получать и обязанность воздавать тем же».

В Ассоциации американских ветеранов-инвалидов говорят, что на простой почтовый призыв с просьбой о пожертвованиях откликается приблизительно 18 % людей. Когда же почтовый призыв включает в себя какой-нибудь скромный подарок, на него реагирует уже 35 % людей. Вы, читатель, скажете, что на вас бы это не подействовало. Не страшно. Ведь Ассоциация, пользуясь знанием «правила взаимного обмена», вдвое увеличила свои поступления и без вас.

Знакомая вышеупомянутого психолога Роберта Чалдини, владелица магазина индийских ювелирных изделий, столкнулась ещё с одним стереотипом мышления. Он, по всей видимости, развился не в столь отдалённые времена. У этой знакомой возникли трудности с продажей партии ювелирных изделий из бирюзы. Даже в пик туристического сезона эти изделия почему-то плохо раскупались. Любые стандартные торговые трюки, которые она пыталась применить для сбыта этой продукции не срабатывали. Тогда, перед отъездом на несколько дней она распорядилась снизить в два раза цену на бирюзу, чтобы освободится от этой партии.

Вернувшись, она не удивилась, узнав, что все изделия были проданы. Удивление наступило тогда, когда выяснилось, что продавщица не правильно поняла хозяйку магазина. Вместо того чтобы снизить цену в два раза, она её увеличила вдвое.

Туристы-покупатели плохо разбирались в бирюзе. У них просто сработал стандартный стереотип: дорогое — значит хорошее. Многочисленные исследования показывают, что люди, оценивают качество товара, часто пользуясь этим правилом. Классическим примером срабатывания такого стереотипа является случай с торговой маркой Chivas Scotch Whiskey. Продажи виски этой марки существенно возросли после того, как на этот продукт была установлена цена, намного превышающая цены на виски, конкурирующих с ними фирм. Интересно, что сам по себе продукт абсолютно не изменился.

Это не единственный пример из истории известных брендов. В начале 1980-х годов компания Timberland переживала тяжелые времена, выпуская качественные и дешёвые туфли-лодочки. Их мало кто покупал. Когда же Timberland подняла свои цены, так, что они стали намного превосходить цены конкурентов, продажи резко возросли. В свое время этим же путем пошел табачный бренд Parliament.

Конечно, во всех вышеописанных случаях покупатели могли прежде изучить товар, покопаться в интернете, поговорить со специалистами. Но все эти действия потребовали бы массу времени, и, вместо отдыха на курорте или возле телевизора и потребления виски у камина, только добавили бы им забот. Они, возможно, неосознанно воспользовались выработанным в обществе стереотипом: дорогое — значит хорошее.

Существует множество стереотипов мышления и поведения человека, сформировавшихся ещё в период пещерной жизни, жизни в стае. Чтобы жить в обществе себе подобных, необходимо не очень выделяться в таком обществе и поступать таким же образом, как и другие, в различных ситуациях. Мы знаем, что совершаем меньше ошибок, поступая в соответствии с социальными нормами. Мы определяем, что является правильным, выясняя, что считают правильным другие люди. Этот принцип следования социальным нормам, построение своего поведения в подражании окружающим, доведён нами до автоматизма. В подавляющем большинстве случаев этот принцип играет положительную роль в нашей жизни, но иногда это может привести к трагедии.

Для того чтобы решить, как поступить в том или ином случае, мы, оказавшись в окружении других людей, пытаемся определить их реакцию на случившееся. Сегодняшний городской житель привык не выражать свои эмоции, волнения, озабоченность на лице. Лица людей чаще всего выглядят равнодушными. В различных городах (Нью-Йорк, Торонто, Майами) были проведены однотипные эксперименты. Моделировалось какое-либо происшествие — парень на улице, у которого припадок эпилепсии, или дым, просачивающийся из-под двери. Во всех случаях рассматривалась реакция случайного прохожего в сложившейся ситуации. В одних случаях на месте происшествия оказывался только этот случайный прохожий, в других рядом оказывались несколько подставных лиц. Они вели себя таким образом, как будто ничего чрезвычайного не происходило.

Были получены очень интересные результаты. В случае, когда на месте происшествия оказывался одинокий прохожий, он приходил на помощь или вызывал подмогу в 70–90 % случаев. Когда в месте инцидента присутствовало несколько человек, помощь оказывалась в 35–40 % случаев.

Психологи пришли к выводу, что люди, прежде чем среагировать на происшествие, склонны оглядываться на других. Часто ситуация не столь очевидна: человек, лежащий на дороге, болен или горький пьяница; резкие звуки, доносящиеся с улицы являются выстрелами или их издает грузовик; крики у соседней двери — это шум драки или громкая супружеская ссора? По реакции окружающих мы пытаемся узнать, является ли данная ситуация критической. Окружающие так же ищут подобных доказательств у нас. При этом они стараются казаться уверенными и хладнокровными. В итоге, в таких ситуациях все, как правило, окажутся невозмутимыми и бездействующими.

В присутствии других людей личная ответственность каждого индивида снижается. Он думает, что возможно кто-то другой уже помог, позвонил в полицию, вызвал скорую. В итоге, помощь, вообще, не оказывается.

Интересен ещё один стереотип, влияющий на взаимодействие людей. Его можно назвать «эффект физической привлекательности». Многочисленные эксперименты показали, что мы автоматически приписываем индивидам, имеющим приятную внешность, такие положительные качества, как талант, доброта, честность, ум. При этом мы даже не отдаем себе отчета в том, каким образом физическая привлекательность влияет на наши решения.

В 1974 году в Канаде был проведён анализ федеральных выборов. Оказалось, что внешне привлекательные кандидаты получили в два с половиной раза больше голосов, чем непривлекательные. Однако большая часть избирателей решительно отрицали, что на их выбор влияла физическая привлекательность кандидатов. Тем не менее, они не могли внятно объяснить, почему голосовали именно за этого кандидата.

Было проведено несколько исследований влияния внешней привлекательности при приёме на работу. Выяснилось, что внешность соискателя и его манера держаться имели большее значение, чем профессиональные показатели. При этом проводящие собеседование люди утверждали, что внешность практически не влияла на их решение.

Проводились исследования влияния внешности на решения судей и присяжных заседателей. Несколько таких исследований показало, что подсудимые, обладающие приятной внешностью, имеют больше шансов на снисхождение юристов. Изучения судебных протоколов показали, что красивым подсудимым были вынесены менее суровые приговоры или денежные штрафы.

Этот же эффект, влияние внешности на наше отношение к тому или иному событию, используют СМИ при подаче информации. Вспомните какой-либо новостной блок в США, где сообщается о том, что полицейский застрелил подростка. Зритель никогда раньше не знал этого юношу. С равной вероятностью он мог быть и тихий интеллигентный мальчик, и член какой-нибудь уличной банды. Когда в новостях покажут его фото, это будет фото, снятое на церемонии вручения школьных аттестатов, или сделанное вдвоём с матерью. Причёсанный, опрятно одетый юноша. У него, возможно, есть и другие фото, с друзьями, за уставленным бутылками столом или грозно стоящими с битами возле размалёванной стены. Эти фото могут совсем другое впечатление произвести на зрительскую аудиторию. Они уже не так однозначно настроят зрителей против полиции. Однако ни разу не видел таких фото в подобных новостных роликах.

Существует стереотип мышления, называющийся «авторитетное лицо». Мы больше поверим авторитетному лицу, убеждающему с телеэкрана нас в качестве какого-либо товара, чем рекламному ролику этого товара с какой-нибудь тропической красоткой. В нашем обществе существует тенденция принимать без раздумий утверждения и указания лиц, которые представляются нам авторитетами в данной области. В большинстве случаев информацию об уровне авторитетности этого лица мы узнаём по надписи в нижней части экрана или по представлению этого лица радиоведущим. Наш мозг имеет тенденцию механически реагировать на этот отдельный элемент информации, даже без проверки его подлинности.

Как-то я слышал радиопередачу, в которой ведущий разговаривал с гостем, представившимся доктором наук. Уже не помню каких. Я узнал этого человека по голосу и по имени. В молодости он окончил техникум в Советском Союзе. На этом его образование закончилось. Никто из слушателей, а также радиоведущий и не собирались проверять эту информацию.

О том, насколько глубоко в людях заложен принцип безоговорочного повиновения авторитетам, показывает эксперимент, проведённый под руководством известного психолога, профессора Милграма, в 1974 году. Он пригласил добровольцев для участия в эксперименте по изучению влияния наказания на память. Перед проведением эксперимента добровольцы отвечали на вопросы специальных тестов, позволяющих дать оценку их личности. Анкеты показали, что в экспериментах участвовали вполне нормальные люди с устойчивой психикой из различных слоёв американского общества.

Испытуемому говорили, что напротив него за стеклом сидит такой же испытуемый, Учащийся, который должен был заучить пары слов из длинного списка. Он привязан ремнями к креслу и к его руке прикреплены электроды. Необходимо играть роль Учителя и проверить его память. Его необходимо наказывать электрическим разрядом за каждый неправильный ответ. С каждой его ошибкой напряжение возрастает на 15 вольт.

Испытуемый не знал, что на самом деле в кресле сидел актёр и никаких электрических разрядов он не получал. Милграма интересовал вопрос: сколько страданий готовы причинить обыкновенные люди совершенно невинным другим людям, если подобное причинение боли является их рабочей обязанностью?

Оказалось, что испытуемые, игравшие роль Учителя, были готовы причинить Учащимся столько боли, сколько могли. Около двух третей испытуемых продолжали увеличивать напряжение до тех пор, пока исследователь не отдавал распоряжение закончить эксперимент. Они поднимали напряжение до 450 вольт. Почти никто из 40 участвовавших в данном эксперименте не отказался играть роль Учителя. Они не отказались и тогда, когда Учащийся в первый раз начал кричать, и позднее, когда жертва стала молить о пощаде.

Испытуемые были обычными людьми. Они мучились, видя страдания своей жертвы, и умоляли экспериментатора позволить им остановиться. Они кусали губы до крови, хватались за голову, начинали нервно смеяться. Но экспериментатор не разрешал им останавливаться, и они продолжали задавать вопросы и нажимать на кнопку, мучая жертву. А ведь никто бы ничего им не сделал, откажись они от этого эксперимента. По словам Милграма «это исследование показало чрезвычайно сильно выраженную готовность нормальных взрослых людей идти неизвестно как далеко, следуя указаниям авторитета». Авторитетом в данном случае являлся экспериментатор.

Полученные результаты поразили не только Милграма. Он попросил нескольких своих коллег и студентов-выпускников угадать, сколько испытуемых-Учителей будут, не смотря ни на что, увеличивать мощность электрического разряда до тех пор, пока их не остановит экспериментатор. Все они предположили, что таким образом поступят от одного до двух процентов всех испытуемых. Кроме того были опрошены 39 психиатров. Согласно их прогнозу, только один из тысячи испытуемых выполнит задание до конца. Как оказалось, никто не ожидал таких результатов.

Особенности стереотипного поведения позволяют, при определённых условиях, даже обманывать органы чувств человека, например, органы зрения. Профессор Даниэль Дж. Симонс из Университета Иллинойс провёл эксперимент, доказывающий, что «фактическое наблюдение или заслуживающее доверия свидетельство» могут быть ошибочными. Группе испытуемых показали 25-ти секундный фильм. На экране несколько человек перебрасывали друг другу баскетбольные мячи, двигаясь хаотично по площадке. Перед зрителями поставили задачу, подсчитать общее количество передач мяча от человека к человеку.

Записав результат каждого испытуемого, экспериментатор спросил: «Кто из вас видел гориллу на экране?». Оказалось, что никто из участников эксперимента гориллу не видел. Фильм показали вторично и тогда все увидели, что в течение 9-ти секунд человек в костюме гориллы ходит среди игроков. Внимание испытуемых заняли острой концентрацией, заставив их считать передачи мяча. Потому испытуемые ничего другого не видели. Даже в суде, они дали бы клятву, что человек в костюме гориллы в кадре не присутствовал, если бы не посмотрели фильм второй раз.

Ознакомившись с вышеприведёнными стереотипными реакциями людей на различные ситуации, читатель этой книги скажет:

— Это не про меня. Я бы в такой ситуации так не поступил. Я бы не купил дорогую вещь, пришёл бы на помощь, не подчинился бы слепо авторитету и т. д. и т. п.

Не буду возражать. Во-первых, во всех описанных случаях и опытах какой-то процент людей вёл себя не так, как большинство. Во-вторых, читатели подобной книги не являются совсем уже среднестатистическими жителями. Людей, читающих книги, становиться всё меньше. Исследования, проведённые в разных странах в последние годы, выявили следующую картину: 50 % россиян за год не прочли ни одного художественного произведения; 40 % британцев не прочитали ни одной книги в жизни; каждый четвертый американец за 2006 год не прочел ни одной книги. К тому же, большинство прочитанной литературы относится к так называемому «легкому чтиву» — детективам, женским романам и т. п. Следовательно, люди интересующиеся книгами такого жанра, как эта, не совсем вписываются в образ среднестатистического гражданина.

Вопрос кто должен в первую очередь являться объектом пропаганды затрагивает Гитлер в своей книге «Майн кампф»: «…к кому должна обращаться пропаганда? К образованной интеллигенции или к громадной массе малообразованных людей. Нам было ясно, что пропаганда вечно должна обращаться только к массе. Для интеллигенции или для тех, кого ныне называют интеллигентами, нужна не пропаганда, а научные знания». После убеждения большинства в какой-то идее, умное меньшинство вынуждено будет последовать за большинством.

Конечно, Гитлера можно награждать эпитетами «диктатор», «страшный человек», «дьявол во плоти». Однако он сумел убедить в своих идеях многомиллионное население целой страны. Довольно развитой страны. Научил ли его способам воздействия на массы один из его учителей, например Карл Гаусгоффер, или он сам пришёл к этому, не известно. Тем не менее, если вы прочтёте шестую главу «Военная пропаганда» из «Майн кампф» и проанализируете сегодняшнюю рекламу, торговую или политическую, то найдёте очень много приёмов, описанных Гитлером в своей книге. В принципе, распространение добрых или не добрых идей среди большого количества людей проводится одними и теми же методами.

Всё же я бы не спешил на вашем месте так категорически утверждать о своём поведении в какой-либо ситуации. Поясню это на следующем примере. В трёх больницах на Среднем Западе США был проведён психологический эксперимент. Исследователь позвонил на 22 медсестринских поста, находящихся в разных отделениях разных больниц. Он представлялся больничным врачом (помните о стереотипной реакции на титул, в данном случае «доктора») и приказывал отвечавшей по телефону медицинской сестре ввести 20 миллиграммов наркотика «Астроген» одному из пациентов. Любую медсестру должны были насторожить четыре следующих факта:

— распоряжение отдавалось по телефону, что являлось нарушением больничных правил;

— это лечебное средство было неразрешенным и в больничной аптеке его не было;

— доза 20 миллиграммов была чрезмерной, даже на стандартной упаковке данного лекарства было указано, что максимальная разовая доза — 10 миллиграммов;

— распоряжение было отдано абсолютно незнакомым человеком.

Тем не менее, 95 % медсестёр отправлялись в указанный медицинский кабинет, брали там назначенную дозу «Астрогена» и направлялись в нужную палату, чтобы ввести больному это лекарство. Правда по дороге их останавливал исследователь и всё объяснял. После этого был проведён опрос тридцати трех штатных медицинских сестёр и медсестёр-студенток. Их спросили, что бы они сделали в подобной ситуации. Только две медсестры сказали, что они дали бы больному неразрешенное лекарство по телефонному приказу незнакомого врача.

Как видите, наши теоретические рассуждения о том, как мы поступим в том или ином случае далеки от практических ситуаций. Так что не зарекайтесь, господа.