3.4. «Газпром» + «Роснефть»?

3.4. «Газпром» + «Роснефть»?

Если в 2003 году основной интригой в газовой отрасли была борьба в треугольнике «Газпром» — «правительственные либералы» — независимые производители газа», то в 2004 году наиболее «сочной» темой стало сражение между кремлевскими кураторами газовой монополии. Именно в борьбе «петербургских юристов» (во главе с руководителем администрации президента Дмитрием Медведевым, также возглавляющим совет директоров «Газпрома») и «петербургских силовиков» (неформальным лидером которых является формальный заместитель Медведева Игорь Сечин, руководящий советом директоров «Роснефти») решалось будущее «Газпрома», а возможно, и всего нефтегазового комплекса «России».

Именно «силовики» стали локомотивом передела собственности в нефтегазовом комплексе России. Вначале им удалось получить контроль за крупнейшими государственными топливно-энергетическими компаниями («Газпром», «Роснефть» и «Зарубежнефть»), После этого они добились кураторства над «Сургутнефтегазом» и «ЛУКОЙЛом» и начали наступление на «ЮКОС». Основная задача «силовиков» — получить контроль над всеми ведущими нефтегазовыми компаниями, что позволило бы создать «зонтичную» корпорацию, в руках которой находилась бы практически вся добыча нефти и газа в стране. Именно они лоббировали укрупнение «Газпрома», добиваясь присоединения к нему нефтяных активов. Так что объявленное в сентябре 2004 года слияние «Газпрома» и «Роснефти» было вполне на руку «силовикам».

По этой причине объединение «Газпрома» и «Роснефти» вполне можно назвать реализацией давних стратегических планов «силовой» элиты. Тем более что предложения «силовиков» по доминированию госкомпаний в ТЭК вписываются в общую логику проводимых Путиным преобразований, нацеленных на укрепление позиций государства как в политике, так и в экономике.

Правда, существовала и другая версия слиянии двух госкомпаний. Она. основана на том, что Владимир Путин, с одной стороны, находится в сильной зависимости от «силовой» элиты. Но, с другой стороны, президент старается поддерживать баланс сил, пытаясь не допустить чрезмерного укрепления «силовиков». В частности, их конкуренты из числа «петербургских юристов» сохранили рычаги контроля над «Газпромом» — ведь именно Дмитрий Медведев является председателем совета директоров монополии. Да и председатель правления корпорации Алексей Миллер* который всегда считался с интересами «силовой» элиты, все же является скорее креатурой самого Путина, чем Сечина или Патрушева.

Так что нельзя исключать, что Путин опасается передавать «силовикам» полный контроль над российским ТЭКом — ведь это сделало бы их слишком влиятельной группировкой. На этом основании строится предположение, что укрепление позиций «Газпрома» было сделано по инициативе «петербургских юристов». Ходят упорные слухи о том, что решение о слиянии «Газпрома» и «Роснефти», объявленное 14 сентября на встрече Путина, Фрадкова и Миллера и формально инициированное премьер-министром, было принято накануне совершенно спонтанно на совещании Путина, Медведева и Миллера.

Сторонники такого подхода указывают на то, что Сечин в начале 2004 года сделал ставку не на «Газпром», а на «Роснефть». Летом Сечин возглавил ее совет директоро в, после чего был запущен скрытый процесс накачки «Роснефти» нефтяными ресурсами. В частности, речь идето многочисленных лицензиях на перспективные нефтяные поля вдоль предполагаемых экспортных маршрутов.

Лицензии сроком на один год получены на участки, расположенные на территории Туруханского района Красноярского края и прилегающие с юга к Ванкорскому месторождению: Западно-Лодочный, Восточно-Лодочный, Советский, Полярный, Нижнебайхский и Лебяжий, а также на участки недр на территории Усть-Енисейского района Таймырского (Долгано-Ненецкого) автономного округа вдоль трассы и к востоку от проектируемого маршрута нефтепровода «Ванкор — Диксон»: Байкаловский, Проточный, Песчаный и Самоедовский. Суммарные прогнозные ресурсы лицензионных участков предварительно оцениваются более чем в 700 млн. тонн (5 млрд. баррелей) нефти. Минимальная оценочная стоимость данных запасов превышает 5 млрд. долларов. В сценарии накачки «Роснефти» активами могло найтись место и предприятиям «ЮКОСа», и прежде всего «Юганскнефтегазу», что сделало бы «Роснефть» крупнейшей нефтяной компанией (НК) России с доказанными запасами нефти и газа свыше 20 млрд. баррелей нефтяного эквивалента. Ведь именно Сечин был основным куратором «дела «ЮКОСа» в АП и главным лоббистом радикального развития событий вокруг компании.

Указывается и на то, что решение по слиянию «Газпрома» и «Роснефти» подавалось как первый шаг либерализации рынка акций «Газпрома». В обмен на 100 % акций «Роснефти» государство должно было получить 10,7 % ценных бумаг «Газпрома», находящихся в собственности его «дочек», и тем самым сформировать контрольный пакет акций газовой монополии, после чего планируется отменить ограничения на торговлю ценными бумагами «Газпрома». Это в большей степени соответствует установкам «юристов» и «либералов», нежели «силовиков».

На первый взгляд, дальнейшее развитие событий подтверщает тот факт, что за слиянием компаний стоял прежде всего Медведев, к которому затем примкнул Миллер. Об этом вроде бы говорит и конфликт Миллера с Богданчиковым. Последний, в частности, направил 20 сентября письмо В.Путину, в котором был изложен свой план вхождения нефтекомпании в ОАО «Газпром». Он включал в себя пять основных пунктов:

• Необходима объективная оценка активов ОАО «НК «Роснефть» и пакета акций ОАО «Газпром», предполагаемых к выкупу.

• Нужно сохранить существующую в ОАО «НК «Роснефть» организационную структуру управления бизнес-процессами, которая доказала свою эффективность и сможет обеспечить дальнейшее преиумножение стоимости находящихся в собственности ОАО «НК «Роснефть» активов.

• Принимая во внимание участие ОАО «НК «Роснефть» в стратегических для государства проектах, необходимо внести изменения в уставные документы компании, предусмотрев в составе совета директоров большинство представителей государства.

• Целесообразно сохранение ОАО «НК «Роснефть» в списке стратегических предприятий (приватизация компании невозможна без ее исключения из этого списка).

• Нужно предусмотреть сохранение корпоративной марки (брэнда) ОАО «НК «Роснефть» как основы преемственности взятых на себя компанией обязательств и платформы для развития имеющихся активов.

Конфликт между Миллером и Богданчиковым действительно очевиден. Как ясно и категорическое нежелание Медведева согласиться с планами главы «Роснефти». Так, 28 сентября в перерыве заседания совета директоров «Газпрома» Медведев заявил специально вызванному журналисту РИА «Новости» (что само по себе является знаковым событием) о том, что «Газпромнефть», в которую должны войти нефтяные активы «Роснефти», станет дочерним обществом «Газпрома» и будет работать в соответствии с принятыми в компании процедурами корпоративного управления. Важной задачей глава АП назвал недопущение размывания активов, участвующих в сделке, как это уже случалось ранее в самом «Газпроме».

Медведев прозрачно намекнул на имеющиеся подозрения относительно вывода менеджментом активов из «Роснефти». Тем самым он заставил руководителя «Роснефти» защищаться и оправдываться, а также возложил на последнего ответственность за сохранность всех активов компании (в условиях неконсолидированности «Роснефти» возможности для размывания активов действительно существуют).

Чуть позже уже Миллер в ходе поездки в Ямбург буквально по пунктам отверг все предложения Богданчикова. По его словам, после присоединения «Роснефти» к «Газпрому» ее нефтяные активы примкнут к нефтяным активам «Газпрома», а газовые — к его газодобывающим активам. По завершении сделки совет директоров «Газпрома» останется неизменным, а «Роснефть» вообще лишится этого органа.

Однако у такой версии слишком много слабых сторон. Во-первых, решение о слиянии «Газпрома» и «Роснефти» не могло приниматься спонтанно. Наоборот, это было заранее подготовленной мерой. Просто озвучена она была в наиболее подходящий момент. После событий в Беслане исполнительная власть решилась на реализацию очень многих мер, лежавших «в заначке». Причем большинство из них не относились к теме борьбы с терроризмом. Но зато появилась отличная возможность для обоснования подобных действий. Кроме того, внимание СМИ было привлечено к реформированию политической системы, и на слияние двух госкомпаний обратили меньшее внимание. Показательно, что заявление о создании «Газпромнефти» прозвучало буквально на следующий день после знаменитого выступления президента Пугина 13 сентября, в котором он отменил прямые выборы губернаторов и ввел выборы в Думу только по партийным спискам. Разговоры же о необходимости либерализации рынка акций «Газпрома» и получения государством контрольного пакета в газовой корпорации могли служить лишь «дымовой завесой». Реальной же целью было начало создания единой государственной нефтегазовой суперкорпорации.

Во-вторых, именно «силовики» выступали идеологами усиления позиций государства в ТЭК и курса на единую нефтегазовую корпорацию, в то время как «юристы» пытались запустить в отрасли конкурентные механизмы. В-третьих, Пугин не решился бы «отнять» «Роснефть» у Сечина — это был бы слишком серьезный вызов для «силовиков», с которыми президент вряд ли рискнет рассориться. Ведь именно они обеспечивают функционирование специальных служб, что особенно актуально в период роста террористической активности. Показательно, что после бесланской трагедии ряд экспертов уверенно говорил об отставке Патрушева, — однако Путин даже не рассматривал такой возможности. В-четвертых, объединение «Газпрома» и «Роснефти» произошло накануне продажи активов «ЮКОСа» и стало прекрасным обоснованием для наращивания нефтяных активов компании. Именно после объединения госкомпаний были озвучены планы «Газпромнефти» по приобретению активов «ЮКОСа», а также возможному присоединению «Сибнефти» и «Сургутнефтегаза». Все это полностью соответствует планам «силовиков», но абсолютно противоречит намерениям «юристов» и «либералов».

Конфликт же между Богданчиковым и Миллером также вполне объясним. Руководители «Газпрома» и «Роснефти» сразу же начали борьбу за ресурсы и собственную роль в единой корпорации. Это является вполне нормальным аппаратным ходом. Но Сечин мог сознательно подогреть этот конфликт. Он понимает, что Медведев остается опасным конкурентом. И Сечину надо показать президенту Путину, что Медведев не справляется с ролью куратора «Газпрома». Борьба между главами «Газпрома» и «Роснефти» — лучшее тому доказательство. Ведь если председатель совета директоров супермонополии не может сгладить в ней внутренние противоречия, его нужно менять.

При таком развитии событий Сечин может занять пост председателя совета директоров укрупненного «Газпрома». Подобный расклад оставляет не у дел нынешнего председателя совета директоров монополии и формального начальника Сечина в АП Дмитрия Медведева. Но ему могли бы предложить аналогичную должность в другой компании, например, в РАО «ЕЭС России», что означало бы снижение уровня его политического влияния. Тем более что такой прецедент в новейшей российской истории уже был. В бытность руководителем АП Волошин занимал пост председателя совета директоров РАО, а его зам Дмитрий Медведев — председателя совета директоров «Газпрома».

Но пока борьба между «силовиками» и «юристами» еще не закончена, Об этом говорит и тот факт, что «Газпромнефть», в которую еще не включили «Роснефть», была продана накануне аукциона по «Юганскнефтегазу». А сама ЮНГ купила де-факто «Роснефть», Это было связано с юридическими рисками, которые возникали перед «Газпромом», и не должно повлиять на слияние нефтяных активов «Газпрома» и «Роснефти» — только теперь они, по всей видимости, будут объеденены в другой «дочке» — скажем, «Нефтьгазпром». Однако кадровые выводы вполне могут последовать. Скажем, Сечин может показать президенту Путину, что именно Медведев и Миллер не смогли квалифицированно провести объединение «Газпрома» и «Роснефти» и создали лишние проблемы при покупке «Юганскнефтегаза». Так что ситуация вокруг ЮНГ вполне может стать причиной серьезных кадровых решений в газовой монополии. Но общий курс на «распухание» газового концерна не изменится.

Медведев во все более ожесточенной борьбе с «силовиками» за право контролировать газовую корпорацию рассчитывает на поддержку «петербургских либералов», идейно близких к «юристам».

Исход конфликта может иметь и предвыборную подоплеку: группа, которая одержит победу, по-видимому, получит преимущественное право при определении преемника или изменении политического устройства страны к окончанию второго срока Путина.

Пока фаворитами все же выглядят «силовики», намеренные сделать ставку на усиление роли «Газпрома» в топливно-энергетическом комплексе. Об этом наглядно говорят события, происходившие в газовой отрасли с марта по сентябрь 2004 года. Все отчетливее проявляется курс на дальнейшую монополизацию газового бизнеса со стороны «Газпрома», а развитие независимой от концерна добычи «голубого топлива» все больше контролируется со стороны монополиста. Ситуация в частных нефтяных корпорациях, скорее всего, не позволит им реализовать амбиции по выходу на газовый рынок даже в неполном объеме.