Нефть, отцы и дети

Нефть, отцы и дети

Я миллион раз отвечал на вопросы миллиона знакомых о том, действительно ли Бабай с сыном ссорились не понарошку после того, как Урал хотел захватить власть в Госсобрании республики, и действительно ли они вели друг с другом даже не брато- а отце-сыноубийственную политическую войну не на шутку?

Отвечаю в очередной раз – правда.

Это у вас, дорогой читатель, отношения с сыном или отцом строятся на общечеловеческих принципах. А отношения Бабая с сыном можно было описать коротко бабаевой же фразой, сказанной в разгар нашего пересказа драмы «Отцы и дети»:

– Я ему не отец! Я ему президент!

Вместе с тем, правда, Бабай все же не смог до конца вытравить в себе все человеческое – он любил своего сына звериной, безудержной и всепрощающей любовью. Эта любовь отчасти и была причиной их той самой, известной всей стране ссоры не на жизнь, а на смерть. Бабай страшно переживал от того, что сын ведет себя как капризный барчук в отцовском поместье, и пытался всеми силами привести его в чувство. Когда он отчаялся сделать это как родитель – стал делать это как президент, переместив конфликт в публичное пространство.

24 февраля 2005 года ваш покорный слуга по окончании заседания Госсобрания был отправлен своим руководителем на верную погибель. Мне было велено в самых жестких словах и выражениях рассказать о том, какие жесткие попрания морали и законности были вдруг обнаружены Бабаем в деятельности его собственного сына.

Зафиксировать для истории этот театр абсурда должны были около полусотни наших и федеральных СМИ, включая основные центральные телеканалы.

Выйдя под прицел двух десятков телекамер я сказал приблизительно вот что:

– В начале 90-ых созданный трудом нескольких поколений жителей республики топливно-энергетический комплекс необходимо было защищать от попыток недружественных поглощений, которые предпринимались чуть ли не ежемесячно. Для этого был предпринят ряд действий, которые получили название «закольцованная приватизация», то есть, заводы были якобы приватизированы, но принадлежали они в реальности сами себе. Наш ТЭК развивался, модернизировался, эффективно работал, давая огромные прибыли республиканскому бюджету, а не кошельку олигарха. Но времена изменились. Сейчас мы защищены от недружественных поглощений финансово-промышленными группировками. И президент принял совершенно логичное решение – вернуть предприятия под полный государственный контроль. Но менеджеры, работающие в ТЭКе, совместно с некоторыми (на данный момент уже бывшими) членами республиканского правительства решили вести какую-то свою игру, руководствуясь, вероятно, своими частными интересами. Реакция президента на это, как вы знаете, была крайне жесткой. Он ещё раз напомнил тем, кто этого не понимает, что ТЭК – это достояние всего народа республики, а не тех менеджеров, которые им управляют. На данный момент уже подписан ряд указов, в соответствии с которыми заменены руководители топливной компании, и нет никаких сомнений в том, что этот процесс в ближайшее время будет доведен до логического завершения.

Журналисты знали, что сейчас произойдет что-то из ряда вон выходящее, но даже не представляли себе, что им подготовлен настолько сенсационный материал.

Сообщаю, что он ему не отец, а президент

Отец-президент, поймавший собственного ребенка на чуть ранее собственным указом одобренных экономических махинациях ценой в миллиарды долларов и узурпации власти в своем же регионе – такого, думаю, не было даже в странах типа Уганды, Либерии и тому подобных.

В той речи на Госсобрании Бабай сказал дословно следующее:

«Сегодня мне обидно и по человечески больно, что и в Государственном Собрании нашлись люди, которые фактически встали на позиции тех сил, которые хотели бы превратить нашу республику из островка стабильности и благополучия в раздираемый противоречиями, политическими склоками и дрязгами регион страны.

На мой взгляд, задача у них одна – воспользовавшись моментом, попытаться раскачать лодку для достижения своих узкокорыстных целей. Хочу предупредить тех, кто за моей спиной, прикрываясь моим именем и якобы моими поручениями, пытается внести раскол между ветвями власти – вы затеяли опасную игру.

Речь идет о группе депутатов, представляющих в основном топливно-энергетический комплекс, которые кулуарно, используя шантаж, обман и ложь ставят вопрос о смещении Председателя Парламента и назначении на эту должность представителя ТЭК.

В стране хватает дурных примеров, когда в некоторых регионах к власти приходят представители финансовых, криминальных групп. Совсем недавно мы сами были свидетелями того, как к власти в республике, не жалея средств и ресурсов, не брезгуя никакими грязными методами, рвались олигархические группировки.

Поэтому мы не должны допустить, чтобы во главе органов исполнительной или законодательной власти стояли люди, выражающие корпоративные интересы отдельных финансовых, промышленных сообществ или других элитных слоев общества. Как показывает опыт, такого рода «назначенцы» начинают лоббировать свои собственные интересы.

Рыночные отношения, благоприятная экономическая конъюнктура позволили некоторым руководителям предприятий ТЭК стать состоятельными людьми. Причем руководителями они стали не без поддержки Правительства республики, моих рекомендаций. Только благодаря авторитету руководства республики они стали заметными фигурами российского бизнеса, были избраны депутатами Государственного Собрания. К сожалению – это, наверное, особенность нашего российского менталитета – получив в руки финансовые ресурсы, многие стремятся приобрести и политическую власть.

Топливно-энергетический комплекс республики создавался трудом нескольких поколений. В самые трудные годы реформ мы сохранили его как основу нашей экономики, дающей 40% поступлений в республиканский бюджет. Надо отдать должное – благодаря эффективному менеджменту сегодня ТЭК республики – это один из лидеров российской экономики. Но ТЭК – это национальное достояние республики, а не группы людей, которые им руководят. В свое время мы сделали все возможное, чтобы предприятия ТЭК остались в собственности республики, трудовых коллективов, а не ушли за бесценок к олигархам. Сегодня же руководители, которым мы доверили судьбу предприятий, благополучие многих десятков тысяч работающих там людей, выступили против руководства республики.

Обращаюсь к тем, кто затеял закулисную, «мышиную» возню – вы занялись не тем, чем обязаны заниматься, стали на опасную и скользкую тропу. Отдельные депутаты возомнили себя вершителями судеб, почувствовали себя непогрешимыми и забыли про интересы простого народа, который избрал их своими защитниками. Вместо активного, созидательного законотворческого процесса они начали заниматься политическими интригами с использованием шантажа, угроз, подкупа и запугивания. Дошли до того, что фактически создали «теневой кабинет», начали приглашать руководителей предприятий и городов. Политика так не делается. Грязными методами нельзя завоевать уважение.

Занавес…

В переводе с чиновничье-бумажечного языка на русский получается вот что:

– Дорогая элита республики! Как вы знаете, я решил несколько лет назад дать руководить основным достоянием республики своему сыну Уралу, надеясь, что хотя бы он не будет пытаться стащить нефтянку у государства. Так ведь нет, стащил-таки, сорванец! Утром открываю тумбочку – нету ТЭКа! Я ему сразу – улым, ты ТЭК брал? А он еще врет, да так правдоподобно – взял, атай, но ведь только для того, чтоб сосед дядя Вася не стащил, че-то он повадился к нам ходить. Я думаю – ну молодец. А он, оказывается, уже вовсю кусочки ТЭКа себе на игрушки выменивает, да еще и всем двором хочет командовать! Ну я ему ремня врежу, хулигану!

Республиканский политбомонд слушал эту речь обескураженно, да и даже видавшие всякое журналисты, которые в зал допущены не были, а узнавали обо всем в моем изложении, первым делом, казалось, хотели спросить, здоров ли я, не курил ли сегодня чего, не нюхал ли?

Нет, не курил. Как не курил и Радий, которому дед поручил возглавить комиссию по «бизабразиям Урала». Мы прекрасно понимали, что отец и сын рано или поздно помирятся, а нас вот уже не простят за хорошо выполненные поручения.

Но работу свою, осмелюсь вам доложить, мы делали неплохо. Отец решил дать понять сыну, что тот в республике не хозяин – и Урал очень быстро это понял.

Для того чтобы объяснить суть происходящего, предлагаю вам очередной исторический экскурс.

В 1961 году в семье Бабая родился сын Урал.

Бабай, тогда еще совсем молодой, семимильными шагами увлеченно ковал карьеру на нефтезаводах, находясь примерно в середине того самого пути «от оператора до директора».

Рождению сына отец обрадовался и продолжил пропадать на заводе со своими крекинг-установками от зари до зари.

Это продолжалось довольно долго, пока отец на заметил, что сынок, оказывается, подрос.

Причем вырос эксцентричным, эгоистичным, не в меру избалованным мамой, которая все душевные силы вкладывала в принца.

Бабай подумал, что хорошо бы парню учиться не только в республике, где в нефтяном институте ему могли бы поставить за нефтеаристократическое происхождение все «шестерки» за все сессии прямо в первый же день учебы, а где-то подальше. Бабай всегда с огромным уважением относился к западному миру, понимая, что все россказни КПСС про загнивающий капитализм – в основном от зависти.

Бабай как раз очень дружил с французами, которые поставляли для нефтепрома оборудование и были крайне благодарны ему за конструктивность в подходах. Несмотря на сложности советского времени, мальчика удалось пристроить на учебу нефтяному ремеслу в соответствующий ВУЗ на родине Козетты и божоле.

Злые языки говорят, что в Париже – городе любви, мальчик постигал не только нефтяное ремесло, но и многочисленные пороки из числа присущих этому городу. Утверждать, что все эти россказни – правда, не берусь, постольку поскольку сам свечку не держал, а говорить про великих и их детей у нас любят всякое. Факты говорят только о том, что в свои полсотни лет Урал все еще не женат, но в то же время лично мне известны рассказы некоторых девушек об имевших место в прошлом близких отношениях с принцем. Такие же рассказы юношей слышать не доводилось.

Впрочем, оставим эту тему, как сугубо личное дело каждого индивидуума, и перейдем к тому, что касается непосредственно каждого жителя региона, так как нефтянка – это две третьих доходов республики.

Отучившись во Франции, а потом еще и в Штатах, Урал вернулся в отчий дом, причем, как говорят профессионалы – учеба прошла недаром, поскольку лучшие европейские и американские профессора зарплату получают не зря. Принц стал крупным специалистом в нефтепереработке.

Беда была только в одном – принц был уверен, да и сейчас тоже продолжает пребывать в этом счастливом для себя убеждении, что он лучший специалист также в финансах, менеджменте, социологии, политологии, психологии, лингвистике, пиаре, джиаре, айаре, ботанике, почвоведении, ракетостроении, короче – тупо во всем.

В этом возвышенном состоянии приехал он на темную родину из просвещенной Европы. И разумеется, приехал, будучи уверенным, что должен в самое ближайшее время получить по заслугам за то, что не счел за западло приехать, будучи помазанником божьим, в колхоз коровам хвосты крутить.

Устраивало его только одно вознаграждение за свой героизм – стать полноценным и полновластным хозяином данного колхоза. Во всех смыслах.

Начать, естественно, следовало с освоения ключевых в республиканских экономике и политике нефтяных угодий вверенных его семье владений.

Справедливости ради нужно сказать, что папа вовсе не спешил отдать Уралу все, что тому требуется. Бабай как мантру чуть ли не ежедневно повторял, что сын – не сын, а должен жить как все, работать как все и никаких привилегий ни в чем не иметь.

Но Урал и, что самое страшное, жена и теща Бабая вовсе не думали отступать от планов принца, которые они абсолютно приветствовали и считали не подлежащими никаким сомнениям.

Вода начала точить глыбу.

Для начала его уговорили просто взять сына на работу на один из башнефтезаводов. Бабай взял, и при этом внимательно смотрел за его работой. Бабай, разумеется, сына любил и был крайне горд тем, что тот в свои двадцать с копейками знает нефтяные процессы не хуже большинства убеленных сединами ветеранов. Потому карьера давалась Уралу легко, уже к 95-му году он дорос до замдиректора «Нефтехима». Вскоре после этого все поняли, что кем бы тут ни значился Урал – он полновластный и единоначальный начальник нефтянки, полномочный представитель Бабая.

Потом началась вторая часть марлезонского балета.

Урал начал обрабатывать папу на предмет «надо провести реорганизацию управления ТЭКа, иначе его рэйдерским способом захватят москвичи».

Про москвичей, желающих приобрести ТЭК, как мы убедились с ходом истории, ни слова неправды не было. Другое дело, что Бабай никогда не согласился бы, если бы к нему пришел Урал и сказал, «пап, тут такое дело, я решил забрать ТЭК себе».

А цель была именно такова.

Так или иначе, заводы были раз и навсегда отданы в управление ураловским структурам. Назывались они в разное время по-разному. Иногда названия были серьезные, например, «Республиканская топливная компания». А иногда все было гораздо веселей, например, на одном из этапов управлял нефтянкой чудесный фрукт под названием «Институт региональной экономики и права». Урал значился в этом институте юристом-консультантом. Такая башкирская скромность – да, мы отдали достояние республики в управление пустышке, но мой сын там всего лишь консультант, так что тут никакого семейного распила – только улучшение управленческой эффективности.

Потом папе объяснили, что управление управлением, но враг-то не дремлет, а потому надо бы каким-то грамотным людям продать нефтянку.

Папе идея сразу не понравилась, он с детства был воспитан, что наш ТЭК – всесоюзная стройка, народное достояние и что он должен быть государственным и работать на благо жителей республики.

Потому после нескольких раундов переговоров с разными олигархами Бабай прогнозируемо от идеи пускать козлов в свой любимый огород отказался.

Сын очень сокрушался, говоря, что отстоять государственную структуру от рейдерского захвата крайне тяжело, что достаточно долга в три копейки и продажного решения какого-нибудь Усть-Пердищенского райсуда, чтобы ввести внешний арбитраж, который отдаст достояние республики в чьи надо руки, а мы будет потом ходить к разбойникам с протянутой рукой.

Страшилка была – лучше не придумаешь.

Бабай когда представлял себе эту страшную картину – был готов на все, чтобы только не допустить разграбления своего детища, не менее любимого, чем Урал.

Урал продолжал спасть «брата» от москвичей.

Помогали ему в этом верные сподвижники. Среди них постоянных, правда, партнеров было очень немного – фавориты у принцев меняются быстро.

Причем, некоторые из фаворитов закончили жизнь сильно до срока и от пули наемного убийцы. В прессе до сих пор мелькают имена Салавата Г., Валерия С. и других погибших в ходе реорганизации республиканской нефтянки.

Кто их убивал – не знаю.

Было ли это выгодно Уралу – также открытый вопрос.

Некоторые убийства сейчас приписываются одному из бывших фаворитов принца – Игорю И.. Но, честно говоря, даже после решения суда, что так оно и есть – позволю себе и дальше в этом сомневаться. Как-то слишком удачно подвернулся бывший наш сенатор под руку и оказался заказчиком всех преступлений вокруг раздела ТЭКа. Почему-то вспоминается избитое словосочетание «козел отпущения».

Об И. знаю точно несколько фактов, постольку поскольку пересекался с ним по работе. Первый – он был «лесником» Бабая в ходе кампании-2003. Это означает, что был абсолютно управляемым семьей Бабая доверенным человеком, от которого точно не стоит ждать никаких сюрпризов или самостоятельной игры. Второй – Игорь у Урала был кем-то вроде бухгалтера, финансиста. Он был автором так называемой «байконурской схемы», когда Урал решил, что отдает в Москву слишком много денег в виде налогов, а тут еще и отец достает тратами на свои дурацкие сельские дома культуры, сдадим-ка мы нефтезаводы в аренду байконурскому ООО «Свисток». Байконур тогда был оффшорной зоной. И И. с Бабаем-младшим считали, что эта схема позволяет легально не платить налоги.

Суд потом присудил ураловские структуры за эту авантюру к выплате многомиллиардного штрафа. Но факт остается фактом – И. был партнером Урала, причем определенно младшим партнером, менеджером и может быть, именно поэтому попытка изобразить его мощным воротилой, бандитом-единоличником не вызывает у меня доверия.

Окончательно республиканский ТЭК перестал быть государственным непосредственно перед выборами 2003-го года, когда семья Бабая не была на сто процентов уверена в позитивном для себя результате, и поэтому Урал справедливо рассудил, что сейчас самое время для того, чтобы убедить папу припрятать ТЭК поглубже.

Отцу Урал представил дело приблизительно следующим образом (воспроизвожу по обрывочным рассказам Бабая):

– Мы проведем закольцованную приватизацию. Формально, только на бумаге, ТЭК будет продан. Но естественно, у нас нет таких денег, чтобы заплатить за него хотя бы что-то похожее на рыночную стоимость, а это, разумеется, будет проверяться. Поэтому за акции ТЭКа предприятия, их приобретающие, заплатят… самими же акциями ТЭКа. А учредителями фирм, «купивших» нефтезаводы, будут наши же сотрудники, представители трудовых коллективов, никак не связанные с руководством республики.

Волшебные слова «представители трудовых коллективов» подействовали на деда убедительно.

«Это остальные горе-губернаторы, расхитители социалистической собственности, раздали все за бесценок стервятникам-олигархам, которые наживаются на слабости государства и незаслуженно, за счет народа жируют, покупают футбольные клубы, яхты, самолеты и вертолеты.

А я вот – отдал все трудовым коллективам!

И руководители ТЭКа у нас не «олигархи», а обычные современные менеджеры, которые хоть и сами получают неплохую зарплату, но и заботятся о трудовых коллективах, и каждый рабочий тоже доволен своим благосостоянием. А прибыль с нефтянки работает на благо республики!»

Поверьте мне, закавыченное сверху – не маниловщина и не кусок бредового интервью «Сельскому следопыту». Бабай правда был уверен, что дело обстоит именно так. В какой-то момент он понял, что его развели, но прозрение было недолгим, развязку этой истории вы также найдете в этой книжке…

А пока – нефтянка перешла в руки прекрасных семи ООО с поэтическими названиями «Таймас», «Соцсервис», «Щит» (это гордое имя особенно подходит подобной фирме, если перевести его с английского) и т.п.. Как и планировалось, расплатились эти фирмешки с заводами самими же заводами. И вроде все бы неплохо, да федералы все никак не хотели смириться с блестяще проведенной операцией.

Урал, разумеется, объяснял все папе тем, что это продолжаются козни рейдеров – несостоявшихся захватчиков ТЭКа. Может, на какую-то долю это мнение и было справедливым, но схема увода заводов была как-то уж очень простовата.

Эдак я бы, пожалуй, завтра же не отказался купить Газпром. А что – у них нормальная фирма, у меня нормальная схема. Семь ооошек сделаю – на раз. Западных рейдеров я потом тоже сдержу. Среди читателей знакомых Миллера с Сечиным случайно нет? Если кто может – передайте им, пожалуйста, книжку в качестве оферты.

Но – шутки прочь. Понеслись на ТЭК проверки.

Нарушений нашли – на десяток бессрочных сроков без сроков давности. Аудитор счетной палаты Игнатьев (говорят, хороший знакомый Сергея Веременко) в запале-2003 заявил, что раскрыл чуть не самый крупный факт хищения в новейшей российской истории.

Ну, раскрыл и раскрыл.

Все равно решения принимались не в пыли серых следовательских коридоров, а в той самой долгой беседе, состоявшейся между первым и вторым турами в 2003 году.

И среди решений на тот момент отсутствовало, вероятно, приструнить нарушителей и вернуть все государству. Все должно было максимально безболезненно перейти в руки новых владельцев.

Возможно, именно поэтому под крики правоохранителей «украли!» Урал в дальнейшем спокойно перекладывал ТЭК из кармана в карман, то в благотворительные Фонды с названиями великих рек, то в новые ОООшки, тоже с названиями «Инзер», «Урал», «Агидель» и «Юрюзань».

А потом, как нам всем известно, появился совсем уж добросовестный приобретатель, прекрасная российская компания АФК, которая как раз пару лет назад подумала – а не диверсифицировать ли ей бизнес, не приобрести ли какой-нибудь нефтяной актив? Ну и выяснилось, что тут как раз на рынке Урал сидит на грузовике, нефтепром продает. АФК смотрит – товар-то свежий, и цена хорошая, в разы ниже рыночной (Уралу просто срочно деньги были нужны – зарплату хоккейному клубу как раз пора подошла платить, а нечем было).

Ну, то есть не Урал продавал, конечно, а те самые безвестные и беззаветно преданные ему «представители трудовых коллективов», владевшие и «Таймасами» с «Соцсервисами», и благотворительными реками. Вот уж кого потом обязательно со временем надо будет разыскать и торжественно вручить медали за веру и верность. Это ж надо, на реально светящие сотни лет заключения подмахивать бумажки только потому, что уважаемый человек сказал, что так надо. Вот это по-нашему, по-нацменски! Восток-дело-тонкое как он есть!

Так что теперь с ТЭКом, слава богу, все в порядке.

Добросовестно приобретшая его АФК весь свой блестящий менеджерский опыт бросила на то, чтобы развивать далее неплохой потенциал своей покупки.

После этого, как Вы знаете, деньги, заплаченные АФК, были аккумулированы в тех самых благотворительных фондах, в которые ранее перекладывалась нефтянка.

Народ съел новость о том, что ТЭК продан весьма спокойно. Ни у кого так и не возникло вопросов – а кто, собственно, и почему стал счастливым обладателем двух с половиной миллиардов долларов бывших государственных денег.

Такими были завязка, кульминация и финал драмы под названием «Приватизация республиканской нефтянки».

А теперь снова вернемся к кульминации.

После объявления Бабаем войны собственному сыну публика не без интереса ждала – в чем, собственно, война будет выражаться.

Как вы уже знаете – многие считали, что все это – потешные бои, организованные для того, чтобы спутать карты будущим приобретателям заводов. Мол, у нас форс-мажор, дед задурил и вернул все государству. Теперь давайте заново приватизировать.

Признаться, мы, когда получали от Бабая команды «мочить» Урала, тоже не были уверены, что дело не обстоит именно так.

Но по прошествии времени поняли, что драка была настоящей. Потому что слишком уж чувствительными были удары сторон друг по другу и слишком нефальшивыми были реакции.

Чистка «ураловских» отовсюду была самой что ни на есть настоящей.

Достаточно было подтвержденного факта работы на Урала – и летели головы министров, глав администраций, руководителей предприятий.

Министры, читая о себе Указы об увольнении с формулировкой, именуемой в чиновном люде волчьим билетом, сходили с ума от абсурдности происходящего, кто бы из них мог подумать, что когда-нибудь последует столь жесткое наказание за верное служение сановному отпрыску?

Особенно недоумевали министры имущества и экономики Тимербулатов и Власов, которых погнали как помойных котов не за что иное, как за исполнение поступившего им на бумаге (!) указания Бабая о приватизации нефтянки.

Элита жужжала как разоренный башкирский улей. Происходящее решительно отказывалось укладываться у нее в голове, однако общее настроение можно было передать одним словом – ликование.

Несмотря на всегдашнюю покорность регионального чиновничества и бизнеса, никто не был в восторге от столь неприкрытой ползучей передачи власти от Бабая к Уралу, каковая фактически свершилась к 2005-му году.

И дело было, пожалуй, не в том, что бюрократы и бизнесмены были рьяными поборниками республиканской конституции, где, разумеется, не было зафиксировано престолонаследие.

Просто все за полтора десятка лет привыкли к бабайскому единоначалию и знали, за какие веревочки надо подергать, чтобы какой результат получить.

И при том, что Бабая многие несведущие люди упрекают к авторитаризме, это не совсем так. Он, разумеется, финальную подпись ставил в одиночестве, однако со своими верными сатрапами режима по относящимся к их компетенции вопросам всегда советовался. Здесь был подробно описан соответствующий пример из чиновной жизни автора этой книжки, точно так же происходило и с другими прорвавшимися в» зур нащалники».

Как-то, например, перед увольнением очередного министра образования республики у Бабая в кабинете побывали не только куча подчиненных увольняемого по министерству, но и целая толпа самых обыкновенных преподавателей, говоривших деду, что они думают о министре, которого тот надумал погнать.

К Уралу же – ни от простых, ни от непростых жителей республики никакие веревочки не шли.

Он всегда принимал все решения уж совсем в одиночку. Фавориты менялись слишком часто и были слишком пугливы, чтобы пытаться лоббировать перед Уралом хоть что-нибудь пусть даже совсем для него безобидное или даже выгодное – Урал всегда подозревал всех во всем и во всем видел только измену.

К Уралу можно было прорваться на встречу, обладая достаточным чином и авторитетом у его отца, однако встречи эти, как правило, обескураживали посетителей принца, поскольку часто он вел себя с посетителями просто неадекватно.

Например, однажды к Бабаю пришли люди от одного федерального министра и попросили выслушать их о чем-то на темы взаимодействия по нефтянке. Бабай направил их к Уралу, попросив сына принять гостей.

Встречу ту они до сих пор пересказывают знакомым в сакральном ужасе. Они зашли в солидное здание в центре столицы за глухим четырехметровым забором, всюду их сопровождали молчаливые провожатые, которые показывали направление движения, а приведя в приемную с молчаливой девушкой за стойкой, жестом пригласили подождать.

После часа ожидания их пригласили к принцу.

Тот поздоровался в ответ на длинное приветствие коротким кивком.

Далее последовала традиционная длинная преамбула к беседе, говорившая о том, как посетители всей душой любят республику и ценят ее потенциал в нефтяной промышленности, которой в республике рулят столь одаренные люди, как их собеседник.

Принц молчал.

Посетители подумали, что это такая народная местная традиция гостеприимства – не перебивать гостя, даже если он уже сам ждет, что ему что-то скажут. Поэтому посетители продолжали. Так мол и так, у нас есть вот такая оооочень необходимая вашим заводам вещь, поэтому предлагаем взаимодействие, бла-бла-бла…

Принц молчал.

Посетители начали нервничать.

– Мы, тут, собственно… Только что после плодотворнейшей беседы с вашим батюшкой… Мы как бы это, крутые коммерсы… Мы вообще-то в Москве от Такойто Такойтовича работаем… И к Самому, в общем, вхожи…

Принц продолжал безмолвствовать.

Посетители помялись еще, попрощались, попятились в приемную к молчаливой девушке, постоянно оборачиваясь, в надежде услышать хотя бы дежурно-вежливое «засылайте коммерческое предложение» или «давайте вернемся к обсуждению позже»…

Напрасно. Их сопровождало только оглушительное тиканье часов. Принц уже смотрел в какие-то свои бумаги.

Он ведь обещал папе только принять их, а что-то говорить не обещал.

У меня тоже был похожий опыт.

В начале работы у Бабая, когда, как вы уже знаете, я думал, что мне можно пытаться обращать внимание шефа на любые недостатки в его пиаре, я написал ему топ-секретную служебку про недостатки в имидже его сына.

Там было написано то, что было известно любому, кто хоть раз пересекался в делах с семьей Бабая – образ Урала слишком демонизирован, он слишком закрыт, что вызывает кривотолки – ну и обычный суповой набор для решения подобных проблем, которые возникли не у Урала первого и не у него последнего, все это в книжках по пиару описано уже сотни раз.

Бабай прочитал записку с воодушевлением, мы горячо поговорили о том, как неприятно, когда обижают детей, особенно, когда это настолько незаслуженно:

– Воооот, диствитылно, все же говорят – сын его мафиозник! Это же все пиарство! Он же нормальный человек. Скромный. Он образование ведь хорошее получил. Он процессинг ведь лучше меня знает. А они – все захвати-ил, то, сё… Х..йнёй занимаются!

Особенно после знакомства с принцем меня умиляло мнение Бабая о неимоверной скромности Урала.

Знакомство, собственно, состоялось довольно скоро. Бабай, прочтя мою бумажку, позвонил одному из своих помощников, которым в обязанности входило общение с принцем, и поручил организовать мне встречу с сыном.

Встреча состоялась через пару дней в офисе одного товарища Урала (имя называть не буду, не думаю, что товарищ сейчас на всех углах рассказывает о тогдашнем плотном взаимодействии с сыном республики).

Я поздоровался, демонстрируя максимальное дружелюбие. Руку мне в ответ протянули, что, говорят, уже было всегда большим успехом.

– А, здравствуйте, наслышан.

Тут я совсем воспрял и подумал, что, если он наслышан – может быть, и согласится выйти из тени, которую я считал и сейчас считаю главной имиджевой проблемой тогдашнего моего работодателя, на которого я пытался работать максимально качественно.

Я увлеченно пересказал суть своего разговора с шефом о демонизированном образе, о недостатке информации, порождающем кривотолки и т.п.. В завершении спича протянул ту самую «умную бумажку», как назвал ее Бабай.

Урал же пока больше не говорил ничего, кроме того, что я уже гордо процитировал вам. Читал бумажку он долго, правда, лицо его не выражало никаких эмоций.

Наконец он дочитал, бросил текст на стол и устало-раздраженно обронил:

– Кто это все понаписал?

Развернувшись, он вышел. Аудиенция была закончена, моим пиар-подопечным Урал не стал.

А может, оно и к лучшему?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.