Шали

Шали

Город сдали также без боя. И все окрестные сёла — аналогично. Опять войскам пришлось столкнуться с сопротивлением лишь в окрестностях, а потом боевики поспешно ретировались в горы — в Аргунское и Ве-денское ущелья.

Первыми в Шали "вошёл" (похоже, никуда и не уходя из города) "отряд местной самообороны", состоящий из "антимасхадовской оппозиции". Два дня он являлся полным хозяином города, после чего началась "зачистка", которая прошла всего за день день и не выявила "ничего нового" в "тактике органов МВД в ходе контртеррористической операции". Также лежали в больнице раненые боевики (так и остались спокойно долечиваться), также частично проверили паспорта, также отпустили всех задержанных, у которых с документами было что-нибудь не в порядке. "Самооборона", кстати, так и осталась неразоруженной. Ей, родимой, и принадлежала вся реальная власть в городе в первые дни после "наведения конституционного порядка".

Впрочем, задержавшись в Шали на несколько дней, удалось изрядно пообщаться с местным населением. Кроме вышеуказанной "слепоты и глухоты" в отношении боевиков (опять их никто и нигде не видел), хочется отметить немаловажные изменения в "менталитете", всё-таки произошедшие у чеченцев за последнее время.

Во-первых, воевать подавляющая часть чеченцев действительно больше не хочет. Война и "независимость" не принесли большей части населения ожидаемого обогащения, зато ликвидировали такие привычные для него вещи, как электричество, газ, водоснабжение, транспорт и всякие иные коммунальные услуги. Поэтому первые вопросы, задаваемые военным, звучали одинаково: "Когда дадут газ, когда дадут свет?” Рядовой чеченец хочет спокойно торговать в России, спокойно производить и опять же продавать "самогонный бензин", спокойно воровать на какой-нибудь госслужбе. Если "членство" в Российской Федерации сможет обеспечить ему все эти удобства, то почему бы не стать "законопослушным россиянином"?

Во-вторых, пришлых ваххабитов также не слишком любят — они, как-никак, требуют соблюдения собственных "исламских" законов, тогда как чеченец привык пользоваться в отношении всех "нечеченцев" одним правилом — "что хочу, то и делаю". Мысль о том, что шариат уравнивает чеченца-мусульманина с мусульманином-нечеченцем — "туземному населению" глубоко противна. Поэтому, рассуждая о причинах войны, наряду "с московскими политиками" охотно ругают и "всяких наёмников", стремясь сва-лить на них всю вину за произошедшие преступления.

В-третьих (и это — самое главное), чеченцы НЕ ВЕРЯТ в бесповоротный или хотя бы длительный приход федеральной власти. Слишком свежи в их памяти месяцы власти Завгаева, завершившиеся "Хасавюртом". Слишком хорошо они помнят "импотентность" (извините за выражение) всех федеральных начинаний — военных, политических и административных. И им есть с чем сравнивать: при всех своих недостатках Басаев куда более опасен, чем "самый крутой" российский военачальник. Уж кто-кто, а "басаевы" да "хаттабы" "сюсюкать" даже с единоплеменниками никогда не станут, что не так — отрежут голову, и дело с концом! И если подспудно каждый всё-таки ожидал, что на этот раз дело повернётся по-иному и "накажут-таки" пусть не его лично, то хотя бы "полевых командиров" и представителей власти, то теперь, "полюбовавшись" на "зачистки", чеченец может спать спокойно — российская власть к лучшему не изменилась.